Читать книгу Скейтагеддон - Сергей Золин - Страница 4

В квартире была одна мама. Отец ушёл по делам, а она готовила обед. Из кухни пахло свежими овощами. Родители у меня дизайнеры, поэтому почти всегда работают прямо из дома. Сами понимаете, что с таким надзором из-под домашнего ареста не смоешься.

– Можешь пока почитать, – сказала мама, выйдя из кухни. – Обед будет готов через полчаса.

– Угу.

Я скинул кроссовки, забросил в свою комнату рюкзак и худи и пошёл умываться. Вернувшись к себе, я вздохнул, глядя на выключенный комп. Подхватив со стола книгу, завалился на кровать.

Строчки мелькали перед глазами, но всё прочитанное вылетало из головы. Я никак не мог понять, кто на какую планету полетел и в кого каким бластером пульнули.

– Ууу, – вырвалось у меня. – Ты бы сейчас сто про убежал и погнал катать. А я тут, – пожаловался я Бэму Марджере. Он, как всегда, весело показывал язык с плаката на стене.

Пришло сообщение. Я отложил книгу и достал из кармана джинсов кнопочный телефон.

Сашка:

Ты как? Норм?

Я ещё не привык к неудобным маленьким кнопкам и ответил коротко: "ОК".

Через минуту телефон снова завибрировал.

Сашка:

Держись. Звони если чё

Я:

ОК

Мне вдруг стало так легко на душе от этих коротких строк. Мы с Сашкой частенько стали переписываться. Иногда и вовсе вечерами трындели по телефону часа по два. Правда, остальным об этом не говорили. А то, знаете же, начнётся "тили-теста". Прохода не дадут! Особенно Витёк в этом деле мастер.

Наверное, Сашка чувствовала, как мне тоскливо, и старалась поддержать. Ясен пень, она по себе знает, каково это, когда тебя дразнят. Жаль её. В этом году она отрастила челку и чаще прятала глаз. Как-то она говорила, что ей однажды сделают операцию и глаз станет нормальным. Хотя мы всегда ей говорили, что дразнят за такое только придурки. Да и она особо внимания не обращала, но вот с нового учебного года начала грузиться.

Я достал плеер, надел наушники и врубил Abrasive Wheels. Это Сашка рассказала нам про такую группу, когда мы с ней только познакомились.

Помню, в тот день мы окружили Лёху и глазели на его новенькую деку. На ней красовался чёрный ниндзя, запускающий пластинку. И не было ни единой царапины!

– Давай, прокатись! – требовали мы хором.

Но Лёха словно прирос к земле – всё стоял и осторожно держал скейт, будто он стеклянный. Старую деку он умудрился сломать, оставив скейт на даче около машины. Его дедушка поехал, не заметив доску, и та – х-р-р-у-у-с-ь – сломалась под задним колесом. Поэтому с новой деки он буквально пылинки сдувал.

Но мы всё же уговорили его исполнить. Антоха с Витьком кинулись натирать грань воском. Лёха уже прилично выполнял простенький слайд, и мы надеялись, что новая дека придаст ему уверенности.

– Эй, кто это? – спросил Витёк, показывая зелёным квадратиком воска куда-то в сторону.

Мы оглянулись. На площадке в этот день никого, кроме нас, не каталось, и появление чужака насторожило.

– Да это д-д-девчонка, – шепнул, щурясь, Лёха.

– Гонишь! Это пацан, – не согласился Витёк. – Тимка, скажи – пацан?

Я присмотрелся. Но из-за короткой стрижки не разглядел, кто там. Ясно было только одно – рядом с ним или с ней стоял скейт.

Неожиданно для себя я махнул рукой и крикнул:

– Давай к нам!

Фигура в отдалении помедлила и, встав на скейт, покатила в нашу сторону.

– Вот и зачем ты его позвал? – недовольно спросил Витёк, бросив воск и поднявшись. – Щас нам испортит тут всё.

– Вечно ты, как сыч, – поддразнил его Антоха. Он закончил натирку и встал, глядя, как к нам направляется чужак.

