Читать книгу Антидиверсанты - Сергей Зверев - Страница 8

Москва

12 августа

14.10

Борщагин долго колебался перед тем, как пойти со своей информацией в соответствующее ведомство.

Да собственно говоря, ничего воистину сенсационного он не узнал. Торсионное излучение? Ну и что? Все может быть. Те дилетанты, которые распространяют сведения о нем в средствах массовой информации, вероятно, не имеют никакого отношения к реальным военно-промышленным разработкам. Возможно, наши уважаемые академики пытаются бороться с ветряными мельницами, ведь, как известно, теоретические постулаты и реальная научно-техническая работа по новым методикам – разные вещи, лишь косвенно связанные друг с другом.

Александр Павлович размышлял об этом, когда через четыре дня после своей командировки приехал в родной институт. Проведя с коллегами дежурное обсуждение итогов конференции, Борщагин уединился в собственном кабинете.

Он никогда не пытался хоть в какой-то мере противодействовать властям предержащим. Но никогда и не делал попыток им помогать. Когда-то давно, в далекие, улетевшие в вечность годы застоя, Александра Павловича пытались привлечь к негласной общественной деятельности сотрудники соответствующих спецслужб. Но ему удалось, проявив незаурядные качества подлинного служителя науки и настоящего российского интеллигента, выпутаться из расставленной ловушки. Так что не пострадала ни его карьера, ни авторитет, причем прежде всего в своих собственных глазах.

Сейчас совсем другое время. Но имеет ли он право с легкостью гимназического фискала вступить на тот путь, который в перспективе может связать образ известного ученого с сомнительными государственными структурами? Юргенсон – человек эмоциональный. Как знать, а вдруг все эти сведения – всего лишь полуфантастическая интерпретация реальных событий? Ошибка здесь фатально грозит незапятнанной репутации члена-корреспондента РАН.

Борщагин включил компьютер, забрался в Интернет, не отвлекаясь от своих тяжелых дум. Почти механически набрал в поисковой системе слова «торсионное излучение» и невольно вздрогнул, когда в высыпавшем первоначальном наборе сайтов увидел грозную фразу: «Торсионный геноцид вполне реален, считает доктор Грейви…»

Борщагин, впрочем, тут же усмехнулся, когда в другом месте прочитал: «Современные технологии, основанные на действии торсионных облучателей, способны до предела изменить жизнь обычных людей. Торсионный сигнал проявляет себя в невидимом диапазоне с модулированными электромагнитными импульсами. Воздействуя дистанционно, проникая через все естественные преграды, он влияет на любые биологические объекты. Эти узконаправленные лучи способны приводить к страшным последствиям. Превратившись в зомби, человек не может совершать даже естественные физиологические реакции. Нормальная локомоция, потребление пищи, мочеиспускание и т. д. становятся невыносимым бременем. Чудовищные боли, спазмы, потеря рассудка и двигательной активности, временная или постоянная недостаточность кровоснабжения, фатальная стенокардия являются лишь предварительными симптомами общего ухудшения здоровья, в результате в девяносто семи процентах случаев приводящими к летальному исходу».

Информация из web-сети ничего нового, по сути, не принесла. Так, обычный треп, который по гамбургскому счету не стоит ломаного гроша. Но спокойствие Борщагина покинуло окончательно и бесповоротно.

Александр Павлович отказался от двух важных встреч с коллегами, просидел в своем кабинете, не отвечая на беспрерывные телефонные звонки, еще часа два, потом решил, что нужно ехать домой.

Однако и там подлинного покоя не нашел. Постоянные сомнения изматывали его с профессиональной садистской последовательностью. «Ерунда, пьяная банкетная болтовня», – пытался убеждать он себя, сидя в своем любимом кресле у окна и раскуривая пятую по счету трубку. Но какой-то неизвестный противник в сознании упрямо утверждал обратное.

Ничего не помогло: ни четыре чашки крепкого кофе; ни две рюмки отборного коньяка; ни тщательное штудирование текста собственного доклада, который, по мнению всех участников конференции, являлся не только удачным, но даже в каком-то смысле сенсационным; ни получасовой разговор с женой, отдыхавшей сейчас с двумя дочками в Египте; ни нервное перелистывание недавно изданной монографии, написанием коей Александр Павлович втайне гордился…

Часам к восьми вечера, изрядно измаявшись от нескончаемой внутренней борьбы, Борщагин махнул рукой на свои старинные принципы и набрал телефон справочной ФСБ.

– У меня есть чрезвычайно важная и срочная информация, – деревянным голосом произнес он в ответ на вопрос дежурного.