Читать книгу General Overlord Device. Тактик – 2.1 - Сергей Зарин - Страница 3

Центурион пятнадцатой версии стоял на горе и наблюдал за подготовкой своих войск к предстоящей атаке. Она будет пробной, поэтому особо ценные юниты в ней не участвовали. В бой шли лишь устаревшие модели техники да «потешные войска» отлично зарекомендовавшие себя ещё при боях с Полковником Борзой. «Потешными войсками» являлись полторы роты инжей, замаскированных под боевые единицы теми же трубами, слабыми реактивными снарядами (которые оружием не считались, иначе инженерный бот мгновенно был бы зачислен в «боевые») и дымовыми пампушками… правильнее которых следовало бы называть «спам-пушками», так как их основной задачей являлось активно накидывать много дыма.

Я был тем центурионом(15), оснащённым красивым щитом со встроенным в него уплотнителем и малым репульсорником.  Такая комбинация, разработанная моими оружейниками, придавала этому щиту дополнительные 34 000 единиц брони, что, вкупе с его родными шестнадцатью тысячами, делало из меня довольно средний танк. Насколько мне было известно, максимальные очки брони у доспехов биосов составляли на сегодняшний момент 84 000+, но это был очень тяжелый армис, к тому же по функциональности он значительно превосходил моего центуриона. Тем не менее, я был доволен собой сегодня, ибо грозный враг был тяжёл, относительно неповоротлив (не считая того Тревора, который попался мне на Кочке) и, к тому же – смертен.

Я же сейчас являлся бессмертной копией самого себя – мой вспомогательный Конрад отлично справился со своей основной задачей, ради которой я его в себя и подселял: протокол БИП-связи функционировал на «отлично», а сам я, тот, который настоящий, находился в ста сорока двух километрах от той самой горы, на которой стоял центурион(15)… в котором сидел тоже я. Тоже настоящий, только – фальшивый. Я был весь такой квантовый и загадочный, чем сам себя же и умилял, насколько это дозволялось суровому полководцу.

Гора тоже была фальшивой. Её соорудили четыре дня назад, когда нам вдруг потребовалось увеличить силу сигнала для управления скаутами за пределами мясной базы. В той стороне мы обнаружили довольно большое логовище элитных кимпов, и я распорядился незамедлительно их атаковать, оттянув часть скаутов для обеспечения связи при наземной операции. Управляющий воздушными скаутами сигнал не добивал до той отметки, а выпускать авиоников в автономку я не желал: при штурме логовища мне нужен был полный контроль над всеми устройствами.

За наземных же легионеров, которые пошли воевать зверей я не переживал: в автономном режиме они были даже лучше, чем под управлением – сказывалось отсутствие задержки на ожидание приказа или подтверждений из Центра. За их тактическую же подготовку я и вовсе был спокоен – Раптор, вкупе с Ботомедом, сделали из них поистине исчадий металлического ада, если таковой существовал где-нибудь.

Но всё равно, за всем этим адским отрядом требовалось пристально следить, чтобы, в случае нештатной ситуации можно было бы оперативно вмешаться. Подготовка – подготовкой, но я, за всю свою головокружительную карьеру воеводы, ещё ни разу не столкнулся с ситуацией, где всё шло, согласно заранее разработанного плана.

Вот так и появилась здесь тридцатиметровая гора с дополнительным ретранслятором на макушке. К антенне привязали ещё кучу чего полезного, и вокруг горы незамедлительно завязалась активная возня милитаристского толка. По нынешним итоговым анализам обстановки я увидел, что этому ретранслятору удалось повысить эффективность моего лагеря на 4,6%, по сравнению с расчётным уровнем той самой эффективности, вычисленным ещё на моей базе. Я повернулся с ожидаемым вопросом к стоящему рядом Раптору:

– Может, нам ещё один ретранслятор вкопать поблизости?

– Зачем? – немного подумав, откликнулся мой министр обороны.

– Ну как…? Глядишь, ещё эффективность повысится.

