Читать книгу Клональ - ШаМаШ БраМиН - Страница 3

С Вероникой мы познакомились на пятнадцатом этаже Уан-Чейз-Манхеттен-Плаза в Нью-Йорке. Я – младший партнер в «Хард индастриес инвистишнс». И не цепляйтесь к словам. Для тридцатилетнего финансового аналитика, в структуре, где только планктон центрального офиса переваливает за сотню клерков, это достижение. Учитывая, что старших партнеров всего трое, а младших – восемь. И из этих восьми, только у меня отдельный кабинет. Поверьте, заслужить такую привилегию в месте, где аренда квадратного фута в месяц равняется годовой зарплате рабочего любого из заводов, которых мы десятками покупаем и продаем, не так-то просто.

Вероника делала рекламный буклет для нашей компании. В конечном итоге ее проект завернули, но пару фото все-таки купи. Виды, по-моему, Красноярских заводов. Дождавшись окончания презентации, я подошел, как мне тогда показалось, к трепетно худой, высокой девушке, в светлой деловой блузке, стертых черных джинсах и мягких кроссовках. Она пыталась перекинуть на спину рюкзак, мешавшей ей набрать из кулера воду.

– Я могу подержать, – предложил я.

Вероника подняла на меня грустные глаза. Но тут же, жизнерадостная улыбка согрела ее лицо, подчеркнув грациозную линию высоких скул и миндалевидный овал волнующих серых глаз. Локон волос упал на гладкую, немного румяную щеку, и она его раздраженно сдула.

– Давайте, – сказала она, – помогите. Но, учтите выпью столько воды, сколько смогу. Может тогда ваша жадная конторка обанкротится.

Я улыбнулся:

– Пожалуйста.

Она наклонилась к кулеру. Все-таки насчет ее худобы я ошибся. Джинсы аппетитно облегали округлые бедра.

– Вы татарка? – неожиданно для самого себя спросил я, и тут же осекся. – Простите, это не принято здесь …

Я готов был провалиться под землю. «Болван! Тупорылый, бестактный идиот!» Не находя слов, оправдывающих бестактности, я проклинал себя на чем стоит свет.

– На половину, – как ни в чем не бывало, ответила она. – Мама. Отец из приволжских немцев.

Она отпила из стаканчика, не торопясь забрать у меня рюкзак. Это был хороший знак.

– Давно вы были дома? – спросил я на родном языке.

– Смотря, что считать домом, – ответила она тоже по-русски. – С 12 лет я живу в Германии. Если вы про Россию, я была там зимой. Вы видели фото?

– Да. Это Красноярск, – поспешил я похвастаться своей осведомленностью.

– А вы? – спросила она, отпив еще глоточек.

– Я? Я часто бываю в России. По работе.

– Это я поняла. Продаете родину по кусочкам, – она улыбнулась. – Кто вы по национальности? Мне это не так важно, просто хочу сравнять счет.

Я улыбнулся:

– Сам не знаю. Папа из малороссов, мама молдаванка. Дед турок с Кавказа. Другой дед белорус, хотя бабушка говорила, что он стеснительный поляк …

– А понятно, – кивнула девушка. – Подержите.

Она протянула мне наполовину выпитый стаканчик. Взяла другой, чистый, и снова наклонилась к кулеру.

– Я много не смогу выпить. Хоть стаканчики попорчу. Наверняка они здесь по цене богемских бокалов.

Мой взгляд снова сполз на облегающие джинсы. На этот раз кроме бедер, я оценил узкую талию, и стройную спинку, прячущуюся под узким трикотажем.

– И что вы здесь делайте? – спросила она, поднимаясь.

Ее прелести настолько меня заворожили, что я, забыв про приличия, не смог вовремя поднять взгляд на благопристойный сегмент. Девушка посмотрела мне в глаза раньше чем я успел оторвать их от ее чарующей фигуры.

