Читать книгу Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен - Страница 8

ГОВОРИТ СИСТЕМА ОПОВЕЩЕНИЯ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЯХ. Объявляется усиленное наблюдение за грозовой обстановкой в течение всей ночи в следующих районах: графстве Эбердин и городской агломерации Уотерфорд-Сити. В течение всей ночи ожидается сильный проливной дождь с порывами ветра, доходящими до двадцати миль в секунду.

Когда мы с Джесси вошли в спортзал, все расступились, аплодируя, словно это была наша свадьба. Мы с ним держались за руки и хохотали до упаду. Диджей сразу же врубил музыку на полную громкость, и несколько девчонок выбежали на танцпол, чтобы потанцевать.

Бал открыли мы. Официально.

Я повернулась, чтобы сказать это Джесси, но поскользнулась. Тренер Дин подхватил меня, не дав мне упасть:

– Осторожно, Кили. Здесь везде скользко.

Я увидела, как Джесси скрылся в мужской раздевалке. Наверное, он хочет немного просушиться, подумала я. Бедняга так промок, что хоть выжимай. Я сунула руки в карманы за своими золотыми сандалиями на каблуках, но нашла только одну из них. Мчась к распахнутым дверям спортзала, я еще два раза чуть не поскользнулась. Вторая сандалия, наверное, выпала тогда, когда Джесси кружил меня в танце. Я поискала ее глазами на парковке, но увидела только мерцающую воду – мелкое озерцо, которое с каждой секундой становилось все глубже.

– Я не могу выпустить тебя обратно, Кили, – предупредил меня тренер Дин. Я попыталась было с ним спорить, но он отвел меня в сторону и крикнул другим парням и девушкам, которые, следуя нашему примеру, бежали под дождем в спортзал: – Осторожнее! Притормозите!

Качая головой, он поспешил к директрисе Банди, явно желая что-то ей сказать, но она к одному уху прижимала свой телефон, а другое закрывала рукой, чтобы лучше слышать.

Но тут меня окружили девушки, хором твердя, как нереально романтично мы танцевали с Джесси под дождем, словно кинозвезды в фильме. Тут были Эмма, с которой я вместе ходила на вторую ступень алгебры, Триш, с которой я вместе готовила уроки, Джун, чей шкафчик в раздевалке соседствовал с моим. Все девчонки аплодировали мне и называли меня самым ценным игроком в команде Весеннего бала.

– Эй, Кили! Улыбнись для школьного альбома!

Хотя на мне не было ни одной сухой нитки и у меня стучали зубы, я улыбнулась своей самой веселой улыбкой и, слегка обалдев, дала добро Дэвиду, парню, который держал фотоаппарат наготове, желая сделать мою фотографию. К счастью, благодаря бушующему в моей крови адреналину я пока не чувствовала холода.

Проскользнув сквозь толпу, ко мне приблизилась Морган. Она тоже промокла, но все же не так, как я. В руке у нее была пачка салфеток. Я, дрожа, взяла у нее полпачки и сказала: – Извини, но я, кажется, потеряла одну из твоих золотых сандалий на парковке.

Все вокруг рассмеялись, как будто это была шутка.

По лицу Морган на мгновение, только на мгновение скользнула тень разочарования, но она тут же коснулась моей руки и сказала:

– Ничего. Мы вернемся сюда завтра утром и поищем ее.

Я огляделась по сторонам:

– А где Элиза?

– Пошла в кафетерий, чтобы принести бумажные полотенца. – Морган похлопала меня по спине и добавила: – Пойду сниму куртку. Встретимся в туалете.

– Заметано.

Я поспешила в туалет и, прежде чем открыть его дверь, по дороге дала пять еще нескольким ребятам и девчонкам.

Туалет был пуст.

Может быть, потому, что в нем было непривычно тихо, я наконец услышала, как с моей одежды на пол капает вода. Моя куртка тяжело отвисла, пух стал неподъемным, как свинец, и я слышала, как в моих дешевых резиновых сапогах хлюпает вода.

