Читать книгу Романыч рассказывает. Рассказы и эссе - Сергий Чернец - Страница 6

Объяснение своего восприятия мира и действительности Романыч начал с простого объяснения в один из вечеров, когда пастух Лексеич в очередной раз зашел к нему в гости.

– Ну, я готов выслушать. Ты там пишешь что-то. – Сказал Лексеич, кивнув на печатную машинку стоящую на столе Романыча в комнате у окна.

– Да. Я пишу небольшие рассказики о простых наших людях, которых я повстречал на своем жизненном пути. Но это не относится к делу, – пояснил Романыч, – я вот тут выводы сделал после того, как окончательно разуверился в религии.

И начал Романыч вычитывать свое «Эссе» «С чего все началось».

Первые представления о мире и своем месте в нём человек выражал в виде мифов и сказаний. Еще на заре истории человечества люди пытались понять, как они появились на свете.

Древние люди жили небольшими группами, племенами. Не было государств с миллионами жителей. В каждом племени был свой вождь, и были свои шаманы-жрецы. Поэтому племена совсем не стремились объяснить появление всего человечества сразу в целом, а ограничивались лишь историей своего происхождения, своего племени. Отсюда такое огромное многообразие первых мифов и сказок.

Примитивные народы жили в гармонии с природой, чувствуя свое родство со всем, что их окружает. Неудивительно, что у них возникли сказания о происхождении людей от животных, от деревьев, от гор, от рек, от земли, от луны и так далее.

С мифическим предком связывали всевозможные обряды, предкам приносили жертвы. Предок племени назывался – тотем.

Например, если верили что произошли от волков, то вырезали фигуру волка, идол, и ему приносили жертву, которую как всегда забирали жрецы. Это были, как правило, лучшие куски добычи, так жрецы кормились за счет обмана людей.

Что-то изменилось с созданием больших религий? По-моему, ничего не изменилось. Можно увидеть в Библии прямые указания такого «жертвоприношения», которое явно забирает жрец-священник.

Есть целая книга, посвященная священным обрядам: книга «Левит», – и там написано:

«Если какая душа хочет принести Господу жертву приношения хлебного, пусть принесет пшеничной муки, и вольет на неё елея (масла), … и принесет её к сынам Аароновым, священникам, и возьмет горсть муки… и сожжет сие священник в память на жертвеннике; это жертва, благоухание, приятное Господу: а остатки от приношения хлебного Аарону и сыновьям его: это великая святыня из жертв господних».

И то же самое написано про мясо:

«Доля священников в мирных жертвах.

И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым: кто представляет мирную жертву свою Господу, тот из мирной жертвы часть должен принести в приношение Господу (сжечь), а грудь принадлежит Аарону и сынам его; и правое плечо, как возношение, из мирных жертв ваших отдавайте священнику».

И так о многих жертвах описание подробное, что должен священник сжечь, а что из хлебов и мяса оставлять себе, сжигают внутренности, называемые «тук» и кровь, которой кропят вокруг жертвенника, якобы для Бога так нужно.

Да. Наша религия ничем не отличается от элементарной языческой веры первобытных племен, оказывается.

Сколько там прописано жертв, в Библии: «О жертве всесожжения – первое, О жертве приношения хлебного, О жертве мирной, О жертве за непреднамеренный грех, О жертве повинности» – и для каждой жертвы особо прописана доля священников.

В послереволюционный период, страна Россия, став страной СССР, начала строить новую промышленность, развивать по-новому сельское хозяйство. Это был большой процесс восстановления разрухи.

И в это время, писателей-юмористов Ильфа и Петрова, которые написали «12 стульев», спрашивали строго за смех и насмешки над действительностью.

В предисловии к очередному юмористическому роману «Золотой теленок» сами эти писатели-юмористы сказали об этом с долей иронии:

«Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: «Как это вы пишете вдвоем?»

Этот им порядком надоело, и они перестали делиться подробностями, – «отвечали уже без воодушевления».

«И вдруг единообразие вопросов было нарушено.

– Скажите, – спросил нас некий строгий гражданин из числа тех, что признали советскую власть несколько позже Англии и чуть раньше Греции, – скажите, почему вы пишете смешно? Что за смешки в реконструктивный период? Вы что с ума сошли? —

После этого он долго и сердито убеждал нас в том, что сейчас смех вреден.

