Читать книгу Кавказская любовь - Шамсият Гаджиевна Абасова - Страница 4

Шамсият прислонила голову к окну и печально наблюдала за пробегающим мимо зимним, серым и скучным пейзажем Махачкалы. Она ехала на маршрутке на занятия. В городе как раз начался утренний час пик и движение на дороге затруднялось из за обилия машин. Стоял уже декабрь, а снега все еще не было. А Шамсият любила снег. Она привыкла к нему. Привыкла, что зима это обязательно снег, и никак не иначе. А в Махачкале снега не было. Здесь был относительно теплый и мягкий климат. Девушка вспомнила, что в прошлом году тоже снег пошел только один раз, в канун нового года, и растаял через пару дней. «Наверно и в этом году будет так же», – с грустью размышляла девушка.

У Шамсият была одна нагоняющая на нее тоску и от того серьезно мешавшая ей в жизни черта характера: она очень сильно привязывалась к людям, местам, вещам, и если теряла объект своей привязанности очень долго тосковала, тяжело переносила утрату, с трудом привыкала к тому, что ей взамен предложила жизнь. А иногда и вовсе не принимала замену. Но к ее счастью привязанность возникала не сразу и не просто так. Что бы она привязалась к чему либо должно было пройти много времени, и это что то должно было принимать большое участие в ее жизни, – стать частью ее судьбы.

Вот и теперь, она скучала по Хунзаху, часто вспоминала его просторы и горные вершины, Хунзахские снегопады и долины покрытые сочной зеленой травой. Вспоминала свою кошку Нухи, корову, и лошадь, куры и цыплят. Она скучала по посиделкам с соседями, по сельским слухам, сплетням и разговорам. Соскучилась по односельчанам, простым сельским людям, по их добродушию и приветливости. Городские люди казались ей в сравнении с ними надменными, гордыми и даже злыми. Здесь было принято молча проходить по улицам и ни с кем не здороваясь, а в селе все знали друг друга и потому проходя всегда здоровались друг с другом. Даже если встречали по пути незнакомца, – здоровались. А здесь, в городе люди жили как то отстранено, каждый был занят собой и своими делами и не было никакого дела до окружающих, даже до соседей. На их улице соседи очень редко ходили друг к другу в гости, даже не знали всех соседей по улице.

Разита уехала в город на год раньше Шамсият, и она сразу же освоилась, полюбила его. Ей очень понравилось здесь жить, она не хотела на каникулы приезжать в село. А вот Шамсият никак не могла привыкнуть, второй год жила здесь, а Махачкала оставалась для нее холодной, бездушной и от того неуютной. При любой возможности девушка ехала в село, и не хотела возвращаться. Каждый раз уезжая из Хунзаха тайком плакала.

Маршрутка ехала очень медленно, часто останавливалась, с трудом перебиралась по переполненной многочисленными машинами улице. Шамсият посмотрела время и начала нервничать:

«Вот и сегодня я опоздаю на первую пару. Но не потому, что поздно из дома вышла, а потому, что на дороге пробки. Выйду рано, – доезжаю слишком рано и час приходиться болтаться по университету одна. Выхожу в нужное время, – попадаю в пробки и опаздываю. Четвертое опоздание уже в этом месяце, и именно на пару Мусы Магомедовича. Он наверно думает, что я совершенно непунктуальная и бессовестная девушка. Ой как стыдно! Наверно я лучше не зайду с опозданием, подожду до конца первой половины, а потом на перемене незаметно зайду и сяду на последнем ряду. Хорошо, что Муса Магомедович перекличку проводит на второй половине».

Шамсият пришла в университет когда с начала первой пары уже прошло 15минут. Ей было стыдно заходить с опозданием и она решила посидеть на скамейке во дворе.

Место на втором ряду было пусто. Осман опять смотрел в пустоту. Такое в жизни Османа происходило редко, но если происходило это его расстраивало. И он был расстроен: «Что интересно произошло с Шамсият? А ведь я сегодня специально одел новую рубашку. Стильную. Как посоветовал Карим. Что бы ей понравиться. И парфюм новый, дорогой сделал. Очень дорогой. И волосы уложил по другому. Все это я сделал для нее, а ее нет». Настроение парня серьезно испортилось. А ведь он шел сюда в таком хорошем расположении духа.

И тут он вспомнил свой недавний разговор с Каримом: «Брат, ты не обкурился случайно? – Карим предположил что я на игле. Мне кажется он прав. Только называется эта игла не кокаин или героин, а Шамсият. А ведь правда, – поразился Осман своему открытию, – любовь дарит точно такие ощущения, какие приписывают наркотикам: тоже приподнятое настроение, и большая обида и разочарование если остался без очередной дозы… Да брат, ты прав. Я наркоман, и мой наркотик – любовь».

