Читать книгу Лорд Хорнблауэр - Сесил Форестер - Страница 7

Уже близился вечер, когда «Порта Цёли», очевидно, так и не приняв никакого решения, двинулась прочь от «Молнии» и в галфинд пересекла широкий эстуарий. День был по-прежнему туманный, так что ни с «Молнии», ни из Гавра не могли разглядеть, как команда убрала фор-марсель и подняла другой, на который Свенсон и его рьяные помощники наложили крестообразную заплату. Немного времени ушло и на то, чтобы закрасить одно название и написать другое. Хорнблауэр и Фримен были в бушлатах поверх мундиров, чтобы не выдать свой чин. Фримен внимательно оглядывал гавань в подзорную трубу.

– Вот индиец, сэр. На якоре. Рядом с ним лихтер. Ну конечно, они не станут разгружаться у пирса. Погрузят все на лихтеры и баржи и отправят вверх по реке, в Руан и Париж. Как я заранее не сообразил?

Хорнблауэр сообразил заранее. Сейчас он осматривал в подзорную трубу оборонительные сооружения: форты Сент-Адресс и Турнвиль на крутых обрывах над городом, два маяка на мысе Эв, где уже больше десяти лет не зажигали огня, батареи на старом пирсе. Этих последних следовало опасаться больше всего – он надеялся, что артиллеристы фортов не успеют узнать, что происходит внизу, и открыть огонь.

– Дальше в глубь гавани еще много кораблей, сэр, – продолжал Фримен. – Вроде бы даже линейные. Реи не подвешены. Я еще никогда не видел их так близко.

Хорнблауэр повернулся и глянул на запад. Быстро темнело, плотные облака на горизонте и не думали расходиться. Ему надо было войти в гавань со светом, пока видно, куда править, и выскользнуть из нее под защитой темноты.

– Приближается боцманский люгер, сэр, – сказал Фримен. – Нас и впрямь приняли за «Молнию».

– Очень хорошо, мистер Фримен. Отправьте матросов к борту – пусть кричат «ура». Свяжите лоцмана, как только он к нам поднимется. Я поведу корабль.

– Есть, сэр.

Приказ как нельзя лучше соответствовал темпераменту британского моряка. Матросы, войдя во вкус, принялись горланить и размахивать шляпами, приплясывая на месте, – вылитая орда бунтовщиков. «Порта Цёли» обстенила грот-марсель, люгер подошел к борту, и лоцман взобрался на грот-руслень.

– Пошел брасы! – крикнул Хорнблауэр. Грот-марсель вновь наполнился ветром, руль повернулся, и «Порта Цёли» вошла в гавань. Тем временем Фримен плечом сдвинул лоцмана в люк, где два матроса быстро его скрутили.

– Лоцман связан, сэр, – доложил Фримен.

Его тоже захватило общее волнение, так заразителен был стоящий на корабле гвалт. От ироничного спокойствия не осталось и следа.

– Право руля! – скомандовал Хорнблауэр. – Одерживай! Так держать!

– Есть, сэр.

Они приближались к индийцу; большой корабль поворачивался на единственном якоре под обстененными парусами. К нему был пришвартован лихтер, но разгрузка явно еще не началась. В наступающих сумерках Хорнблауэр с трудом различал десяток матросов: все они стояли у борта и глазели на «Порта Цёли». Он вновь приказал обстенить грот-марсель, и к борту подошел тендер с несколькими официальными лицами. Судя по мундирам, среди них были флотские, армейские и таможенные офицеры. Они вылезли на палубу и, с любопытством поглядывая по сторонам, двинулись к Хорнблауэру. Он тем временем вновь приказал развернуть грот-марсель по ветру и, едва «Порта Цёли» набрала ход и оставила тендер позади, направил ее к индийцу. В темноте рядом с новоприбывшими блеснули абордажные сабли.

– Один звук – и вы мертвы, – предупредил Фримен.

Кто-то громко возмутился. Матрос ударил его по голове рукоятью пистолета; протесты сразу оборвались, недовольный рухнул на палубу. Остальные от растерянности утратили дар речи; их быстро загнали в люк.

– Очень хорошо, мистер Фримен, – Хорнблауэр нарочито цедил слова, дабы показать, что здесь, во вражеской гавани, он чувствует себя как дома. – Можете спускать шлюпки. Обстенить грот-марсель!

