Читать книгу Боги и чудовища - Шелби Махёрин - Страница 17

Рид

Селия вышла из-за деревьев. На ней были облегающие штаны и высокие кожаные сапоги. Расстегнутую рубашку она заправила в штаны. Это была рубашка Жан-Люка. Я узнал вышивку на вороте и рукавах. К тому же она была синяя с золотом – в цветах шассеров. Голову Селии покрывала широкополая мужская шляпа, а на лице ее виднелась аккуратно подстриженная бородка.

Бо разразился смехом.

– Что? – Селия поспешно оглядела себя и разгладила рубашку. Поправила волосы и убрала выбившуюся прядь под шляпу. – Не похоже?

– Отнюдь, – заверил Бо ее. – Выглядишь как полная идиотка.

Николина, сидя позади меня, захихикала. Мы снова покрепче связали ей руки и намазали их кровью Коко. Сейчас она даже пальцем бы не смогла пошевелить.

Поразившись и, вероятно, возмутившись от такой прямолинейности, Селия вскинула брови.

– Козетта часто носит штаны…

– Но не бороду же, – сказал Бо. – Тебе не нужно скрываться, Селия. Твоего лица нет на этих плакатах.

– Я просто… подумала, что… – Ее лицо вспыхнуло. – Может, король и не разыскивает меня, но отец точно будет. У Жан-Люка лазутчики по всему королевству. Думаю, мне стоит быть осторожной, разве нет? – Глядя на наши бесстрастные лица, она вздернула подбородок и повторила: – Козетта и Луиза носят штаны.

– Ну вот опять. – Бо с ухмылкой развел руками.

– Прошу вас, не обижайтесь, ваше высочество, но вы оказались куда менее приятным человеком, чем мне хотелось бы думать. – Селия прищурилась.

– Ничего, я не обиделся. – Бо, посмеиваясь, приобнял Коко за плечо.

– Он уже привык такое слышать. – Коко сбросила его руку.

Подозвав к себе Селию, Бо отправился вместе с ней в первую деревню.

Мы решили, что искать жемчуг будут они. Нам же с Коко пришлось остаться с Николиной, ничего не поделаешь. Тащить ее по улицам с окровавленными и связанными руками было бы сложновато. Да и не хватало еще, чтобы Николине вздумалось заговорить с торговцем жемчугом, если мы все-таки его найдем. На пути к третьей деревне я уже был сыт Николиной по горло.

Сейчас она лежала на камне в лесу, стеная и дергая за путы. Ее руки безвольно свисали, словно окровавленные культи.

– Мы проголодались. Может, зайдем в деревушку? Только в одну. Всего в одну, всего в одну, где я приятно отдохну. – Она метнула на меня лукавый взгляд. – Только в одну, где булочки кусочек отщипну.

Я отвернулся от ее рук, покрытых волдырями. Не мог на них смотреть.

– Закрой рот, Николина.

Коко лежала у корней сучковатого дерева. Она потрогала свежий порез на ладони.

– Она не замолкнет, пока ты сам не замолчишь.

– Умная мышка. – Николина резко села, злобно глядя на меня. – Мы ведь не просто живем под ее кожей. Нет, нет, нет. Мы живем и под твоей тоже. Такой теплой и влажной, переполненной отрывистым… сердитым… дыханием…

– Клянусь богом, если ты сейчас же не заткнешься, я…

– Что ты сделаешь? – захихикала Николина и снова потянула путы. Я отстранился, и она едва не упала с камня. – Ударишь это прекрасное тело? Оставишь синяки на красивой веснушчатой коже? Накажешь нас, о муж? Хорошенько нас отлупишь?

– Не обращай на нее внимания, – сказала Коко.

Жар залил мне лицо и шею. Я сжал веревку. Да, я просто перестану замечать ее. Я смогу. Она хочет вывести меня из себя, но желаемого не получит.

Несколько минут стояла тишина, а затем…

– Нам нужно облегчиться, – заявила Николина.

– Нет, – нахмурился я и покачал головой.

– Может, за деревьями? – продолжила она, словно не услышав меня. – Они получат по заслугам, эти грязные, мерзкие деревья. А может, им даже это понравится. – Она подскочила на ноги и хихикнула над своей вульгарной шуткой.

Я раздраженно дернул Николину за веревку.

– Нет, я сказал.

– Нет?

В ее голосе, в голосе Лу, слышалось удивление, фальшивое и неискреннее, словно она ожидала другого ответа. Меня пронзила боль и охватила ярость.

– Хочешь, чтобы мы помочились себе на ноги? Твоя собственная жена?

– Ты мне не жена.

