Читать книгу Шкатулка для Солнечных Зайчиков. Или приключения Камиллы в Стране Зодиака - Шах Дани - Страница 22

Камилла бежала, не замечая острой осоки и колючих еловых ветвей. А те хлестали по рукам и ногам, больно царапали. Выскочив на небольшую поляну, девочка пронеслась почти до середины и только тут остановилась. Отдышалась, огляделась.

Над пеленой тумана местами торчат заострённые кверху камни. Немного изогнуты, словно сутулые фигуры. По краю поляны отбрасывают угрюмые тени высокие ели и сосны. Крючковатые сухие ветви тянут между ними свои ветви, точно руки скелета. Ну и жуть! Небо укрыто свинцовыми тучами. А на краю поляны – большой серый валун. И на нём каменный столб, обросший плющом.

– Куда это мы попали? – испуганно проговорила Камилла и виновато сказала. – Ах, как безответственно было сходить с Пути! Если бы не твоя смекалка, Бернард, я бы пропала. Вот отыщу тропинку, и больше ни шага в сторону не сделаю. Ни единого шага! Обещаю!

Она нелепо покачнулась, словно деревце на ветру, взмахнула руками, опять нелепо покачнулась, поглядела вниз.

– Что это ты делаешь? – удивлённо поинтересовался медвежонок.

– Не получается, Бернард! Не могу сделать шаг! – воскликнула Камилла, беспомощно размахивая руками. – Я… ЗАКОЛДОВАНА!

Бернард потребовал не паниковать. Пообещал что-нибудь придумать. Пообещал расколдовать. Прыгнул вниз и скрылся в тумане.

Камилла стояла, как приклеенная, не в силах двинуться с места. Земля словно облепила её колени.

– Ну кто меня за язык тянул? Зачем я сказала про шаги? Как это безответственно! Обещаю никогда больше не обещать!

Тут с земли раздался голосок медвежонка.

– Есть две новости. Хорошая и плохая…

– Мы не в кино, Бернард. Мы в сказке. Говори прямо! – сердито потребовала Камилла.

Бернард без обиняков сообщил:

– Ты НЕ заколдована. Это болото!

– Может быть, это такое колдовство, чтобы меня сожрала трясина, – прошептала девочка, похолодев от страха. – Что же делать?

Бернард снова хладнокровно призвал не паниковать, пообещал что-нибудь придумать, спасти и вытащить, затем пошлёпал вокруг мокрыми ножками. Потом посоветовал потянуть правую ногу. Ну, тогда левую. Тоже не получается? Тогда…

И тогда он завопил, что есть мочи:

– Спасите! Помогите! Кто-нибудь! Аууу! Помогите! Тонем!

Тишина. Никто не отозвался.

А трясина уже затянула Камиллу по пояс. Над зеленоватым туманом теперь возвышалась только её голова. Надеяться друзьям было не на кого. Медвежонок упал ничком и принялся колотить безжалостную болотную жижу кулачками.

– Давай, забери и меня, противная трясина! Что я за никчёмное существо, если не могу спасти друга? Зачем мне тогда жить? – и он разрыдался.

Камилла не видела его в тумане. Она пошарила рукой по земле и подняла медвежонка над головой.

– Бернард, миленький, не плачь, – попросила она, изо всех сил стараясь держаться, чтобы тоже не расплакаться. – Меня, наверное, уже не спасти, но ты…

Голос её дрожал.

– Ты… пожалуйста… спасайся. Я постараюсь докинуть тебя до того камня, – она показала на валун. – Ты плюшевый. Ты же не ушибёшься, правда? И… если когда-нибудь увидишь моих папу с мамой, скажи им, что я их очень лю…

– Неееет! – Бернард вцепился лапками в её руку, обливаясь горячими слезами. – Не стану я спасаться, погибнем вместе! Я же твой друг, как я могу тебя оставить? И не смей меня никуда бросать! Да чтоб он провалился, этот валун, чтоб его разнесло в щепки! – он стрельнул недобрым взглядом на край поляны, замер, а затем его плюшевая мордочка растянулась в задумчивости.

– Кидай, – вдруг потребовал он и добавил тихо, но сосредоточенно. – Кидай прямо на валун. Ну, давай, скорей. Только не промахнись. Скорее же, не медли!

