Читать книгу Сказки ложь, да в них… - Сергий Чернец - Страница 8

Время. Как я начинаю писать. Во-первых, я смотрю на часы и говорю себе, буквально приказывая: – Что ж? Надо идти. И мы шествуем в таком порядке: передо мной лежит тетрадь, в руках моих авторучка, за ними я, а за мной «идет время», скромно поникнув головой, оно шагает как ломовой конь, своим размеренным шагом; или это как на похоронах: впереди на носилках, в гробу, несут «труп», за трупом идет вся процессия – из тетради, ручки и моего сознания, за которым шествует Время. Труп – это готовое вылиться на бумагу произведение, мой опус.

Я знаю, (что) о чем буду писать, но не знаю, как буду писать, с чего начну и чем закончу. В голове обычно нет ни одной готовой фразы. Но стоит мне только оглядеть мысленно всё мое сочинение (оно уже сформировано и оформилось в образах) и написать стереотипное: «В таком-то месте и такой-то порой (осенней, весенней, летней)», как фразы длинной вереницей вылетают из моей души и – пошла писать губерния! Пишу я тогда неудержимо и быстро, страстно, и, кажется, нет никакой силы, которая могла бы прервать течение моих мыслей.

Однако. Чтобы писать хорошо, то есть нескучно и с пользой для читателей, нужно, кроме таланта, иметь еще сноровку и опыт (который набирается годами). Нужно обладать и самым ясным представлением о своих силах.

А также необходимо иметь представление о тех, кому ты пишешь: я представляю, что рассказываю кругу своих знакомых. Читатель тот, в моем воображении является моим первым противником. Мне надо написать так, чтобы он понял, и чуточку приближенно к его языку, к его речам и его понятиям.

Другой мой противник сидит во мне самом. Это – бесконечное разнообразие форм, явлений и законов и множество ими обусловленных своих и чужих мыслей. Каждую новую строчку я должен иметь ловкость выхватывать из этого громадного материала. Выхватывать самое важное и нужное, и быстро, как течет мое сознание, успеть записать. Причем, надо зорко следить, чтобы мысли передавались не по мере их накопления, а в известном порядке, необходимом для правильной компоновки картины, какую я хочу нарисовать. И всё это еще только черновик, рукопись.

А уже потом, когда я начинаю перерабатывать черновики, – я стараюсь, чтобы речь моя изложенная, была бы литературна, определения были бы краткие и точные. И фразы, возможно, были бы просты и красивы. Тут уже другая работа по поиску прилагательных, причастий и деепричастий, сравнений и характеристик. Одним словом, работы немало. В одно и то же время мне приходится изображать из себя и ученого, и педагога (для пользы же пишу), и литератора (цитаты же привожу). И плохо дело, когда литератор победит во мне педагога и ученого или наоборот, одни только ученые слова различные будут.

Никакой спорт, никакие развлечения и игры не могут предоставить мне такого наслаждения, как писательство. И хожу я отвлеченный от окружающего мира, рассеянный и забывающий всё и вся, потому что вынашиваю очередную думку: строю «воздушные замки», прямые речи героев, в мыслях рождаются новые события внутри нового мира. И этот мир, и эти события выльются потом на бумагу.

Но бывает, что «раж» проходит, падает настроение, сознание элементарно чувствует усталость, – и тогда от писательства я испытываю одно мучение. Не проходит и получаса, как я уже чувствую усталость во всем теле. Чтобы победить эту усталость я пью кофе, чай, выхожу курить, сижу и читаю других: классику. Но когда вновь сажусь за работу, едва меня хватает на час. Бывает такой кризис всё чаще и чаще – стареем, и требует от меня всё больше сил. Надо отдыхать, ожидая вдохновения: ждать свою Музу, которая, вероятно, отлетела на время на свой Олимп.

Конец.