Меня захлестнуло волной сожаления. Какие знакомые слова. Старые воспоминания. Кольцо, которое я когда-то подарил Лу, то самое, золотое с перламутровым камнем, теперь будто булыжником лежало у меня в кармане. Я носил его с собой после происшествия в «Левиафане» и хотел отдать ей. Надеть кольцо обратно Лу на пальчик, где ему и положено быть. Именно так я бы и сделал у Лё-Меланколик. Женился бы на ней прямо там, на берегу моря. Так же, как и в прошлый раз, но сейчас уже по-настоящему.

Николина по-кошачьи ухмыльнулась.

– Да, мы тебе не жена. Но… кто же мы тогда для тебя? – Молчание. Она наклонилась ко мне и потерлась носом о мой нос. Я отпрянул назад. – Знаешь, она ведь боролась, – выдохнула Николина, все еще ухмыляясь.

Я замер. Мое тело застыло. Застыло все мое существо.

– Выкрикивала твое имя. Слышал бы ты ее в те последние мгновения. Она была в ужасе. Как же это было восхитительно. Мы наслаждались ее смертью.

Ложь. Лу все еще жива. И мы освободим ее.

– Она не слышит тебя, милый. – Николина сжала губки в приторно-сладкой улыбке, будто сочувственно, и я понял, что произнес свои мысли вслух. – У мертвых нет ушей. Она не услышит твоего плача и не увидит твоих слез.

– Хватит! – резко оборвала ее Коко. Я видел, как она пыталась вырвать веревку из моей хватки, но никаких движений не чувствовал. И все так же крепко сжимал кулак. Кровь стучала в ушах. – Заткнись, Николина.

«Знаешь, она ведь боролась».

Николина по-ребячески захихикала и пожала плечами.

– Хорошо.

«Выкрикивала твое имя».

Я сделал глубокий вдох. Через нос. Выдохнул через рот. Снова и снова. Еще раз и еще.

«Слышал бы ты ее в те последние мгновения. Она была в ужасе».

Я должен был быть рядом.

«Это твоя вина. Твоя, твоя, твоя».

В эту минуту появились Бо и Селия, а Коко наконец вырвала у меня веревку. Увидев, что они снова пришли с пустыми руками, она рявкнула:

– Ничего? Снова?

Селия беспомощно пожала плечами. Бо лишь вяло поднял руки.

– А что ты нам предлагаешь делать, Козетта? Самим высрать эти жемчужины? Мы все-таки не устрицы.

– Устрицы не высирают жемчуг. – Она сердито раздула ноздри. – Тупой ты кусок…

– Дерьма? – услужливо подсказала Николина.

Коко закрыла глаза, сделала глубокий вдох и посмотрела на небо. Дым все еще скрывал солнце, но, судя по всему, уже наступил вечер.

– До следующей деревни примерно два часа. Она последняя на пути к Лё-Меланколик. – Помрачнев, Коко посмотрела на меня. Я кивнул, стиснув зубы. – Мы с Ридом тоже поищем.

– Что? – Бо посмотрел на нас, не веря своим ушам. – Мы с Селией вполне можем…

– Не сомневаюсь, – оборвала она его. – Но сейчас не время меряться членами. Нам нужно найти жемчужины. И это наша последняя возможность.

– Но… – Селия наклонилась и заморгала. – Но ведь Николина…

Коко вскинула кулак, на который намотала веревку. Николине пришлось подойти к ней ближе. Коко посмотрела ей прямо в глаза. В каждом ее слове звучала угроза.

– Николина будет хорошо себя вести. Николина же не хочет умереть, а сейчас у нее лицо самой скандально известной ведьмы во всей Бельтерре. – Коко притянула ее ближе. Николина перестала ухмыляться. – И если она устроит сцену, если хоть слегка переступит грань, ее сожгут на костре прямо в Аншуа. Николина ведь это понимает, да?

– Вы не позволите нам сгореть на костре, – усмехнулась Николина.

– Возможно, мы просто не сможем тебя спасти.

Николина сердито на нее посмотрела, но ничего не сказала. Я снова потянулся за веревкой, но Коко покачала головой и шагнула вперед.

– Ты ей лещей надавать не можешь, а я могу. Лу была бы только за.

* * *

Деревня Аншуа могла похвастаться тремя грязными улочками. Одна вела к причалу, где на черной воде покачивались десятки рыбацких лодок. На другой улице расположились ветхие домишки, а на третьей растянулся рынок, уставленный тележками и прилавками с рыбой. Солнце уже село, но свет от каминов в домах плясал на лицах торговцев, продававших свой товар. Покупатели рука об руку скользили меж рядов, окликая друзей и родных. Одни несли в руках свертки в коричневой бумаге. У других на шее висели ожерелья из морских ракушек. В волосах озорных детишек поблескивали кусочки агата. Рыбаки, скрючившись, сидели на пляже по двое или по трое и потягивали эль. Ворчали на своих жен и внуков, жаловались на колени.

