Читать книгу Волк и фея - Серж Брюссоло - Страница 4

На следующий день, верный своему слову, Колен поднялся на рассвете, чтобы отправиться на конюшни, где набирали конюхов. На завтрак он пожевал корочку хлеба и проглотил миску холодного супа. Работа опасная, но у него не осталось выбора. Ему нужно тем или иным способом заработать денег, чтобы прокормить своих родителей.

Сжав челюсти, он вышел из хижины и отправился через равнину, усыпанную упавшими с неба огромными камнями. Вокруг было пустынно, тихо. Ежедневные камнепады обратили в бегство и людей, и животных. Первыми сбежали гномы, их норы обваливались от ударов камней. Раньше стоило приложить ухо к земле, и услышишь, как они поют в своих подземных жилищах. Сразу становилось ясно, что равнина живет своей скрытой суетливой жизнью. Теперь же в подземных галереях маленького народца царило запустение, даже кроты не приходили сюда.

Колен направился к высокой серой стене, окружавшей сады королевского дворца. За ней простирались владения сеньоров. Подрывники, конечно же, поторопились проделать огромную дыру в тучах над дворцом, чтобы королю и его двору не пришлось жить в сумерках. Солнечные лучи устремлялись в световой колодец, наполняя сады благотворным сиянием. Благодаря этому цветы и овощи продолжали хорошо расти, тогда как в остальных местах они вовсе вывелись.

Колен заметил скопище людей в лохмотьях, сидящих у потерны.[6]

«Вот! – подумал он. – Такие же, как я, бедняки пришли просить работу».

Их вид вызвал у него досаду, ведь бедняков было много. Всех на работу не возьмут. Колен испугался, что его прогонят и ему придется вернуться домой несолоно хлебавши. Он не мог позволить себе потерпеть неудачу.

Подойдя к толпе, он неопределенно махнул рукой в знак приветствия и сел на траву. Было холодно, и ему хотелось есть. Тощий подросток с рыжими волосами и с длинным заостренным носом устроился рядом с ним.

– Привет, – сказал он, – меня зовут Антонен Лаюилет, я из Бург-Ла-Фонтена. А ты?

Когда Колен представился, рыжеголовый покачал головой.

– Так ты тоже хочешь работать в военных конюшнях? – прошептал он. – Кажется, эта работа не из легких. Они набирают столько людей потому, что конюхи боевых лошадей на этом свете не задерживаются. Поговаривают: не больше недели. А потом конюх или сгорает заживо, или его загрызают… Лошади не церемонятся со слугами.

– Глупости, – проворчал Колен, пожимая плечами. – Лошади не едят людей.

– А боевые кони – едят! – возразил Антонен, обидевшись. – Это же не клячи какие-нибудь! Королевские колдуны превратили коней в военные машины. Их челюсти способны перетереть доспехи, их гривы могут вспыхнуть огнем, и они мечут пламя из ноздрей. Когда они идут в атаку, то наносят полный разгром рядам противника. Проблема лишь в их дурном характере.

Он не успел больше ничего рассказать, поскольку на пороге появился солдат, лицо его выражало презрение.

– Сегодня утром нам нужно десять конюхов на замену тем, которых лошади вчера затоптали, – объявил он. – Кого интересует, пусть сделает шаг вперед.

Колен вскочил на ноги, Антонен за ним. Так же поступили и с десяток молодых людей постарше их. Солдат прошел вдоль построившихся, разглядывая каждого претендента и ухмыляясь. От него пахло потом, вином и луковым супом.

– Ты, – говорил он, – и ты тоже… Ты… Слишком высоким лучше не соваться, лошади таких ненавидят. Сразу стараются оторвать голову конюху, если она достает до их ноздрей.

Колен и Антонен вздохнули с облегчением, когда их выбрали. Им велели ждать в стороне, пока солдат выбирал еще двух работников, а затем их подтолкнули в направлении потерны. Оставшиеся бедняки удалились, отпуская насмешки. Потом дверь захлопнулась с глухим шумом, отрезав их от внешнего мира.