Портовые чиновники наблюдают за бригом в сгущающейся темноте. Если «Порта Цёли» сделает что-нибудь неожиданное, они неспешно начнут гадать, какие неожиданные обстоятельства на борту заставили представителей власти (которые теперь лежали в твиндеке, связанные, с кляпами во рту) отклониться от первоначального плана. «Порта Цёли» замерла на волнах; под скрип блоков шлюпки коснулись воды, в них спустились заранее отобранные матросы. Хорнблауэр перегнулся через борт.

– Помните, ребята, ни одного выстрела!

Весла легли на воду, и шлюпки двинулись к индийцу. Уже практически стемнело; до индийца было всего футов пятьдесят, но Хорнблауэр не видел, как абордажная команда взбирается на борт. До него доносились удивленные восклицания, затем кто-то громко закричал. Люди на берегу должны были удивиться, но едва ли они насторожились. А вот и шлюпки возвращаются, в каждой всего по два гребца. Прицепили тали, шлюпки подняли на борт. Сквозь скрип блоков с палубы индийца донеслись звуки ударов: матрос, которому было поручено перерубить якорный канат, не забыл прихватить из шлюпки топор и успешно выполнил свою задачу. Как же приятно, когда все делается хорошо. Не зря он вчера подробно проинструктировал абордажную команду, объяснил каждому, что тому предстоит делать, и повторял до тех пор, пока все всё не усвоили, – теперь дело идет как по маслу.

На фоне серого неба марсели индийца изменили форму: те матросы, которым это было поручено, выбрали шкоты. Благодарение Богу, что несколько отборных моряков, захвативших в темноте нужный корабль, не запутались и отыскали нужные концы. Реи индийца повернулись, от его борта отделилось темное пятно – лихтер. Матросы на борту перерубили швартовые тросы.

– Можете сняться с дрейфа, мистер Фримен, – сказал Хорнблауэр. – Индиец за нами последует.

«Порта Цёли» двинулась к юго-восточному выходу из гавани, индиец шел в ее кильватере. Несколько долгих секунд никто не обращал внимания на происходящее. Затем раздался окрик – видимо, с тендера, доставившего официальных лиц. Хорнблауэр давно не говорил по-французски и сейчас ничего не разобрал.

– Comment?[11] – крикнул он в рупор.

Раздраженный голос вновь спросил, чего это, Бога ради, он делает.

– Якорь… мм-мм… течение… мм-мм… отлив! – проорал Хорнблауэр в ответ.

На сей раз француз помянул не Бога, а черта.

– Кто вы, черт побери, такой?

– Мм-мм мм-мм мм-мм! – прогудел Хорнблауэр и тихо приказал рулевому: – Приводи к ветру. Помалу.

Одновременно говорить по-французски и вести корабль сложным фарватером, как бы хорошо Хорнблауэр ни изучил его на карте, было свыше человеческих сил.

– Ложитесь в дрейф! – прогремел голос.

– Извините, капитан! – крикнул Хорнблауэр. – Мм-мм… якорный канат… мм-мм… не можем.

Новый громкий окрик с тендера, на сей раз в угрожающем тоне.

– Так держать! – приказал Хорнблауэр рулевому. – Мистер Фримен, будьте любезны, поставьте на руслень лотового.

Он знал, что больше драгоценных секунд не выгадать: к тому времени, как лотовый начал выкрикивать глубины и стало ясно, что бриг пытается выскользнуть из залива, официальные лица на берегу уже наверняка и без того поняли, что дело нечисто. Редкую дымку разорвала вспышка света, и над водой прогремел ружейный выстрел: капитан тендера воспользовался самым простым способом привлечь внимание береговых батарей.

– К повороту! – рявкнул Хорнблауэр. Приближался самый сложный этап выхода из гавани.

Паруса захлопали, корабль пересек носом линию ветра. Из темноты вырвался длинный язык пламени, громыхнул выстрел: на тендере наконец-то выдвинули и зарядили погонную шестифунтовку. Хорнблауэр не слышал, как пролетело ядро. Он смотрел на индийца, смутно различимого на фоне белой кильватерной струи брига. Большой корабль уверенно повернул оверштаг. Подштурман Калвери, которого Фримен порекомендовал старшим в абордажный отряд, – толковый офицер; его надо будет отметить в рапорте.

