Читать книгу Рассказы и эссе - Сергий Чернец - Страница 8

Сон для науки, до сих пор, – одно из загадочных состояний человека. Во сне, как считается, – сознание отключается, но человек продолжает мыслить, хотя его мышление меняется и подчиняется другим законам. Личность («Я» человека, по Фрейду) – начинает взаимодействовать с подсознанием («Оно» – по тому же Фрейду), тогда как сознание («Сверх Я) ослабевает во время сна.

Подсознание приходит со всеми подавленными желаниями и влечениями, в зашифрованной символической форме проявляющей себя в сновидениях. Человеку снятся смешанные, почти фантастические сны и иногда кажется, что сны реальнее реальности, так отчетливо бывает их ощущение. Сон как другая реальность, в этом случае, ибо для реальности человек почти отключен и тело его не двигается. А во снах он может переноситься куда угодно – в родную деревню бабушки из своего прошлого, как переносился во сне и Сергей Петрович.

А что же такое смерть? Ответ на этот вопрос ищут не только биологи и богословы, но и философы и физики, художники и поэты, и каждый человек в отдельности для себя. Понять смерть невозможно, человек может только сформировать общие представления о ней.

Так как наш Сергей Петрович, преподавал классическую физику, то он знал, что с точки зрения физики – смерть обусловлена стремлением материи прийти в равновесие с окружающей средой. Материя желает приблизиться к хаотическому свободному состоянию, рассредоточиться в пространстве. То есть смерть – это хаос и разрушение.

Вообще, любой организм, с точки зрения физики, – это сложная упорядоченная структура, вопреки физическим законам стремящаяся поддерживать свою упорядоченность с помощью энергетической подпитки извне, при помощи обмена веществ, происходящее в клетках. Но срок жизни клеток не бесконечен, существует предел их деления и изношенности. При каждом следующем делении в новых клетках накапливаются отклонения, приводящие к подавлению жизненных функций. Таким образом, клетки во всем организме стареют и умирают. Когда умирают клетки, обмен веществ прекращается – живой организм лишается подпитки энергией и материя приходит в равновесие с окружающей средой. Этот процесс – сравнивается с кипением чайника, пока горит огонь. Когда гаснет огонь, кипяток остывает до температуры окружающей среды – приходит в равновесие с ней.

И с точки зрения биологии – смерть это полное прекращение жизненных процессов организма. Когда вследствие болезни, травмы или старости жизненно важные органы (сердце, легкие, печень, почки и мозг) перестают функционировать, наступает смерть. Часто смерть связывают с остановкой сердца – прекращается кровообращение, – клетки лишаются кислорода и погибают. Первыми начинают погибать клетки мозга; клетки корней волос и ногтей продолжают жить еще многие часы после смерти.

С развитием медицины остановка сердца и прекращение дыхания перестают считаться окончательной смертью. Необратимая (соматическая) смерть наступает в результате гибели всех клеток мозга. А в клинической смерти человек может продержаться от трех до десяти минут.

____________________________

Сначала в туманной дымке обозначался круг света, который падал из окна; потом Сергей Петрович мало-помалу начинал различать предметы и своего соседа по койке, Пал Ваныча. Он возвращался из своих снов, будто из другого реального мира, погружаясь из мира «сновидения» в больничный мир. Было утро. Изначально приносили штативы с капельницами, потом бывал завтрак – его тоже приносили, слава богу, что кормили не с рук. Кровати у обоих пациентов регулировались, и половина, с головы, поднималась, так что пациенты могли брать с тумбочек тарелки и ложки. Пал Ваныч просил не опускать кровать и дремал после капельниц сидя, так ему было легче дышать, в лежачем положении он задыхался и кашлял.

Лицо его выглядывающее между бинтов было серое, нос стал длинным и острым, глаза, от того что он страшно исхудал, казались громадными. Глядя на лицо нельзя было понять возраста, хотя он был моложе Сергея Петровича на много – более десяти лет. А и сам Сергей Петрович выглядел, наверное, не лучше.