– Смеяться грешно! – говорил он. – Да, смеяться нельзя! И улыбаться нельзя! Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! —

– Но ведь мы не просто смеемся, – возражали мы. – Наша цель – сатира именно на тех людей, которые не понимают реконструктивного периода».

Так писали юмористы Ильф и Петров.

Итак. Вот произошел настоящий переворот, равный революции семнадцатого, – рассыпалась огромная страна, как карточный домик. И последовала за этим – разруха, потому что власти, как таковой не было и власть, которая была, еще не окрепла. А жить людям надо было, вот они и продавали всё, что получили в наследство от прежней страны. А если менялась власть, наступала некоторая свобода движений – а именно воровства и бандитизма. Так же было в семнадцатом и позже: когда банды процветали везде и всюду: «черная кошка», «Ленька Пантелеев», «Сонька – золотая ручка». И теперь после этой «революции 1991 года», – появились банды: Хасана, Япончика и прочих Гиви….

Что-то пошло не так? Нет. Все пошло правильно, именно так как и было – разваливать мы умеем. И Церковь в те времена воспользовалась отсутствием власти сразу, а думаете нет? Был за Церковью надзор от Царя-государя, был обер-прокурор, церковный и не было патриархата! Только царя не стало, только власть ослабла – Церковь проводит Собор, собрание и выбирает Патриарха, и новое церковное устройство назначает, это в 1917 году.

И сейчас повторилось то же самое. Еще до развала за несколько месяцев, Церкви дали расширенные права: а именно в июне 1991 года, церковь получила разрешение на свои действия. А Союз распался в августе.

И тут опять – прошло много времени, десятилетия – так же как тогда 100 лет назад, объявили рост и возрождение, первые пятилетки строительства нового уровня жизни, строительства нового общества, строительства коммунизма. Сейчас – это пока еще поднять надо до того уровня как уже было: снова восстановить разрушенные заводы, промышленность, снова построить разрушенные фермы и восстановить сельское хозяйство. Как и 100 лет назад – трактора в деревню пришли, и это было радостью для крестьян, сегодня не во всех деревнях и трактора-то остались. Факт.

Итак. К чему это пространное сравнение. А все к тому, что – «смеяться у нас сегодня нельзя!». «Когда мы видим, что все строится, пытается возродиться из пепла и разрухи», – самолеты старые – падают, трактора заправлять нечем – солярку за границу продают, законы такие, что продают за дешево, а себе втридорога оставляют, поэтому «колхозы» бывшие не могут поля пахать и поля кустарниками зарастают! – Какой тут смех? Улыбаться сегодня нельзя, когда медицина хуже дореволюционной, умирают на стульях перед кабинетами врачей просиживая по полдня! И так далее. Улыбаться нельзя!

Остается только молиться! – как говорил тот гражданин, который критиковал Ильфа и Петрова. А Церковь тут как тут, «кто не знает батюшку – батюшку знают все»! – в аналогию с песней «кто не знает Любочку – Любу знают все, – синенькая юбочка…».

Почем же фунт лиха? Вот какой вопрос надо бы решить. По аналогии с вопросом Остапа Бендера: почем опиум для народа?

А все достаточно ясно, только гипноз, магия и все остальное идет в ход во всех религиях, и если они воюют с сектами и язычеством, то это не потому, что они правильные, а потому, что не терпят конкуренции, ведь если в селе появится «ведьмак-экстрасенс», то попу прихода будет меньше, элементарно.

Так что все они равны и религии и маги, и факиры и Йоги, и даосизмы и Далай-ламы!

Мифы были первыми представлениями человека обо всем. Но мифология еще не была формой истинного знания – в ней отразились лишь фантастические представления народов о мире, о природе и человеке.

Первой формой человеческого знания стала – философия. «Любовь к мудрости» – так назвали первую из наук. Она стала символом стремления человека к познанию истины. Знания правильные были необходимы, чтобы правильно жить и действовать в этом мире. Именно поэтому философы первыми стали оспаривать мифологические представления.

Во-первых, – «Кто есть человек?»

И философы достигли определенных верных представлений. Но заблуждались тоже часто.

Например, в древней философии (в Индии, в Китае и в Греции) – человек рассматривался как часть Космоса. Древнегреческий философ Демокрит на рубеже 5 и 4 века до нашей эры, применил к человеку понятие микрокосмоса, считая, что человек содержит в себе все стихии космоса и состоит из тела и души. Демокрит утверждал, что душа человека состоит из атомов особых, отличающихся от атомов простого тела, и поэтому человек обладает разумом. Со взглядами Демокрита совпало мнение фолософа Сократа и его ученика Платона, считавших разум основным свойством души человека.