И тут пирс озарился вспышками и огласился ревом: установленные там тридцатидвухфунтовые орудия наконец открыли огонь. Вслед за грохотом последнего выстрела неожиданно послышался свист летящего ядра; непонятным образом Хорнблауэр успел подумать, как же он ненавидит этот звук. Им предстояло обогнуть пирс – значит, они будут под огнем несколько минут. Пока Хорнблауэр не видел повреждений ни у брига, ни у захваченного индийца. Отвечать на огонь не имело смысла: шестифунтовки «Порта Цёли» для батареи не угроза, а вот целить на вспышки канонирам было бы легче. Впрочем, второй залп раздался не скоро. Бонапарт наверняка забрал всех опытных артиллеристов в Германию, оголив береговые батареи. Необученные рекруты, которых в темноте по тревоге отправили к пушкам, естественно, справляются с делом из рук вон плохо. Наконец снова блеснуло пламя и раздался грохот, но как летит ядро, Хорнблауэр не услышал. Видимо, канониры утратили всякое представление о цели – неудивительно в такой тьме. А ему вспышки помогали уточнить свою позицию.

С носа раздался крик впередсмотрящего, и Хорнблауэр, повернувшись в ту сторону, с трудом различил темный квадрат – грот лоцманского люгера прямо по курсу, совсем близко. Люгер пытался преградить им путь.

– Так держать! – крикнул Хорнблауэр.

Пусть уступает дорогу тот, кто слабее. С оглушительным треском люгер и бриг столкнулись правыми раковинами. Бриг содрогнулся, люгер проскрежетал по его борту. Что-то зацепилось и тут же оторвалось, суда разошлись. С люгера донесся истошный крик; видимо, от удара его нос раскололся, как яичная скорлупа, и в пробоину хлынула вода. Хорнблауэр отчетливо слышал, как оборвался крик, словно пловца захлестнули волны. Индиец по-прежнему шел в кильватере брига.

– Восемь саженей! – крикнул лотовый.

Хорнблауэр приказал сменить галс; в тот же самый миг батарея дала еще один бесполезный залп. Ясно было, что к тому времени, как орудия перезарядят, оба корабля будут уже вне опасности.

– Операция проведена образцово, мистер Фримен, – громко сказал Хорнблауэр. – Вся команда превосходно выполнила свой долг.

Кто-то в темноте закричал «ура», остальные подхватили. Матросы орали как безумные.

– Хорни! Старый чертяка! Да здравствует Хорни! – выкрикнул кто-то, и ор сделался еще громче.

Из-за кормы тоже неслось «ура» – немногочисленная призовая команда присоединилась к общему ликованию. У Хорнблауэра защипало в глазах, и тут же ему сделалось стыдно за свои теплые чувства к этим простодушным дурачкам.

– Мистер Фримен, – резко приказал он. – Велите матросам замолчать.

Авантюра была чудовищно опасной не только для его жизни, но и для репутации. Если бы «Порта Цёли» оказалась сильно повреждена или попала в плен, никто бы не задумался о его настоящих мотивах – убедить французские власти, что бунт на «Молнии» не более чем уловка с целью проникнуть в гавань. Нет, все бы решили, что Хорнблауэр воспользовался случаем пополнить свой кошель: бросил бунтовщиков и погнался за призом. Вот что все бы сказали – и внешние обстоятельства дела подкрепляли бы это мнение. Хорнблауэра ждал бы вечный позор. Он рисковал не только жизнью и свободой, но и честью. Он легкомысленно ввязался в игру с огромными ставками ради незначительного результата – ввязался по всегдашней своей глупости.

И тут черная волна реакции схлынула. Он просчитал риск, и его расчеты оправдались. Бунтовщикам не скоро удастся вернуть доверие французских властей – если вообще удастся. Хорнблауэр представил, как верховые гонцы скачут сейчас к батареям Орнфлёра и Кана – предупредить артиллеристов о коварстве неприятеля. Он отрезал бунтовщикам путь к отступлению, лишил их тыла. Он щелкнул Бонапарта по носу под жерлами береговых орудий на главной реке Франции. И захватил приз. Его доля составит по меньшей мере тысячу фунтов, а тысяча фунтов – это всегда приятно. Барбара найдет, на что их потратить.

Внезапно он понял, как непомерно устал – всплеск чувств забрал последние силы, – и уже собирался сказать Фримену, что идет вниз, но одернул себя. В этом нет никакой надобности: если коммодор не на палубе – значит, у себя в каюте, и Фримен прекрасно сам это сообразит. Хорнблауэр устало спустился по трапу и рухнул на койку.