Прозвенел звонок, оповещая что закончилась первая половина пары. Муса Магомедович снял очки, протер глаза, собрал свои бумаги, аккуратно поставил их на стол и вышел из аудитории. Кто то последовал примеру профессора, но многие остались сидеть на своих местах, вытащили телефоны и продолжили свою виртуальную жизнь. Осман тоже вытащил свой айфон, и вертел его в руках, думая писать Шамсият или нет. Он открыл WatsApp, зашел на ее страничку. Программа показала, что она минуту назад была «онлайн». На аватарке был цветок, взамен вчерашнему букету цветов. «Видимо она любит цветы», – пронеслось в голове парня. Осман часто заходил на страничку девушки вWatsApp,е . Он смотрел картинки на ее аватарке, выслеживал время проводимое в сети. Смотрел статусы, хотя статусы девушка выкладывала редко. Осман в день по нескольку раз заходил на страничку девушки, но писать не смел. Единственный раз когда он написал ей, было больше месяца назад, когда признался ей в любви. Ответа он так и не получил, и свое признание тоже удалил, – вдруг кто увидит.

Осман уже решился и набрал: «Привет! Почему ты сегодня не пришла». Прочитал еще раз и уже собирался отправить, как увидел, что Шамсият зашла в лекционный зал, и тихо, с опаской, словно перепуганная мышка идет на свое место. Но, на свое место на первом ряду она не пошла, она прошла весь лекционный зал и села на самый последний ряд. Подвинулась в самый угол. Осман понял, что она так хочет скрыть от Мусы Магомедовича свое отсутствие на первой половине.

Точно от ввода новой порции дозы настроение Османа поднялось, ему стало весело и светло на душе. Ощущение было такое словно в душе взошло солнце и заиграла красивая мелодия. Жизнь снова стала счастливой и радость улыбнулось Осману. Он собрал свои вещи и пересел к Шамсият. Едва он успел сесть, как прозвенел звонок и в аудиторию вошел Муса Магомедович.

– Привет!, сказал он девушке и улыбнулся.

– Привет, – словно нехотя ответила она.

Шамсият было стыдно, грустно и неприятно что она пришла с опозданием. Она быстро вытащила тетрадь и ручку, и села низко наклоняясь, сутулясь интуитивно, специально что бы Муса Магомедович не заметил ее присутствия, а значит и отсутствия на первой половине.

Ее смутило то, что Осман пересел к ней. Стало страшно неуютно от его присутствия рядом. Шамсият стеснялась парней, боялась их. Она считала, что это результат того, что мама с детства, все время внушала ей и сестрам, что мальчики это плохо, нельзя им верить, общаться с ними тоже нельзя, что им от девушек нужно только одно: обмануть и обесчестить.

В селе все было намного строже чем в городе. Сельский образ жизни накладывал свой отпечаток на все области жизни людей. Очень строго общество в лице соседей и односельчан следило за моральным обликом девушек. Простая беседа юной девушки с парнем могла стать поводом для сплетен и слухов которые вовсе не восхваляли девушку, а наоборот ставили под большое сомнение ее честь и порядочность. Потом уже никому ничего не докажешь и рот никому не закроешь. Поэтому мамы и бабушки с самого детства зорько и дотошно следили за тем, что бы их дочери ни коем образом не спровоцировали эти опасные разговоры.

Может Шамсият была слишком впечатлительной, но все эти предостережения так напугали ее, что она боялась мальчиков, боялась их внимания. До класса восьмого она даже не разговаривала с ними, избегала любого контакта с мальчиками. Но в десятом классе, на примере своих одноклассниц, заметила, что не такие они страшные и опасные как говорит мама. Но все равно, девушка их сторонилась и боялась. Это был страх, который внушили ей с детства. Тем более, родительский контроль и опасения увеличились. Ведь теперь они с сестрой жили сами, в большом городе, где очень много плохих парней.

Когда девушка уезжала на учебу, отец сказал коротко и строго: «Услышу хоть что то – убью». Шамсият содрогнулась при этих словах.

Все взяли ручки и приготовились писать. Только теперь Шамсият заметила, что не знает сколько пропускать места в тетради, что бы переписать лекцию которую пропустила. «У кого бы спросить?» – пронеслось в голове. Рядом был только Осман. Она украдкой посмотрела на него

– Осман, сколько вы написали? Покажи пожалуйста.

Осман пододвинул свою тетрадь к девушке.

Шамсият была поражена красоте его подчерка. Аккуратные, мелкие буквы. Красивая, изящная каллиграфия. Осман был вторым человеком, у которого она увидела такой красивый подчерк. Первым был ее отец.