– Нецелесообразно. Я уже погонял данную идею по процессорам, и могу с уверенностью сказать, что вторая дополнительная мачта никакого прироста эффективности не принесёт. Если только поставить её, как запасную, на случай уничтожения этой, – Раптор едва заметным кивком головы указал на возвышающуюся над нами конструкцию. – А так – только материю переводить.

– Ну а запасная-то тебе что не пляшет?

– Она мне не пляшет тем, что, если снесут эту мачту, это будет означать, что изначально эффективность нашего лагеря парой тупых роботов была рассчитана в корне неверно, и на сей прискорбный момент будет равняться нулю, раз мы её профукали. А, следовательно, в запасной антенне тогда никакого проку не будет, если снаряды врага уже достанут до нашей передовой.

– Понятно. Что думаешь вообще по штурму?

За последнюю неделю я спрашивал его об этом в 47-й раз, если верить счётчику, но то было оправданным занудством: обстановка, несмотря на свою кажущуюся статичность, менялась каждый час. Да и какая разница, сколько раз я его спрашивал? Хоть каждую секунду буду подобные запросы посылать – каждую секунду он мне будет и отчитываться. Это же робот. Его задолбать невозможно.

– Атака не должна вызвать никаких особых трудностей. Всё по стандарту: сыпем бомбами сверху не переставая, двигаем артиллерию на заготовленные позиции, пускаем визуальную и радиоэлектронную маскировку, и под прикрытием мобильных щитов негромко стучим танковым кулаком им в калитку… Ну и снизу ещё постучаться попробуем, но на это особо рассчитывать не стоит. По разведданным у них появились очень сильные щиты, которые с легкостью задерживают огромный, на петаватты энергии, объем энергетического оружия. Правда, наши ИЦ определили, что у этих щитов также имеется всё тот же недостаток: под него можно спокойно зайти и уничтожить якорь, как под все остальные энергощиты. А в плане обороны они – непробиваемые преграды для любого лучевого и плазменного оружия. Они значительно увеличат расход энергозарядов, заложенный в расчет ещё при разработке плана. Это неприемлемо, и я уже распорядился о подвозе дополнительного боезапаса для этих целей.

– Неплохо. Одобряю.

– Ну, ещё бы.

– Сколько тех щитов насчитали сейчас?

– Пока шестнадцать, но это не точно. Они покрывают центральную часть Деэрстии, где находятся самые важные структурные элементы базы. По сути, данное ядро имеющимися у нас силами не расколоть. Вернее, за это говорят 47% вероятности. Но всё равно, пробовать мы их будем, так как других альтернатив я не вижу.

О том, что нам не по зубам данный орех, я знал еще на стадии разработки плана. Как знал и о том, что враг имеет все шансы беспредельно разожраться и начать отстраивать вторую базу по типу Деэрстии. Если же начну отжираться и я, то это вообще затянется на полгода, если не дольше. Ну а потом уже будет совсем неясно, чья в этом противостоянии возьмёт. А это меня дико не устраивало. Я хотел крови. Свежей. Много. И сегодня.

Несмотря на кажущуюся трусость, Зоргер оказался проницательным военачальником, решив наглухо законопатиться в одной из крепостей и превратить ее в неуязвимую. Если бы он продолжил наскакивать на меня в прежнем режиме (на что я, если честно, очень рассчитывал) то сейчас я бы атаковал весьма средненькую, в плане защиты, деревню, а не укрепленную по последнему слову оборонительной доктрины, цитадель.

Но когда я, наперекор мнению всех своих замов (кроме Пети) настоял на незамедлительной подготовке к штурму, план внезапно стал приобретать более весомые проценты в своём окончательном успехе. Поводом тому послужил один мой разговор, который я имел с Петоводом, когда мы стояли на крыше обогатительного комплекса и наблюдали, как стая жестокрылов ковыряла кого-то в низинке, что проминалась на несколько метров в грунт на отметке 7.06 от базы. Не откладывая свой интерес в долгий стек, я поинтересовался у своего животновода, чем они могли быть там заняты.