«Я – на королевской территории», – подумал Колен со странной гордостью. За всю свою недолгую жизнь он ни разу не встречал никого, кто побывал бы по другую сторону крепостной стены. Он широко раскрыл глаза и сразу же пришел в восхищение от множества роз, от лужаек, фонтанов с грациозными статуями. Косули и олени резвились в перелеске, безразлично поглядывая на проходивших людей.

«Они нас не боятся, – подумал Колен, – потому что на них здесь никто никогда не охотился. И никакому оголодавшему крестьянину не пришло в голову разрезать их на куски и зажарить».

Это был иной мир, слишком прекрасный, чтобы быть настоящим.

– Хватит мечтать! – прокричал ему в ухо солдат. – Ты сюда не чай с королевой пришел пить!

Колен сжал кулаки, кровь у него была горячая, и он не выносил, когда его оскорбляли.

«Спокойно! – приказал он себе. – Помни, ты должен принести деньги матери. Пусть даже ради этого придется многое терпеть».

Колонна свернула с дороги влево и пошла через лес черных деревьев с густой кроной. Колен понял, что это естественная изгородь и она посажена специально, чтоб скрыть конюшни от взгляда прогуливающихся придворных. По другую сторону изгороди высились грязные здания из кирпича. Оттуда поднимался теплый запах стойла и навоза. Внезапно раздалось ужасное ржание, и будущие конюхи вздрогнули. Оно не походило на обычное лошадиное ржание, скорее напоминало демонический хохот, словно дикое животное, затаившись, с любопытством наблюдает за приближением простачков, которых собирается загрызть в один присест.

Солдат приказал отряду остановиться, затем, позвав начальника, передал ему новичков и удалился. Начальник конюшни был одет с ног до головы в кожаную одежду. Только покрытое шрамами от ожогов лицо виднелось из-под капюшона.

– Слушайте меня внимательно, сборище бродяг! – заорал он. – Я Арпагос, ваш начальник. Мои приказы не обсуждаются. Если я скажу вам есть конский навоз, вы будете его есть, причем с удовольствием! Большинство из вас погибнет до конца недели, потому что совершит какую-нибудь глупость. Если хотите выжить, соблюдайте правила безопасности… Первое правило: никогда не приближайтесь к лошадям ближе чем на три метра… Второе: никогда не поворачивайтесь к ним спиной… Третье: немедленно сматывайтесь, пока не поздно. Еще можно повернуть обратно.

Молодые люди встревоженно переглянулись, но никто не дал деру.

– Хорошо. Тем хуже для вас, – вздохнул Арпагос. – Следуйте за мной, вам выдадут обмундирование.

В соседнем здании они получили кожаную одежду, прожженную во многих местах и пахнущую потом. Когда они оделись, Арпагос приказал взять каждому по метле, совку, ведру и приготовиться заметать навоз. Затем он отодвинул железную створку и втолкнул их внутрь конюшни. Колен чуть не задохнулся от стоявшей там духоты, но вскоре забыл о неудобстве, разглядев притаившихся в стойле ратных коней. Это были великолепные скакуны огненного оттенка от гривы до копыт и гораздо большего размера, чем обычные.

«Гиганты, – подумал он. – Прекрасные гиганты».

В едином порыве боевые кони повернули головы в сторону вошедших и заржали. Было что-то страшное в этих звуках. Огненные гривы алели в полутьме, словно пламя.

– Им скучно, – прошептал Арпагос. – Война – их призвание, а уже давно не случалось никакой битвы. От бездействия они становятся нервными, злыми. Держитесь на расстоянии. Не пытайтесь погладить им морду, они оторвут вам руку. Только всадники могут подходить к ним… да и то не всегда!

Указав на стойку для инструментов, он обратил внимание подростков, что вилы, грабли, метлы насажены на черенки длиной три метра.