Я смутился. Мне показалось, она догадалась, что я пялился на ее задницу, то есть фигуру. Я запаниковал. Прямо как пойманный у женской раздевалки пионер. «Что с тобой!? Возьми себя в руки!» – ругал я себя. Мои глаза стыдливо поникли, и, как назло остановились, сфокусировавшись, конечно же, на уровне скромного выреза декольте. «Черт! – разозлился я. – Да что со мной такое? Как пацан …» Посмотреть ей в глаза не хватало храбрости. Взяв себя в руки, я поставил стаканчик на кулер, откашлялся и сказал:

– Я финансовый аналитик. Так называется то, что я делаю, хотя к финансам я имею косвенное, вернее следственное отношение, – ответил я на английском, продолжая таращиться на декольте.

– Как и разглядывания незнакомых девушек? Этот похоже на домогательство! У вашей конторы есть хороший адвокат? – нотки ее голоса напомнили мне классную руководительницу из ленинградской школы моего детства.

«Черт!» – снова выругался я про себя. Мне вдруг захотелось кинуть на пол рюкзак и убежать. Скрыться в коморке с инвентарем уборщиков и по-тихому наложить там на себя руки. Но, вдруг, она звонко засмеялась. В недоумении, украдкой я взглянул на нее. Наконец до меня дошло: она шутит. Какой же я болван!

– Ладно, – сказала она сквозь смех, – на этот раз я вас не засужу. Но вам должно быть стыдно.

Я действительно сгорал со стыда. Позже, я понял. Это был не стыд, а преувеличенное смущение. Но в тот момент я ничего не соображал. Я где-то читал, что человеческая судьба предрешена. И лишь несколько раз в жизни бог, вселенная или рок, называйте как хотите, дает нам реальный, настоящий шанс. Хотя, если подумать и шанс, и выбор, также предопределен. Так или иначе, не знаю, что на меня тогда нашло, и как еще можно объяснить мой поступок, но я вдруг заговорил. Заговорил неслыханно откровенно, с абсолютно незнакомой, но чертовки привлекательной девушкой:

– Черт! – чуть ли не крикнул я. – Я взрослый мужик. Короче, вы мне нравитесь, очень сильно. Насчет любви, так, с первого взгляда, не знаю. Но …

Неожиданно я замолчал. Окончательно запутавшись, ждал, что девушка остановит меня, удержит от дальнейших опрометчивых откровений. Но этого не случилось. Выдержав паузу, она просто, даже как то обыденно сказала:

– Ладно. Я, Вероника. Можно Ника. А ты? Скажешь, как тебя зовут, или останешься в статусе безымянных воздыхателей?

Через месяц, на ее день рождения, я сделал Веронике предложения. А еще через полгода мы поженились.

***

Первое утро на острове оказалось пасмурным и неприветливым. Океан, кусочек которого мы видели из окна номера, своей серостью сливался с сушей. То, что это земля, было понятно из-за зеленоватых фрагментов растительности между камней. Где-то далеко на западе грозные, почти черные тучи повисли на линии горизонта. Наверняка там шел дождь.

– Как спалось, бублик? – Ника меня обняла. Ее теплое тело прильнуло к моей спине.

Я стоял у узкого окна, не заметив, как она подошла.

– Все-таки ты из меня вьешь веревки, – ответил я. – Затащила … Обманом! Затащила на край света. А я даже злиться на тебя не могу.

– Ты меня не простил? – спросила она, плавно опустив ладонь ниже. – Мне показалось что …

Она шептала эти слова прямо в ухо. Ее дыхания нежно щекотало. По спине побежали мурашки.

– Чем займемся? – спросил я через полчаса, лежа в теплой кровати и обнимая супругу.

– А чего бы ты хотел, бублик?

Я сладострастно улыбнулся.

– Нет, – простонала Ника и вскочила, упершись локтем в кровать. – Ты забыл, что сказал агент конной полиции? Пушку нельзя многократно эксплуатировать! По утрам!

– Да? Разве он так сказал?– спросил я, поцеловав ее в лоб.

Ника кивнула головой, придав лицу милое выражение наивности. «Все-таки Бродвей прозевал первоклассную актрису» – подумал я, широко улыбнувшись.

– Тогда поедем фотографировать твоих зябликов?

– Тупиков, – прошептала жена, и тут же бодро вскочив с кровати, прищурилась и направила на меня свой указательный палец, – но к вечеру, чтобы привел свою пушку в порядок.