– Дикобразом, – категорично ответствовал мне тот. – Точнее, несколькими дикобразами. Тремя, я так думаю.

– С чего ты взял? Почему не рогачами, например?

– Жестокрылы и дикобразы – злейшие враги в местной природе: первые ненавидят ежей за то, что те без всякого сомнения расстреливают летунов как в полёте, так и на местах отдыха; а дикобразы страдают от того, что только летуны могут проникнуть в их норы и расковырять ядра самоактивации. Яйца то есть.

– Популяцию снижают?

– Точно так. Но жестокрылы также сильно теряют в популяции из-за этих колючек. Дистанционным огнём обладают не только дикобразы, но и несколько других видов кимпов. Однако только дикобразы способны гарантированно сбить летуна своим залпом. И сожрать. Потому у них такая война и идёт. Стая жестокрылов не боится нападать на любого другого противника, который намного больше их самих, но делают это всё равно редко. Завидев же дикобразов, неважно в каком уровне или количестве, жестокрылы нападут всегда. Вот как сейчас. И там точно – не рогачи, потому как число птеродактилей постепенно сокращается, а быки так быстро их сбивать не умеют.

Дикобразы не доставляли нам большой головной боли, в отличие от ларгов, тигров или тех же жестокрылов, поэтому воевали мы с ними редко. Однако у меня в памяти хранился не один отчёт о вылазках за стену, где этих кимпов всё-таки не посчастливилось нам встретить. Дикобразы в боевом режиме распрямляли свои многочисленные иголки и выстреливали каждой из них в сторону врага. Причем, в любую сторону всей своей полусферы. Не особо метко, не особо сильно, но этого им и не требовалось. Главное – закрепить иглу на теле вражеского элемента. Потому что вторым компонентом их оружия являлся энергетический импульс, который гасил всю электронику в радиусе ста метров от животинки. Кроме, разумеется, самого «биогенератора» этого злосчастного импульса.

А воткнутая перед этим в тушку врага острая игла играла в этом не последнюю роль антенны-проводника: сколько бы степеней защиты от ЭМИ у моего солдата ни было – всю мощь заряда от электропердака дикобраза передавалось на цепи легионера. Или центуриона – тут уж кому как не свезёт. Поэтому я строжайше запретил трогать дикобразов на марше. Ну а если столкнулись нос к носу – тут уже ничего не поделаешь. Расчехляйте стволы и получайте боевой опыт, если получится…

А Петя сел на своего любимого конька, и принялся пичкать меня подробными инструкциями по запрошенной информации:

– И вот представь: нацелился уже, значит, жестокрыл кого-нибудь атаковать, всё рассчитал, всё учёл, крылья распрямил – полетел. А тут снизу, из засады, пучок стрел в брюхо.  И – электроудар. И спёкся птенчик. Ёжик же, не торопясь, в развалочку к оглушённому летуну подошёл и выкусил всё вкусное из неудачливого охотника. Как его за это любить? Но и летуны тоже хороши: выроет ёжик нору, оборудует её так, что нахрапом просто так его логово не взять, ядра в гнездо выложит, входы укрепит, сам у входа уляжется охранять. Никто, поверь, на такую зверюгу в здравом уме кидаться не будет. Ежели хозяин выигрывать агрессора начнёт, то – хана агрессору. А если проигрывать, то просто в нору спрячется, и снова от войны никакого профиту. А вот эта пакость мелкокожистая заберётся в небо повыше, разгонится в землю пошибче, да прямо сверху нору ту пробьёт. И пока хозяин норы будет от входа до места вторжения скрестись, тот лапками-лапками – и в дамках. Два ядра там же раскрошит, третье – в зубы и – на выход, которых дикобраз, естественно, по одному в логовищах не делает. Вот и лютуют они друг над другом с такой ненавистью.

– Выгрыз. Не «выкусил», а выгрыз всё вкусное, Петя. А что же он по почве норы свои не укрепит? Плитами там, или ещё чем.