– Таким образом, вам не придется близко подходить к животным, – заключил он, – и вы сможете чистить стойла, не заходя в них. А теперь – за работу! Вы уже достаточно обучены, чтобы продержаться до вечера. Остальное – дело ловкости и удачи. Тот, кому не хватает ловкости, погибает.

Колен схватился за грабли и принялся за работу. Навоз был красным и горячим, словно угли в камине. Изо рта лошадей валил пар, как из паровой машины. Подросток быстро взмок в кожаной одежде. Чувствуя, что животные настороженно наблюдают за ним, он не переставал поглядывать направо и налево, опасаясь, что они перейдут в атаку. Все решетки были из железа. При строительстве конюшни дерево не использовалось. Даже балки отлиты из особо прочной стали. В каждом углу стояли ведра с водой и песком, чтобы предотвратить распространение огня. Колен, обладавший тонкой интуицией, остро чувствовал ненависть животных. Скука превратила великолепных лошадей в озлобленных безумцев. От их ненависти огненный окрас, казалось, становился еще более ярким. От них исходил кровавый свет, освещающий изнутри конюшню.

– Ничего себе, – прошептал Антонен, – лучше не пытаться их оседлать!

Колен не ответил. Он старался работать быстро и хорошо. Он пришел сюда не ради развлечения. Ему нужны деньги. Парень отметил, что имена коней выбиты на железной табличке над каждым стойлом. Он прочитал краем глаза: Шторм, Ненасытный, Факел, Пылающая Головня, Стальная Челюсть, Огненный Гнев…

Их имена внушали страх. Он заметил также, что у многих лошадей на груди и боках были большие шрамы в память о военных событиях, в которых они приняли участие. Каждый раз, когда их копыта ударяли о землю, солома загоралась, и надо было быстро сгребать ее, пока не начался пожар. Это была изнурительная работа, и приходилось все время быть начеку.

Колен старался изо всех сил. Он не хотел, чтобы его уволили. Чтобы придать себе смелости, он представлял, как вернется домой, нагруженный провизией: сосисками, копченой ветчиной, буханкой свежего хлеба. Может быть, с нугой для матери, любившей сладости… А для отца – с микстурой, которая наконец-то поможет ему перестать смеяться.

Через какое-то время он ощутил тяжелый взгляд на своем затылке. Конь по имени Огненный Гнев неотрывно смотрел на него, фыркая ноздрями.

«Чего это он? – удивился Колен. – Я ничего не сделал этой чертовой кляче!»

Из осторожности он отошел подальше. Что произойдет, если конь вдруг перескочит барьер своего стойла? Однозначно ничего хорошего!

Они работали без отдыха до обеда. Наконец Арпагос разрешил им перекусить. Как только вышли из здания, подростки поспешили снять кожаные капюшоны и умыться в роднике. Колен разогнулся, с его лица стекала вода, и тут вдруг на горе он заметил хорошо одетую девушку, выгуливавшую четырех белых борзых. Она была не столько красива, сколько нежна. Он решил, что она смотрит именно на него, и ему стало стыдно, что он весь в пыли, в навозе, со спутанными волосами.

– Не таращься на нее! – тотчас же зашептал Антонен. – Это принцесса Анна-София, она из другого мира. Если она сочтет, что ты дерзок, то прикажет своим слугам задать тебе взбучку и побить палками, а волшебным псам – покусать тебя за задницу.

– Она никогда так не поступит! – возразил Колен, даже не зная, откуда у него возникла такая уверенность.

– Да что ты знаешь, дурачок! – прыснул Антонен. – Или ты, может, часто видишься с принцессами?

– Нет, но…

– Но что? Да она как и все. Гуляет со своими милыми собачками, развлекается, пока мы с тобой подвергаемся опасности умереть под копытами чертовых кляч!