Но эпохи сменяли одна другую. И понятие Греков забылось, религия взяла было верх, и философия напрямую стала зависима от религии. Религия и богословие считали, что человеческий разум, подвергающий всё сомнению, должен опираться на веру. Библейское представление о человеке как образе и подобии Бога сочеталось с учением о соединении божественной и человеческой природы в личности Христа. Но это, в свою очередь, помогло сформировать представление о человеке как Личности, способной отличать добро от зла.

Затем, протестуя против церковного, некоторые философы видели в человеке лишь чувственное существо – таким был Фейербах, бывший некогда учеником Гегеля.

Особенно трепетное отношение к человеку как личности выразили философы 19 и 20 веков. С. Кьеркегор, в. Дильтей, М. Хайдегер – представители экзистенциализма и персонализма. К экзистенциальным проблемам существования человека относятся вопросы и «смысла жизни» и «свободы».

Однако на все потуги философии, вопрос «Кто есть человек?» до сих пор остается самым спорным философским вопросом.

Во-вторых: «О свободе человека».

Религия и мифология древности не оставляли человеку никакой надежды на свободу. Участь человека предопределена и записана Богами в «книгу судеб». Судьбу определяли Боги – у греков были богини – парки, у римлян – мойры, ведающие судьбами людей.

Античные «ученые» считали, что человек может стать богом и стать свободным, как считали последователи Эпикура или бесстрастные «стоики».

Западная средневековая схоластика рассматривала свободу только в совершении каких-либо действий. Вполне серьезно обсуждали схоласты вопрос о всемогуществе Бога, о Его свободе, в том числе, и приходили к логическому парадоксу, например: «может ли Бог создать камень, который не сможет поднять?».

Философия эпохи Возрождения превратила вопрос о свободе человека – тесно связав его с творчеством, с созиданием.

В новое время вопрос о свободе человека превратился в вопрос «о правах человека». Оказывается, человек никогда не был свободен, ни от инстинктов, ни от общественной ответственности.

В-третьих. «О смысле жизни».

Француз Альбер Камю назвал вопрос о смысле – основным вопросом философии. Хотя сам видел абсурдность существования человека в условиях природной закономерности. Он считал в то же время, что человек сам должен наполнять свою жизнь смыслом, сопротивляясь окружающему его абсурду.

Вопрос о смысле, может быть понят точнее, если использовать понятие – цели жизни. Тогда Смысл – это цель, то есть «то ради чего» совершаются действия.

И сегодня широко распространено такое мнение, – что каждый человек самостоятельно решает, в чем смысл его жизни, и живет в соответствии с этими представлениями.

Так закончил читать свое сочинение «Эссе» Романыч. Лексеич был человек хороший, он вырос в деревне и ко всему относился по-доброму, а к незнакомым тем более умным людям с особой добротой.

– Много умного ты рассказал, дорогой мой «умный человек», начал говорить Лексеич, выражая свое мнение, – Но мы люди простые и верим еще в сказки, как бы ты назвал. Однако. —

И тут начал рассказывать Лексеич, он осмелел после долгого знакомства с Романычем, и завязывающейся будто бы дружбой, а с другом – почему бы не поделиться.

– Вот у нас на селе бывают поминки, много осталось стариков, молодежь вся, почти уехала в города, кто близко, а кто и далеко. Старушек хоронят по обрядам старинным и по обычаям церковным, когда нет священников – они, конечно, денег спросят, за панихиды, тогда мы сами читаем церковные молитвы, а что поделать, – рассказывал Лексеич.

Рассказ Петра Алексеича:

«У Бога нет мертвых, но все живы».

Старики говорят нам об этом и многие свидетельства рассказывают, говорят Сам Христос спаситель сказал: «Бог не есть Бог мертвых, но живых», – в евангелии написано, помню, от Матфея в двадцать второй главе.

Многие из нас, «мудрствуя» о религии и о предметах веры и о загробной участи умерших, забывают или уклоняются от дел действительной помощи нашим усопшим родственникам. И могилы родных стоят неубранные и покинутые.

А некоторые совершенно не знают или отказываются от православного обряда погребения; в то же время охотно прибегают к различным языческим обрядам и ритуалам: устраивают на кладбище обильные застолья-тризны, с водкой, ставят на могилу мраморные надгробья, венки из проволоки плетут с искусственными цветами, и тому подобное.