– Замахается он плиты те таскать. Видел же его лапки? Ну вот. Когти длинные, а лапки – короткие. Теми когтями ему легионера порвать – даже не натужится. А плиты таскать не сподоблен. Его за этим занятием любая собака загрызёт, к тому же. Глубоко в грунт зарыться ему условия самоактивации ядер не дают – должен быть соблюден определенный климат для этого. Вот и мучается, бедолага, в мягкой почве норы те выкапывая, да в жестокрылов постреливая, едва увидит.

Между тем, битва на 7-й отметке подходила к концу: было видно, что жестокрылы явно побеждали, несмотря на девять видимых мною электромагнитных всполохов ежей да рухнувших в зубодробительном пике трёх тушек аэрокимпов. Дикобразы выдыхались. Петовод попутно заяснял мне за тактику летунов, которая зиждилась не на прямом поражении противника, а на его изматывании. В прямой схватке жестокрылу никогда не победить дикобраза, так как тот попросту либо расстреляет в полёте, либо шибанёт током в воздух, отчего у того мгновенно случится перезапуск мозгов, за время которого жестокрыл гарантированно ввинтится в почву, что также не способствует победе в бою. Ну, либо просто коготками махнёт да сцапает электрическую ворону, если та подлетит слишком близко.

Здесь же было всё по-другому: жестокрылы нападали на ежей поодиночке. Пара летунов падала на врага, а остальные отдыхали неподалеку. И постепенно они менялись друг с другом. Пролетая над затылками своих врагов, те провоцировали их на выстрел иглами. При этом, в последний момент летун быстро менял своё пике на горизонтальный полёт, чем сводил свои риски к минимуму: если по нему попадет стрела, то, скорее всего, не пробьет его жесткую спину, так как он совершал свой манёвр через «бочку», проворачиваясь с крыла на крыло и подставляя под неминуемый выстрел свою тыльную сторону. И если жестокрыл всё же оказывался поражённым снарядом врага, то его бессознательная тушка, по инерции, улетала от места выстрела относительно далеко, где он, спустя некоторое время, приходил в себя и снова присоединялся к бою. Отдохнет хорошо, опять же, в обмороке валяясь. Правда, получалось это у них далеко не всегда.

Потому что матерые дикобразики тоже были не дураки, ведь недаром они носили явно не десятый уровень. Они забились в эту ямку не просто так. Склоны воронки не давали крылатым активно маневрировать и атаковать, чему свидетельствовали несколько взрытых холмиков на её кайме. Однако было видно, что дикобразы проигрывали. Всё чаще и чаще жестокрылы срывались с высоты, не меняя траектории и тараня своими крепкими клювами не укрытых бронёй ёжиков. Всё больше и больше летунов очухивалось после принятых ранее ударов, и вспархивали с земли оттуда, где их застигли гравитация и сила трения.

И всё меньше всполохов я видел идущими снизу. Звери погибали. Конечно, не все летуны смогли выбраться из этой схватки живыми. Из, насчитанных мною ранее, тринадцати единиц смогли улететь только четверо. Но своё дело они сделали – убили нескольких врагов (я после проверил – дикобразов действительно было трое) и добыли немало ценных зёрен. Это было… похвально.

И поучительно, так как мне, наконец, стало ясно, как я смогу уничтожить биосов на базе.

***

О своих планах я поведал всей своей четвёрке: Раптору, Петоводу, Ботомеду и Коменданту. Именно на Коменданте лежала основная нагрузка, на самом деле, ведь ему требовалось перенастроить базу так, чтобы удовлетворялись все мои военные нужды.