Я придвинула лицо к зеркалу. Мои волосы выглядели ужасно. Узел распустился, превратившись в бесформенный мокрый комок за левым ухом, а косички начали расплетаться. Я быстро вынула из волос заколки-невидимки и попыталась расчесаться пальцами, но пряди слипались от нанесенного на них лака. Тогда я повернулась к держателю для бумажных полотенец и начала быстро крутить его рукоятку, пока рулон тонкой оберточной бумаги не раскатался до пола. Я оторвала большой кусок и принялась начисто вытирать лицо, но бумага под моими пальцами немедленно расползлась на ошметки. Я начала было подводить глаза карандашом, но руки у меня так тряслись, что я бросила подводку обратно в сумку и решила, что только подкрашу губы и наложу на скулы немного румян.

В это время в туалет зашла Элиза с двумя рулонами бумажных полотенец. Настоящих белых бумажных полотенец, которыми люди пользуются у себя на кухнях. Они впитывали воду так же хорошо, как пляжные полотенца, и не шли ни в какое сравнение с той говнистой оберточной бумагой, что висела в нашем туалете.

– Слава богу, что ты их принесла, – сказала я. – По-моему то, что называется бумагой в этом туалете, это просто паршивый тонкий картон.

– А ты хоть и мокрая, но выглядишь неплохо.

– Ну, спасибо и на этом, – засмеялась я.

И тут сквозь облицованные плиткой стены до нас донеслась наша любимая песня, которую мы, скорее всего, будем крутить все лето. Мы завизжали и заторопились к выходу, сгорая от желания немедля броситься в пляс.

– Пусть Банди только попробует не разрешить нам сегодня танцевать допоздна, – сказала я, доставая из сумочки помаду.

– Да! Да! Кили, ты просто должна ее упросить! – воскликнула Элиза, наклоняясь над одной из раковин.

– Ну да, как же! Банди ненавидит меня почти так же сильно, как ненавижу ее я.

– Не понимаю почему. Ведь ты входишь в список отличников каждый семестр.

Даже сейчас ненависть нашей директрисы ко мне кажется мне каким-то извращением. Я очень хорошо училась – в основном у меня были пятерки – и всегда входила в список отличников. И я всегда активно участвовала в работе школьной модели Конгресса – во всяком случае, до той истории с Ливаем Хемриком.

Я расстегнула молнию своего промокшего пуховика, подумала было положить его на батарею, чтобы он высох, но потом передумала и с размаха швырнула его на пол.

– С этой минуты, – торжественно объявила я, тыкая в него пальцем, – ты уходишь на заслуженный отдых. Да здравствует Весенний бал!

Элиза повернулась ко мне, и ее лицо вытянулось.

– Кили, иди сюда, и я посушу…

Войдя наконец в туалет и увидев меня, Морган прикусила губу. Она уже стащила с себя все свои верхние одежки, сняла с юбки поддерживавшие ее резинки и переобулась в свои серебристые сандалии. Она не была насквозь промокшей, как я. Ее прикид был просто немного влажным.

– Давай, Ки, сушись.

Хотя всего в нескольких футах от меня на двери туалета висело зеркало, я не стала поворачиваться и смотреться в него. Мне это было без надобности. По тому, насколько я вся была мокрой, я могла судить, как ужасно выглядит теперь мое платье. Одно дело волосы. Волосы вымокли у всех. Но мое платье…

– Пошли! – сказала я, бросаясь к двери туалета. – Я не хочу пропустить еще одну песню. – Я просто хотела выйти отсюда. Пойти обратно в спортзал. Обратно к Джесси.

Но Морган остановила меня:

– По крайней мере, посиди несколько минут под сушильным аппаратом. Ты не можешь пойти туда такой мокрой, с тебя просто течет.

Я не хотела сушиться, но понимала, что, наверное, придется, хотя бы для того, чтобы у меня был не слишком нелепый вид.

