Читать книгу Экзамен - Шикур Шабаев - Страница 5

Проходная. Саша невольно замедлил шаг. Ему вдруг показалось, что пожилой вахтёр, окинув его грозным взглядом, сейчас остановит перед ним вертушку и не пропустит на территорию завода.

– Иди, иди, – ободряюще подтолкнул паренька Леонид Петрович.

Саша неуверенно протянул свой новенький пропуск, ещё пахнущий типографской краской, в жёсткой блестящей обложке; строгий вахтёр неожиданно улыбнулся, и проходная осталась позади.

– Это наш завод! – произнёс Леонид Петрович, поведя рукой на открывшуюся им картину, и Саша почувствовал гордость в голосе мастера.

Вот он, завод! Всё, что видел здесь Саша, поражало его воображение: большие размеры и расстояния, огромные корпуса, причудливое переплетение трубопроводов. Саша шагал рядом с Леонидом Петровичем и с любопытством оглядывался по сторонам. Мастер показал ему едва ли не весь завод, провёл по цехам, а в завершение всего они прошли даже вдоль главного конвейера, на котором собирались автомобили – те, которые Саша видел каждый день на улицах родного города.

Пронзительный визг станков, оглушительный грохот прессов, треск электросварки сливались в единую симфонию, в чёткий рабочий ритм завода. Лица рабочих, молодые и старые, весёлые и сосредоточенные, выделялись какой-то особой красотой, одухотворенностью. «Вот чьи портреты надо писать художникам», – восторженно думал Саша. Ему казалось, что на его глазах совершается что-то величественное, грандиозное.

С самого утра Одинцова не докидало чувство, будто он не по своей воле поступает сюда работать, что только необходимость заставила его прийти за завод, но с каждым шагом это чувство забывалось, исчезало, а когда мастер провёл Сашу по заводскому двору с десятками, сотнями машин, готовых к отправке, блестящих яркими красками, юноша почувствовал, что в его душе не осталось ничего, кроме восхищения.

Леонид Петрович ничего не объяснял, шёл молча и только иногда смотрел на паренька. Когда-то и он сам, такой же юный, наивный, впервые пришёл на завод, который стал теперь его домом, его жизнью.

Саша был очень благодарен мастеру за то, что он не вспоминает больше ту дурацкую историю с бутылкой водки, затеянную Толиком.

Леонид Петрович ужасно рассердился на них за эту затею.

– Стыдно, молодые люди, начинать свою жизнь с этого. Что же вы думали, что я без вашей бутылки не помогу вам, а? Стыдно!

Говоров принялся было что-то объяснять дяде Лёне, а Саша прямо-таки не знал, куда себя девать. Он чувствовал, как всё лицо и уши становятся пунцовыми от стыда.

Наверное, Леонид Петрович заметил это, потому что сразу же сменил свой тон и добродушно спросил у Одинцова:

– А почему ты решил работать у нас на заводе?

Саша взглянул на мускулистые руки Леонида Петровича, ладони с твёрдыми буграми мозолей и произнёс слова, которые удивили не только Толю, но и ещё больше его самого:

– Хочу быть настоящим рабочим!

Вспомнив об этом, Саша улыбнулся про себя: «Теперь я рабочий, теперь я рабочий класс!» Как гордо звучат эти олова: рабочий, рабочий класс, пролетариат. Сколько в них уверенности, силы!

…По аллее с маленькими серебристыми ёлочками Леонид Петрович провёл Одинцова к небольшому кирпичному цеху.

– Вот здесь мы и будем работать, – произнес мастер, пытливо взглянув на паренька.

Саша был несколько разочарован. Они прошли через огромные корпуса из стекла и стали, светлые, залитые солнечным светом – и вдруг такое маленькое старенькое здание.

Мастер, увидев смущение паренька, улыбнулся:

– Ты не думай, что раз наш цех небольшой, то значит и незначительный. Без нашей продукции не пойдёт ни одна машина.

В цехе было непривычно тихо, замерли станки, и только разноцветные пылинки, мерцающие в лучах солнца, светившего сквозь потемневшие стёкла окон, говорили о том, что здесь недавно работали люди.

На недоуменный взгляд Саши Леонид Петрович ответил:

– Обеденный перерыв.

Рабочих не было, и лишь уборщица – невысокая пожилая женщина в туго повязанном платке подметала в проходе между двумя рядами станков – убирала металлическую стружку. Она почтительно поздоровалась с Леонидом Петровичем.

– Здравствуйте, Екатерина Ивановна, – ответил ей мастер.

Он провёл Сашу через цех и остановился у двери, из-за которой раздавался шум голосов.

– В этой комнате отдыхают наши рабочие, – объяснил мастер.

Леонид Петрович одёрнул пиджак, поправил галстук и легонько достучался в дверь.

– Подожди меня тут, – шепнул он, входя в комнату.

