Читать книгу Ирония в жизни - Сергий Чернец - Страница 4

Начало нового века явилось «обновлением» вектора развития общества. Новый век начался почему-то в обратную сторону развиваться: не стали строить новое общество, как начался век двадцатый до этого, а наоборот, всё стало возвращаться в век девятнадцатый, двадцатый подвергся всяческой критике и осуждению.

А было как:

В век двадцатый случилось обществу пережить переворот: всё старое разрушим и всё новое построим: построим коммунизм! И в новый двадцать первый век повторилось тоже самое: всё старое (от двадцатого века оставшееся – колхозы там, и даже дома-хрущевки, заводы даже) стали разрушать, закрывать, а новое строить не стали, – решили возвратиться к веку прошлому, к девятнадцатому.

И нет в этом странного, (подумалось мне), существует «эффект Джанибекова», о переворачивающейся гайке: все могут прочитать об этом в Википедии, есть даже видео на Ютубе —

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

Демонстрация в условиях невесомости,

Теоре́ма промежу́точной оси́, или теоре́ма те́ннисной раке́тки в классической механике – утверждение о неустойчивости вращения твёрдого тела относительно второй главной оси инерции. Является следствием законов классической механики, описывающих движение твёрдого тела с тремя различными главными моментами инерции. Проявление теоремы при вращении такого тела в невесомости часто называют эффектом Джанибекова, в честь советского космонавта Владимира Джанибекова, который заметил это явление 25 июня 1985 года, находясь на борту космической станции «Салют-7». Статья, объясняющая эффект, была опубликована в 1991 году. В то же время сама теорема о неустойчивости вращения вокруг промежуточной оси инерции известна давно и доказывается в любом курсе классической механики. Неустойчивость такого вращения часто показывается в лекционных экспериментах.

Теорема описывает следующий эффект: вращение объекта относительно главных осей с наибольшим и наименьшим моментами инерции является устойчивым, в то время как вращение вокруг главной оси с промежуточным моментом инерции (откуда и название теорема промежуточной оси) – нет. Джанибеков увидел это с гайкой-барашком: скрутив её в невесомости с длинной шпильки, он заметил, что она пролетает немного, разворачивается на 180°, потом, ещё немного пролетев, опять разворачивается.

На Земле этот эффект можно увидеть на таком эксперименте: возьмите за ручку теннисную ракетку и попытайтесь подбросить её в воздух так, чтобы она выполнила полный оборот вокруг оси, проходящей в плоскости ракетки перпендикулярно рукоятке, и поймайте за ручку. Почти во всех случаях ракетка выполнит пол-оборота вдоль продольной оси и будет «смотреть» на вас другой стороной. Если подбрасывать ракетку и закручивать её по другим осям, то ракетка сохранит свою ориентацию после полного оборота.

Эксперимент может быть выполнен с любым предметом, который имеет три различных момента инерции, например с книгой или пультом дистанционного управления. Эффект возникает, когда ось вращения немного отличается от второй главной оси предмета; сопротивлением воздуха или гравитацией можно пренебречь.

И тут успокаивает нас что нам не грозит:

Называть устойчивыми вращения вокруг осей с максимальным и минимальным моментом инерции всё же неправильно, учитывая реальные физические тела. Если существуют какие-либо силы, способные рассеивать энергию вращения, например приливные, тело со временем будет вращаться только вокруг оси с максимальным моментом инерции. Так вращаются все астероиды и планеты, включая Землю. Поэтому спекуляции о возможном повороте оси вращения Земли необоснованны.

– — – — – — – — – — – —

Серый продолжал рассказывать:

– А раз, в Удмуртии, пришлось мне ночевать в «новом» Храме прямо под иконами на полу. Фуфайки бросил в уголок и спал в полнейшей тишине. Не в алтаре, конечно, а в «приделе», возле стола-комода, где свечи продают. А там висела напротив народная картинка, озарённая светом от огонька лампады, который колебался под иконой Владимирской Богоматери, что у входа. – рассказывал Серый, и его слушали оба собутыльника заинтересованно и внимательно, – как так случилось – что в Церкви спал человек (?).

Рассказ Серого: «Откуда она там появилась, эта картинка-лубок, может кто-то из старушек принёс, после долгого хранения где-то на чердаке от уничтожения «советской властью…», называлась она «Зерцало грешного» и была ярко раскрашена современными красками, подновлена. Этот большой лубок ясно показывал бренность земного: что без Бога жить нельзя. По верхнему ряду шли подряд четыре рисунка, каждый в своём квадрате, подписанные церковнославянским, с ятями: «Сим молитву деет, Хам пшеницу сеет, Иафет власть имеет, Смерть всем владеет». Смерть была с косой и с песочными часами, и с крылами за плечами. Она была сделана, как будто из отдельных костей скелета, но со старушечьим лицом. Широко расставив ноги, она стояла на холме, над домами в долине изображающей мир людской. Её вид ясно говорил, что вся суета мирская – это пустое дело. Перед Смертью Иафет изображал богатство, намекая, что миром правит (власть имеет) тот, кто богат: тучный человек сидел на троне в короне и видел себя в овальном большом зеркале – богатство зеркально умножалось.