Любимая девушка впервые в жизни оказалась так близка к нему. До его обоняния доносился ее аромат. Это был какой то особенный, ранее не знакомый Осману парфюм. Ему хотелось вдыхать его снова и снова. Он украдкой поглядывал на нее. На девушке была белая водолазка с наглухо закрытым воротом и юбка. Девушка подняла рукава, Осман уже давно был очарован изяществом рук девушки: но теперь у него была возможность разглядеть каждую родинку даже самую маленькую, каждый штрих, каждый изгиб и выпуклость на руках девушки.

Она заметила, слишком явный взгляд парня на себе и еще больше засмущалась, еще сильнее съежилась.

Шамсият привыкла сидеть впереди, и здесь на последнем ряду ей совсем не понравилось: слова профессора были плохо слышны и еле различимы, этому способствовал гул и шепот. «Как вообще можно сидеть здесь? Человек который действительно хочет учиться никогда не будет сидеть на последних рядах. А еще и Осман пересел ко мне. Больше никогда не сяду на последний ряд, даже если опоздаю».

Пересаживаясь к Шамсият Осман думал о том, что поговорит с ней, пообщается, ну хоть о чем ни будь. Но ничего такого не получилось. Она сидела слишком напряженная, и даже смотреть на него не смела. Он понял, что девушка смущается его. Это поставило Османа в неудобное положение и еще больше усложнило ему задачу. Теперь, он совершенно не знал, как найти к девушке подход? Что ей сказать? А поговорить с ней, подружиться хотелось, очень хотелось. Впервые Осман был растерян, не знал что делать и не мог даже к папе обратиться за советом.

***

Шамсият чувствовала, что Абдулджалил запал ей в душу. Он нравился ей. Несмотря на то, что она сторонится парней и боится их Абдулджалил ей нравился. Он казался ей не таким как другие. Он был таким веселым, добрым, простым и хорошим, словно она знала его уже давно. Ей казалось, что ему она тоже нравится. Она не раз уже ловила на себе его взгляды. А танец?.. Тот танец никак не выходил у Шамсият из головы. Абдулджалил пригласил именно ее. Среди всех других девушек, он выбрал именно ее. И это не может быть просто так. Значит она ему нравится. Но, Абдулджалил не спешил признаваться ей. Осман вот уже признался в любви, и всячески пытается привлечь к себе ее внимание. Девушке начало нравиться внимание парня и ей льстило что у нее есть поклонник. Но это было вовсе не то, что было ей нужно. Ей нужно внимание и признание Абдулджалила.

Абдулджалил был простым, хорошим парнем из обычной семьи. Он жил с родителями и старшим братом. А самый старший его брат недавно женился, и жил самостоятельно на съемной квартире.

Семья Абдулджалила с самого его детства как он помнил жила в достатке ниже среднего. Отец работал водителем маршрутки. А мама прачкой в больнице. В детстве он с братьями по очереди после школы ходили помогать маме. А помощь маме была нужна всегда. В ее обязанности входило распределять больничное белье, стирать, развешивать, и гладить горы белья, а также больничных халатов и другой одежды. Больница была большая и потому работы было очень много. Сыновья ходили к маме на работу помогать, но все равно с работы она всегда возвращалась очень уставшей. Работа была сложная, утомительная, целый день приходилось стоять на ногах.

Абдулджалила, мама в садике отправила на кружок танцев. Уже тогда он проявил свои способности. В школе он продолжил занятия танцами, и в седьмом классе он учился танцевать уже профессионально. Когда парню исполнилось шестнадцать, его как одного из лучших танцоров включили в юношеский ансамбль лезгинки. Эта группа выступала на свадьбах, и принимала участие в разных конкурсах. В составе ансамбля Абдулджалил уже выступал в Дербенте, Астрахани, Грозном, Владикавказе, Петрозаводске, и если повезет планировалось летом съездить в Волгоград. Парень давно мечтал посетить этот город Воинской славы.

Парень был настоящей звездой лезгинки. Он обладал яркой, кавказской внешностью: высокий брюнет, густые черные волосы, волевой подбородок, «живые» веселые глаза. Танцевал он просто превосходно: в совершенстве владел техникой танца, искусно выполнял трюки и пластика напоминала настоящего горца: азартного, неугомонного, горячего как огонь и быстрого как ветер. Казалось Абдулджалил прирожденный танцор лезгинки, и все его хореографы пророчили ему карьеру великого танцора, а потом и хореографа.

Но сам парень относился к танцам как к хобби, как к увлечению и он не собирался связывать с ними свою жизнь, не собирался сделать их своей профессией и карьерой. Он считал танцы, и хореографию несерьезной профессией для мужчин. Это скорее женская профессия. А для себя хотел серьезную, стабильную профессию, с перспективами в будущем, которая позволит жить обеспеченно. Именно поэтому он выбрал экономический факультет ДГУ.

Помимо превосходной пластики и яркой внешности природа одарила Абдулджалила еще и хорошей памятью. Потому, он отлично учился, хоть и часто пропускал. Пропускал он только по необходимости, только если параллельно приходилось принимать участие в танцевальных конкурсах.

