Читать книгу Добавь меня в друзья - Шейла Авербух - Страница 5

Пока я рылась в рюкзаке, у меня пересохло во рту: полотенце, купальник, кондиционер для волос. Шампуня не оказалось, хотя я совершенно точно его клала. Не было и кошелька, который лежал на самом верху. Я вспомнила, как на бегу подпрыгивал мой рюкзак. Представила, как все мои вещи вываливались оттуда, а бутылка шампуня катилась по земле.

– Что-то случилось? – Кондуктор ждал, пощёлкивая компостером.

Моя шея покраснела, и по ней разлился жар, как в печи.

– Кошелёк выпал из моего рюкзака. – Внезапно мой телефон завибрировал, и мы с кондуктором уставились на него.

Я сказала Майклу, куда иду. В ответ он написал Y! M! C! A![5] и прислал фотографию самого себя, изображающего букву Y.

Кондуктор не улыбнулся: его лицо оставалось неподвижным и бесстрастным.

– Так у вас есть хоть какая-нибудь сумма?

Я продолжала копаться в рюкзаке. Наконец мои пальцы коснулись монет. Я схватила их и протянула кондуктору, надеясь, что этого будет достаточно.

Но это оказались монета в два евро и несколько золотых монет по пятьдесят центов. Ирландские деньги.

Кондуктор отпрянул, как будто я дала ему тарантула.

– Такие мы не принимаем. – Он что-то пробормотал в свою рацию, велел мне оставаться на месте и двинулся по проходу.

Я стукнулась головой о спинку сиденья. Снаружи, за окном моего прохладного вагона, медленно тянулся знойный пейзаж. Какая же я идиотка! Теперь меня высадят из поезда на эту жару в милях от бассейна в Лоуэлле.

Я нащупала телефон. Мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы позвонить.

– Дживс! – прошипела я. – Позвони Деклану Дойлу. – Когда я произнесла вслух папино имя, мне стало чуточку лучше.

– Нет проблем. Вам нужен офис Деклана Дойла или его сотовый телефон?

Я поморщилась. Дживс всюду вставлял американские словечки.

– Офис.

Не важно, что в Дублине было уже больше девяти часов вечера. Папа работал даже дольше мамы. Он должен был приехать к нам, как только закончит с делами на работе, может быть, к сентябрю. Папа уверял, что это точно будет сентябрь. Я же предпочитала говорить «может быть». На случай, если этого не произойдёт.

В моих наушниках раздался сигнал вай-фая, когда поезд проезжал мимо массачусетских лесов и болот: повсюду были только деревья и камыш. Господи, пусть папа придумает, что мне делать!

– Вы позвонили в офис Деклана Дойла в лабораторию искусственного интеллекта Университетского колледжа Дублина. Пожалуйста, оставьте сообщение. По вопросам научно-технического обмена обращайтесь к доктору Кэтрин Дойл из Бостонской лаборатории робототехники Массачусетского технологического института.

Папа каждый день работал до десяти вечера. Где же он?

– Папа, это я… – я запнулась.

Его коллеги всё услышат, и просьба о помощи будет звучать так же глупо, как я сейчас себя чувствовала. Внезапно я вспомнила вонючий жидкий «Тайд», с бульканьем вливающийся в стиральную машину.

– Ты не мог бы привезти «Сёрф», когда приедешь? Или прислать по почте, если получится…

Раздался какой-то шорох, и я услышала сдавленный папин голос.

– «Сёрф»? Ты имеешь в виду стиральный порошок?

У меня сжался желудок. Папа увидел, что это я звоню, и всё равно вывел звонок на экран. У меня могут быть неприятности. У меня они и так уже были: меня вот-вот вышвырнут из поезда без цента в кармане.

– Забудь, пап! Не хочу тебе мешать. – Пусть возвращается к работе, раз ему так этого хочется.

– Погоди минутку! У тебя какой-то грустный голос, детка. Всё в порядке? – Папин голос, тёплый и спокойный, наполнил мои наушники, и я с отвращением поняла, что у меня снова сжалось горло.

Стыд, обжигавший меня, когда Зара с Марой преследовали меня и смеялись над моими испачканными подливкой ногами, снова вернулся, и к глазам подступили слёзы.

– Что бы ни случилось, – продолжал папа, – ты можешь всё мне рассказать.

Проблема с забытым кошельком улетучилась, и я была готова всё рассказать папе. На экране телефона светилось его фото: подстриженная бородка, тёмно-синие глаза, как у меня.