Колен пожал плечами. Это еще как сказать… Однако он не мог заставить себя отвести взгляд от девушки на холме. Собаки, казалось, доставляли ей много хлопот. Они были не похожи на комнатных пудельков. Вдруг они разом рванули с места, потащив принцессу за собой.

«Ну вот, – подумал Колен. – Больше я ее никогда не увижу».

Он не знал почему, но эта мысль привела его в отчаяние.

Поскольку Колен ничего не принес поесть, Антонен, как добрый друг, разделил с ним свой обед, а именно несколько орехов, яйцо вкрутую и ломоть черствого хлеба. Когда Колен хотел поблагодарить его, Антонен бросил:

– Да ладно! Приговоренные к смертной казни должны помогать друг другу!

Они кисло посмеялись над шуткой, на сердце у них было нерадостно. Сразу после обеда молодые рыцари – подростки от пятнадцати до восемнадцати лет из благородных семей – построились в большой кортеж на урок верховой езды. Хотя они и держались с вызовом, видно было, что им не по себе.

– Итак! – объяснил конюхам Арпагос. – Езда верхом на боевом коне не имеет ничего общего с привычной верховой ездой. Надо укротить лошадь, заставить ее покориться. Если ей не понравился наездник, она может зажарить его живьем, запалив гриву.

– Такое уже случалось? – спросил Колен.

– И не раз, – ответил начальник конюшни. – Вот почему вы должны стоять наготове с ведрами, чтобы вовремя вмешаться. Нельзя допустить, чтобы молодые рыцари сгорели, иначе вас немедленно повесят!

И пока начинающие конюхи поднимались, он добавил тихонечко:

– А если они упадут с лошади, постарайтесь не смеяться, а то с вас спустят шкуру… Эти петушки очень ревностно относятся к своей чести.

Колен и Антонен покивали.

– Не разглядывайте их, – пробурчал Арпагос, – для них вы не лучше земляных червей, так что и ведите себя как черви: пресмыкайтесь!

С такими речами Колену было трудно примириться. Он снова стал думать о лакомствах, которые вскоре с радостью принесет домой.

Молодые вельможи кичливо смеялись, потрясая кружевными манжетами и шляпами с перьями. Некоторые тащили за собой мечи размером больше их самих. На лицах у них читалось самодовольство, которое будто являлось частью их обмундирования. Один из них, очень красивый блондин, явно смотрел на мир как на игрушку, предоставленную для удовлетворения его прихотей.

– Вот этот, – прошептал Антонен, – хуже всех. Тибо де Шато-Юрлан… Никогда ему не противоречь, или тебе попадет.

И вот уже прибежали слуги, чтобы поднести прохладительные напитки молодым вельможам, тогда как тренеры верховой езды открывали сундуки, привезенные вьючными животными, и доставали доспехи.

– Они используют специальную броню, защищающую от огня, – объяснил Антонен. – Но она не всегда действует. И частенько им подпаляет задницу, особенно если они по глупости пришпоривают коней. Боевые лошади не привыкли, чтоб ими командовали. Покорность – не самая сильная их сторона.

Делая вид, что подметает двор, Колен ошеломленно наблюдал за церемонией облачения молодых людей. Начищенная до блеска броня блестела на них, словно драгоценный металл.

«Больше похоже на серебряную супницу, чем на военные доспехи!» – подумал Колен.

Тибо де Шато-Юрлан первым направился к манежу. Арпагос предоставил ему самого прекрасного из ратных коней – Огненного Гнева. По сравнению с ним Тибо казался карликом. Чтобы взобраться на спину лошади, ему пришлось подставить скамеечку, настолько тяжесть доспехов сковывала свободу движений. Как только он уселся в седле, дела ухудшились. Властный Тибо не вызывал у коня доверия. Молодой барон все время сильно натягивал вожжи и поранил коню морду, а когда Огненный Гнев фыркал, всадник шпорами бил его по бокам. Ответная реакция последовала без промедления. Пораженный Колен увидел, как одеяние всадника поменяло цвет и он оказался словно завернутым в огненный кокон. Пламя вылетало из ноздрей коня, а его копыта отпечатались на земле обугленными полукружиями, словно разогретая на огне подкова.

