Читать книгу В плену равнодушного сердца - Шантель Шоу - Страница 3

Глава 2

Оглавление

Джарек смотрел в окно и любовался потрясающим видом заснеженных Альп.

Горный пейзаж приводил его в восторг, но в нем было что-то необъяснимо знакомое, что озадачивало его. С тех пор как приемные родители впервые взяли Джарека на горнолыжный курорт в Шамони, он чувствовал себя в горах как дома. Он не мог понять, откуда возникло это чувство, ведь первые девять лет своей жизни он провел в столице Боснии Сараево. У Джарека не осталось воспоминаний о родном доме, и он помнил только серое приютское здание, куда их с Элин поместили после смерти отца и матери.

Однажды он спросил у Лорны, почему, скользя по горным склонам, он испытывает такое чувство, словно делал это и раньше, до того, как его привезли в Англию. Джарек не мог понять, как так получилось, что он уже умел кататься, и ему даже не понадобилась помощь инструктора.

Лорна напомнила ему, что Сараево окружено со всех сторон горами, и предположила, что служащие детского дома могли возить детей на прогулку в горы, о чем Джарек просто забыл.

Но он считал такое предположение неправдоподобным.

Из своего раннего детства Джарек помнил только страх и голод, а еще регулярные побои от служащих детского дома. Джарек не мог с уверенностью сказать, чтобы их куда-нибудь вывозили из приюта, и все его воспоминания сводились к войне, которая вспыхнула в Боснии в девяностых годах, когда Сараево захватили сербские солдаты.

Он помнил залпы орудий и грохот взрывов, когда разбомбило детский лагерь рядом с приютом, где до этого играли дети. Джарек вместе с остальными прятался в сыром подвале. Иногда во время бомбежек служащие, те, что остались, а не сбежали или были убиты, мчались в подвал в такой спешке, что забывали о детях, оставленных наверху в своих кроватках.

Но Джарек отказывался бросать свою маленькую сестру и постоянно рисковал жизнью, поднимаясь наверх, чтобы отнести ее в подвал, где она могла находиться в безопасности. Когда началась война, Элин исполнился почти один год, и уже тогда она была невероятно хорошенькой. Когда богатая английская пара – Ральф и Лорна Сандерсон – решили взять в семью боснийскую сироту, они выбрали ангелоподобную девочку с золотистыми волосами. Но Элин пришла в такое отчаяние, когда ее попытались разлучить с братом, что Лорна настояла на том, чтобы забрать и Джарека тоже. Так дети были спасены из ада и продолжили свою жизнь в поместье Какмир-Холл в Суссексе.

На протяжении многих лет Джарек не задумывался над своим чувством родства с горами. Он старался вообще ни о чем не думать, потому что боялся, что его поглотит поселившийся в душе мрак. Но это чертово письмо от человека, который, по его словам, больше двадцати лет работал на королевскую семью Востова, открыло ящик Пандоры. И Джарек не нашел другого выхода, чтобы бороться с кошмарами, преследовавшими его с недавних пор, кроме как напиваться до потери сознания, чтобы, если повезет, забыться хотя бы на пару часов.

Он убедил себя, что письмо – фальшивка, и постарался забыть о нем. Но та статья в газете, где упоминалось о Востове, пробудила что-то глубоко похороненное в его памяти. Что-то немыслимое и невероятное. Джарек не хотел думать об этом и уж точно не собирался позволить доктору Мейтленд добраться до его самых сокровенных тайн, которым лучше всего оставаться нераскрытыми.

– Гюнтер, – обратился он к водителю, – как далеко отсюда до моего шале?

– Мы будем на месте минут через десять, сэр, – ответил Гюнтер на безукоризненном английском языке. – Через пару минут появится городок и горнолыжный курорт Арленвальд. Шале «Солин» находится на другом конце города, чуть выше в горах.

– В этом Арленвальде есть хорошие бары?

– Есть один, пользующийся популярностью у молодежи, которая любит выпить шнапса и полюбоваться танцующими девочками. Еще есть гостиница «Оберант». Кажется, у них там играет струнный квартет, пока гости наслаждаются послеобеденным чаем.

– Хм… Гюнтер, а вам больше нравится чай или шнапс?