Внезапно я вновь стала четырёхлетней девочкой, которая дурачилась на рабочем столе в папиной лаборатории рядом с его первым примитивным роботом. Папины серьёзные глаза встретились с моими. Папина машина не такая умная, как ты, Поросёнок. Ты намного умнее. Поможешь папе её обучить?

Я смотрела на папино фото и пыталась найти слова.

– В школе есть одна девочка. – Моё горло сжалось, но я продолжала: – Она… – Снова раздался шорох и хлопок, а потом бормотание: папа с кем-то разговаривал.

Я с трудом перевела дыхание.

– Прости, – произнёс он минуту спустя. – Я внимательно тебя слушаю, Рошин.

– Мне пора.

– Погоди…

– Дживс, закончи звонок.

В наушниках раздался сигнал отбоя, и я выдернула их.

Почувствовав на своём плече руку кондуктора, я так сильно подскочила, что, похоже, напугала его. У него было широкое доброе лицо, и он жестом попросил меня следовать за ним. Спотыкаясь, я пошла по качающемуся вагону. За окнами леса уступили место промышленным зданиям. Их бетонные стены были исписаны граффити, окна закрыты металлическими решётками.

– Следующая остановка – Северный Челмсфорд, – пробормотал кондуктор в микрофон, и его голос разнёсся по всему поезду.

Я собиралась умолять его, хотела сказать, что я всего лишь в седьмом классе, что он не может вышвырнуть меня из поезда. Вероятно, он решил, что я старше: люди часто так думают, потому что я высокая и сильная. Но теперь я совсем не чувствовала себя сильной.

Мы остановились в шумном тамбуре между вагонами, и тут произошло чудо. Кондуктор указал на мой телефон и спросил, сможет ли кто-нибудь меня забрать, если он разрешит мне доехать до Лоуэлла. Я энергично закивала. Он убедился, что нас никто не видит, и сунул мне билет, который уже успел прокомпостировать раньше. Потом он пожелал мне удачи, велел возвращаться на своё место и в следующий раз быть внимательнее.

Раздвижные двери за ним захлопнулись, но я не стала сидеть на месте. Ходьба всегда помогала мне думать. Поезд остановился в Северном Челмсфорде и поехал дальше, но в голову мне так и не пришло никакой блестящей идеи. По крайней мере, я доберусь до Лоуэлла. Но что потом?

– Следующая остановка – Лоуэлл, – раздался из динамика у меня над головой металлический голос.

Между вагонами не было кондиционера, и там стояла стена горячего воздуха. Мой палец застыл над маминым номером, но я не могла этого сделать. Лили была милой и улыбчивой со всеми, но её мама – строгая начальница. Она всё время делала маме выговор, если мы звонили ей на работу. А Майкл будет в ярости. Если ему придётся ехать в Лоуэлл, он потеряет несколько часов, а завтра у него пробный экзамен. Я по-прежнему злилась на него, но не настолько, чтобы помешать ему сдать тест.

Телефон зажужжал: сообщение от папы.

Прости, Рошин, тут полно дел. Я позвоню тебе завтра. Держись!

Я заскрипела зубами и удалила сообщение. Если бы у меня было с собой несколько долларов, за мной бы никому не пришлось приезжать: я бы купила себе билет на поезд, поплавала и вернулась домой.

Я опустилась на пол и прижала колени к груди.

– Господи, что же мне делать? – Вероятно, меня никто не слышал, но вдруг мне повезёт?

Телефон завибрировал, и раздался голос Дживса:

– В чём проблема? Я постараюсь помочь. – Он решил, что я говорю с ним.

– Мне нужны деньги, – бессмысленно произнесла я. Здесь он мне ничем не поможет.

Дживс сообщил, что рядом со мной находятся шестнадцать банкоматов.

– Дживс, перестань! У меня нет кошелька.

Он замолчал. Если бы он действительно приносил пользу, а не тратил впустую мамино время, то что-нибудь бы придумал. Я уже собиралась убрать телефон, когда случилось то, чего я никогда не видела прежде: на чёрном экране появилась белая линия, похожая на сердечный ритм, и Дживс заговорил. Должно быть, какая-то мамина модификация.

– Вам нужна работа? Рядом с вашим местонахождением обнаружено шесть вакансий.

– Правда? – Я выпрямилась. – Какие именно вакансии?

Я взяла обратно все слова, которые сказала про Дживса, потому что в течение следующих пяти минут он показал мне несколько разных способов заработать деньги. Я выбрала одну подходящую вакансию – быстрое экспериментальное исследование в университете. За него обещали тридцать долларов – достаточно на билет домой и сеанс в бассейне. Мне нужно было принести подписанное разрешение от родителей, но мама решила эту проблему давным-давно: по утрам её никогда не было дома и она не могла подписывать справки для школы, поэтому велела мне сохранить её подпись в телефоне. Мне понадобилась всего секунда, чтобы загрузить и подписать разрешение, после чего всё было готово.