– Не понял!? – возмутился я, но Ника уже убежала в ванну.

На завтрак миссис Брьюнсвик подала нам овсяную кашу на молоке. Удивительно, но и ужин и завтрак в этой потрепанной гостинице, оказались на уровне пятизвездочного Мишлен.

Наевшись до сыта, я закинул сумку с аппаратурой в Тойоту и завел мотор. Как только Ника захлопнула пассажирскую дверь, я решительно нажал на педаль газа и направил автомобиль к шоссе. Поднявшись на ближайший холм, в месте, где щебневый выезд с гостиничной парковки пересекался с асфальтированной дорогой, я остановился:

– Куда ехать, дорогая?

Ника оторвалась от камеры, и оглянулась.

– Вон к тем скалам, – она указала на Восток. Там, вдалеке, высокий, крутой утес уходил далеко в океан.

– Йес, мэм, – сказал я с затрепетавшей надеждой. – Сейчас мы быстренько твоих зябликов отщелкаем, и во Флориду. Вечерним рейсом.

– Тупиков, бублик. Ты штатив захватил?

– Да, милая, – я мельком глянул на супругу.

Мне часто доводилось наблюдать этот характерный охотникам азарт. Он процветал в разных местах: на биржах, презентациях, торгах. Особенно мне нравился переговорная марка азарта. На той стадии сделки, когда маски игроков в покер сброшены, и участники готовы впиться друг другу в горло, ради лишнего доллара к своим миллионам. Именно этот сорт азарта появлялся и у Ники, как только она принималась за работу.

Шоссе вывело нас на изрезанном озерцами, прудиками, иногда просто лужицами, плато. Оно тянулось во все стороны, упираясь в серые скалы. Но ровность плато, как и в первый раз, показалась мне иллюзорной. Мое сознание упорно, даже навязчиво, отказывалось верить в реальность окружающего.

Совсем скоро дорога резко провалилась ниже этого сюрреалистического плато, и уперлась в перекресток. Я притормозил у знака «Стоп», огляделся и, не обнаружив никаких признаков движения, повернул направо.

– А вот и цивилизация, – обрадовался я.

На обочине показался указатель «Селдом 333».

– Город? – удивился я.

– Неа, – равнодушно ответила Ника. – На острове несколько населенных пунктов. Одиннадцать, по-моему. Но это всего лишь названия. Судя по фоткам в нете, населенным пунктом они называют пару лачуг, амбар и пирс. Самый большой городок, с церковью, магазинами и даже парком на северо-западе. А столица в центре. Чтобы ты понимал, столица это место где заброшенное здания у старого аэродромчика перестроили в мэрию. Ты разве не читал в интернете?

Увидев мои осуждающий, почти гневный, взгляд, Ника решила не теребить затянувшиеся раны, и кокетливо прикрыла кулачком ротик:

– Упс.

– В аэропорту, в Ньюфаундленде, – начал я угрюмо, – на фотках со спутника, успел рассмотреть лишь пиксели.

– Да, да. Информации мало, – супруга поспешила перевести стрелки, – и то, только в туристических путеводителях. По большей части об отеле «Фого», куда нас вчера зазывала та женщина из мэрии. В общем, здание гостиницы считается что-то типа шедевра эко архитектуры. Несколько бетонных кубов наложенных друг на дружку без особой симметрии, и все это на сваях прямо среди скал. Смотрится эпично. Стоит как-то заехать, может дама из мэрии права, там лучше.

Шоссе уходило влево на север. Утес, к которому мы направлялись, находился прямо, и казалось, ни на миллиметр к нам не приблизился. Я съехал на грунтовку. На этот раз дорога почти сразу запетляла между невысокими глыбами, слишком больших для камней, и слишком маленькими для скал. Кое-где между ними прорывались островки зеленой растительности.

Несколько раз дорога довольно круто уходила вниз. Из ложбин не было видно ничего, ни океана, ни плато, ни утеса. Затем Тойота вновь взбиралась вверх, и перед нами открывался раздольный, но угрюмый северный пейзаж. Когда, казалось, утес должен был быть совсем рядом, и авто поднял нас на возвышенность, я с ужасом обнаружил, что утес не прямо по курсу, я диаметрально противоположно, за нашими спинами. Дорога, пропетляв, разворачивалась обратно.