– Я не большой любитель чая, сэр.

– Я тоже. Как насчет того, чтобы заехать в бар, где я мог бы угостить вас выпивкой?

– Доктор Мейтленд приказала отвезти вас прямо в шале, – неуверенно возразил Гюнтер.

Джарек расплылся в улыбке:

– А мы ей ничего не скажем.


– Что значит «его здесь нет»? – Холли удивленно смотрела на Карла, шеф-повара, который одновременно исполнял обязанности дворецкого шале «Солин». – Мистер Дворска выехал из клиники два часа назад. Я доехала сюда за двадцать минут.

Конечно, ее внедорожник больше подходил для поездок по горным дорогам, чем лимузин, но даже в таком случае у водителя последнего ушло бы не больше получаса на то, чтобы доставить Джарека в шикарное альпийское шале, в котором он должен был оставаться на время прохождения курса психотерапии.

– Как я понял, мистер Дворска пожелал осмотреть Арленвальд, – ответил Карл. – Гюнтер позвонил и сказал, что он оставил пациента в городе, потому что у него дела, а мистер Дворска намеревался преодолеть оставшуюся часть пути пешком.

– Я знаю, что Гюнтера ждала поездка в Зальцбург, но я думала, что он последует моим инструкциям и доставит пациента прямо сюда. Одному Богу известно, куда запропастился мистер Дворска. В городе нет ничего, кроме магазинов с лыжной экипировкой и гостиниц, а еще этого отвратительного бара, где официантки одеты в якобы австрийские национальные наряды. Но я очень сомневаюсь, что у традиционного дирндля имеется такое огромное декольте, как у платьишек, которые носят девочки в этом баре, – сухо заметила Холли.

Джарек наверняка пошел именно туда, ведь о его пристрастии к алкоголю только ленивый не писал. Холли следовало сопровождать его в шале, а она отправила его одного, потому что хотела разобраться со своими чувствами и понять, почему он – из всех мужчин – пробуждал в ней чувственность, о которой она даже не подозревала.

Может, все потому, что Джарек представлял собой альфа-самца, к которому тянулись все женщины без исключения. Но Холли считала себя образованной, интеллигентной женщиной двадцать первого века и не собиралась сдаваться на милость своих гормонов.

Она не могла отказаться от своего пациента, потому что тогда пришлось бы признаться, что ее влечет к нему, а это сразу же поставило бы крест на ее карьере.

К тому же сейчас, когда Холли забралась в свой внедорожник и направилась в город, она думала не о романтике, а о том, как сильно ей хотелось придушить этого Джарека.

Войдя в бар, она оказалась в шумной толпе отдыхающих. Колонки буквально разрывались от громкой рок-музыки, которая вибрировала в теле Холли и причиняла ей головную боль.

Холли беспомощно осмотрелась по сторонам. Народу было так много, что отыскать Джарека не представлялось возможным. Холли хотела развернуться и уйти, когда ее внимание привлекли две девушки, танцующие на столе в крошечных мини-юбках и обрезанных маечках.

Следуя своему инстинкту, она пересекла зал и испытала смешанные чувства облегчения и злости, увидев на одном из диванов Джарека. На его коленях сидела еще одна девушка, и, когда Холли заметила, как Джарек поглаживает обнаженное бедро своей приятельницы, она пришла в бешенство.

Похоже, он нашел темный уголок, чтобы заняться своими темными делишками.

Холли могла бы уйти и оставить его пить и развлекаться с белокурыми красотками, но ей не хотелось потом признаваться профессору Хеппелу, что она посыпалась на первом же задании.

Джарек заметил ее и теперь не обращал никакого внимания на окружающих его красоток. Холли сердито смотрела, как он наклонил голову и что-то прошептал девушке на ушко. Та захихикала, соскользнула с его колен и повернулась в сторону Холли. Другие две девушки спрыгнули со стола и, уходя, послали Джареку воздушные поцелуи, но он даже не посмотрел в их сторону.

– Вы должны были приехать в шале еще два часа назад. Похоже, мне придется присматривать за вами, чтобы уберечь вас от неприятностей.