– Сам ты сыч! – огрызнулся Витёк. – Самый сыч! Такой сыч, что…

Он резко замолчал, потому что к нам, тихо шурша колёсами скейта, подкатил неизвестный человек. Вблизи это и вправду оказалась девчонка. На ней были скейтерские кроссы, узкие чёрные джинсы, чёрная футболка с зелёной надписью и плюс рубашка в чёрно-зелёную клетку.

– Привет. Я – Сашка, – просто сказала она и улыбнулась.

Поскольку я сам пригласил её к нам, то представил ей всех, поочерёдно показывая на каждого пальцем.

– Привет. Я – Тимка. Этот дылда – Антоха, кудряш – Лёха, рыжий – Витёк.

Ребята помахали Сашке. Как-то незаметно мы привыкли к появлению новенькой. И, ясен пень, как могли, пытались скрыть, что первый раз в жизни встретили настоящую девчонку-скейтершу. И избегали смотреть ей в глаза, чтобы нечаянно не обидеть, а то подумает, что мы пялимся на её глаз. Как позже вспоминала Сашка, у нас плохо получалось скрывать и то, и это.

Лёха прыгать тогда всё же отказался. Якобы у него нога заболела, ага.

Сашка рассказала, что переехала сюда с родителями и младшим братом из другого города, потому что отца перевели по службе. А мы поделились, что живём тут с рождения. Вместе ходили в садик, теперь вместе ходим в школу. Ну и катаем, само собой, тоже вместе.

К вечеру мы все крепко сдружились. Мы сидели на лавочке во дворе и хотели уже разойтись по домам, как Витёк хлопнул себя по лбу и повернулся к Сашке.

– Блин, весь день забываю, чего у тебя на футболке написано? – спросил он, кивая на зелёную надпись.

– Эбрэзив уилс. Название старой панк-группы, – весело отозвалась Сашка. – Тут ещё, – добавила она, скинув клетчатую рубашку и повернувшись к нам спиной. На задней стороне футболки оказался принт с фотографией нескольких типов в шипастых куртках и с растрёпанными волосами. Короче – натуральные олдовые панки!

– И ты такое слушаешь? – удивлённо спросил я.

Сашка накинула рубашку и повернулась.

– Ну да! Люблю покатать под что-нибудь такое. А вы?

Мы замялись. Нам до этого и в голову не приходило заморачиваться с музыкой. Что в паблики выкладывают, то и послушали. Рэп там, ни рэп, рок или что.

– Ну, вчера, например, – вспоминал Антоха, – чё слушали? «Грин дэй» там кто-то запостил, ещё всякого…

– П-п-пошлая Молли, – вмешался Лёха.

– Но, – подтвердил Антоха. – «Пошлая Молли». Да, пофиг, музыка да музыка.

Сашка усмехнулась и достала телефон. Пошарив в нём, включила трек.

Мы стали слушать. Какой-то старый панк-рок. Ничего особенного в этом «Эбрэзив чего-то там» не было.

– Ну, такое себе, – пожал плечами Витёк.

– В это надо врубиться, – сказала Сашка, покачивая головой под музыку. – Вру-бить-ся!

На этом мы обменялись контактами и разошлись. Вечером, создав беседу, мы пятеро переписывались, скидывали голосовые и мемасы. Сашка тогда опять завелась про музыку и накатала список групп. «Чтоб врубиться» – назвала она его.

Там была куча команд: Abrasive Wheels, Lagwagon, Misfits, Balzac, Cobra, MiSanDao, NOFX, MxPx, Red City Radio, Rancid, Buzzcocks, The Clash, Snuff, Goober Patrol, Tsunami Bomb, Audio Karate (большими буквами выделялось – ВСЕ ГРУППЫ KUNG FU RECORDS).

Мы одурели, увидев столько незнакомых названий. Сильно нас это не зацепило, но, чтобы понять новенькую, мы решили на пробу послушать всего по песне. Витёк сразу после нескольких треков отплевался. Мол, одна молотильня по мозгам. "Типа Грин дэй", – написал он тогда и больше слушать не стал. Лёхе с Антохой понравились "Lagwagon" и "Red City Radio", но ненадолго. А я сразу как-то и не разобрался – нравится мне или нет. Лишь позже я стал замечать, что меня всё чаще тянет послушать что-нибудь из списка. Тогда я наугад скачивал альбом и заваливался с книгой, слушая «молотильню по мозгам».