Был обход. Уже в который раз, из дремоты Сергей Петрович слышал отдельные слова врача. А в один из дней пришли сразу трое: «отбиты органы», «возможно надо интенсивную терапию применить», «в общем и целом», – слышал Сергей Петрович о своем соседе. Это был консилиум. Пал Ванычу поставили укол, обезболивающий, по его настойчивой просьбе.

А к нему, к Жукову, врачи не подошли.

Заметив, что Жуков глядит на него, Пал Ваныч, приободрившийся после укола, поворачивается к нему лицом и говорит:

– Я начинаю догадываться…. Да…. Я уже всё понял. —

– Что ты понял? – заинтересованно переспросил Сергей Петрович.

– А вот что…. Есть видимо приказ про вас – пенсионеров, чтобы вас лечить по минимуму. Ты не замечаешь, что ко мне больше внимания уделяют врачи – вот и еще одну операцию назначают. А ты все спишь и спишь, доктора лечат пенсионеров, чтобы только отвязаться – выживешь-не выживешь. Ты всё время во сне и в забывчивости находишься…, бредишь и не замечаешь.

Сергей Петрович был предпенсионного возраста – 59 лет, действительно. Но какое отношение это имело к лечению? Он не понимал Пал Ваныча; думая, что ему делают выговор, за то что он пропускал обходы, обеды и ужины, находясь в своей реальности сна, и он говорит в свое оправдание:

– Я засыпаю, потому что устаю, сил нет, почему-то, утомляюсь быстро. —

– Возмутительно. Потому что мне-то со стороны видно. Главное, отлично ведь знают они – что вы самостоятельно не перенесете…, под старость все заживает дольше, и кости срастаются еле-еле и так далее. Ладно, я – я молодой, – говорил Пал Ваныч, раздухарясь, хотя он сам выглядел старше Жукова.

Из разговора врача, о себе – Сергей Петрович знал, что у него «тряханулись» внутренности, от того что он летел с высокого склона ударяясь об каменный берег. Наверное почки отбил, позвоночник вот тоже…, да и голова у него побаливала. Пока он делал какие-то выводы, он снова уносился куда-то в другой, свой мир, где было лето, кони на лугах, тогда у бабушки в деревне, в колхозе была конюшня. Его научили местные парни кататься на лошади, с уздечкою, но без седла, упираясь коленями на круп.

А что: вот он в институт поступил сам. Потом в аспирантуру и писал кандидатскую, из лаборатории не вылезал. Потом провал кандидатской, и его, еще по-доброму, оставили преподавать начальные знания, почти по школьной программе.

Людям снятся сны. Человеку необходим отдых от ежедневных забот. Отдых во сне – это не только сам сон, но это и перемена деятельности. Если долго заниматься чем-то одним, непременно наступит усталость. Мысль, обогащенная тем, что хранится в подсознании, порой дарит нам во сне решения сложных задач. Известный пример – Менделеев, который увидел периодическую таблицу химических элементов во сне. Можно сказать, что сны упорядочивают наше сознание. Во сне человек начинает «разбирать» свой «чердак», и во сне борется с проблемами.

Жуков боролся во сне со своими болезнями: ему снилось, что вот он катается на лошади и падает и больно бьется головой об землю, болят бока, болят все внутренности, но он встает и вновь лезет на лошадь….

Во сне человек выбрасывает со своего «чердака» всё ненужное. После такой «уборки» могут «найтись» завалявшиеся нужные вещи, необходимые для верных решений.

Так, вспомнил Жуков, что бабушка его поила ароматным чаем из трав, которые висели по всему дому, а затем она убирали их по холщевым мешочкам.

Бывают и вещие сны, иногда сон предсказывает событие, которое вскоре случается. В этом случае мышление, анализируя события, о которых человек думал днем, по-новому их структурирует и выдает наиболее вероятный исход.

И Жуков видел Пал Ваныча….

Прошло, наверное, два дня. Пал Ваныч уже не сидел, а больше лежал; глаза у него закрыты, и нос как будто стал острее на худом лице.

– Пал Ваныч! – окликнул его Сергей Петрович испуганно. – Вам плохо? —

– С чего ты взял… – сказал через трудный выдох Пал Ваныч. – Ничего. Вот операция прошла, но еще боль не утихла.