– Вряд ли можно назвать неприятностями таких хорошеньких девушек, особенно Халфриду. Она спросила, уж не жена ли пришла за мной, чтобы устроить мне небольшую взбучку.

– Жаль, что она не спросила меня. Я бы сказала ей, что не вышла бы за вас замуж, будь вы даже единственным мужчиной на земле, – натянуто ответила Холли.

– Правда? Меня ведь считают выгодной партией. – Казалось, его развеселили ее слова. – А некоторые издания называют меня не иначе как «самым завидным холостяком Европы».

– Наверное, все потому, что вы миллионер.

Джарек громко захохотал, и в его взгляде промелькнуло восхищение.

– Холли, ваше имя подходит вашей колючей натуре[1]. А вы бы вышли замуж из-за денег?

– Конечно нет. И я уже сказала вам, я не ищу себе мужа.

Его брови чуть сдвинулись вверх.

– Вы меня удивили. А я отнес вас к тому типу женщин, которые мечтают о коттедже с розами, браке с надежным парнем и парочке ребятишек.

Ее сердце болезненно сжалось, но она ослепительно улыбнулась:

– Я выросла в английской деревушке и из собственного опыта знаю, что в старомодных коттеджах водится сырость, а их отопление обходится очень дорого. Я слишком занята карьерой, чтобы думать о браке. Рабочий день психотерапевта не с девяти до пяти, вот почему я пришла сюда… – Холли взглянула на свои часы, – без десяти шесть, чтобы спасти вас от самого себя.

– Может, я не хочу, чтобы меня спасали. – В голосе Джарека послышалась сталь.

Холли выразительно посмотрела на почти пустую бутылку водки, стоявшую перед ним на столе.

– Вы пользуетесь дурной славой среди журналистов, а это значит, что вы узнаваемое лицо. Чтобы вы хотели знать, здесь, в баре, может найтись какой-нибудь человек, который сфотографирует, как вы балуетесь алкоголем и развле каетесь с девочками, и разместит эти снимки в соцсетях. Как, по-вашему, отреагирует ваша сестра, когда узнает, что вы струсили и отказались проходить курс психотерапии?

– Я никогда в жизни не трусил! – От Джарека повеяло ледяным холодом.

– Для того, чтобы признать и разобраться со своими эмоциональными проблемами, нужно мужество. Было бы намного легче продолжать вести эгоистичный образ жизни, наплевав на то, что своим поведением вы заставляете страдать людей, которые любят вас.

– Меня никто не любит, – спокойно ответил Джарек, словно и не злился секунду назад.

– Вас любит сестра, иначе она бы не переживала из-за вас, – тихо возразила Холли.

– У Элин есть своя семья, и я рад, что она снова счастлива. Я боялся, что разрушил… – Джарек запнулся и стиснул челюсти.

– Что вы разрушили? – Холли задержала дыхание в надежде, что он договорит. Она чувствовала, что он чуть не сказал что-то очень важное, что могло бы помочь понять его.

– Не важно.

Она не могла силой заставить его говорить. Терпение было самым ценным инструментом психотерапевта. А еще Холли не могла вытащить его силой из бара. Поэтому она стояла перед ним и в панике думала, что будет делать, если он откажется уходить.

У нее отлегло от сердца, когда Джарек, словно пленник, поднял руки над головой, отчего его свитер чуть приподнялся, открыв ее взору золотистую кожу, видневшуюся над поясом его брюк.

Взгляд Холли словно магнитом притянуло к этой полоске обнаженного тела, покрытого русыми волосками, исчезавшими под его брюками. Ей стало вдруг жарко, когда она представила, где эти волоски росли погуще…

Она вздрогнула, услышав голос Джарека, и густо покраснела, взмолившись, чтобы он не прочитал ее мысли.

– Я тронут вашим желанием спасти меня, но подозреваю, что вы больше переживаете из-за того, чтобы профессор Хеппел не разочаровался, что предложил вам работу. Гюнтер сказал, что вы стали сотрудницей клиники «Фриден» совсем недавно.

– Хотите верьте, хотите нет, я стараюсь делать свою работу хорошо, и я искренне хочу помочь вам. – Холли почувствовала себя немного виноватой, потому что в словах Джарека была доля правды.

