Читать книгу Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль-Йосеф Агнон - Страница 85

Однажды сидел Бешт с избранными учениками своими за первой субботней трапезой, и после кидуша напал на него громкий смех, так что душа едва не изошла от смеха. Все изумлялись, что за смех такой, потому что не видели ничего, что могло бы его рассмешить. Затем, за едой, он снова рассмеялся, а затем еще, в третий раз. И в глазах всех, кто видел это, смех сей был удивителен, потому как отроду не видели они Бешта таким. Обратились они к святому учителю рабби Зеэву Куцесу[114], дабы тот на исходе субботы спросил Бешта, что это за смех такой был, потому что было заведено, что на исходе субботы, в час, когда Бешт курил свою трубку, рабби Зеэв спрашивал его обо всем, что было в субботу.

На исходе субботы пришел рабби Зеэв к Бешту в комнату и спросил его: «Не скажет ли нам учитель, какова природа смеха, что накануне одолел учителя нашего?» Сказал ему Бешт: «Я покажу вам, над чем и почему я смеялся». Тотчас велел служке своему запрячь лошадей, потому что так было заведено у Бешта: на исходе субботы уезжать из города. Запряг служка лошадей, а Бешт велел всем ученикам, что были с ним, взять с собой будничную одежду и ехать с ним. Забрались все в его повозку и поехали. Ехали всю ночь и не знали, куда едут. Поутру приехали в один большой город, Козниц его название. Остановился Бешт у городского старосты. Когда же прошел слух, что Бешт прибыл в город, весь город содрогнулся. После молитвы велел Бешт позвать к себе реб Шабтая-переплетчика. Сказал староста Бешту: «Что вам до этого старика? Он, конечно, человек честный, но очень простой – совсем не знает Тору». Сказал ему Бешт: «Все равно я желаю его видеть».

Послали за тем, и он пришел. Сказал ему Бешт: «Позови и жену свою». Позвали ее, и пришла. Сказал Бешт реб Шабтаю: «Расскажи нам, что ты делал в прошедший вечер субботы. Да сказывай правду, ничего не упуская». Сказал реб Шабтай: «Ничего не упущу и не скрою от господина моего, а, если я согрешил, господин укажет мне путь покаяния. Я зарабатываю на жизнь переплетным делом, и пока были у меня силы, зарабатывал довольно, так что даже был чуток богач, и был у меня такой обычай – с полудня четверга жена моя покупала все, что потребно для субботы: муку, и мясо, и рыбу, и свечи, и все остальное, что потребно для субботы, в канун же субботы в десять часов утра я откладывал свою работу и больше уже ничего не делал, а шел в синагогу читать Шир ѓа-ширим и все прочее, что принято читать пред субботой, и оставался там до конца вечерней молитвы. Так я обычно делал в молодости. Теперь, когда я состарился, перевернулось колесо [жизни], и нет у меня больше сил зарабатывать своим ремеслом, посему и живу я в скудости и нет у меня средств, чтоб приготовить в четверг все, что потребно для субботы, но заповедь эту – в канун субботы идти в синагогу в десять утра – я не оставляю; что бы ни случилось, я свое делаю. И вот, в канун прошлой святой субботы пробило десять, и не было у меня ни единого гроша на то, что потребно для субботы, также и муку я не приготовил накануне. И когда я увидел, что нет и намека на заработок – а я отроду не обращался к людям, и теперь не желал брать подаяние или обивать пороги, – тогда я решил, что лучше уж мне в субботу поститься, нежели искать подаяния из рук человеческих. Но опасался я, что моя старуха не удержится и возьмет у соседок свечу или халу, рыбу или мясо, посему я попросил ее, чтобы ничего не брала ни у кого, даже если станут умолять ее, потому как Израиль – народ святых, и, когда увидят, что не праздную я субботу, станут умолять ее взять у них [что-нибудь]. И она обещала мне, я же не отходил от нее, пока она не подала мне руку [в знак того], что не возьмет [ничего]. И пошел я натощак в синагогу. По дороге сказал я жене: “Если я выйду из синагоги вместе со всеми, начнут ведь спрашивать меня: “Отчего в доме твоем не горит свеча?” – потому я замешкаюсь, пока все не выйдут, потом уже и сам пойду, а затем мы с любовью примем то, что суждено нам от Неба”. Жена же моя прибрала в доме и поискала повсюду, не завалялось ли чего, на что можно купить потребное для субботы. Нашла старые рукавицы, которые пропали у нее несколько лет назад. А на рукавицах серебряные пуговки и золотые цветочки, как встарь принято было делать одежду. Пошла к ювелиру, и продала пуговки и цветочки, и так выручила на потребное для субботы с избытком, на халу, и на мясо, и на рыбу, да еще и на воскресенье у нее осталось. А как она знала, что я задержусь в синагоге, то купила две большие свечи, чтобы зажечь их к приходу субботы. Вечером в субботу, когда весь народ вышел из синагоги, вышел [вслед] и я. Издали увидел зажженную дома свечу. Сказал себе: “Вот ведь, не нашла моя старуха в себе сил удержаться от людского подаяния”. Пришел домой и увидел накрытый стол с халой, и рыбой, и вином для кидуша. Сказал себе: “Если начну ее корить, нарушу субботний покой”. Сдержался я, спел Шалом алейхем, сказал кидуш над вином и отведал рыбы. Потом сказал ей помягче: “Видно, не можешь ты принимать плохое”. Она же, не дослушав, сказала мне: “Помнишь ли ты рукавицы – серебряны пуговки, золоты цветочки, – что пропали у меня несколько лет назад?” Сказал ей: “Помню”. Сказала мне: “Когда я прибирала в дому, нашла я их. А на деньги, которые дал за них ювелир, купила все потребное для субботы”. Когда я услышал это, слезы радости навернулись на мои глаза, и весьма возблагодарил я Господа благословенного за то, что послал Он мне на субботний день, и не мог сдержаться, и взял старуху мою за руку, и пошел с ней в пляс, и плясал добрый час от великой радости, и потом еще [плясал], после подливы, и еще, после репы. Так я плясал с моей старухой три раза в тот вечер, ибо не мог удержать в себе всю ту радость, которой удостоил меня Господь благословенный, позволив мне насладиться субботой по-царски: с мясом, и рыбой, и всеми кушаньями – даром Пресвятого, да будет благословен Он, а не людским подаянием. А теперь, если согрешил я тем, что плясал со своей женой в субботу, вот, я прошу у учителя нашего указать мне путь покаяния и сделаю по приговору, что вынесет он мне, ибо Господь благословенный знает правду: намеревался я лишь возблагодарить Господа за милости, что Он оказал мне».