– Дальше пешком, – сказал я, затягивая ручной тормоз. – До утеса километра три, во всяком случае, мне так кажется.

Я вышел из машины и навьючил на себя рюкзак. Ника забралась на широченный камень. Затвор камеры щелкал без конца.

– Бублик! – крикнула она мне. – А давай оденем тебя в костюм тупика и я тебя сфотографирую? Заказчик не отличит от оригинала. Ты любишь сырую рыбу?

– Все что угодно, – ответил я, – лишь бы свалить отсюда. Где прокат костюмов?

– Что там? – спросила Ника, указывая пальцем куда-то за мою спину.

Я обернулся как раз в тот момент, когда метрах в ста от машины, за скалу нырнуло ярко оранжевое пятно.

– Туристы, – ответил я. – Местные в жизни бы не надели такую яркую одежду.

Я так решил, поспешив ассоциировать серую угрюмость острова со вкусами жителей. И ошибся. Оказалось, местные рыбаки только яркую одежду и носили. На серой глади океана такая одежда сильно выделялась и, это часто спасало жизнь, попавшим в беду рыбакам.

– Идем знакомиться, – предложил я, – Может тупиков встречал.

Идти было неимоверно трудно. На неровных камнях достаточно одного неловкого движения и получаешь в качестве бонуса от поездки вывих, а то и перелом. Спасали камни покрупнее, на которые можно было наступать смелее, опасаясь только скользкого моха. Уже через пятьдесят метров я пообещал себе: как только выберемся, сразу поедем в местный супермаркет за нормальными альпинистскими ботинками. От моих пижонских кроссовок не было никакого толку. Зато Ника прыгала с камня на камень как козочка, успевая при этом фотографировать.

Совсем скоро я обессилено плюхнулся на заросший мхом камень.

– Погоди, косулька, – крикнул я Нике, пытаясь отдышаться и помассировать гудящие ступни.

Но супруга уже успела скрыться за очередной скалой.

– Бублик, милый, иди сюда. Что это? – услышал я через секунду ее голос.

Зашнуровав потуже чертовы кроссовки, я с трудом встал. Ника стояла спиной к скале и смотрела в сторону океана. На фоне серого неба, метрах в двадцати от скалы, на дне небольшой впадины я увидел ярангу. Конусообразное строение обтянутое посеревшими шкурами тюленя, с торчащими вверху обрубками шестов, вписывался в окружающий пейзаж как нельзя лучше

– Я такие видела у чукчей, в Сибири, – сказала Ника. – Интересно в ней кто-то живет?

Я огляделся. Ни оленей, ни снастей, ни другой домашней утвари.

– Ну. Пойдем, поздороваемся! – сказал я и шагнул вниз.

– Может не надо? – робко запротестовала жена.

– Надо, – ответил я уверенно, движимый огромным желанием избавится от чертовых кроссовок взамен на подходящую обувь, и готовый к любой доплате.

Спустившись, я остановился. Меня удивил мох вокруг яранги. Он оказался странного серого цвета и напоминал больше пыль. Или пыльцу. Я осторожно наступил. На земле, в этой тонкой, рассыпчатой массе остался четкий отпечаток подошвы кроссовок. Кроме моего следа, других не наблюдалось. «Никого дома нет, – мелькнула мысль. – Но куда же подевался человек в оранжевой куртке?»

– Бублик, – позвала меня Ника, – пойдем дальше! Не ходи туда.

– Пойдем, – пробубнил я по нос, – легко сказать. На материке надо было опасаться. Здесь в кроссах далеко не дойду.

Я шагнул в серый налет. Тонкий и легкий настолько, что от одного дуновения воздуха вокруг моей стопы он разлетался, обнажая голый камень. Сделав еще несколько шагов, я оказался у яранги. Шкура, служившая дверью, была чуть приподнята.

– Есть кто дома? – спросил я. – Хозяева?

Тишина. Хотел постучать, но оказалось что не обо что. Оглядевшись, похлопал несколько раз в ладоши. Тишина.

Подождав несколько секунд, решился и поднял тяжелую кожу.