К счастью, он не стал продолжать этот разговор, а схватил свою куртку и вышел за Холли из бара. Они ехали молча, и ей не приходило в голову ничего такого, что могло бы поднять ему настроение, которое стало еще более мрачным, когда они добрались на место.

Карл проводил их в обшитую деревом гостиную, где в камине жарко пылал огонь, а на кожаных диванах громоздились цветные подушки. Джарек беглым взглядом окинул окружающую обстановку и, подойдя к окну, посмотрел на улицу в темную зимнюю ночь.

– Вы должны понимать, что все, чем вы поделитесь со мной во время наших сеансов, останется между нами, – тихо сказала Холли, наблюдая за Джареком.

Он напоминал ей посаженного в клетку волка, кипевшего от злости. Холли удивилась, что он казался трезвым после такого количества выпитой водки. Она боялась, что Джарек будет выползать из бара или, что еще хуже, его оттуда вынесут. Холли не хотела, чтобы профессор Хеппел узнал, что ее пациента поймали за выпивкой, когда не прошло еще и часа после его появления в клинике.

– Надеюсь, вам будет здесь удобно. Карл – превосходный шеф-повар, а горничная Беатрис позаботится о доме. Я провожу вас в ваши апартаменты. Возможно, вам понадобится немного времени, чтобы обустроиться и освежиться перед встречей с профессором Хеппелом.

Холли не осмелилась предложить, что ему понадобится протрезветь, но его насупленный взгляд говорил о том, что он прекрасно понял, что она имела в виду.

– Мне не нужна нянька.

Он в два шага пересек гостиную и остановился перед Холли так близко, что она уловила пряный аромат его туалетной воды.

– Но я знаю, что нужно лично вам.

– Так просветите меня, – изогнула брови Холли.

Джарек в ответ хищно улыбнулся:

– Вам нужно купить блузку на размер больше.

Холли проследила за его взглядом и чуть не сгорела со стыда, увидев, что одна пуговица на ее блузке расстегнута, и оттуда выглядывает ее кружевной бюстгальтер. Она залилась краской и потянулась к пуговице, но Джарек опередил ее и застегнул блузку, коснувшись при этом ее груди.

Одного мимолетного прикосновения хватило, чтобы ее бросило в дрожь, а ее грудь тут же налилась тяжестью. Насмешливый взгляд Джарека подзадоривал ее искать оправдания своим набухшим соскам в холодной погоде, теперь, когда они находились внутри теплого шале.

Холли хотелось стереть с его лица эту самодовольную улыбку, залепив ему пощечину, но она сдержалась.

Джарек отошел от нее и нервно провел рукой по волосам, словно его тоже потряс электрический разряд, вспыхнувший между ними.

– Здесь есть комната, которую можно использовать в качестве кабинета? – резко спросил он. – Мне нужно кое над чем поработать.

– В конце коридора находится небольшая студия. Но от вас ожидается, что вы будете отдыхать от стрессов, которые испытываете в вашей повседневной жизни, и посвятите это время исследованию ваших эмоций.

– В моей компании, – с иронией ответил он, – работает несколько сотен людей. А еще я являюсь исполнительным директором благотворительной организации, в работе которой принимаю самое активное участие. Я не могу переложить свои обязанности на сотрудников или огромное количество волонтеров, которые жертвуют своим временем в поддержку «Дара Лорны». – Джарек тихо рассмеялся. – А что до эмоций… Я процитирую вам слова известной американской журналистки Дороти Дикс, которая сказала следующее: «Признание – это всегда слабость. Сильная душа хранит свои тайны и принимает расплату молча».

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.

Что он имел в виду?

Холли не поспевала за переменами в его настроении. Только она решила, что Джарек – плейбой, который пользовался плохой репутацией у прессы, как он тут же удивил ее своим благородством.

Она знала, что Джарек вместе с сестрой руководил благотворительной организацией «Дар Лорны», которая собирала деньги, чтобы помочь детям-сиротам по всему миру. Но Холли даже не подозревала, что он занимается этим делом всерьез.

Она вздохнула и посмотрела на часы. До приезда профессора оставалось два часа, что давало ей время понежиться в горячей ванне и собраться с мыслями.