– Тогда идите танцевать хоть вы! Я выйду к вам через пару минут.

Морган и Элиза смотрели на меня, и лица у них были такие огорченные, что мне было трудно продолжать бодро улыбаться.

– Ну, наверное, я пойду поищу для нас столик, – сказала Элиза.

Я ткнула Морган локтем в бок, чтобы она пошла тоже, но подруга не обратила на мой тычок никакого внимания и, вместо того чтобы уйти, нажала на никелированную кнопку на сушилке для рук.

Я держала свое платье под струей теплого воздуха, натянув его, как парус.

Пытаясь смотреть на вещи позитивно, я сказала:

– Это самое романтичное из того, что случилось со мной за всю мою прошлую жизнь, и, наверное, из того, что случится в будущей.

Морган молча кивнула. Она запустила пальцы в мои волосы:

– Я сейчас быстренько заплету тебе на макушке французскую косу. Из-за всего этого лака, которым полила их моя мать, они не смогут красиво высохнуть, если не сделать этого прямо сейчас.

– О’кей, спасибо, – улыбнулась я подружке.

Когда сушилка для рук перестала гнать воздух, Морган включила ее снова, и я повернулась другой стороной, чтобы платье просохло во всех местах. Я чувствовала, как Морган стягивает пряди моих волос в тугую косу. Хотя я всячески и старалась на себя не смотреть, в глаза мне все-таки бросилось мое отражение в широкой никелированной кнопке, которая включала сушилку. Шелковая подкладка на моем платье начинала сморщиваться, пошла волнами, пятнами и перекосилась. И кружева тоже поменяли цвет – они уже не были светло-кремовыми. Высыхая, они приобрели жуткий оттенок, как будто на них только что пролили чай. Джесси так и не увидел меня в красивом платье.

– Не бери в голову, – сказала Морган. – Мы найдем химчистку, которая вернет платью пристойный вид. Даже если ради этого нам придется ехать до самого Уотерфорд-Сити.

Закусив губу, я кивнула. На миг мое сердце сжалось от огорчения, но я тут же мысленно встряхнула себя, как встряхивается промокшая собака.

Я поняла, что есть только один способ спасти то, что еще осталось от моего платья, и оправдать вбуханные в него моей мамой деньги – это отлично провести время. Вот это я и попытаюсь сейчас сделать. На такие вещи я всегда смотрела просто.

* * *

Когда я только что вошла внутрь с улицы, я не обратила внимания на сегодняшнее убранство нашего спортзала, но теперь, войдя в него снова, увидела, что он выглядит потрясающе. То есть он по-прежнему выглядел как спортзал, но комитет по организации бала очень постарался, чтобы его украсить, хотя бюджет на эти цели у них был более чем скромный. Я отметила про себя, что надо будет сказать об этом Элизе и похвалить ее за созданный ею прекрасный интерьер.

Все вокруг, включая перила трибун, было обмотано серпантином из белой гофрированной бумаги, он украшал и дверной проем, маскируя вход в старый уродливый школьный коридор. Резкий свет закрытых проволочными каркасами потолочных светильников был приглушен, а обручи, оставшиеся от баскетбольных корзин, были обвиты гирляндами из крошечных цветных фонариков, которые, расходясь веером, тянулись по воздуху до противоположной стены. Обеденный стол был уставлен множеством угощений, среди которых были огромные сэндвичи из жареного хлеба с мясом, сыром, помидорами и перцем, различные чипсы. Там еще были вазы, полные шоколадных трюфелей, и куча банок газировки. Вся газировка была дешевая, нефирменная, но всем, и особенно ребятам, было все равно. Они готовы были пить что угодно.

