Читать книгу День гнева. Новая сигнальная - Север Гансовский - Страница 6

В нашем саду, справа от калитки, если идти к дому, стоят несколько густых кустов жасмина. В этой заросли спрятана большая будка для собаки. Один мой приятель, уезжая в командировку, оставил у нас на лето немецкую овчарку. Для этого пса мы построили будку, а потом наш знакомый, вернувшись, взял свою овчарку, и будка осталась пустовать.

Весной и летом сыновья используют ее для игры в индейцев.

Сейчас, идя по дорожке домой, я вдруг увидел, что из будки торчат чьи-то ноги в больших стоптанных и заляпанных сырой землей ботинках.

Как и все владельцы дач, я не люблю, когда в наш сад без спроса заходят незнакомые. Кроме того, я был поражен странной позой этого человека и с удивлением спросил себя, что он может делать там, в будке.

По-моему, я на мгновение даже забыл обо всех невероятных происшествиях этого дня.

Я подошел к кустам и стал смотреть на эти ноги.

И вдруг я услышал человеческий голос. В первый раз за все утро в странном, ни на минуту не прекращающемся шорохе прозвучали настоящие человеческие слова.

– Не надо… Не надо, – бормотал незнакомец.

Потом послышалось несколько ругательств, и опять то же самое:

– Не надо…

– Послушайте, – сказал я, – вылезайте! Вылезайте скорее!

Ноги дернулись, и незнакомец замолчал.

Я присел на корточки и потянул его за ботинок со словами:

– Ну, вылезайте скорее. Вы еще не знаете, что случилось!

Незнакомец лягнул меня и выругался.

Сгорая от нетерпения, я ухватил его ногу обеими руками, напряг все силы и вытащил мужчину из будки.

После этого мы некоторое время остолбенело смотрели друг на друга. Он – лежа на спине, я – сидя возле него на корточках.

Это был плотный коренастый парень лет двадцати пяти или двадцати семи, с бледным, нездорового цвета лицом. У него был курносый нос и серые маленькие испуганные глаза.

Глядя на его могучие плечи, я удивился тому, что так легко вытащил его из будки. Наверно, ему там не за что было зацепиться.

– Послушайте, – сказал я наконец, – что-то такое случилось со всей землей. Понимаете?

Он приподнялся, сел на траве и боязливо посмотрел через редкий забор на шоссе. Отсюда, из сада, видны были неподвижные мужчина и женщина на дороге.

– Вот, – сказал он с испугом. – Смотри!

Затем он перевернулся на живот и попытался снова юркнуть в будку. Я его с трудом удержал.

После этого мы шепотом – не знаю, почему именно шепотом, стали разговаривать.

– Весь мир остановился, – прошептал я. – И этот странный шорох…

– И на велосипеде, – сказал парень. – Видел того типа на велосипеде?

– Какого типа?

– А там, одного. В майке. Я его свалил.

Выяснилось, что на тропинке, за дачей Мохова, он встретил велосипедиста, неподвижно стоявшего на месте, и сбросил его на землю.

– Зачем вы это сделали? – спросил я и сразу вспомнил, что сам тоже хотел свалить мотоцикл.

– А чего же он? – ответил незнакомец и выругался.

Некоторое время мы просидели возле будки, рассказывая друг другу, что каждый из нас видел.

– А где вы были, когда это все началось? – спросил я.

– Я?.. Тут.

– Где – тут? В саду?

Он замялся.

– Нет… Там. – Он махнул рукой.

– Ну где же? На пляже?

Он показывал то в одну, то в другую сторону, и мне так и не удалось добиться, где же застигли его все эти чудеса.

– Значит, все это началось на рассвете, – сказал я.

– На рассвете, – согласился он и выругался.

Вообще он ругался почти при каждом слове, и вскоре я перестал это замечать.

– Ну ладно, – сказал я поднимаясь. – Давайте войдем в дом и съедим что-нибудь. А потом отправимся смотреть, что же произошло. Сходим в Глушково. Может быть, это захватило только наш поселок, а дальше все в порядке.

Я вдруг ощутил очень сильный голод.

Он тоже встал и неуверенно спросил:

– В какой дом?

– Да вот сюда.

Он боязливо огляделся:

– А если поймают?

– Кто поймает?

– Ну, этот… Который тут живет.

– Так здесь я и живу, – объяснил я. – Это наш дом.

На лице у него выразилось смущение. Затем он вдруг рассмеялся:

– Ладно. Пошли.

Все выглядело загадочно – и то, что он не хотел толком сказать мне, где он был ночью, и его неожиданный смех. Но тогда я был в таком состоянии, что не заметил этих странностей.

Пока мы жевали на кухне бутерброды и холодную баранину, он с уважением разглядывал холодильник «ЗиЛ», стиральную машину и стол для мытья посуды.

– Хорошо живешь, – сказал он мне. – Где работаешь?

Я ответил, что на заводе, и, в свою очередь, спросил, чем он занимается. Он сказал, что работает в совхозе «Глушково». Совхоз находится в восьми километрах от нашего поселка. Там в школе одно время учились мои ребята, и я знаю почти всех рабочих. Этого парня я там ни разу не видел, и поэтому мне показалось, что он соврал.

Когда мы выходили из дому, он угрюмо посмотрел вверх:

– И солнце тоже…

– Что – солнце? – спросил я.

– И солнце стоит. – Он показал на тень от дома на дорожке. – Как было, так и есть.

Дом наш поставлен так, что окно моего кабинета и окна детской комнаты выходят на юг, а входная дверь – на север. По утрам в летнее время около восьми часов, когда я иду на работу, тень крыши проходит через край клумбы с георгинами.

Сегодня, когда я первый раз вышел, чтобы посмотреть на неподвижного мотоциклиста, тень как раз достигла первого куста. Я автоматически отметил это, хотя был очень взволнован.

И сейчас край тени был на том же самом месте, хотя с тех пор прошло не меньше чем два часа.

Получалось, что солнце остановилось. Вернее, прекратилось вращение Земли вокруг оси.

Было от чего сойти с ума.

Помню, что мы некоторое время топтались, глядя то на солнце, то на неподвижный край тени.

Потом мы все-таки собрались в Глушково. Я вернулся в комнату, сбросил домашние туфли, надел сандалии, и мы пошли.

Даже не знаю, зачем нас туда понесло. По всей вероятности, потому, что нам было невыносимо сидеть на месте и ждать, что же с нами будет дальше. Хотелось как-то действовать.

Кроме того, мы просто не знали, чем же нам теперь заниматься.