– Враг активно качается, – начал я совещание. – По последним данным разведки, они отстраивают гигантскую базу и плотно укрывают ее щитами. Это, конечно, накладно для них, но некритично, так как такая защита является очень эффективной. Несмотря на то, что мы отобрали у них четыре базы из шести, на их боеспособности это никак не сказалось. Наши силы вынуждены растягиваться для того, чтобы воевать. Им же этого не требуется, так как они имеют очень надежную крепость, на которой могут никого не оставлять, так как она сама себя способна защитить. Проще говоря, они могут всей толпой выйти за ворота такой крепости и победить кого угодно без опасения потерять свою базу. И это для противника очень хорошо, так как повышается его стратегическая эффективность в плане расширения территории. Я прогнозирую потерю Мельбурна через шесть дней; потерю Кочки – через десять. А дальше мы останемся при своих, так как биосы стремительно укрепятся на вышеупомянутых базах и атакуют уже нас. На те блокпосты, которые мы отвоевали у них ранее, они даже внимания не обратят, ударив сразу по нам… по крайней мере, я бы не обращал.

Я взял паузу. Мои «периферийники» молчали тоже, так как, собственно, слова им никто не давал. Но я знал, что в груди каждого из них уже идут аналитические процессы, которые были запущены, едва я начал этот военный совет: их вспомогательные модули, которые достались им от живой природы в виде половины биологических мозгов, начали оценку ситуации, не спрашивая разрешения и не руководствуясь сухими директивами, которые были приняты у стандартных роботов-снобов. Потому как звери никогда никого не спрашивают, стоит ли им оценивать новую обстановку или нет? Они её просто оценивают.

Иначе звери знают, что если не пораскинут мозгами сейчас, и добровольно, то легко могут раскинуть мозгами потом, и принудительно. Кибернетическая часть «церебро» моих замов подключилась к своей биологической части немного позднее, инициировав полномасштабную интеллектуальную деятельность на заданную тему. На тему штурма.

Поэтому мои замы тихо гудели и не шевелились. И одновременно – натужно выли и бесновались.

Я же продолжал:

– Поэтому я принял решение начать штурм как можно быстрее. Насколько это «быстрее» произойдёт, мы сейчас с вами и обсудим. Итак, первое: противник на данный момент ведёт активное строительство, что держит его на пределе возможностей. Скорее всего, через пять суток это строительство будет закончено, и мы уже не сможем его уничтожить. А уничтожить надо. Какие есть на этот счёт идеи?

– Неприемлемо, – тут же вскинулся Раптор. – Судя по имеющейся у нас информации, биосы уже укрепились достаточно для того, чтобы выдержать длительный штурм. Нам не удастся их разбить даже за восемь часов атаки, что делает невозможными ни одну из атак. Учитывая то, что шесть дней назад мы взяли «Мельбурн», наших боевые возможности пока находятся в неудовлетворительном состоянии для ведения затратных операций. Особенно против их головной базы. Я бы ещё понял, если бы мы атаковали Капос. Но штурм главной крепости однозначно приведёт к невосполнимым, за короткое время, потерям. Это спровоцирует мощную контратаку, что чревато полным поражением роботов на этой локации, что является неприемлемым для нас. Обороноспособность нашей базы ранее была оценена ошибочно. Мы не выдержим полноценного штурма в условиях недостатка войск. Даже если успеем всех их реплицировать, они всё равно не будут отвечать необходимым требованиям, так как новый бот – это всегда слабый бот.

В комнате повисла электронная тишина. Доводы Раптора прозвучали более, чем весомо. Все его выкладки сопровождались (на фоновом уровне) различными графиками, диаграммами, другими статистическими данными, которые ярко иллюстрировали нынешнее положение дел в войсках. И по этим выкладкам выходило, что, несмотря на то, что я четыре раза одержал убедительные победы над превосходящим меня противником, я его не ослаблял. Всё, что мне удалось сделать – это лишь урезать его ресурсную базу.

Ресурсы…

Именно на этом я и решил сыграть, предоставляя своим заместителям разработанный мною план атаки на Деэрстию. Хрупкий, честно сказать, план. Но перспективный. Единственным слабым местом в этом плане было время реакции биосов на обстановку. Если они среагируют сразу на, казалось бы, мои «безобидные» действия, то всё моё планирование пойдёт прахом. Ну и ещё одним таким местечком было также наличие у нас нужных ресурсов, так как их нам понадобится ой как много.