Вот представьте эту мистическую обстановку каждую ночь, я там с полмесяца ночевал, недели две точно: мрак, тишина, и огонёк освещает картину с адскими котлами и чертями и через наклонную черту райский сад, с Адамом и Евой под пальмами по сторонам. Веришь-не веришь – поверишь! Огонёк колеблется в лампадке и потрескивает сгораемый фитиль, а во вновь построенном приделе доски щелкают и будто шевелятся (притираются, ложатся на место свое), а кажется кто-то ходит и громко дышит по углам в Храме…» – конец рассказа Серого.

В это время за окнами быстро тускнел свет, и рассказ звучал в сумеречных потёмках и в кухне потемнело, как мистическое совпадение. Костян, даже будто испугавшись от впечатления рассказа Серого, подскочил и пробежался до «дверей» (которых не было) и обратно, включив свет лампочек под потолком, безо всяких абажуров, висевших на проводах.

– — – — – — – — —

Местный авторитет Шарапов, ощущая свою «значительность» не любил попов. Ему не понравился рассказ Серого, который поначалу и его чем-то заворожил, но в осветившейся от белого потолка и белой краской выкрашенных стен кухне, к нему вернулось пренебрежение к религии вообще. Он не верил ни в каких богов и чертей в равной степени обманщиками он считал всех: раввинов и муэдзинов, далай-лам и попов, а также шаманов и экстрасенсов.

– Я сам обманываю и обворовываю людей – сказал Шарапов, со спесью в голосе, – но я не пользуюсь песнопениями и стуком барабанов. И вообще я работаю без ладанов, без дыма и копоти, и без всяких астральных колокольчиков! – говорил Шарапов, который считал себя умнее, что с одной стороны было правдой, так как у него одного было высшее образование.

Он работал инженером на заводе в конструкторском отделе предприятия, предприятие было номерное, военное: завод №7, седьмой завод, как говорили. А рядом был и восьмой завод и еще пару заводов работали в городе раньше. Но они резко сократились с момента «перестройки», а с развалом страны закрылись оба мирских. Военные же перешли на выпуск продукции широкого массового потребления, ширпотреб стали выпускать: подставки под сковородки в одних цехах, зубные щетки, вёдра и тазики в цехах пластмассы и так далее.

Шарапов любил говорить и рассказывать сам, как любил и слушать.

– А все эти попы и священники придумывают мифы и охмуряют народ: херувимы и серафимы, ангелов разных напридумывали. А Бога-то нет! —

– А вдруг есть! – пытался возразить Серый.

– Нету, нету! – продолжал Шарапов, – это научный факт. И про этих Адама и Еву я, например, так тебе скажу, – могу на наше время перевести:

«Был, например, в Москве молодой человек, комсомолец. Звали его – Адам. И была в том же городе молодая девушка, комсомолка Ева. И вот однажды отправились они в „райский сад“, где всякие развлекательные качели карусели и колесо обозрения – в городской парк культуры и отдыха. Не знаю, о чём они там беседовали, – у нас обычно молодые люди беседуют о любви, но эти Адам и Ева, могли говорить и о другом, потому что они были комсомольцы, – о марксизме-ленинизме. Во всяком случае, вышло так, что, прогуливаясь по парку. Они присели на траву под деревом. Не знаю, какое было дерево, может и яблоня, „китайка“, которые у нас посажены, – может быть, это было „древо познания добра и зла“. Но комсомольцы, как известно, не любят мистики, – им показалось, что это простая яблонька, и они продолжали беседовать о своём. Ева сорвала с дерева ветку и подарила её Адаму. Но тут показался человек с повязкой на рукаве, которого молодые комсомольцы приняли за садового сторожа. А между тем это был, такой-растакой „ангел с духовным огненным мечом“. Ругаясь и ворча, этот „ангел“ повел Адама и Еву в контору, на предмет составления протокола за повреждения, нанесённые садовому хозяйству: сидеть на газонах у нас нельзя и тем более рвать ветки с деревьев, и потому обоих молодых выгнали из сада. Это ничтожное бытовое событие отвлекло молодых людей от высокой политики, от марксизма-ленинизма, и Адам увидел, что перед ним стоит нежная Ева, а Ева заметила, что перед ней стоит мужественный Адам: у них открылись глаза. И молодые люди полюбили друг друга. Через три года у них было уже два сына» – так рассказывал немного «деланным с юмором», ироничным голосом Шарапов.

– Ну, и что же? – спросил уже Костян, который успел налить в стаканы очередную порцию вина три семёрки. Он уже сбегал, по просьбе Шарапова, в его комнату и принёс ещё две бутылки по ноль семь.

– А то, – сказала Шарапов, – что одного сына звали Каин, а другого – Авель, и что, повзрослев, Каин убьет Авеля, Авраам родит Исаака, Исаак родит Иакова, и вообще вся библейская история начнётся сначала, и никакой марксизм-ленинизм этому помешать не сможет. Всё повторяется. Будет и потом и Ледниковый период, будет и Вавилонская башня, которая никогда не построится. И так далее. Ничего нового на свете не произойдёт. Так что напрасно люди ждут новой жизни – коммунизма! —

И Шарапов поднял стакан, но не привстал, как требуется, когда провозглашают тосты:

– Выпьем же за то, чтобы колесо истории продолжало крутиться! —

Выпили все.