«Он сейчас загорится!» – догадался подросток, одновременно зачарованный и охваченный ужасом от необыкновенного зрелища. Непрерывно вертясь в седле, Тибо пришел в полное смятение. Кожа лошади под ним словно возгоралась, он будто сидел на раскаленных углях.

– Так тебе и надо, задавака! – прошептал Антонен, склонившись с метлой.

Вместо того чтобы успокоить коня, молодой наездник разъярился и стал стегать его плетью. Он не привык, чтобы ему оказывали сопротивление. С самого детства все вокруг с удовольствием выполняли его капризы. Он не мог понять, почему какая-то лошадь поступает по-другому.

Удар плетью стал его последней ошибкой. Огненный Гнев выгнулся, забив передними ногами в воздухе. Секундой позже его грива загорелась, словно выражая возмущение. Тибо, задыхаясь, оказался внутри пламени пылающего костра, как колдун, приговоренный к сожжению. Доспехи, призванные защитить его, раскалились, как котел. Он завопил от ужаса, освободился из стремени и упал наземь под грохот железа. При виде такого жалкого зрелища Антонен не смог сдержать смех.

– Прекрати, идиот! – шепнул ему Колен. – Его слуги смотрят на тебя. Они тебя выдадут.

Но Антонен хватался за бока и не мог справиться с накатившим на него весельем.

Арпагос, сжалившись над ним, подошел, стараясь прикрыть его от вельмож.

– Маленький кретин! – пробормотал он. – Я тебя предупреждал, ты подписал себе смертный приговор.

Потом, повернувшись к Колену, велел:

– За ведра, быстрей!

Мальчик отбросил метлу, схватил наполненную водой емкость и поспешно вылил ее на раскаленного рыцаря, вертевшегося, словно уж на сковороде. Вода зашипела, превращаясь в пар при контакте с горячим металлом. Слуги Тибо, наконец-то опомнившись, бросились на помощь молодому хозяину, театрально охая и ахая. Колен выливал уже второе ведро на доспехи.

– Прекрати! Дурак! – завопил Тибо из-под шлема. – Ты меня утопишь!

Слуги грубо оттолкнули Колена и стали освобождать своего господина от железных доспехов. Когда они сняли шлем, под ним появилось обожженное лицо неудачливого наездника.

– Снимите с меня это железо! – кричал Тибо, продолжая дергаться.

Он был так прекрасен, что даже ярость не могла обезобразить его лицо.

«Девушки должны его обожать, – подумал Колен с горечью. – Хотя, по-моему, он настоящий негодяй…»

Когда с молодого вельможи сняли доспехи, он сощурился и зло посмотрел на конюхов.

– Я слышал чей-то смех… – прошипел он. – Когда я был выбит из седла, кто-то засмеялся, я уверен. Кто же? Слышите, бродяги? КТО?

Один из его слуг подошел, согнувшись, и быстро указал на Антонена, безуспешно пытавшегося сжаться в комочек.

– Он, сеньор, – прошептал служитель, указав на рыжеволосого востроносого подростка. – Этот мальчишка позволил себе…

Жестокая улыбка заиграла на совершенном лице Тибо. Он медленно приблизился к Антонену.

– Ах так! – прошептал он. – Любишь посмеяться, конопатый. Какое совпадение – я тоже, видишь ли, обожаю шутки! И поскольку ты уже смеялся надо мной, теперь моя очередь. Так будет справедливо, верно?

Повернувшись к своим людям, он приказал:

– Эй, слуги, проводите-ка этого бродягу в загон к боевым лошадям… Раз уж его волосы одного цвета с их шерстью, пора им познакомиться. Может быть, они примут его за жеребенка?

Слуги поспешно схватили Антонена, подняли его над землей и унесли в сторону конюшни.