Коко всматривалась в рынок, пытаясь разглядеть что-нибудь в толпе. К своей руке она привязала запястье Николины. Рукава их плащей скрывали волдыри и кровь.

– Разделимся. Так больше обойдем.

Я оттащил Селию от тележки с кристаллами для гадания.

– Хорошо. Вы вдвоем идите на пристань и поспрашивайте там о черных жемчужинах, а мы поищем на рынке.

В глазах Селии мелькнуло восхищение, когда она увидела, как юноша вытащил из кармана грубо вырезанную флейту и начал играть серенаду. Несколько девушек поблизости захихикали. Одна, самая смелая, даже решила станцевать.

– Да, давайте так и сделаем. – Селия нетерпеливо кивнула.

Коко с сомнением оглядела нас.

– Селия, а вы с Бо до этого так и искали жемчужины, глазея по сторонам?

Бо фыркнул и возмущенно покачал головой.

Я решительно подхватил Селию под локоть.

– Если жемчужины здесь, мы найдем их.

Коко, казалось, колебалась. Она теребила медальон. В конце концов, смягчившись, она поправила капюшон.

– Ладно. Только занимайтесь делом, а не предавайтесь воспоминаниям. – Она ткнула пальцем мне в нос. – И не вздумайте где-нибудь уединиться. Руки держать на виду. – Кивнув Бо и Николине, она ушла вместе с ними прочь.

Селия и я пристыженно молчали. Уши у меня горели, а щеки Селии стали пунцовыми.

– Ну спасибо, Козетта, – горько проворчал я. – Я с трудом разжал зубы, сделал глубокий вдох, принял благонравный вид и повел Селию по улице. Торговец погремел нам костями для гадания, которые вырезал из рыбьих скелетов, но я не остановился. – Ты ее не слушай. Сейчас… ей тяжело.

– Кажется, я ей не нравлюсь. – Селия не отважилась посмотреть мне в глаза.

– Ей никто не нравится, кроме Лу.

– Вот как. – На долю секунды на кукольном личике Селии промелькнула обида, но затем она растянула губы в вежливой улыбке и расправила плечи. Она всегда вела себя как леди. – Наверное, ты прав. – Селия заметила ветхую кондитерскую и улыбнулась вновь, теперь уже искренне. – Рид, смотри! – Она указала на окно, где стояли банки с калиссонами[5]. – Это же твои любимые! Мы просто обязаны их купить!

Она похлопала по кожаной сумке, которую я перекинул через плечо и повесил рядом со своей сумой. Селия потянула меня к розовой двери кондитерской. Я не двинулся с места.

– Мы пришли за черными жемчужинами, а не за конфетами.

– Это всего лишь пара минут. – Она тянула меня за руки.

– Нет, Селия.

Казалось, выговор от Коко молнией рассек землю между нами. Селия отпустила меня. Ее щеки снова порозовели.

– Хорошо. Веди.

Прошло лишь две минуты, и Селия вновь остановилась. Позабыв о гневе, она посмотрела на мужчин, сгрудившихся вокруг бочки.

– Что они делают? – спросила она, глядя широко распахнутыми, по-детски любопытными глазами.

Проходя мимо, я заглянул им через плечо. На бочке лежала горсть грязных бронзовых крон и пара деревянных игральных костей.

– Играют в азартные игры.

– О-о. – Селия вытянула шею, чтобы посмотреть.

Один из мужчин подмигнул ей и жестом пригласил подойти ближе. Я закатил глаза. Тоже мне замаскировалась. Селия же, не обращая внимания, похлопала по сумке.

– Я бы попробовала сыграть. Дай мне сумку, пожалуйста.

– Ни за что, – фыркнул я и пошел дальше.

Из ее горла вырвалось какое-то возмущенное бульканье.

– Прошу прощения?

Я был едва знаком с Виолеттой и Викторией, но сейчас мне показалось, что именно так себя ощущают старшие братья. Они чувствуют раздражение, досаду и вместе с тем – любовь.

– Рид.

Я не обратил на Селию внимания.

– Рид!

Теперь она уже топнула ногой. Когда я не обернулся и не откликнулся на ее бессмысленную просьбу, Селия метнулась ко мне и вцепилась в сумку обеими руками, шипя как кошка. Даже поцарапала ее немного.

– Сейчас же отдай. Это… ты… это моя сумка! Не тебе распоряжаться ею и не тебе распоряжаться мной! Если я хочу сыграть, я сыграю, а ты…

Наконец я развернулся, и Селия вместе со мной. Она пошатнулась, но я удержал ее. Она смахнула мою руку с совершенно неэлегантным рычанием.

– Отдай мою сумку!