– — – — – — – — – — – — —

– Всё это было бы прекрасно, – сказал Серый в продолжении «беседы» (как многие подумают: пьяного трёпа – «по пьянке треплются»), – если бы было подкреплено доказательствами. Но доказать ни то ни другое невозможно. – Серый усмехнулся и привёл свои аргументы:

– Вот в кино показывали. «Карнавальная ночь» – выступал пьяный Лектор среди елочек: «есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – это науке неизвестно», говорил он. А в другом фильме «Берегись автомобиля», когда главный герой, забыл как его звали-то, продавал свою угнанную Волгу эстонскому попу, – тот поп ответил на вопрос «есть ли Бог» также разумно и точно: «есть ли Бог или нет его – ни то ни другое недоказуемо». Однако, религиозное учение, сами книги, например, – имеет рациональное и практическое применение, полезное: Соломон мудрейший притчи написал, которые (многие из притч), народ применяет в жизни. И запрещать верить в чудеса надобности нет! – Пусть народ верит и молится! —

С этими словами Серого согласился Шарапов, с тем, что предсказание Соломона о том, что история всякого развития идёт по кругу и «всё возвращается на круги свои» не лишено смысла. «Более того: история нашей страны показательна», – говорил Шарапов. – Семьдесят лет пытались не верить в Богов, и вот опять вернулись в Вере к прошлому и строим Храмы».

Тут и Серый стал говорить умные вещи, такие, что с высшим образованием Шарапов, слушая, удивлялся знанию и уму «верующего» собеседника, ведь подразумевалось, что «верующий» по определению должен быть глупым: земля на трех китах, бог ярило – бог ветрило…

А Серый говорил: «Сколько раз в истории религия делала повороты и возвраты, и всякий раз нужна была «революция» и разрушения и даже кровь, как в средневековье инквизиция, сжигание людей «пачками» на кострах. Это о богах: например, в самой древности, в самой древней цивилизации, в Египте, – один Фараон решил поменять религию – поменял он Богов многих на одного, этакое Единобожие сделал. Храмы Атона-бога построил, стал сыном бога Атона и так далее. Но ненадолго. Через лет 50, другой Фараон вернулся снова к старым богам и разрушил Храмы Эхнатона, и более того – все статуи его разрушил, стер лица на всех барельефах, надписи на стенах выдолбить заставил, стереть. Не удалось Фараону вместо многих богов, полубогов, святых и прочих «домовых» – привести народ к вере в одного единственного Бога!

И потом, религия много раз пыталась и пытается до сих пор привести людей в Вере в одного Бога на Небесах!

Всякий раз меняют название, уничтожают идолов и все упоминания многобожия, – кажется, что вот, – победило единобожие! Но нет! Люди всё равно находят пути к старому понятному многобожию: бог ветра – один, бог моря – другой (Посейдон был раньше: помолишься богу моря и плавание пройдёт удачно и шторма не будет) – и молятся сегодня «святому Николаю» моряки! Так во всем остальном.

Но что говорить о религии – тут всё понятно, – названия меняют, а суть не меняется! А в жизни нашей мирской повороты на 180 градусов назад и сегодня затрагивают все сферы общества. Вот главное, что я вижу и меня возмущает немного, – говорил Серый, – это бараки времён послереволюционных, двадцать пятых годов, тридцатых, «коммунальные дома», «дом-коммуна»!

Это было придумано в тридцатые годы, – когда построили такие бараки по всей стране. И сто лет прошло, – а что мы видим – народ живёт в бараках: общий, один на 20 комнат, туалет, общая кухня на все комнаты – ужас «коммунизма»! И вся страна в бараках до сих пор! А у нас правители всегда обещали: отдельную квартиру каждому, каждой семье, – говорил Хрущёв, потом Брежнев на каждом съезде провозглашал: обеспечить благосостояние народа, а туалеты были на улице и люди жили в бараках! И перестройка была, а теперь уже президенты, губернаторы опять обещают, – но люди живут в бараках! Возьми и посмотри любой город в стране, даже столицы республик (слово-то какое: «столица!») и президенты там есть в каждой. Вопрос, – президент чего? – президент бараков!? Потому что в центре городов-столиц стоят бараки-коммуны, везде люди в бараках живут – хоть в Мордовии, хоть в Чувашии, хоть в Марий эл, – в Удмуртии, в губернаторских областях тоже самое: в Ярославле, в Нижнем Новгороде, да во всей стране – бараки и бараки (!), как сто лет назад! И все законно, по капитализму, по-новому, приватизировано – только туалет на всех один и кухня коммунальная общая, одна на всех!» Эта примета времени расстроила Серого, который вырос в таком бараке, а те собутыльники даже не возмущались – и Костян, и Шарапов тут родились и выросли, и думали, что так должно быть!

Конец.