Колен рванулся было ему на помощь, но Арпагос своей огромной рукой схватил его за предплечье и остановил.

– Нет, – прошептал начальник конюшни, – не шевелись, парень, иначе они тебя убьют. Поверь мне. Жаль, но мы больше ничего не можем сделать для твоего товарища.

Слуги бросили Антонена в загон к Шторму. Огромный конь, разъяренный неожиданным вторжением, встал на дыбы. Грива его загорелась, копыта ударили о землю, выбивая сноп искр, Антонен закричал от ужаса.

– Хорошо, – сказал Тибо де Шато-Юрлан, отвернувшись. – Эту шутку он, надеюсь, не забудет. В будущем, мэтр Арпагос, мне хотелось бы, чтобы вы тщательнее отбирали уборщиков навоза. Нельзя позволять черни смеяться над теми, кто ею управляет, это всегда заканчивается кровопролитием.

Арпагос поклонился. Что еще ему оставалось? Колен же кипел от еле сдерживаемого бешенства. В какой-то миг он даже был готов вцепиться в горло молодого барона. От ярости в глазах у него потемнело, и он понял, что, поддавшись порыву, совершит непоправимое. И снова Арпагос спас его, слегка толкнув в бок.

Королевская свита удалилась, хохоча. И правда, хорошо проучили этого деревенщину! Вот уж будет о чем поговорить вечером, ведь в королевском дворце умирают от скуки.

Как только свита скрылась из виду, Арпагос собрал конюхов и закричал:

– Быстрее! В конюшню, может, еще успеем спасти вашего неразумного дружка!

Каждый взял жердь и побежал к стойлу Шторма, продолжавшего фыркать и выдувать ноздрями искры.

Антонен лежал между его копытами, весь в крови, обгоревший. От его прожженной кожаной одежды шел дым. Граблями его вытащили из стойла. Он стонал, был без сознания. Арпагос встал на колени и осмотрел его.

– У него сильные ожоги, – объявил он, – и сломано несколько ребер. Перенесите его в сарай, я приведу целителя. Может, он и выживет. А пока пусть это послужит вам уроком. Рыцари могут распоряжаться вашей жизнью и вашей смертью. Тибо де Шато-Юрлан мог отрубить Антонену голову, и ему не пришлось бы отвечать перед властями. В конечном счете можно считать, что он проявил милосердие.

Подмастерья опустили головы. Как им приказал начальник конюшни, они перенесли рыжего мальчугана в сарай и положили среди стогов сена.

Колену не хотелось расставаться с товарищем, но надо было возвращаться к работе. Он понял, что в конюшнях опасность исходила не только от лошадей.

Когда наступила ночь, Арпагос собрал мальчиков и дал каждому по медной монетке – оплата за день.

– Пусть те, у кого хватит смелости, вернутся завтра, – пробурчал он.

Молодые люди уже направлялись в сторону потерны, чтобы покинуть дворцовую территорию, когда начальник конюшни задержал Колена, положив ему руку на плечо.

– Я наблюдал за тобой, мой мальчик, – заявил он. – Ты неробкого десятка и не гнушаешься работы. Мне нужны здесь такие парни, как ты. Если повезет, сможешь даже пробиться, но ты слишком вспыльчив. Сегодня ты чуть было не совершил ошибку, которая могла стоить тебе жизни. Вельможи – неприкасаемые. Даже если они поступают несправедливо. Смирись с этим раз и навсегда. Мы для них ничто. Если ты не можешь принять такой порядок вещей, не возвращайся, это плохо закончится, а мне будет больно видеть, как с тебя спустят шкуру. А теперь иди домой…

Колен кивнул начальнику конюшни в знак благодарности и пошел к выходу, крепко сжимая в руке медную монетку. Он старался думать лишь о съестных припасах, которые сможет купить на этот жалкий заработок, потому что при мысли об остальном приходил в ярость. Такую сильную, что это действительно могло плохо закончиться.