– Ладно. Бери. – Я бросил сумку Селии, но она выскользнула у той из рук. Монеты и украшения высыпались на снег. Выругавшись, я опустился на колени и закрыл золото от глаз игроков. – Но ты обещала нам помочь. Нам нужны твои деньги, чтобы купить жемчуг.

– Я-то прекрасно знаю, что вам нужна моя помощь. – Селия тоже опустилась на колени, чтобы собрать рассыпавшиеся сокровища. В глазах ее блестели злые слезы. – Может, это тебе стоило бы вспомнить об этом.

Я многозначительно посмотрел на заинтересованных прохожих. Поспешно схватил Селию за руки, она попыталась вырваться, но…

Я резко выпрямился, ощутив в руках знакомое стекло. Холодная продолговатая трубочка. Я начал доставать ее. Селия вцепилась ногтями мне в пальцы.

– Стой! – крикнула она.

Поздно.

Я уставился на шприц.

– Это что?

Но я знал, что это. Мы оба знали. Селия стояла совершенно неподвижно, сцепив руки. Она не моргала и не дышала. Я ее не винил. Если она пошевелится, ее слезливая маска может треснуть, и правда выльется наружу.

– Откуда он у тебя? – жестко спросил я.

– Жан дал его мне, – прошептала Селия, немного поколебавшись, – когда я сказала, что ухожу.

– Когда сказала, что пойдешь искать нас.

– Да. – Селия не стала возражать.

– Ты намеревалась его использовать? – Я посмотрел ей в глаза.

– Что? – Голос Селии дрогнул. Она схватила меня за плечо, не обращая внимания на Бо и Коко, идущих в толпе. Они еще не заметили нас. – Рид, я бы ни за что…

– Ты плачешь.

Она поспешно утерла лицо.

– Ты же знаешь, что я всегда плачу, когда огорчена…

– А почему ты огорчена, Селия? Думала, что потеряла его? – Я сжал шприц в руке. Однако болиголов не грел мне ладонь. Священники называют его цветком дьявола. Он вырос на склоне холма, на котором был распят Иисус. Когда его кровь окропила лепестки, цветок стал ядовитым. – Но ведь если бы и потеряла, это было бы неважно. Ты же не собиралась его использовать.

– Рид. – Селия провела по моей руке, ближе к ладони. Она все еще желала заполучить шприц обратно. – Это просто предосторожность. Я не собиралась использовать его на тебе… или на ком-либо другом. Поверь мне.

– Я верю.

И я не лгал. Я верил, что Селия не собиралась применять болиголов. Однако если бы наша встреча прошла неудачно, она бы мешкать не стала. Она взяла с собой шприц, спрятала его, а значит, была готова причинить нам вред.

– Ты же знаешь, что это яд, да? Самый обыкновенный яд. Ведьма ты или нет, неважно. Эта отрава вырубит тебя быстрее, чем меня. И Жан-Люка тоже. И короля. Вообще любого.

Селия растерянно моргнула. Мои подозрения подтвердились. Она-то думала, что это какое-то уникальное оружие против ведьм. Я покачал головой.

– Твою мать, Селия. Ты и правда так боишься нас? Боишься меня?

Она вздрогнула, услышав ругательство, и покраснела. Но вовсе не от смущения, а от гнева. Селия вскинула подбородок. Голос ее больше не дрожал.

– И ты еще спрашиваешь? Конечно, я боюсь вас. Ведьма убила Филиппу. Ведьма заперла меня в гробу с ее останками. Я закрываю глаза и чувствую, как ее плоть касается меня, Рид. Я чувствую ее запах. Запах моей сестры. Теперь я страшусь всего – темноты, снов. Страшусь засыпать и просыпаться. Да я даже дышать боюсь. Я в ловушке нескончаемого кошмара.

Мой гнев рассеялся. Превратился в нечто, похожее на стыд.

– Так что да, – яростно продолжала Селия. Слезы текли по ее щекам. – Я взяла оружие против ведьм и спрятала его от тебя. А что мне оставалось делать? Ты теперь ведьмак, нравится мне это или нет. Ты один из них. Я пытаюсь… правда, пытаюсь, но не проси меня не защищаться. – Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и посмотрела мне в глаза. – По правде говоря, у тебя нет права ни о чем просить меня. В еще одной могиле я не окажусь, Рид. Ты живешь дальше. Пора и мне.

Я хотел сказать сотню слов ей в утешение, но не стал. Селия пережила ужас, который не сгладить никакими словами. Я просто протянул ей шприц. Она тут же схватила его и оглядела. Выражение ее лица было пугающим. Не как у Лу или Коко. Не как у Габриэль, Виолетты или Виктории. А как у Селии.

– Когда я снова встречусь с Морганой, я воткну ей эту иглу в самое сердце, – пообещала она.

И я поверил.