Читать книгу Расстрельный список - Сергей Зверев - Страница 12

Нас умело и системно оттирали от густонаселенных районов. В итоге наше войско двигалось к станице Горяновская, среди лесов и холмов. Вдали уже маячили высокие горы.

Хотя в последние дни дезертирство стало приобретать массовый характер, потери в личном составе пока удавалось компенсировать прибивавшимися к нам беглыми кулаками и сорвиголовами без руля и ветрил, которые есть в каждом селе. Так что все те же две сотни штыков у нас оставались. Не для войны, но для бучи пока хватало.

На привалах, когда на небо высыпали яркие звезды и планету окутывал мягкий полог Млечного Пути, бойцы сидели вокруг костров, кто с горилочкой, а кто с печенной на углях картошкой. Неслись тогда над степью пронзительные, душевные, хотя и заунывные, украинские песни. Особенно почему-то пользовалась популярностью садистско-лирическая песня про Галю, которую подманили казаки.

«Везли, везли Галю темными лесами, привязали Галю к сосне косами.

Ой ты, Галю, Галю молодая, привязали Галю к сосне косами.

Разбрелись по лесу, собрали хвороста, подожгли сосну сверху донизу.

Ой ты, Галю, Галю молодая, подожгли сосну сверху донизу.

Горит сосна, горит, горит и пылает,

Кричит Галя криком, кричит, разговаривает».

Велись неторопливые беседы, в основном какое ждет благолепное будущее всех собравшихся тут.

– Вернусь с победой, – мечтательно говорил один. – Корову у председателя сельсовета заберу. А его самого повешу. И тестя моего повешу – он за краснопузых сильно надрывался.

– А я у нашего партийца жинку его заберу. Давно она мне по сердцу.

– А с партийцем что?

– Ну так тоже повешу. Хату его справную заберу. Моя-то совсем покосилась.

– Что так?

– Не до хозяйства мне было – все о народной доле незавидной такая печаль стискивала, что рука не поднималась что-то делать. Рука та обрез искала… Да уж, заживем, Тараска, как в раю – ни кацапа тебе, ни колхоза. Все к нам, в хату! Все наше!..

Горяновская – это не просто очередная станица, которую мы взяли с ходу и где тут же «освободители» повесили учителя и земельного чиновника из райсовета. Это еще и развилка. Здесь нам предстояло решить, куда двигаться дальше. А возможностей для маневра нам оставили не слишком много.

В сельском клубе, в просторном помещении главного зала, вдоль стен которого стояли медные трубы и пузатые барабаны самодеятельного местного оркестра, состоялся очередной военный совет, на котором предстояло принять судьбоносное решение. На широком столе была разложена карта. Нужно отметить, что Коновод разбирался в ней и рисовал направления маневров вполне толково.

– Будем разделяться, – объявил Коновод. – Ты, Батько, собираешь отряд в полсотни сабель. И выдвигаешься на Разуваево.

– Чем оно тебе глянулось? – удивился тот.

– Настроения там добрые. Свободные. Ну и шум поднять не мешает, чтобы оттянуть туда красных… Лучших посылаю. Ты своих присоединишь? – выжидательно посмотрел на меня Коновод. – Да не жмись!

– Хорошо, – задумчиво произнес я. – Треть моих людей пойдет туда. Только не погубите. У меня каждый на вес золота.

Мне это предложение было на руку. Пойдет на Разуваево Петлюровец вместе с основной частью моей личной шайки. А «прикомандированных обществом» бузотеров я возьму с собой. Пускай увидят, как оно – воевать по-настоящему. Конечно, нехорошо ослаблять свои позиции. От Коновода можно ждать что угодно, и хорошая опора была залогом моей устойчивости. Но ситуация требовала.

– Куда основные силы бросим? – спросил Батько. Мне показалось, он был доволен возможностью отколоться от табора и стать свободной птицей.

– У нас два пути. На Кленово и на Сестробабово, – показал Коновод на карте карандашом направления возможного движения.

– Так ясно же куда, – встрял я и положил ладонь на карту. – На Кленово!

– Это почему? – с подозрением посмотрел на меня Коновод.

– Тактически более выгодно. И народ там сильно зол на большевиков.

– А в Сестробабово не зол?

– Ну то я не знаю. Не был.

– Не был, а языком мелешь! На Сестробабово!

В этот момент в Коноводе всколыхнулась свирепым огнем неудержимая ярость. Та самая, которая сжигала его изнутри и толкала вперед, как уголь в паровозной топке. И та, которой он так умело зажигал массы, ведя их за собой в пропасть.

– А потом? – спросил я.

– А потом поглядим! Может, и в Польшу уйдем. Или на Беларусь! Земля большая.

– И круглая, – едва слышно добавил я…