Тогда сказал Бешт ученикам своим: «Верьте мне – все Высшее собрание веселилось и плясало с ним, а потому и я смеялся». Затем сказал Бешт жене реб Шабтая: «Что попросишь ты для себя: провести остаток своих дней в богатстве и почете или родить сына?» – ибо реб Шабтай с женой были бездетны. Ответила жена и сказала: «Сколько мне осталось? Пять лет, ну от силы десять, – ибо было ей около семидесяти лет, и реб Шабтаю примерно так же. – Лучше пусть пройдет остаток моих дней подле славного сына». Сказал ей Бешт: «Если так, вот для тебя добрая весть: в будущем году в это время ты родишь сына, и нареки его Исраэль, как зовут меня. И если дашь мне знать, прибуду к нему на обрезание* и буду восприемником»[115].

И на следующий год родился у нее сын, и это – Магид из Козниц, автор книги Аводат Исраэль, а великую меру праведности его, и кротости, и святости, и многих добрых дел кто сумеет в слова облечь?

(Говорили о нем, о Магиде из Козниц, что все дни жизни своей он был донельзя слаб, понеже родился, когда отец и мать его были весьма стары и по природе вещей не могли бы уже родить, так что всегда он надевал фуфайку заячьего меха прямо на голое тело и все дни лежал в постели, как больной, по слабости членов своих. Но в час молитвы подпрыгивал, и приплясывал, и выкидывал коленца, и ревел в полный голос, и силен был, как двадцатилетний. А многие чудеса, что творил он на глазах у всех, и великая мера святости его явлены и известны всему Израилю. Заслуги его да послужат защитой нам и всему Израилю, и да даруют нам здоровых детей, и пропитание, и всяческие благословения, и благотворное влияние, и да приведут Машиаха, оправдание наше, вскорости, в наши дни, амен!)

(Кеѓаль хасидим, 15б)