А вот мне известно много случаев, по рассказам наших деревенских, когда усопшие являлись своим живым сродникам (во сне) и прямо высказывали свои нужды, говорили о своих прижизненных заблуждениях или давали наставления живущим, о чем-то предупреждали.

Как-то одна женщина рассказывала, что недавно, когда только похоронили они своего сродника, поставили на могилу гранитный памятник. И вот является ей во сне усопший и жалуется, что этот тяжелый могильный камень очень давит и мучает его. Тогда пришлось убрать памятник и поставить крест. А потом священник, приходивший освятить и панихиду служить, объяснил нам, что могилу лучше украшает Крест, желательно деревянный, так как Крест – это орудие нашего спасения, нашего искупления. Что крест мы и при жизни носим на груди, прикладываемся ко кресту в Храме после службы, осеняем себя крестным знамением рукою. Поэтому и после смерти место нашего упокоения должно освящено быть крестом, но никак не куском гранита.

А другой женщине, тоже после похорон, явился во сне сродник и сказал: «Всё хорошо, да вот только хомуты мне сильно мешают». Хомуты, оказалось, – это венки, которыми завалена была могила умершего. А ведь это наследие языческих обрядов, православный обряд такого не требует.

И был случай, что на Родительскую субботу ходили мы на кладбище, и прочитали там Литию, службу церковную для мирян, сокращение панихиды священнической. После этого, ночью, явилась усопшая во сне своей сестре и благодарила и говорила: «До сих пор на мне как бы камень лежал, а теперь снят». Вот каково значение Литии! Её похоронили было без отпевания, не было… пригласить священника.

А одной нашей деревенской женщине явился во сне односельчанин. При жизни он был убежденным атеистом, гонителем Церкви и веры. Комсомол же был с юных лет. И вот, ей приснилось, что этот человек стоял около развалин нашей часовенки кладбищенской, которую до сих пор не восстановили, так как некому. Стоит тот односельчанин и говорит, указывая на развалины Храма: «Если бы раньше, при жизни, я бы изредка смотрел только на это святое место, хотя бы один раз задержал бы взгляд и поскорбел о разрушении памятника, теперь бы мне было бы легче переносить страдания в аду». Вот какова сила святыни! Даже разрушенной и поруганной….

А вот мой дядя в молодости был верующий человек, даже Храм посещал с бабушкой своей, и читал Писание. Но он поддался духу времени, и потерял веру в Бога. Убрал из дома святые иконы. Более того даже в мыслях, наверное стал безбожником, атеизм проповедовал (я слышал от него, что «Бога нет»). Он занялся модной гимнастикой – аутотренинг, а потом и йогой занимался. Но и к нему смерть пришла. Он слег в постель и умирал очень тяжело (при мне), метался, хрипел, пытаясь что-то сказать, и все время указывал рукой в угол, где раньше иконы висели. Кажется, что-то ужасное окружало его, надвигалось и давило, и не было у него защитников, ангелов-хранителей, от которых он сам отказался….

Вот ведь как бывает. – Закончил рассказывать Лексеич. От такого эмоционального говорения-переживания, Лексеич даже вспотел и вытирал лоб рукавом рубашки.

– Ну что-ж, – сказал Романыч, – в следующий раз я подготовлю для тебя ответ на твою «пламенную речь». —

– Да. – Согласился Лексеич, – вот еще есть вопрос, написано ли в Библии про динозавров там и про великанов людей? А то вот, я посмотрел по телику известную передачу «Самые шокирующие гипотезы», там черепа вытянутые большие находят археологи и прочие «чудеса» рассказывают. Я, конечно, отношусь к этому как к фантастике, приближенной к реальности. Чего только в кино сегодня не покажут. Вон «Аватар» знаменитый смотрели тоже, хорошая фантастика не более того. А жизнь-то она совсем не такая. Вон сарай я недавно перекрыл, из-за многоснежной зимы обвалилась крыша…. —

– Ну, живем потихоньку, – ответил Романыч, – и у меня огород требует заботы и забор вот подновить надо позади огорода, упал совсем, палкой подпёр на время. А насчет этого постараюсь для тебя найти и про динозавров там, в Библии, есть, а уж про великанов подавно. При Давиде был Голиаф-великан, которого Давид победил на поле боя! Так что… —

На этом они расстались, Лексеич пошел в свою сторону на другой край деревни.