Из яранги пахнуло дохлятиной. «Должно быть кожу плохо дубили» – подумал я и заглянул внутрь.

Внутри царил полумрак. Свет проникал из круглого отверстия наверху. Глаза несколько мгновении привыкали. Вскоре я стал различать предметы. И тут же об этом пожалел. Увиденное заставило меня оцепенеть. В полумраке, на голом каменном полу, лежала обнаженная девушка. Она была мертва. Вокруг тела в форме овала кто-то тщательно сложил острые камни. Серый налет снаружи проник в ярангу и покрыл пол до овала из камней, обрамляющий мертвую азиатку. В том, что она азиатка сомнений быть не могло, как и в том, что она мертва. На раскосом лице оставались следы ссадин и кровоподтеков. Шею обрамлял жуткий узор от ожогов. Чуть ниже, на груди содран кусок кожи. На пальцах рук, прикрывающие крохотные груди, не хватало ногтей. Живот и ноги покрыты глубокими порезами и царапинами. Жуткую картину довершала кучка зеленого мха, прикрывающая лобок. Распущенные черные волосы образовывали вокруг головы нимб, придавая некий ареол художественности. Она умирала в муках.

Я в ужасе отступил назад. Выскочил из яранги и задернул проем висящей шкурой.

– Что там, бублик? – крикнула Вероника.

– Ничего, – ответил я, быстро направляясь к ней. – Идем отсюда.

– Что там?

– Пошли быстрее, – я подхватил ее под локоть и силой потянул от злосчастной яранги.

– Бублик, ты приведение увидел? – продолжала она любопытствовать, но послушно шагала к машине.

– Там труп, – как можно спокойнее ответил я.

Ника остановилась.

– Как?

– Пойдем быстрее. Тот парень в желтой куртке поблизости. Ты понимаешь опасность?

Супруга опасливо огляделась.

– Он убийца?

– Я не знаю, косуля. Я знаю лишь то, что нам побыстрее надо отсюда уехать.

От быстрой ходьбы по камням ноги гудели, а дыхание сбилось. Наконец мы добрались, и я завел мотор. В зеркале заднего вида, на долю секунды среди камней мелькнула оранжевая точка. Я вдавил педаль газа, и Тойота помчалась по пересеченной дороге.

– Дорогая, проложи маршрут до ближайшего полицейского участка, – приказал я.

Бескомпромиссность моего тона заставила Нику тут же, без лишних разговоров, забить поиск в навигатор. Но вместо привычного писка и гнусавого направляющего голоса, на экране замерцала надпись «Ошибка связи».

– Бублик, нет связи, – констатировала она очевидность.

– Вижу.

– Доберемся до трассы, повернешь направо. На север. Там город, я помню указатели, – настала ее очередь приказывать. Для стресса, в котором мы находились, она вела себя молодцом. Признаться, меня это приятно удивило. – Я попробую набрать Джейн.

– Кого? – не понял я.

– Даму из мэрии.

– А, – вспомнил я, – негритянку.

– Афроамериканку, – поправила меня супруга.

– Ну да, – согласился я, выруливая на очередной подъем.

– Нет связи, – грустно констатировала Ника через несколько минут. – Может на трассе появится.

И грунтовая дорога, словно услышав Нику, уперлась в полосу асфальта. Наконец. Я повернул на север.

Мы ехали молча. Вероника постоянно проверяла сеть. Связи не было. Я успел успокоиться. Способность рассуждать здраво вернулась. Итак, мы случайно набрели на труп. Игнорировать его, сделав вид, что нас там не было, глупо. Повсюду наши следы, да и свидетель в оранжевой куртке. Следовало как можно быстрее сообщить властям о мертвой девушке.

Мысли материалы. Это спорное для скептиков суждение жизнь доказывает ежесекундно. Впереди, на обочине появился автомобиль. Я начал тормозить, и в следующую секунду Ника облегченно закричала:

– Это полиция! Дорогой, это полиция.

Я и сам уже разглядел выключенные проблесковые огни и надпись на дверях. В эту же секунду мигалка на крыше загорелась, и автомобиль противно крякнул. Свернув на обочину, я остановился рядом с полицейским джипом.

