Читать книгу Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии - Шарль Пти-Дютайи - Страница 12

Лишь в IX в. осуществилось монархическое единство. Англосаксонские вожди основали много королевств, не составлявших федерации[15]. Они вели жестокую борьбу как друг с другом, так и для того, чтобы прогнать датчан. Наконец, в IX в. взяло верх королевство Уэссекское. В течение полутора веков «король англов» был могущественным сувереном, в то время когда каролингская империя распадалась. Царствования Эгберта, Альфреда Великого, Ательстана, Эдгара были славны. Ательстан и Эдгар хвастливо присваивали себе титул базилевса, цезаря, Imperator Augustas.

Великие войны, которые велись либо за гегемонию одного из королевств, либо для отражения датчан, объясняют, наряду с влиянием церкви, каким образом вожди англосаксонских дружин сделались настоящими королями и дошли до того, что установили свою власть в стране, в которой память о римском опыте изгладилась. Им пришлось создать администрацию, финансы, войско. Начиная с X в. вся Англия делилась на шайры; шайр управлялся военным вождем, сходным с каролингским графом, ealdorman’ом и sheriff’ом – чиновником, на обязанности которого лежал надзор и сбор королевских доходов. Самым замечательным из этих доходов был danegeld, поземельный налог, взимаемый во всей Англии на защиту против датчан. Наконец, на населении лежала обязанность содержать в исправности дороги и мосты и всей массой браться за оружие в случае нашествия. Это национальное войско, в котором все классы смешивались в кое-как снаряженную толпу, было, впрочем, недостаточно: приходилось пользоваться наемниками, и, кроме того, обратились, в конце концов, к системе феодального ополчения (ost), аналогичной той, которая была на материке.

Характер этой королевской власти, порожденной войной, был сложный. В некотором отношении она приближалась к монархии каролингской (а следовательно, и к первоначальной капетингской монархии); она заимствовала от нее обряды, которые увеличивали ее престиж. Но в других отношениях она была еще глубоко германской. Король имел пышные титулы, был священной особой, но это не был деспот, и власть его была ограниченной.

Нельзя сказать с уверенностью, что король всегда избирался; обычай возведения на престол наследника в качестве соправителя не был неведом англосаксонским королям. Во всяком случае, признание нового короля было в обычае и практиковалось в некоторых случаях и после нормандского завоевания. По исполнении формальности избрания его короновали. В одном епископском служебнике, восходящем, быть может, к VIII в., описывается происходившая при этом церемония: короля короновали шлемом и помазывали на царство. Влияние каролингского обряда здесь очевидно. Наконец, англосаксонский король произносил присягу, совершенно подобную той, которую приносили короли Франции. Он давал обет блюсти церковь и весь свой народ в мире, не допускать грабительства и несправедливости, быть правосудным и милосердным в своих приговорах. Иногда от него требовали обязательства; в 1014 г. Этельред вынужден был гарантировать реформы. Раз коронование было совершено, на англосаксонского короля смотрели как на существо высшее, чем все другие, существо, которое нужно любить и которому нужно служить. Законы Этельреда предписывали послушание королю как религиозный долг. Датские завоеватели поддерживали эту традицию: первый параграф Законов Кнута гласит: «Прежде всего подданные должны любить и почитать единого бога, объединиться в соблюдении одной и той же христианской религии и верно любить короля Кнута». Нетрудно было бы набрать в каролингских капитуляриях аналогичные тексты.

Но этот король, освященный помазанием на царство, находился под присмотром. Англосаксонская церковь не была по отношению к нему ни раболепной, ни даже снисходительной, и в низложении некоторых королей видна рука духовенства. Наконец, бывали случаи, когда королю приходилось, без сомнения, считаться и с Собранием мудрых, с Witenagemot’ом.

Такого составного слова нет ни в законах, изданных этим собранием, ни в хартиях. Его употребил автор англосаксонской летописи в XI в. и ввел его в обиход истории. Составители латинских грамот пользуются выражениями synodus, concilium conventus. Но в текстах на народном языке от VII по XI в. часто употребляется слово Witа («тот, который знает», «Мудрец») для обозначения участника Собрания.

Достоверные документы, касающиеся Witenagemot’а, имеются лишь начиная с конца VII в., но, по-видимому, даже до проповеди Августина и Феодора и до принятия христианским духовенством, участия в управлении, в каждом из маленьких королевств существовал Witenagemot,