Саша присел на красный пожарный ящик с песком и принялся осматривать цех, в котором ему придётся работать. Каких только станков здесь не было – и огромные, выше человеческого роста, и такие маленькие, что казались игрушечными. Были и знакомые – сверлильные, шлифовальные; такие же станки, только поменьше размерами, были в школьной мастерской.

Цех на самом деле казался очень небольшим – если в других корпусах высоко, у самых перекрытий, ходили громадные краны с кабинами для крановщиц, то здесь такие краны попросту не поместились бы, поэтому тут были лишь подвесные – маленькие тележки с крючками и кабелем-пультом.

По своей давней привычке Саша осматривал цех и уже обдумывал, какие рисунки он сделает потом, отмечал удачное освещение, игру тени и света.

…Из-за двери комната отдыха слышались громкие возбужденные голоса, и Саша невольно прислушался.

– Иван Максимович, – раздался голос Леонида Петровича. Мастер кого-то уговаривал, – возьмите ученика. Мешать он вам не будет – парень толковый, десять классов закончил. Да и надбавка к зарплате вам не помешает.

– Вот именно поэтому и не возьму, – съязвил чей-то сухой скрипучий голос. – Десять классов закончил! В институт-университет не поступил, провалился на экзаменах – куда деваться? На завод, на полгода. А потом – фьють, только его и видели.

Раздался дружный смех. Саша понял, что речь идёт о нём и нахмурился. Мастер попытался что-то сказать, но скрипучий голос вновь громко возразил:

– Нет, нет, и не уговаривай, Леонид. Летуна не возьму.

Саша почувствовал, как хорошее настроение вдруг исчезает и сменяется раздражением. «Зря не согласился работать контролёром, предлагал же Леонид Петрович, – с горечью подумал он. – И работа чистая и платят много».

Саша уже ругал себя за своё решение стать токарем. «Хочу быть настоящим рабочим» – вспомнил он свои слова и горько усмехнулся.

Но тут открылась дверь, стали выходить рабочие и медленно, степенно расходиться по своим местам. Прошёл и высокий хмурый старик с седыми торчащими усами. Его маленькие глаза, казалось, насквозь пронзили Сашу, когда он встретился с ним взглядом. «Наверное, это и есть тот Иван Максимович, – неприязненно подумал Саша, вспомнив сухой скрипучий голос.

Леонид Петрович вышел не один, он оживлённо беседовал с лохматым парнем в чёрной спецовке, ловко и плотно облегающей сильное тело: широкую грудь и плечи. Парню было лет двадцать пять – двадцать шесть, но он держался уверенно, спокойно, на равных разговаривал с мастером. Странно – Саше казалось, что парень в спецовке знаком ему, что он встречал его где-то раньше. Только вот где?

И вдруг он вспомнил, что видел его на плакате у проходной завода. Да, именно таким и должен быть настоящий рабочий.

– Он будет твоим наставником, – сказал Саше Леонид Петрович, – и обучит тебя токарному делу.

Мастер ободряюще похлопал Сашу по плечу и ушёл.

Парень широко улыбнулся, отчего у его глаз образовались маленькие лучики-морщинки, и как-то сразу Саша почувствовал в нему доверие и даже близость.

– Познакомимся, – протянул парень руку, и Саша с удовольствием пожал твёрдую мозолистую ладонь.

– Александр, – торопливо оказал он.

– Ну. а меня – Сергей.

Саша смотрел на этого широкоплечего парня и чувствовал себя рядом с ним совсем мальчишкой. Сергей не намного старше его, а уже настоящий рабочий, самостоятельный человек, а он, он – всего лишь вчерашний школьник.

Они шли по широкому проходу между рядами станков. Перерыв тем временем закончился, вновь загудели моторы, загрохотал пресс.

Саше было приятно, что его видят с Сергеем, его рабочим наставником. Он шагал рядом с ним, его шаг становился твёрже и увереннее, а волнение пропадало.

Сергей шёл неторопливо, иногда поворачиваясь и озорно подмигивая Саше. Похоже, Сергея знали все, рабочие – такие же молодые парни – что-то кричали ему, шутили:

– Что, Серёга, академиком стал?

Новоиспеченный наставник довольно улыбался.

– Петрович говорит, ты к нам после десятого класса, – вопросительно взглянул он на Одинцова.

– Да, в этом году я окончил школу, – поспешно ответил Саша.

– В институт не поступил, – понятливо кивнул Сергей. Он пригладил рукой свою шевелюру и с сочувствием посмотрел на паренька:

– Ничего, на следующий год обязательно поступишь. Проволынишь у нас с подгодика, наберёшь стаж и…

Но Саша, торопливо замотал головой:

– Нет, я вообще не поступал в институт, даже и документы не сдавал.

Он так горячо произнёс эта слова, что Сергей рассмеялся:

– Хорошо, хорошо. Раз не поступал, значит, не поступал.