Большую часть своей жизни я прожил в Америке. Родители отправили меня за океан, когда я был подростком. Подальше от хаоса и разрухи оставшегося на месте огромной державы. Со времен колледжа я был знаком с принятыми в этой части света правилами. При всей экстраординарности сложившиеся ситуации, я смиренно положил руки на руль и ждал прихода полицейского. Выскочить из машины и рвануть в сторону блюстителя порядка означало реальную вероятность нарваться на пулю. Вполне таки законную, но от этого не менее опасную. Полицейский не спешил. Он сидел в своем авто, и по всей вероятности «пробивал» Тойоту по базе данных.

Наконец дверь полицейского джипа открылась и к нам неохотно зашагал высокий, грузный мужчина в синей форменной куртке.

– Ба, – сказал я супруге, разглядев полицейского в зеркале, – да это же наш знакомый с причала. Помнишь, пузана встречавшего Митча?

Ника, тоже прекрасно знакомая с местными правилами, не выдержала и резко обернулась. Полицейский, заметив движение в машине, настороженно остановился и положил правую руку на пояс. Оружие он доставать не стал, но ладонь продолжала лежать на кобуре.

– Дорогая, спокойнее. Не раздражай … – начал я, но супруга меня перебила.

– Знаю, знаю. Я нервничаю.

Пузан встал в пяти шагах от авто и сосредоточенно нас разглядывал. Через долгую минуту он свободной рукой поправил свою нелепую шляпу и приблизился к моей дверце. Опускать стекло следовало только после того, как он в него постучит.

Наконец.

– Здравствуйте, офицер! – сказал я, не в силах скрыть свое нетерпение. – Мы с супругой …

– Ваши документы, сэр. Медленно, – осадил меня полицейский.

– Ах, да. Конечно.

Поковырявшись во внутреннем кармане, я достал бумажник с документами.

– Договор найма авто в бардачке. Можно достать? – спросил я пузана.

– Пока нет, – ответил он, сличая фотографию из документа с оригиналом. – Вы слишком быстро ехали. На этом участке дороге ограничение 30 миль.

– Да, сэр, – признался я, – но у меня есть на то причины.

Мы испытывающее смотрели друг другу в глаза. Он – пытаясь понять степень моей трезвости, я – степень его разумности. Наконец он спросил:

– Могу я знать какие?

– Разумеется, – поспешил я. – Дело в том, что примерно в десяти милях отсюда, на проселочной дороге мы обнаружили труп девушки.

Признаться, я ожидал что после этих слов пузан мигом прыгнет в свой автомобиль и помчится на место преступления. Но этого не случилось. Полицейский продолжал испытывающее на меня смотреть.

– Вы можете это подтвердить, мэм? – он обратился к моей супруге.

– Да, конечно, – подержала меня жена. – То есть, я своими глазами не видела. Но я видела ярангу, в котором был труп.

– Вы не видели труп, мэм? Перед тем как ответить подумайте. Я шериф этого острова, мне нельзя лгать!

– Да, сэр, – согласилась Ника. – Я понимаю. Мы нашли ярангу. Муж заглянул в нее и сказал, там мертвая девушка.

Полицейский продолжал на нее смотреть, ожидая продолжения, или раздумывая врем мы или нет и что с нами делать дальше. Наконец, он принял решение.

– Поедемте за мной. В участок. Ваши права пока останутся у меня.

– Но, сэр, – возмутился я его решению, – там место преступления …

Взгляд шерифа заставил меня замолчать. По нему я понял, каждое мое слова закапывает меня глубже и глубже. Мне был знаком такой полицейский взгляд еще по моим приключениям в университете. Тогда препирательство с представителем власти в купе с пакетиком дряни в кармане чуть не стоили мне свободы.

– Ладно, сэр. Я понял.

– Отлично, – согласился шериф. – Вы приятели агента Батлера, если не ошибаюсь?

– Да, сэр.

– Думаю, вам хватит мозгов не наделать глупостей?

– Да, сэр, – кивнул я.

Он пошел к своей машине, и я шепнул супруге.

– Тем более, что мы на острове. Куда мы денемся?

Ника натужно улыбнулась.