Я была рада увидеть, что наш безумный бег под дождем вдохновил и других старшеклассников покинуть свои машины, потому что теперь в спортзале уже было куда больше народа, чем когда мы с Морган, Джесси и его друзьями первыми вбежали внутрь. Элиза застолбила нам столик, поставленный около зрительских мест. Я скинула свои резиновые сапоги и терлась босыми ступнями о паркетный пол, надеясь, что так они быстрее согреются. В моем шкафчике в раздевалке у меня была пара кроссовок, в которые я подумывала переобуться, но потом решила, что и остальные девушки в конце концов снимут с ног туфли, когда начнутся танцы.

Я поискала глазами Джесси и наконец увидела его у стены, рядом с которой были стопкой сложены борцовские маты. Он уже снял свою мокрую рубашку и брюки и переоделся в зеленое с золотом борцовское трико, которые носили ученики эбердинской средней школы, и нарядные носки с узором из разноцветных ромбов, а также переобулся в мокасины. Думаю, это была единственная сухая одежда, которую он нашел. Я видела, что сквозь спандекс его трико просвечивают белые мужские трусы. Любой другой парень на его месте смотрелся бы в таком прикиде вульгарно, но не Джесси… Конечно же он выглядел красивым. Красивым и прикольным, мое самое любимое сочетание. И я была рада, что этим вечером Джесси, как и я, похоже, твердо настроился хорошо провести время, и к черту промокшие шмотки. Я попыталась встретиться с ним глазами, чтобы Джесси увидел, как я смеюсь, по достоинству оценив его новый прикид, но он все время либо говорил с друзьями, либо позировал с разными девушками, подходившими к нему, чтобы сфоткаться вместе на свои телефоны.

Диджей поставил быструю песню. Я хотела было остаться за столиком и подождать, когда Джесси заметит, что я вернулась в спортзал, но это было бы беспонтово. Пусть лучше он увидит, как я зажигаю на танцполе. И я сказала своим подругам:

– Пойдем оторвемся.

Элиза сразу вскочила, но Морган скривила лицо:

– Может, я и потанцую, когда заиграет какая-нибудь другая песня или…

Однако я схватила подругу за руку и силой вытащила на середину баскетбольной площадки.

После того как отзвучало несколько песен, я и думать забыла о дожде. Я была слишком занята танцами. Элиза в основном просто раскачивалась из стороны в сторону в такт мелодии, но мы с Морган учились танцевать еще у нее в подвале, когда были маленькими, и ловко умели проделывать различные коленца, которые я в конце концов заставила ее повторять сейчас на пару со мной. Я всегда завидовала тому, что Морган берет уроки танцев у профессионала, но она постоянно одалживала мне свои костюмы и разучивала со мной все танцевальные па, так что в конечном счете можно было сказать, что я брала уроки танцев вместе с ней. Мы даже устраивали вдвоем представления для ее бабушки.

Хотя я сейчас лихо отплясывала в самом центре зала, всякий раз, когда оканчивалась очередная песня, я ожидала, что сейчас ко мне подойдет Джесси и пригласит меня на танец. Но он все не подходил, и я начинала подумывать о том, чтобы подойти к нему самой и просто потащить его танцевать. Неужели я и впрямь могла так осмелеть?

Но тут начинали играть новую песню, и мы все хором принимались визжать, потому что это всякий раз была та самая композиция, которую мы хотели услышать именно в этот момент. Думаю, из-за того что вечер начался с опозданием, диджей все время ставил зажигательные песни, чтобы мы могли танцевать до упаду, и даже не пытался вклинить между ними какую-нибудь медленную мелодию, за что я была ему благодарна. Под конец группа девчонок из одиннадцатого класса образовала круг и постепенно начала выталкивать меня в его середину. Я пыталась заставить Морган откалывать там коленца вместе со мной, но она каждый раз находила предлог, чтобы отвертеться и отодвигалась к краю круга. Я надеялась, что Джесси сейчас наблюдает за тем, как здорово я танцую.

Наконец заиграла медленная песня. Я притянула к себе Морган, но она вырвалась из моих объятий.

– Кили, – тихо прошептала подружка, – он идет. – И торопливо бросилась к нашему столику, прежде чем я смогла ее остановить.