Я вышла из поезда, и старина Дживс провёл меня по улицам к зданию университета Лоуэлла. Меня охватила радость, когда я снова оказалась в университетском дворе. Родители так часто брали нас с собой на работу, что Университетский колледж Дублина стал нашим вторым домом. На Рождество мы пели песни вместе с чудаковатыми коллегами родителей, стоя вокруг комнатного растения, увешанного мишурой, а потом мы с Майклом засыпали поверх сваленных в кучу пальто.

Но университет Лоуэлла был совсем другим. Никаких деревьев, как в колледже Дублина: все строения из потёртого красного кирпича были разбросаны вдоль городских улиц между магазинами одежды и кафе. Здесь всё было по-городскому: повсюду тротуары и транспорт. Пыль и выхлопы смешивались с запахом кофе, который в Америке преследует вас везде. Женщина-полицейский в рубашке с короткими рукавами выписывала кому-то штраф. Мужчина в рваном пальто, которое невозможно носить на такой жаре, катил ко мне магазинную тележку. Я уткнулась взглядом в свои туфли: у меня не было для него денег. Когда он прошёл мимо, я пожалела, что не поздоровалась с ним.

Здание под номером шестьдесят было из красного кирпича и похоже на бывшую мельницу. На табличке я увидела надпись «Факультет психологии, университет Лоуэлла». Меня начали одолевать сомнения, но я велела себе не трусить. Мне нужны были эти тридцать долларов. Факультету были нужны молодые добровольцы для участия в эксперименте. Они же не собираются давать мне препараты, изменяющие сознание, или оглушать меня электродами.

Консьерж в холле с высоким потолком дружелюбно улыбнулся мне, двери лифта со звоном открылись на третьем этаже, и передо мной предстала знакомая сцена: столы, кофеварка, кулер с питьевой водой. Там даже было комнатное растение, совсем как в папином офисе. Я расслабилась.

Из-за стола с ноутбуком поднялся светловолосый парень. Ростом он был не менее ста девяноста сантимеров. Он улыбнулся и махнул в мою сторону папкой-планшетом.

– Хочешь участвовать в исследовании? Отлично, нам нужны ты и твой телефон. – У него был европейский акцент: наверное, голландец. Он представился Йорсом, и я невольно улыбнулась. Я ужасно скучала по Европе.

Я показала ему «подписанное» мамино разрешение, и он заставил меня отправить это разрешение по электронной почте. Потом он усадил меня у ноутбука, и я начала отвечать на вопросы, оказавшиеся совсем не трудными. Я не могла поверить, что мне за это заплатят. Сколько часов в день я пользуюсь телефоном? Какие приложения использую? Чувствую ли я себя лучше или хуже после нескольких часов в Сети? Я быстро пролистала вопросы. В конце было несколько фото, которые я должна была оценить, и это оказалась единственная неприятная часть, потому что Йорс получил доступ к моему профилю в социальной сети, и я знала эти лица. Софи и Мэйси из Дублина. Лили. Крыса Зара.

К тому же кончикам пальцев прицепили электроды на липучках, измерявшие неизвестно что: может быть, мои эмоции? Там были вопросы о том, что делает меня счастливой, грустной, что злит. От одного взгляда на фото Зары у меня сжались кулаки. Я почти ожидала, что от ноутбука полетят искры. Как только Йорс сказал, что мы закончили, я тут же сдёрнула электроды.

Потом я подписала ещё какие-то бумаги, чтобы подтвердить, что я старше, чем была на самом деле, – невинная ложь, стоившая шестьдесят долларов, которые Йорс отсчитал на своём планшете. Я уставилась на хрустящие банкноты по двадцать долларов, уверенная, что это какая-то ошибка, но Йорс объяснил, что удвоил сумму, потому что в исследовании приняли участие слишком мало людей.

– Тест пока прошли только мои коллеги, а нам это не подходит, ведь в исследовании должны принимать участие четырнадцатилетние или пятнадцатилетние подростки.

Я слабо улыбнулась. Если бы мои родители не были учёными, мне бы не было стыдно, что я испортила результаты Йорса своими ответами.

– Мы дадим тебе ещё шестьдесят долларов, если ты примешь участие во второй части, – сказал Йорс, глядя, как я подписываю бумагу.