За уточнениями некоторых деталей моего плана я и обращался к Коменданту. Не то, чтобы я не был в курсе всех дел на базе. Я был. Не были в курсе остальные мои замы. Для них я, собственно, сейчас его и спрашивал:

– Комендант, поясни общую ситуацию по нашим запасам, энергетической и транспортной инфраструктурам, да и вообще – чем мы живём и что мы можем. Только кратко.

– Если кратко, то с обеспечением ресурсами – полный порядок. Не хватает лишь технологий для повышения эффективности сбора и переработки. Хотя в целом темп общего развития базы более, чем хороший. Особенно хорошо помогают в этом разработка логовищ элитных киберплантов: получаемые оттуда устройства и материалы обеспечивают значительный рост развития технологий и методик как в производстве, так и в военной промышленности. Отмечаю с положительной стороны работу восьми исследовательских центров. Их разработки неоднократно решали довольно сложные проблемы, возникающие чуть ли не ежедневно. И ещё девятнадцать их разработок числятся в разделе «Перспективные», так как технологический уровень для их применения нами пока не достигнут.

– Когда примерно он будет достигнут?

– Трудно спрогнозировать. Или завтра, или – через неделю. Однако учёные работают круглосуточно, поэтому такие разработки, думаю, будут поступать постоянно, а технологический уровень так и будет в роли догоняющего… Так что мой ответ – никогда он не будет достигнут. И ещё, касательно ИЦ: становится всё сложнее и сложнее контролировать их работу. Вношу предложение создать ещё одну единицу, занимающуюся отдельно исследовательской деятельностью и всем, что с ней связано. Это обусловлено тем, что всё больше и больше интеллектуальных и административных ресурсов отводится на учёт, анализ, прогнозирование и каталогизацию всех предложений и проектов, поступающих от ИЦ.

– Министра науки вводить, что ли?

– Эм-м-м… Да… наверное, его…

– Хорошо. Если есть такая необходимость – давай предлагай. Кто у нас будет главным Ботаном?

– Простите, вопрос: «Ботан» – это наименование вышеозначенного юнита?

– Да. Вполне себе подходит… для бота-заучки… Да! Утверждаю данную инициативу, как приоритетную-3. И имя это утверждаю тоже…

– Принял приоритет-3. Принял «Ботана». Мне самому определить кандидатуры?

– Да. Ты лучше меня разбираешься в данной ситуации, так что тебе и карты в руки. Назначение министра по науке – на тебе.

– Принято.

– Но я не за этим спрашивал Коменданта про наши ресурсы. Точнее, про темпы обеспечения ими. Они, кстати, какие?

– Девять тысяч двести двенадцать килограмм в сутки. Сюда входят все категории материалов, необходимые нам. За исключением биологических.

– Биологических… Именно это для нас сейчас и важно в вопросе победы над биологическим же врагом. Поясню: мы, как вид, зависим от поставок, преимущественно, редкоземельных, минеральных и металлических материалов. И лишь малую толику из всего этого объёма занимают материалы биологические. Да и то, мы могли бы обойтись и без них.

– Возражаю. После принятия на вооружение технологии «Слияния» прогресс развития роботов увеличился на величину, в диапазоне от 1,3 до 2,7-кратного значения. То есть мы примерно в три раза развиваемся быстрее с биологией, по сравнению с тем, как если бы мы прогрессировали без неё. Биологическая составляющая, например, моего «церебро» уже неоднократно доказывала свою целесообразность. Так что без них мы навряд ли бы обошлись.

– Возражения приняты, Петовод. Да, действительно, биологическая составляющая наших шасси является важным критерием, но я не об этом. Я о том, что без неё мы худо-бедно, но сможем существовать и функционировать. А вот если биосов лишить их основного источника, то они функционировать уже не смогут. Слишком многое у них завязано на этом белке, как у нас завязана наша деятельность на элементах, важных для электроники.

Я задумчиво оглядел замолчавшую электронную братию:

– Короче, я планирую не атаковать Деэрстию в лоб, стремясь стереть её с лица планеты. Я планирую лишить их всякого прироста ресурсов… атакуя Деэрстию в лоб.