Саша нахмурился, ему показалось, что Сергей ему не поверил, считает за неудачника. Они замолчали.

Но вот Сергея остановился у самого крайнего станка в углу цеха, это место было отгорожено от посторонних взглядов большим железным шкафом.

– Это наш станок, – сказал Сергея, и Сашу обрадовало, как он сказал это: «Наш станок».

Одинцов с любопытством взглянул на эту большую и, видимо, очень умную машину. Все её части матово блестели, чувствовалась рука настоящего хозяина. На полу возле станка желтела новенькая деревянная решётка, рядом высилась аккуратно сложенная стопка заготовок.

Хорошо, что станок находится в самом углу и отгорожен от остального цеха, отметил Саша. Народу здесь меньше, никто из посторонних сюда не заходит, некому будет глазеть за мной. Саша всегда сердился, когда за его работой кто-нибудь наблюдал.

Сергей весело подмигнул ему – не робей, мол, включил станок, быстро и ловко закрепил заготовку, повернул какие-то рычаги, и заготовка стремительно завертелась, образуя светлый, блестящий круг.

Как зачарованный, Саша смотрел за действиями своего наставника. Глаза его восхищённо блестели, он весь устремился вперёд и боялся даже двинуться с места.

Сергей оглянулся на него, усмехнулся свысока и остановил станок.

– Иди сюда, – подозвал он его. – Чего рот-то раскрыл? А то смотри – каркнет кто-нибудь с потолка. Слушай и запоминай, учись, пока я живой.

Он провёл рукой по заготовке.

– Чтобы получить деталь нужной формы с требуемыми размерами, мы подвергаем эту заготовку обработке резанием, удаляя при этом лишние слои металла. Это – токарно-винторезный станок один «К» 62.

Сергей взял кусок проволоки и стад проводить по частям станка:

– Вот, смотри. Основание называется станиной, это – салазки, продольные и поперечные. В чугунной коробке передней бабки находится самое главное – коробка скоростей и шпиндель, это суппорт, а это гитара сменных колёс. Вот, пожалуй, и вое вкратце. Понятно?

Саша стоял и молча улыбался. На него сразу обрушилось столько новых названий, незнакомых, загадочных, что он даже растерялся.

– Что смеёшься? – усмехнулся Сергей, – непонятно что-нибудь?

– Да нет, просто названия какие-то странные, забавные: салазки, бабки, гитара.

– Ничего, привыкнешь. Будешь станок как своп пять пальцев знать. Если меня будешь слушаться, сможешь работать хоть с закрытыми глазами.

Саша мечтательно вздохнул. Когда это ещё будет?

Их окликнул парень из-за соседнего станка. Он подошёл, кивнул Одинцову, за руку поздоровался е Сергеем и присел на кучу заготовок.

– Здорово. Академию открываете?

– Привет, Рыжий! – пренебрежительно ответил Сергей. – А ты всё волынку тянешь? Не надоело?

Парень нисколько не обиделся, только рассмеялся и, плюнув на кучу заготовок, отошёл от станка. Он на самом деле был рыжим, совсем рыжим, с головы до ног, длинные кудрявые волосы горели ярким пламенем, жёлтые глаза и лицо, усыпанное веснушками, казались тоже рыжими.

Отвернувшись от назойливого соседа, Сергей похлопал Сашу по плечу, доверительно сказал:

– Учись, большим человеком будешь. Получишь седьмой разряд – станешь зашибать большие деньги.

– Седьмой разряд? – как о чём-то несбыточном опросил Саша, – а разве такой бывает? Я слышал, что шестой разряд у токарей самый высокий.

– Бывает. Для некоторых, – насмешливо произнёс Сергей и рассмеялся.

Одинцов уважительно взглянул на своего наставника.

– А у тебя какой разряд?

Сергей замялся, покосился на стоящего неподалёку от них Рыжего.

– Четвёртый, – наконец, медленно проговорил он, но потом

быстро добавил:

– Ты не думай, это у нас цех такой. Вспомогательный. Здесь на шестой разряд не сдашь. Даже у Петровича, у мастера, и то только пятый. А Иван Максимович, хоть и профессионал в этом деле, но и он часто ко мне обращается, просит, сделай, говорит, Серёга.

– Да-а, – озабоченно вздохнул Саша, – куда уж мне!

Сергей успокоил его:

– Пройдет три месяца, и ты сдашь на разряд – получишь свой второй для начала. А пока твоя обязанность – после работы вот этой щёточкой очистить станок, крючком выкинуть стружку. Можешь сгрести стружку в проход, дальше её тетя Катя уберет. А на разряд… Не волнуйся, на разряд ты сдашь. Это уж моя забота. И тогда бутылка с тебя. Идёт?

– Идёт! – кивнул повеселевший Саша своему наставнику.

Начинался первый рабочий день Одинцова.