И однажды я врубился! Я понял, о чём говорила Сашка. Меня поразило, как я вообще до этого дня катал без такой музыки? С момента осознания все поездки на скейте (особенно в одиночестве) я старался проделывать только под что-нибудь из Сашкиных запасов. Плюс я постоянно просил её делиться со мной всем, что она скачивает и слушает.

А вот её привязанность к сериалам мы приняли сразу. Особенно когда узнали, что она тоже обожает "Очень странные дела". Мы много спорили о героях. Смотрели в инете или заваливались к кому-нибудь домой и смотрели всей крю. Хотя после того, как Лёха стал бояться, что его похитят, и мама водила его к психологу, он на время выпал с просмотров. Но быстренько потом вернулся. Иногда мы заходили к Антохе и разглядывали комиксы, если его старшей сестры не было дома, а то они иной раз начинали воевать. И тогда уж – под их рёв и ругань – спокойно комиксы не почитаешь. Ещё Сашка подбила нас ходить в кино на всякие комедии, фантастику и ужастики. («Только не сильно страшные. А то Лёшку потом опять к психологу», – предупредила однажды мама Лёхи. По нашим улыбкам он сразу понял – одним днём рофлов ему не отделаться.) У Сашки же мы стали брать почитать ужастики Р.Л. Стайна. Она насобирала себе огромную коллекцию его книг и про каждую могла рассказывать целый день. В общем, с появлением Сашки в нашей крю веселья прибавилось, и мы многое для себя открыли.

Мои воспоминания прервал вернувшийся отец. Обед был готов, и меня позвали есть. Я выключил плеер и пошёл на кухню. Удивительно, сколько в башке мыслей, когда нельзя посидеть за компиком или повтыкать в телефон. Просто кошмар, чего можно навспоминать!

– Что в школе? – спросил папа, когда мы уселись за стол.

– Как обычно, – ответил я, накладывая себе к котлете и пюре салат из помидоров и огурцов.

– Видела учительницу истории, – прожевав, сказала мама и погрозила в мою сторону вилкой. – Жаловалась, что ты двойку схватил.

– Исправлю, – пробурчал я и хрустнул кусочком огурца.

– Да уж постарайся, – проговорила мама. – А то скоро конец четверти.

Отец незаметно подмигнул мне. Я улыбнулся и принялся разламывать котлету. Родители отстали от меня, начав спорить по рабочим делам. Я спокойно себе ел, надеясь, что про двойку больше не вспомнят.

Спокойствие длилось недолго. Я в очередной раз воткнул вилку в кусочек котлеты, когда в дверь одновременно позвонили и постучали.

– Сели поесть, называется, – проворчал отец и пошёл глянуть, кому мы так срочно понадобились.

Щёлкнул замок и незнакомый строгий голос произнёс:

– Лейтенант Пионов, участковый инспектор. Драбин Тимофей здесь проживает?

– Это наш сын, – растерянным голосом ответил отец. – А в чём дело?

Я чуть котлетой не подавился от услышанного! По телу, одна за другой, побежали холодные волны. Лицо же, наоборот, начало гореть. Я вытаращил глаза и посмотрел на мать.

– Не поняла, – сказала она, окинув меня таким взглядом, словно первый раз видит.

– Я ничего не делал, – севшим от страха голосом выпалил я. Мама поднялась из-за стола и тоже вышла из кухни.

Вскоре она позвала и меня. Я шёл, казалось, целый час. Ноги отказывались передвигаться, и мне пришлось почти заставлять их нести меня в коридор.

Все собрались на лестничной площадке. Кроме родителей там стояли высокий усатый полицейский и… Мать Зайца! Пальто нараспашку, руки в боки, глаза прищурены. Такое чувство, что вот-вот бросится на меня, как тигр.

Полицейский достал из прозрачного пакета исписанный лист бумаги и показал моим родителям.

– На Вашего сына поступило заявление от гражданки Зайцевой, – зыркая глазами в мою сторону, сказал участковый. – Она утверждает, что он оставил возле их квартиры надпись оскорбительного характера и поджёг их почтовый ящик.

– Что?! – выкрикнул я. – Это враньё!