Холли решила, что при следующей встрече с Джареком ни разу не выйдет за рамки профессиональных отношений.


Джарек выключил компьютер, завершив еще одну успешную сделку. Единственное, на что он мог положиться в неразберихе, которую представляла собой его жизнь, была его способность зарабатывать деньги. Хотя ему не всегда везло.

За последние два года деловое чутье Джарека позволило ему занять место в списке десяти самых известных коммерсантов мира, а также возместить ущерб, нанесенный им «Сандерсон Банку».

Тот постыдный эпизод в его карьере стал результатом неудачно сложившихся обстоятельств и чуть было не закончился крахом одного из старых и самых престижных частных банков Великобритании. Ральф Сандерсон наверняка перевернулся тогда в могиле.

Джарек был одичавшим мальчишкой десяти лет, когда его увезли из объятого войной Сараева в английское поместье Какмир-Холл, и его неприятие авторитетов вылилось в неприязнь со стороны Ральфа. После смерти приемного отца Джарек пережил потрясение, узнав, что тот исключил его из своего завещания в пользу Кортеса Рамоса, своего родного сына.

Он прекрасно понимал, что Ральф выбрал своим наследником Кортеса, потому что винил его, Джарека, в смерти свой жены, Лорны Сандерсон. И Джарек впервые за всю жизнь согласился со своим приемным отцом.

Его преследовали воспоминания о том, как его мать застрелил вооруженный грабитель во время их поездки в ювелирный магазин. С того дня прошло четыре года, но Джарек, как сейчас, помнил неподвижно лежавшую на полу Лорну, рядом с которой на коленях стояла Элин и рыдала взахлеб. Тот безутешный плач сестры, осознавшей, что ее обожаемая мама мертва, навсегда останется в его памяти.

В Сараево Джарек видел тела мертвых солдат и слышал, как испускали последний вздох молодые парни, некоторые из них были еще подростками, всего на пару лет старше его самого. Он думал, что в мире не может быть ничего страшнее, чем кровь и ужасы гражданской войны, но осознание того, что мама умерла из-за его бездумной попытки дать отпор вооруженному грабителю, будет терзать его до конца жизни.

Он никогда не простит себя, даже если Элин настаивала, что в том, что случилось, не было его вины.

Именно Джарек придумал основать благотворительную организацию в поддержку детей-сирот, чтобы почтить память Лорны, и по иронии судьбы, его готовность рисковать на бирже принесла целое состояние для «Дара Лорны». Это была своеобразная компенсация за то, что он наделал, но она не смогла избавить его от чувства вины.

Одному Богу известно, к чему мог привести этот курс психотерапии, поэтому Джарек не собирался «исследовать свои эмоции» с помощью этой невероятно обольстительной мисс Мейтленд.

Некоторые вещи лучше оставить в покое. Вот почему Джарек решил не отвечать на запрос, полученный от главы Национального совета Востова, в котором предлагалось сделать анализ ДНК, который мог бы доказать его принадлежность к королевской семье, погибшей в автокатастрофе двадцать лет назад.

Сама идея показалась Джареку нелепой. Но что, если кошмары, мучившие его по ночам, не были всего лишь плодами его воображения? Тогда то, что происходило с ним во сне, было отголоском реальных событий, реальных людей… его родителей.

В приюте Джареку сказали, что его родители погибли в самом начале войны, когда в их дом угодила бомба. Его и Элин достали из-под завалов, и пережитая травма стерла все воспоминания о жизни до этого страшного дня.

Ему пришлось смириться с таким объяснением, потому что, когда он рассказывал персоналу приюта о своих странных сновидениях, его каждый раз подвергали побоям. Но сейчас кошмары снова вернулись, более яркие и ужасные, чем в детстве. И если сцены, которые имели место в его подсознании, были настоящими, значит, в его жизни произошло нечто более страшное, чем смерть его приемной матери.

1

Holly (англ.) – падуб остролистный, остролист. Вечнозеленое дерево с колючими листьями и несъедобными красными ягодами. Венок из ветвей остролиста – традиционное рождественское украшение. (Примеч. ред.)

В плену равнодушного сердца

Подняться наверх