Буря критических ошибок и багряных конфликтов вонзилась мне в процессор одновременно с недоумёнными репликами моих замов. Того же Коменданта чуть КЗ не хватило, как только он запустил мои последние слова в обработку.

Но мой следующий доклад расставил все точки над «i», и, спустя сто шестнадцать минут и двадцать две секунды «Генеральный план штурма Деэрстии», версии 1.0 был принят на реализацию.

***

Аэроразведчики не являлись боевой единицей, как таковой, и в соответствующий лимит не входили. Оттого разведчики были дешевыми. Самыми дешевыми юнитами. Конечно, дороже тех двух-трех снарядов, что тратились биосами на их гарантированное сбитие, но всё равно – дешевыми. И бесконечными. Хотя создать флот с бесконечным количеством бомбардировочных юнитов, минуя непреодолимый предел численности войск, у меня всё равно не получилось бы. Поэтому в ход пошли авиаскауты. Точнее, полетели.

Наштамповав свыше трех тысяч готовых к модификации авиаразведчиков, передо мной встала другая проблема: примотав к брюху первой же сотне скаутов по бомбе, я тех в боевые единицы-таки прописал. Неумолимая система Триеры мгновенно переквалифицировала модифицированных юнитов в «управляемые ракеты-камикадзе», то есть, в очень умные боеприпасы. Не очень высокоинтеллектуальные. Но – ракеты. И поэтому каждому из них она присвоила коэффициент в 0,1. Это означало, что десять «ракет» теперь считались одной боевой единицей, которая учитывалась в ограничениях по войскам.

Камикадзе же они являлись потому, что, исходя из обстановки, скаут мог бомбу как сбросить, так и взорвать ее прямо на себе, перед этим куда-нибудь себя направив. «Десять к одному» – эта пропорция слегка подкорректировала планы по быстрому захвату базы. Лучше бы, конечно было «десять к ноль-ноль-одному». Ну, или, на крайний случай – к миллионной.

Тем не менее, и этого всё равно было много. Но я выкрутился. В качестве компенсации за мой небольшой просчет, я визуально увеличил число «неучтённых» летательных аппаратов, прикрепляя к скаутам «пустышки» в виде муляжа бомб. Внешне самолётик выглядел по-прежнему грозно, но на деле был не опаснее реактивного кирпича. Система Триеры его в войска и не засчитывала. А вот система противовоздушной обороны врага должна была засчитать, и попытаться сбить «пустышек» наравне с боевыми машинами, тем самым отвлекаясь на ничтожные цели и давая возможность более опасным скаутам сбросить свои бомбы.

***

Над Деэрстией теперь выросли купола. Роботам теперь не удастся, как в прошлый раз, с такой легкостью проникнуть за стены. Щиты не дадут летающим унитазам ни одной возможности. Их было много, и они были невидимы. Ну, почти невидимы. Согласно регламенту, службы базы запустили штатную проверку систем пассивной обороны, и теперь по чистому небу прокатывались переливы энергетических полей.

– Восемьдесят две пелены и четыре полноценных сферы – шутка ли!

– Не шутка. Теперь-то мы точно начистим этому меднозадому говнюку его звенящую задницу! Сточим, нахрен, всю! И так – двадцать раз!

Говоривший это сержант технической службы возбужденно скалился сквозь прозрачное забрало легкого шлема. От обилия мембран над головой, та голова без шлема сильно кружилась. Но делала она это не только от чувства беспредельной безопасности, что дарили эти мембраны. Одновременно с этим она заставляла все живые организмы дышать через армисы, время от времени пополняя запасы кислорода за пределами стен, либо на специальных пунктах хранения.

Многочисленные щиты, подарив биосам защиту, забрали у них весь воздух, пригодный для дыхания. Цитадель была настолько герметично укрыта ими, что под дрожащими пленками силовых полей очень быстро кончилась пригодная для дыхания среда. И это еще, если учесть, что база, в основном, функционировала в режиме постоянной боевой готовности, и щиты были подняты не все.