А на выходных он всегда был занят. Его группа почти все выходные выступала на свадьбах. Спрос именно на их группу был высокий, запись шла за месяцы вперед. Эти выступления приносила Абдулджалилу неплохой доход, которого хватало не только на карманые расходы, но и на подарки маме. Вот уже почти два года он не просил денег у родителей, он сам зарабатывал себе на одежду и на другие расходы.

Абдулджалил был настроен на карьеру в сфере экономики, желательно в банке. Он мечтал, когда нибудь, к годам 40-45 стать президентом одного из ведущих банков России. Он понимал, что надеяться ему только на себя, на свои способности и природную харизму. У него не было влиятельных родственников и у его родителей не было нужных связей. Без связей и влиятельных родственников пробиться было сложно, но Абдулджалил верил, что если честно стараться, учиться отлично и потом добросовестно работать у него все получится.

***

Прозвенел звонок. Эльмира Мирзабеговна закрыла журнал, попрощалась с ребятами и собиралась покинуть кабинет. Но вдруг остановилась, словно вспомнив что – то.

– Гайдаров Абдулджалил, чуть не забыла сказать. Декан просил, что бы ты после этой пары зашел к нему.

– А зачем он меня вызывает? Не знаете?

– Нет! Этого не знаю. Но просил передать, что бы обязательно явился.

«К декану,.. зачем? Абдулджалил, что ты натворил?..» – по аудитории пошел гул. Так сложилось, что в деканат вызывали только в связи с какими то нарушениями, и если вызывают, – это всегда считалось плохо.

Парень поробел. Попытался вспомнить все свои проделки, за которые его могли бы вызывать в деканат: но… ничего существенного на ум не приходило. Учился на отлично, поведение тоже прилежное, – он с юности заботился о репутации, в плохих компаниях не светился, с хулиганами не водился. Правда пропускает занятия иногда, но всегда ставит деканат в известность и приносит справки. Абдулджалил так и не нашел в себе причины по которой его могли вызывать, но поплел в сторону деканата как кролик к удаву.

Дверь была открыта, в очереди никого не было. Абдулджалил еле слышно постучался:

– Муса Джамалович, можно?

– Да, Гайдаров. Заходи.

Парень робко вошел в кабинет, и встал у двери в ожидании экзекуции.

– Гайдаров, – Муса Джамалович пристально посмотрел на парня, – мне тебя порекомендовали как отличного танцора. Не хотел бы ты стать участником нашего университетского ансамбля?

Услышав свой «приговор» Абдулджалил повеселел, улыбнулся и вздохнул с облегчением.

– Вряд ли Муса Джамалович. Я бы очень хотел. Но я слишком занят. По выходным выступления на свадьбах. Частые репетиции. Занятия приходится пропускать, учеба тяжелая, – у меня совсем нет свободного времени.

– Понимаю. Но все же подумай. Ты можешь значительно повысить качество родного, вузовского ансамбля. Участие в нем не потребует от тебя много времени. Ты ведь и так хорошо танцуешь. Репетиции тебе почти не нужны будут.

– Я профессионально танцую лезгинку.

– Ну вот. Нам в ансамбле нужны ребята которые красиво, захватывающе танцуют. Мне сказали, при чем сказал человек который сам лично видел, что ты танцуешь как настоящий горец: с азартом, с огнем, – декан сжал руку в кулак и подергал, в знак восхищения. – У нас уже есть группа, но мы хотим что то по настоящему яркое. И мне предложили тебя.

– Спасибо, – смущенно покраснев улыбнулся Абдулджалил. Парень был счастлив услышать столь громкие слова от декана, – но не уверен, что я заслуживаю столько хвалебных слов.

– Если мне так сказали, значит так и есть. А ты подумай над моим предложением.

– Хорошо Муса Джамалович. Я подумаю.

– Завтра жду тебя с ответом.

– Хорошо!

Абдулджалил вернулся из деканата озадаченным. Войдя в аудиторию он почувствовал на себе взгляды одногруппников в которых были немые вопросы. Он молча прошел и сел на свое место. Вид у Абдулджалила был растерянный, но довольный.

Первым с вопросом обратился Шамиль который сидел рядом.

– Ну что брат, что там? Серьезное что то.

–В университетский ансамбль меня приглашают. Танцевать.

– Это же не плохо. А ты что решил?

– Хочу. Но времени нет. Учеба и так отнимает все силы. Сил и времени на свой ансамбль и так еле остаются. Куда еще и здесь.

– Ну так и скажи.

– А я бы хотел участвовать. Это же престижно.

– Это да. Ну ты реши. Сможешь ты или нет, – Шамиль оглянул аудиторию. – Мы все переживали за тебя, боялись что у тебя проблемы.