Передо мною стоял Джесси, по-прежнему облаченный в борцовское трико.

– Ты смотришься в нем просто дико, – сказала я, но конечно же, говоря это, я улыбалась.

– Дико… сексуальным? – Джесси взял меня за руку и повел в центр площадки.

Самым курьезным было то, что Джесси и впрямь выглядел именно таким. Красивым, уверенным в себе, забавным, и, боже мой, он и впрямь мог классно станцевать рок-композицию даже в этом нелепом трико.

Джесси положил руки мне на талию, найдя маленькие углубления на бедрах так быстро и уверенно, что от волнения у меня захватило дух. Я подняла руки и опустила их на плечи парня. И мы начали медленно раскачиваться из стороны в сторону, перенося свой вес с одной ноги на другую.

Поначалу между нами оставалось немало пространства, но по мере того, как Джесси раскачивался то туда, то сюда, он придвигался все ближе ко мне, а я к нему, пока наши тела не прижались друг к другу. Было заметно, что он недавно постригся – кожа под кромкой его волос была розовой, и оставшиеся на ней короткие волоски сверкали, как крошечные кусочки золотых нитей.

Джесси наклонился к моему уху и шепнул:

– Кажется, получается скучновато по сравнению с тем нашим танцем под дождем, а?

Я покачала головой. По-моему, эти минуты были еще более романтичными, чем тот танец на парковке. Сейчас я впервые танцевала настоящий медленный танец с парнем, которого обожала всю жизнь. И я надеялась, что он не чувствует, как я дрожу.

– Ты сейчас смотришь на меня во все глаза, – сказал Джесси.

– Вовсе нет, – пробормотала я.

Но я и впрямь не могла отвести от Джесси взгляда, а он также пристально смотрел на меня. Я больше так не могла. Мне жутко хотелось, чтобы он меня поцеловал, прямо здесь и сейчас, пока мы танцуем и все за нами наблюдают, даже если за это директриса Банди, возможно, выгонит нас обратно на улицу, туда, где бушует буря.

– Ты знаешь эту песню? – спросил Джесси.

Я покачала головой. Вместе с исходящим от него запахом дождя я почувствовала аромат его одеколона, отдающий кокосовой стружкой и немного пряный.

– Я тоже ее не знаю. Думаю, она очень старая. Может быть, ее сочинили еще до того, как мы родились. – Джесси прочистил горло. – Во всех медленных старых песнях есть соло на саксофоне. Ты это когда-нибудь замечала? Как будто это был обязательный элемент. – Я была поражена, потому что вдруг поняла, что сейчас Джесси тоже нервничает. Я поняла это по его голосу, уловив в нем едва-едва заметную дрожь, которую мой слух смог различить только потому, что я находилась от парня совсем близко. Меня охватил восторг. А Джесси продолжал путано говорить, все более волнуясь: – Знаешь, ведь выражение «медленный танец» – это оксюморон. Потому что разве его вообще можно назвать танцем? Настоящим танцем? Он больше похож на топтание на месте. Или если бы мы были…

– Пожалуйста, заткнись, – прошептала я. – А то ты перестанешь мне нравиться. – И я рассмеялась, потому сказала сейчас абсолютную глупость, ведь в этот же самый миг я поняла – какая-то часть моего сердца будет любить Джесси вечно. Это был миг, который я буду помнить до самой смерти.

– Погоди-ка! Стало быть, я тебе только нравлюсь? Только и всего? – спросил Джесси и чуть-чуть отстранился, делая вид, что оскорблен.

Я прикусила нижнюю губу и сделала большие глаза:

– Ну, хорошо. Я признаюсь… – Я чуть-чуть повернула голову набок и положила ее Джесси на грудь. – Я люблю тебя, Джесси Форд.