– Ну, до «начищения задов» нам так-то еще далековато, конечно. Но в одном, Гвидо, ты прав: сточим мы ему жопу однозначно. Примерно, через месяц с хвостиком.

– Ну, так тоже хорошо. Долго, конечно, но хорошо. А то я, признаться, неделю назад думал, что нам – всё, каюк. Нет, всё-таки Полковник молодец, что не стал и дальше бодаться с этим тостером в чистом поле, а хорошенько подготовился здесь к его встрече. Такую крепость расколоть – не один Тактик понадобится. Робот теперь хоть три своих лимита на количество войск соберет, а всё равно ему нас не пробить.

– Да и пять тысяч железяк тут ничего не сделают.  С земли и с воздуха мы защищены надёжно, – довольно прогудел штурмовик.

– А если до кораблей докачается, а, Кражек? Прилетит сюда пара лайт-крузеров, и всё? Весла сушить?

Штурмовик повернулся к своему более светлому, по окрасу доспехов, собеседнику, и внимательно на того посмотрел:

– Вот скажи мне, Гвидо: ты хоть одну инструкцию по тактическим возможностям единиц боевой техники читал? Я уж не спрашиваю об их ТТХ? Ты вообще понимаешь, что может сотворить крейсер, а чего он сотворить не может? Тем более, что здесь он не крейсер, а обыкновенный корвет, даром что так называется. Так вот, я тебе скажу, чего он не может: он не может накопить огневую мощь, достаточную для разрушения всех этих силовых полей. Да ни одному корвету столько щитов не пробить! По крайней мере, с минуту – точно. А к началу второй минуты его уже снесут с неба наши батареи ПВО, как будто его там и не было. А если не сметут, то этот недокрейсер сам в пыль рухнет, так как у него через пять минут вся энергия в реакторах закончится, если он так стрелять продолжит.

– Ну а два «недокрейсера»? Они могут?

– И два не могут. И пять… Хотя шанс у пятерых, конечно, есть, но только с учетом того, что им в этом вся наземная армия помогать будет. Артиллерия стреляет по щитам снизу, а корабли – сверху. Да только ценность применения кораблей при таком использовании падает чуть ли не до нуля. После деактивации щитов авиация будет уже бесполезна, потому как у них выйдет весь боезапас.

– Весь боезапас? За минуту?! Это у них так мало зарядов?

– Почему за минуту? Крейсер способен вести беспрерывный огонь в течение четырех минут… А ты про ту минуту, что я говорил? Ну так это я про то, что больше минуты этому кораблю никто стрелять не даст: вылетит пять-девять ракет с установки и оборвут наглого летуна на полуслове. Как раз в начале второй минуты это и произойдет. А так – нет. Так у него на четыре минуты выстрелов хватит.

– И что, все вместе они четыре минуты будут колотить? А вдруг быстрее управятся? Откуда ты знаешь, сколько он артиллерии притаранит? А бронетехники – она-то ведь тоже стрелять будет?

– Да сколько бы ни притаранил, нифига у него не выйдет. Он ведь по лимиту войск ограничен, а если у него здесь будет лишь полк артиллерии да два кораблика в небе, то тут вообще ему «крышка»: с таким набором против контратаки не повоюешь. Поэтому он обязательно будет тот лимит на несколько частей резать: на авиацию, танки, пехоту, арту и прочее. Так что много стволов ему сюда подтянуть по-любому не получится. Даже если он внезапно сравнялся с нами в уровнях и тем самым лимит свой повысил, ему нас не пробить. Мы ведь тоже молча сидеть здесь не будем. Вот увидишь, сунется сюда меднозадый – мы ему быстро пузо раскурочим! А потом в гости еще к нему сходим!  И всё, и «Здравствуй, Кора»!

Оба задумались, и перевели свои глаза сперва на небо. Потом – на горизонт.

На горизонте то самое небо собирало огромные черные тучи, намереваясь обрушить на 82 щита настоящую бурю.