Камилла украдкой смахнула слезу и со всей силы бросила медвежонка в сторону валуна. И только теперь бедняжка дала волю слезам, которые в три ручья покатились из глаз (благо, трясина постаралась затянуть добычу ещё глубже, и туман скрыл её заплаканное лицо). Но плакала она теперь вовсе не оттого, что боялась смерти, а минуты её сочтены. Боль от обиды перекрыла все страхи и всякую горечь. Как быстро и с какой лёгкостью её покинул старый друг! Даже не попрощался…

– Хорошо… что ты спасёшься, – еле слышно говорила она, часто всхлипывая, оправдывая медвежонка и придумывая себе утешение. – Мне так проще. Теперь я совсем одна, и мне не приходится переживать о том, что ты тоже переживаешь. А то мы переживали вдвоём… и потом… мне ведь совсем недолго осталось тут… быть, и грустить. Так что всё правильно. Ты молодец, что ушёл. А я… ну, я же сама виновата… я сама… заслужила…

Ей больше не хотелось бороться за жизнь. Она стала с покорностью ждать конца. Даже с благодарностью. Скорей бы уж закончилась эта горечь и тоска! Может быть, когда-нибудь Бернард всё-таки всплакнёт о ней. Как ей хотелось верить, что он с сожалением оставил её. Но его голос так и звучал в ушах «скорей… не медли»…

Она бессильно опустила руки. Трясина одобрительно чавкнула и потянула сильнее, словно с удовольствием.

Неподалёку раздался шлепок, словно что-то плюхнулось в мокрую грязь. Трясина как-то угрожающе булькнула. Камилла вдруг страшно разозлилась. Так страшно разозлилась! И стала колотить кулачками по мокрой жиже.

– Ах ты, прожорливая гадость! Ты ещё и насмехаешься? Радуешься, да? Злорадствуешь? Думаешь, я тебя боюсь? А вот не буду бояться! Не буду! Умру, а бояться тебя не буду, слышишь?

– Да слышу я, слышу, – раздался в ответ бодрый и такой родной голосок. – И ничего я не насмехаюсь. И чего это я прожорливая гадость? И чего меня бояться? Я тебя что, пугал? Я тебе угрожал?

Девочка растерянно уронила руки, всхлипнула и молвила:

– Ну всё, галлюцинации начались.

– Ещё чего! Какая же я галлюцинация? Эх ты! – дружелюбно упрекнул голосок, весело посмеиваясь. – Живого от галлюцинации отличить не можешь. А ну, смотри, что я раздобыл!

В зелёной пелене проступил силуэт Бернарда. Сгорбившись, как бурлак, он тащил край плюща, конец которого утопал в тумане. Пыхтя и отдуваясь, медвежонок сказал:

– Давай, уффф, хватайся, уффф! Он другим краем намертво к столбу прикреплён. Корни прямо из валуна тянутся!

Да-да, мои дорогие, конечно! Наш маленький плюшевый медвежонок и не собирался бросать друга в беде. Помните, Камилла подняла его над головой?

– Тут-то я и увидел, что плющ по столбу кольцами вьётся, – рассказывал он, помогая Камилле выбираться. – Сразу смекнул, что нужно его до тебя дотащить. Объяснять некогда было, ты прости, надо было спешить. Да и боялся, что от камня его не отодрать. Но плющ словно сам рвался тебя спасать, да-да, правда! Стебель крепкий, одним словом, сказочный! И хорошо, что я намок, – хитренько улыбнулся он, – так я тяжелее. И дальше летаю.

Думаю, вы-то, мои дорогие читатели, понимаете, что самым первым спасением стала для Камиллы его преданность. Девочка снова плакала в три ручья, но уже с радостью и лёгкостью. Радость придала ей сил, вернула желание жить, помогла быть настойчивой и осторожной, пока она, держась за плющ, ползком преодолела немалое расстояние до валуна. Вскоре друзья, мокрые, чумазые, но счастливые (у обоих улыбки до ушей) сидели рядом со столбом. Но когда они посмотрели на освобождённое от плюща место, улыбки сменились выражением крайнего изумления.

Там, на столбе чуть светилось незатейливое изображение – множество тонких линий, изогнутых аркой. Зеленоватые огоньки из тумана стекались к центру, облепив рисунок. Оттуда исходило таинственное Свечение. Оно тонкой паутинкой растекалось по всему камню и, казалось, пронизывало весь лес!

– Похоже, мы неспроста здесь оказались, – промолвила Камилла и достала свиток (к счастью, ни он, ни ключ не потерялись, а пергамент даже не намок). Когда его развернули, появились такие слова:

– Ничего себе заданьице! – возмутился Бернард. – Мы только что чуть там не оказались, в этом самом загробном мире! И вот тебе на – опять!