«Когда его забирали на операцию?» – думает Сергей Петрович, – ах да, – вспоминает он вчерашний день, что он не выходил из сна, а только слышал санитаров, перекладывающих Пал Ваныча на носилки с колесами.

– Ну, и слава богу, – говорит Сергей Петрович.

– Жалко мне вас, как сравню себя с вами. Ученый, физик, материю и кванты, там, изучал, а туда же – Бога вспоминаешь. Это к концу когда идет человек, то вот он надежду последнюю, Бога…, за Него цепляется, – теперь уж упреком звучали его слова.

И дальше он снова говорил о религии, этой темы они в разговорах не касались совсем.

Это был откровенный монолог Пал Ваныча, который обвинял все религии скопом во всех грехах, против которых они говорили людям бороться. Сергей Петрович слушал, да поддакивал.

После разговора время проходит в тишине и молчании. Сергей Петрович снова погружается в сон-забытье, бредит о чем-то непонятном, бормоча и издавая несогласованные звуки.

Проходит час, и другой и третий; наступает ночь, но он этого уже не видит – он в другом мире своем живет своей другой жизнью.

Сквозь забытье он слышал, что в палату кто-то вошел, раздавались голоса, но проходит пара минут, и все смолкает. Даже глаза Сергей Петрович не открывал. И только с наступлением тишины «услышав» настороженность, он понемногу очнулся и позвал санитарку, нажав кнопку вызова на стене.

– Что с ним? Операция? – спросил Сергей Петрович у вбежавшей санитарки.

– Помер. Сейчас в морг унесли – наскоро ответила она, – Как у вас? Все хорошо? Может вам надо чего? —

– Да. Воды бы поближе… – попросил он.

– Санитарка налила полный стакан и поставила на край подвинутой тумбочки. Сергей Петрович отпил половину и поставил стакан на место.

Санитарка хотела было сразу убежать, но почему-то задержалась. Она снова наполнила стакан водой и присела на край кровати к нему:

– И вы, больной, не жилец на этом свете, – вполголоса сказала она.

– А это что доктор сказал? – спросил её Сергей Петрович.

– Есть, конечно, и врачебные установки: обычно назначают антибиотики и другие лекарства, а вам только обезболивающие и снотворные даем. Но еще и не в этом дело, по вам видно…. Человек, который скоро помрет, его сразу видно. Вы мало едите, исхудали совсем – глядеть страшно. Я говорю не для того, чтобы вас тревожить, а к тому, – может, вы хотите передать что-нибудь кому-нибудь. – Объяснила спокойным голосом медсестра. Она была так спокойна, потому что в реанимации работала третий год и на этих умирающих насмотрелась и привыкла к ним.

– Да я уже всем написал…. Так что помру, и все уже знают, что и как. Так что расстраиваться немногие будут.

После этого разговора Сергею Петровичу становится немного жутко, и его начинает гложить какое-то желание. Он снова пьет воду – проверяя – нет не то; он смотрит в окно, где ему видны ветви дерева – опять не то; он старается подумать снова о своей «бабушкиной» деревне – и всё не то…. Наконец ему становится душно и трудно дышать. Через волнения, от переживаний о своей участи, он теряет сознание, отключается. А приходит в сознание во «сне», в своей новой, обретенной реальности, в которой он жил большую часть времени, находясь в районной больнице. И тут видится ему жаркое знойное лето, и он на берегу большой огромной реки, когда другой берег едва виден, в руках у него удочка бамбуковая двухколенная, которая была у него в детстве, и которою он гордился перед деревенскими мальчишками. Они все ловят рыбу, и он поймал первый, и рыбка болтается на леске перед его лицом, разбрызгивая капельки воды, в которых отражается яркое солнце, они, капельки как алмазы слепят своим блеском… – и Жуков Сергей Петрович уже не проснулся, оставшись в своем мире всем своим сознанием.

Его заметили часа через два, заглянула в палату та же санитарка и ахнула, не услышав дыхания больного. Потом привезли носилки на ножках, погрузили туда Жукова и увезли в морг, где уже лежал Пал Ваныч, еще не взятый родственниками.

Конец.