– Когда он это, по-вашему, сделал? – спросила мама тихим голосом. По её лицу мне стало понятно – она еле сдерживает себя, чтобы тоже не закричать. Отец взял из рук Пионова заявление и внимательно читал.

– Давеча я вышла, а там краской написано! – гаркнула Зайцева. – И чую, воняет жжёна, ну, горелым. Я кинулась, гляжу, – ящик горит!

– Бред, – вырвалось у меня. – Я этого не делал. Я, блин, дома сидел!

– И почему Вы решили, что это сделал Тимофей? – усмехнулся отец, вернув заявление участковому. – Там рядом его подпись оставлена или портрет висит?

Зайцева пошарила рукой в кармане пальто и достала смартфон.

– Портрета не было, но камера видеонаблюдения висит. Или Вы думали, что одни такие умные и сынка Вашего покастливого никто не вычислит? Вот, смотрите! Мой сын сразу узнал кофту. Сказал, что Ваш в такой ходит!

Она передала смартфон Пионову. Он повернул его экраном к нам с родителями.

– Видео с камеры, установленной в подъезде, – прокомментировал участковый и нажал на экран.

Мы с родителями сгрудились над смартфоном. В видосе какой-то тип в такой же точно, как у меня, толстовке с группой The Cramps, поднялся по ступенькам, достал баллончик и что-то начеркал на стене. Убедившись, что никто не идёт, он спустился к почтовым ящикам и поджёг торчащие в одном из них газеты. Затем быстро смылся. Лицо, ясен пень, скрыто под маской или респиратором, да плюс капюшон.

Дело реально запахло жареным! Я-то, ладно, точно знаю, что на видео не я. Но родители? После падения Ястреба на меня могли свесить всё, что угодно.

Отец потёр переносицу и покачал головой.

– Да, толстовка действительно похожа, – задумчиво пробормотал он. – Но это ещё не доказывает, что на видео Тимофей.

Полицейский пожал плечами и отдал смартфон Зайцевой.

– Для начала предъявите кофту, – сказал он.

Мама кивнула, чтобы я сходил. Я принёс худи и протянул ей.

– И что теперь? Заберёте на экспертизу?– спросила она, потрясая толстовкой перед Пионовым и Зайцевой.

Мать Зайца фыркнула и, показывая в нашу сторону, заявила:

– Вот, Виктор Олегович, я Вам о чём говорила! Мне мой сын сразу сказал, как увидел, что их хулиган всех допёк во дворе. Житья их банда детишкам не даёт! Мало того, что наглые, как Чапаев на тачанке, так они ещё и хамят. А в глазах, погляди, пустота! Вон, гляди, гляди, Виктор Олегович! Ишь, стоит, смешно ему. Мы с Вами ему смешные. Ишь, каков хохотун! А в глазах, гляди, – пустота!

Что сказать? Я действительно уже чуть ли не заржал, слушая весь этот бред. Всё, что она сказала, было правдой. Но только в другую сторону – в сторону её сына! Впрочем, чему удивляться? Она всегда и во всём выгораживала Зайца, крича и уверяя всех, будто те, кого он отлупил, сами виноваты и сами лезут. Единственное, что меня в тот момент реально тревожило – кто на видео?

Родители спокойно выслушали Зайцеву. Пионов то хмурился, то разводил руками. Наконец отец воскликнул:

– Покажите дату и время! Прежде, чем выяснять, кто там на тачанке, неплохо бы для начала знать главное – когда и в каком часу совершено преступление.

– И то верно, – виновато заметил участковый и строго взглянул на Зайцеву. – Вы меня, Татьяна Викторовна, совсем сбили с мысли. Покажите видео ещё раз.

Мать Зайца послушно вытащила смарт и протянула Пионову.

Судя по дате, всё случилось в среду, в полтретьего дня. Я облегченно вздохнул. Меня охватила внезапная радость.

– Есть!– крикнул я и победно вскинул кулак.

Мать с отцом переглянулись и одновременно скрестили руки на груди. Татьяна Викторовна растерянно заморгала, сжимая в руке телефон.

– Так вы утверждаете, что это был Тимка? – спросила мама.

– Да, мой сын показал…

– Ваш сын врёт! – перебил её отец. – И у нас есть тому доказательства!