Конечно, я была готова принять участие «во второй части». На первые шестьдесят долларов я уже мысленно купила билет до дома, сеанс в бассейне и фруктовый фраппучино из «Старбакс». Но самое лучшее: то платье на бретельках, которое я заметила в витрине магазина Urban Look. Для второй части Йорс должен был загрузить в мой телефон программу, которая анализирует, как подростки пользуются телефоном. На это ушло несколько секунд, и я была свободна. Йорс сказал, что отправит мне по электронной почте чек на оставшуюся сумму, когда «вторая часть» будет закончена, хотя я не была уверена, когда именно это должно произойти.

Вскоре я снова шла в тени домов, потягивая ледяной фраппе с кокосом и малиной. Дорожный полицейский при виде меня даже коснулась фуражки.

Йорс был не в восторге, когда я сказала, что иду в бассейн Ассоциации молодых христиан (наверное, он находился не в самой лучшей части города), и дал мне бесплатный пропуск в университетский бассейн. Когда я взбегала по ступенькам в спортзал университета Лоуэлла, на моём лице сияла широкая улыбка. Как будто будущая я, намного старше меня сегодняшней и уже студентка, решила показать мне, какой будет моя дальнейшая жизнь.

Я остановилась у края глубокой части бассейна, глядя на разделительные дорожки. В солнечном свете, проникавшем сквозь стеклянную крышу, вода в бассейне переливалась голубым и зелёным. Я нырнула и принялась с силой работать руками. Целый удивительный час я вообще не вспоминала о Заре.

Поезд до Истборо был переполнен, но я была рада оказаться там в час пик. Напротив меня сидела деловая женщина в кроссовках. Все были с телефонами. Впереди, через два сиденья от меня, раздался знакомый голос, и я подняла голову: женщина с вытаращенными глазами и акцентом, с каким говорят в городе Корке, в Ирландии, отчитывала двух маленьких детей.

– Не вставайте с сидений! И держитесь рядом: мы в Америке.

Я улыбнулась, но не почувствовала никакой тяги пообщаться с ними. Наверное, я всё больше становилась американкой, я даже стала на неё похожа. В отражении в окне я видела свои взлохмаченные мокрые кудряшки, но в новом платье (Дживс отвёл меня к самым дешёвым нарядам в конце магазина Urban Look, и я купила два) я чувствовала себя фантастически. У меня появилось достаточно сил, чтобы проверить телефон.

Я нажала на светящуюся букву Y на экране. Вторая часть исследования заключалась в том, чтобы выяснить, способствует ли общение в социальных сетях появлению «позитивного настроя». Йорс выражался довольно неопределённо. Он только объяснил, что это приложение поможет отслеживать мою активность в приложении YouChat. И он хотел, чтобы я пользовалась им по меньшей мере один час в день. Хорошо, что это не TokTalk, где моё имя уже смешали с грязью. У меня был профиль на YouChat, но, кроме общения с Лили несколько месяцев назад, я им особо не пользовалась.

Я вспомнила, как в Дублине просматривала ленту сообщений и ставила лайки под фото Лили на YouChat: там было много кадров с морского побережья на восходе, розового неба и лиловой воды. Судя по подписям, это были виды рядом с её загородным домом. Тогда я подумала, что когда-нибудь мы сможем поехать туда вместе. Какая же я была дура!

Как только я запустила YouChat, он начал сходить с ума от оповещений. Я понятия не имела почему. Дома никто не пользовался этим приложением, и Лили была моей единственной подписчицей. Я прокрутила оповещения и увидела, что ко мне в друзья добавились новые люди, в том числе и Зара с Марой. Я не стала медлить. Заблокировала этих двоих и ещё тех, кого не хотела видеть.

После этого я перешла в общую ленту сообщений, и у меня перехватило дыхание.

Прямо перед моими глазами висел главный демотиватор, у которого был 101 лайк. Потом их стало 102. Потом 106. Я смотрела, а цифры всё росли. На снимке была изображена девочка в шортах, сфотографированная со спины, и по её голым ногам текла коричневая жидкость.

Прости, мамочка, но я не могла больше терпеть.

Какой кошмар!

У меня было такое чувство, словно меня душили. Я разблокировала Зару, чтобы проверить, права ли я: так и оказалось. Это запостила Зара, использовав фото, которое сделала, когда я поднималась по холму. Она не поставила теги, но в комментариях то и дело проскальзывало моё имя.

Фу, ну и гадость!

Это @roisinkdoyle? Я же говорила, что она просто отвратительная!

Кто-то должен сменить ей одежду.