Я собиралась сказать это словно в насмешку, однако мой голос прозвучал как-то очень ясно, тихо и беспредельно искренне. Я заметила эту искренность в своем тоне, и Джесси наверняка тоже. Я почувствовала, как внезапно напряглось его тело, но даже если бы это было не так, мои щеки вспыхнули, и Джесси конечно же ощутил их горячее прикосновение к своей прохладной коже, так что я выдала себя с головой.

А потом все произошло так стремительно, что я даже не успела ни о чем пожалеть. Неожиданно, как гром среди ясного неба, мое тело резко откинулось назад, и огни над моей головой стремительно промелькнули, словно падающие звезды. Это был вовсе не медленный романтичный наклон назад, скорее было ощущение, будто мне пытаются сломать спину и шею.

Когда я снова выпрямилась, руки Джесси отпустили меня, и я лишь через секунду поняла, что со мной происходит. Мы с Джесси вдруг перестали медленно танцевать, хотя из динамиков по-прежнему лилась все та же медленная песня. Он согнул ноги в коленях и толкнул меня бедром, как в хоккее, и я невольно отлетела в сторону. Потеряв равновесие, я попыталась было обрести его вновь, но тут Джесси вдруг расставил ноги, ткнулся пахом в мою голую ногу и вдавил в нее сзади свой член, словно в такт несуществующему ритму. Он действовал жестко, почти так, будто я была членом футбольной команды противника, у которого он пытался отобрать мяч. К несчастью, я была к этому не готова, а Джесси ни о чем меня не предупредил, потому что, предупреди он меня, я бы ни за что не упала.

Когда я растянулась на полу, наблюдавшие за нами танцоры ошеломленно ахнули. Я явственно слышала их удивленный ропот, потом раздался смех. Потрясенная, я уставилась на Джесси, но он только улыбался во весь рот, устремив на меня зазывный, многообещающий взгляд и маня пальцем, как будто приглашая снова встать на ноги. Потом он открыл рот и что-то сказал, но я его не расслышала из-за воплей тех, кто сбежался, чтобы на нас посмотреть. Я повернула голову и увидела Морган. Даже она хлопала в ладоши. И Виктория Данкл тоже хлопала, и вид у нее при этом был задумчивый.

И тогда я сделала это. Сделала то, чего хотел от меня Джесси, чего хотел весь спортзал, то единственное, что я действительно могла сделать в такой ситуации. Я рывком вскочила на ноги и врезалась в него сзади так же резко, как он до этого врезался в меня, потом станцевала вокруг него в стиле хип-хоп, при этом все вокруг смотрели на нас и, отбивая такт, хлопали в ладоши. Затем я заставила Джесси развернуться ко мне спиной и принялась шлепать его по попе опять и опять, а он прикусил зубами палец и сделал вид, что стонет.

Вот тогда-то к нам и подбежала директриса Банди и вклинилась между Джесси и мной. Джесси поднял руки, сделав вид, что шокирован ее вторжением и не понимает, с чего это она так взбесилась. Толпа начала на нее шикать. И тут Банди уставилась на меня – злобно и презрительно.

– Прошло целых три года, а ты все никак не уймешься – вечно садишься в лужу, – прошипела директриса.

У меня отвисла челюсть. Это был подлый прием, запрещенный удар, нанесенный тогда, когда я его меньше всего ждала. Пожалуй, он был даже подлее, чем когда директриса набросилась на меня впервые после того, как я перестала участвовать в работе школьной модели Конгресса. И хотя я была теперь значительно старше, практически в двенадцатом классе, я опять внутренне сжалась, как будто все еще оставалась зеленой девятиклассницей. И сейчас точно так же, как в тот первый раз, Банди сразу же развернулась и пошла прочь, прежде чем я смогла хоть что-нибудь ей ответить.

К сожалению, директриса оказалась не единственной, кто отошел от меня в сторону.

Я поискала глазами Джесси, чтобы понять, слышал ли он ее слова, но он, излучая самодовольство, уже шествовал обратно к своим друзьям, которые либо поднимали руки и в знак поздравления хлопали ладонями о его ладонь, либо в изумленном недоумении качали головами.