Не дожидаясь, я бросился в квартиру и вынес на лестничную площадку баночку от кофе. В ней родители хранят магазинные чеки за неделю. Не знал, что в один день эта их дурацкая, на мой взгляд, привычка спасёт мою шкуру!

Я порылся в банке и отыскал спасительную соломинку.

– Вот, – протянул я чек участковому.

Пионов внимательно изучил его. Повернувшись к Зайцевой, он указал на бумажку.

– Действительно, Татьяна Викторовна, смотрите, – сказал он. – Видите дату и время? Как раз в тот момент, когда было совершено преступление. Не мог же он одновременно и хлеб покупать, и в подъезде безобразие творить.

Увидев чек, Зайцева сразу сникла и поджала губы. Глядя на неё, можно было подумать, что ей показали не обычную бумажку, а портрет инопланетянина.

– Мы наконец можем быть свободны? Нас больше ни в чём не обвиняют? – спросила мама, забирая чек у Пионова.

– Да, извините, вышло недоразумение, – покраснев, сказал участковый.

Зайцева вдруг встрепенулась и выпалила:

– А, может, они сами в магазин ходили, и сына выгораживают?! Или он кого-то из друзей подговорил?

Тут уже и сам полицейский не выдержал и прыснул от смеха.

– А я, по-вашему, Виктор Олегович, что-то смешное сказала? – проворчала мать Зайца. – Может мне и на Вас жалобу подать? Так я быстро Вам устрою кордебалет. Потом я посмеюсь!

Кое-как стерев с лица улыбку, Пионов пошевелил усами и нахмурился.

– Татьяна Викторовна, Вы вправе и жалобу подать, и министру внутренних дел позвонить, – строго проговорил он. – Но вы себя слышите вообще? Подговорил друзей, при этом нарядив в собственную кофту? Зачем? Чтобы вот так быть пойманным? Он ведь не глупый парень! А что касается похода в магазин, так мы давайте с Вами туда сходим и попросим запись показать. И увидим, кто там ходил. Сильно сомневаюсь, что на записи окажется не Тимофей.

Резко дёрнувшись, мать Зайца обернулась и подошла к лифту.

– Я это так не оставлю! – заявила она, нажимая кнопку вызова. – Пожалуюсь, куда следует. А ты… – Она показала на меня пальцем. – Не вздумай к моей квартире и сыну приближаться!

– Да мне делать больше нечего, – огрызнулся я и подумал: «Нашла дурака с Зайцем добровольно общаться!»

Лифт приехал. Татьяна Викторовна забралась внутрь и поехала.

– Ещё раз извините, неудобно получилось. Извини, Тимофей, – сказал Пионов, неловко улыбнулся, и побрёл вниз по ступенькам, сняв фуражку и почёсывая затылок.

Мы вернулись на кухню к безнадежно остывшим котлетам. От перенесённых стрессов я набросился на еду и молча ел, запивая холодным чаем.

– Ну и семейка, – глядя перед собой, сказал батя и покачал головой. – Ну и семейка.

Мама молчала. Это означало, что она ещё не успокоилась и злится.

Когда этот длинный обед наконец-то подошёл к концу, мы разбрелись по комнатам. Я услышал, как родители по инету в красках и наперебой пересказывали кому-то наше маленькое приключение. Меня тоже распирало изнутри и мне срочно требовалось поделиться с друзьями. Но тут ждало разочарование: вместо Антохи ответила сестра и сказала, что он наказан. Сам Антоха истошно орал и ругался на заднем плане; Лёха с родителями разгребал дачу, Сашка помогала брату написать сочинение по литературе. Витёк вообще не отвечал на звонки и сообщения.

Я выругался, бросил телефон на кровать и, чтобы голова не пухла от новостей, решил доделать свой скейт-парк для фингерборда.

Только к вечеру мне перезвонили поочерёдно Антоха, Лёха и Сашка. Я три раза, так и эдак, рассказал, как мать Зайца пришла с заявой. Ребята чуть не попадали и согласились со мной в том, что кто-то решил меня подставить. И вариант этого «кого-то» у нас был один – Заяц. Мы с тревогой поняли, что в своём стремлении испортить мне жизнь он начал переходить все границы.

Витёк мне так и не перезвонил. Его телефон оказался выключенным.