Оставшись в одиночестве, я провела руками по своему измятому платью. Теперь оно испачкалось еще больше, потому что к все еще влажным кружевам прилипла грязь, покрывавшая пол спортзала. Я подошла к столу, на котором стояли напитки и еда, надеясь найти бутылку газированной минералки или что-нибудь в этом духе, но конечно же ничего такого не нашла. На танцах в старших классах средней школы искусственно газированную минералку не подают.

– Кили!

Элиза и Морган махали руками, зовя меня обратно за наш столик.

Я взяла с общего стола банку сладкой газировки и направилась к ним, все еще цепляясь из последних сил за тот позитивный настрой, с которым я начала этот вечер.

– Это самое безумное ухаживание, которое я когда-либо видела, – сказала Элиза, просматривая на своем телефоне сделанные ею фотки Джесси и меня. – Я даже не знаю, что тебе теперь посоветовать.

Морган поставила локоть на столик и уперлась ладонью в подбородок:

– Но они же просто созданы друг для друга, тебе так не кажется?

– О, да, однозначно! Что бы ты ни делала, Кили, продолжай в том же духе. Это явно работает! – И Элиза продемонстрировала нам фотографию, на которой мы с Джесси танцевали, улыбаясь друг другу на миллион долларов.

– Кили, что с тобой? – спросила Морган. И хотя она сказала это совсем тихо, Элиза оторвала взгляд от своего телефона и посмотрела на меня.

– Ничего, – быстро ответила я и, чтобы они обе думали, что все в порядке, небрежно покрутила рукой. – Просто эта Банди настоящая сука. Да ладно, забейте.

Морган повернула голову, поискала глазами Банди и презрительно скривила рот:

– Тьфу на нее! Забудь. Не бери в голову.

Это был уже второй раз за последние две недели, когда моя лучшая подруга сказала мне эти слова.

* * *

Мы не знали, что на мобильнике Морган включилась громкая связь, когда Уэс, с которым она тогда говорила, попросил ее не приводить меня на вечеринку его друга, потому что я противная, не умею острить и к тому же никто из его друзей все равно не хочет иметь со мною дела.

Мы с Морган переглянулись, потом посмотрели на лежащий на ее кровати телефон. Морган попыталась было его схватить, но я ее опередила.

– Даже Бикер, – продолжал Уэс. Что, возможно, было еще одним оскорблением, хотя Бикера я не знала, так что не смогла бы сказать, что уверена в этом на все сто. – Да перестань дуться, неужели ты не можешь просто сказать ей, что вы с Элизой будете заняты в этот вечер чем-то другим?

По умоляющему тону, которым Уэс сейчас говорил, я поняла, что он просит мою подругу не приводить меня с собой уже не в первый раз.

Морган наконец отключила громкую связь и приложила мобильник к уху.

Я села на пол у кровати и по какой-то непонятной причине начала вещь за вещью аккуратно складывать предметы одежды, которые Морган разбросала по комнате. Наверное, мне не стоило удивляться тому, что Уэс говорит обо мне такие гадости, особенно если учесть то, что случилось несколько ней назад. Но я все равно удивилась.

После этого я слышала лишь часть их дальнейшей беседы.

– Да пошел ты, Уэс, знаешь куда! Ведь она моя лучшая подруга! – И после паузы: – Я же уже сказала тебе, что она это не всерьез. Она просто дразнилась. – Последовала долгая пауза, и Морган продолжила: – Нет. – И потом, после еще более долгой паузы, добавила: – Ну, что ж, если ты настолько не понимаешь шуток… – тут она взглянула на меня и скорчила рожу, как будто Уэс ее уже достал, – тогда ладно, чувак, думаю, нам пора расстаться. – С этими словами Морган отключила связь и отшвырнула телефон в угол.

– Вы с Элизой можете пойти на эту вечеринку без меня, – сказала я после нескольких минут недоуменного молчания. – Мне это без разницы. Этим вы не сделаете мне больно.

И, говоря это, я даже не кривила душой. Потому что еще больнее мне стать уже не могло.

– Забудь. Не бери в голову, – сказала Морган, а потом обняла меня крепко-крепко, как будто хотела окончательно удостовериться в том, что это действительно случилось и что ее разрыв с Уэсом не просто какой-то дурной сон.

* * *

Несмотря на то что в тот первый раз совет Морган мне не помог, я попыталась последовать ему еще раз и сделать именно то, что она мне сказала. Забыть. Не брать в голову. Я продолжала молча сидеть за столиком, пока звучали следующие песни. Тем временем Элиза посылала кому-то сообщения по телефону, а Морган в такт музыке ерзала на стуле.

И вдруг, о чудо, зазвучала песня Купидона «Шафл».

И на танцпол устремились все – и девушки, и ребята. Может быть, потому, что в самих словах этой песни говорилось, как под нее надо танцевать? Точно не знаю, может статься, и так. Как бы то ни было, мы трое присоединились к остальным. И конечно же я начала искать глазами Джесси. Но так его и не увидела.

Я механически танцевала, поворачиваясь, кружась, но мои глаза тем временем продолжали обшаривать зал. Куда же подевался Джесси? Может быть, он вернулся в раздевалку? Я знала, что он ни за что не упустит случая покрасоваться перед остальными.

Когда прозвучало уже полпесни, я подумала, что надо пойти и поискать его.

Я бы покривила душой, если бы сказала, что в моем сердце не было страха. Я уже поняла, что этим вечером у нас в какой-то момент все пошло не так.

Я быстро шла по коридору мимо женского туалета, мимо кабинетов школьных психологов, потом мимо библиотеки, и, заглушаемая шумом дождя, песня Купидона звучала все тише по мере того, как я уходила все дальше и дальше от спортзала. Мои ноги все еще были босы, с подошвами, черными от грязи, и я шагала молча. Никто не услышит моего приближения. Я завернула за угол и заглянула в ту часть коридора, где начиналось крыло естественных и точных наук.

И в противоположном конце коридора увидела Джесси Форда.

С ним была Виктория Данкл.

Она сидела на том самом столе дежурной по коридору, за которым обычно восседала миссис Тризман, объявлявшая родителям, что тот или иной ученик остается на второй год. Виктория сидела немного боком, закинув ногу на ногу, и на ней было лимонное платье с лямкой на шее, простое, хлопчатобумажное, без изысков. Джесси стоял, опираясь руками об углы стола, наклонившись к девушке и что-то ей шепча. Виктория сидела, откинув голову назад, и хихикала.

Я быстро скользнула обратно за угол, прислонилась спиной к ряду шкафчиков для одежды, чтобы не упасть, и прислушалась. Я не могла разобрать, о чем они разговаривают, да и говорил в основном только Джесси. Виктория же просто хихикала.

Я чуть было не рассмеялась. Но потом я опустила глаза, увидела свое испачканное платье, и глаза заволокла пелена слез.

Я вытерла глаза рукой.

Я не плакала в школе. Никогда.

Кто-то положил руку мне на плечо. Наверное, это Морган. Во всяком случае, я надеялась, что это именно она. Мне вдруг вспомнились слова, которые подруга сказала мне утром: «Сегодня вечером ты не должна вести себя так, чтобы смешить Джесси. Тебе надо держаться так, чтобы он тебя поцеловал». О господи, а я взяла и все испортила.

А может быть, это Джесси?

Я не хотела, чтобы он видел, как я плачу. Но может быть, это будет даже хорошо, если он увидит. Тогда он поймет, что он на самом деле мне нравится.

Но разве он может этого не понимать?

Я подняла глаза. Передо мной стоял Ливай Хемрик в мокрых джинсах, пропитанных водой кроссовках и черном дождевике.

– Кили, – сказал он.

Я никогда еще не слышала, чтобы кто-либо произнес мое имя так нежно.

И тут все огни вдруг погасли.