Читать книгу Кровавая шутка - Шолом-Алейхем - Страница 4

В большом университетском городе к началу учебного года было заметно большое оживление. Кончились каникулы, открылись гимназии, политехникум, университет и другие учебные заведения.

Из ближайших городов и местечек со всего района понаехали родители с детьми всех возрастов.

Особое оживление царит среди родителей. Молодые мамаши, расфранченные по последней моде, обивают пороги всевозможного начальства: директоров, инспекторов, учителей…

Книжные торговцы и бумажные фабриканты заполнили витрины своих магазинов свеженьким товаром, готовясь продавать, менять – словом, всеми силами, как истые патриоты, служить делу отечественного просвещения.

Портные и магазины готового платья, охваченные теми же патриотическими чувствами, выставили всё самое модное – от элегантного мундира с блестящими пуговицами до заурядных серых штанишек.

Не уступают в патриотизме и меховщики, и шапочники. Окна их магазинов ломятся от шапок, фуражек, кепи и шляп с гербами, орлами, кантами и околышами.

В других магазинах выставлены ранцы, ботинки, галоши, сласти, папиросы… Даже колбасники, состоящие, казалось бы, в довольно отдалённом родстве с просвещением, и те жаждут содействовать прогрессу: они выставили колбасу, ветчину и прочие яства, ради которых в голодную минуту пошлёшь к чёрту всю культуру…

Гостиницы, заезжие дома, рестораны и кафе набиты до отказа приезжими отцами, матерями и ребятами. А на окнах домов по всем почти улицам красуются билетики: «Сдаётся комната».

Хозяева этих комнат уже наперёд знают своих будущих квартирантов. То будет либо одинокий студент, обладатель единственной пары штанов, двух рубах и груды книг, либо курсистка, сменившая ныне стриженые волосы и аскетизм на короткую и узкую юбку… Во всяком случае, обстановка этих комнат вполне приспособлена «для одинокого». Тут вы найдёте видавшую виды железную койку, такой же умывальник (совершенно не терпящий прикосновения к себе по причине застарелого ревматизма), столик и стул. И тот и другой имеют свои достоинства и недостатки. Основным достоинством стола является то, что он может служить одновременно и письменным столом, и обеденным, и каким ещё угодно. Что же касается недостатков, то они коренятся, собственно, не столько в самом столе, сколько в его ящике. Это – удивительный ящик! У него характерная особенность: выдвинутый из стола, он ни за что не вдвинется обратно; если же вам удастся его задвинуть, то открыть его уже невозможно. Вы попытаетесь вытянуть его – и весь стол потянется за вами. Тогда вы попробуете открыть ящик обеими руками снизу. Но эта безумная затея будет иметь предопределённый результат: задние ножки стола подозрительно подымутся и весь стол с книгами, чернильницей и графином воды пойдёт на вас… Поэтому рекомендуется просто забыть о ящике и делать вид, что он вам ни к чему…

В комнате есть ещё стул. С первого взгляда он кажется таким же нормальным, как и все так называемые «венские стулья»: лёгок, крепок, удобен. Это его достоинства. А недостаток всего один: не хватет самого сиденья. Оно, пожалуй, и было, но поистрепалось…

Однако бросим эту тему и обратим внимание на хозяев, сдающих комнату, и на субъекта, пришедшего её снимать.

Сарра Шапиро – хозяйка, ещё совсем молодая смуглая женщина, – стояла у плиты. Засучив рукава, она готовила обед, а её дочь Бетти, очаровательная, цветущая девушка лет 18–20, – читала газету. Раздался резкий звонок.

– Ещё какой-нибудь тип – комнату смотреть! – сказала мать дочери, прося её открыть дверь.

Дочь неохотно оторвалась от газеты, пошла к дверям и через минуту вернулась в сопровождении бритого молодого человека с тощим чемоданом в руках.

Окинув опытным взглядом хозяйки жалкий чемодан и самого владельца, Сарра Шапиро решила, что он комнату не снимет, и попросила (по-еврейски) дочь назвать цену.

Дочь назвала солидную цифру, но молодой человек не смутился и попросил показать ему комнату. Мадам Шапиро оторвалась от плиты, оправила рукава и собственной персоной пошла показывать помещение.

Войдя в комнату, вполне соответствующую вышеприведенному описанию, молодой человек стал разглядывать мать и дочь и, недолго думая, заявил, что комната ему подходит. Мадам Шапиро ещё раз напомнила ему о цене, но будущий жилец спокойно возразил, что этот вопрос не имеет значения. Тогда хозяйка сочла нужным заметить, что за полмесяца он должен будет уплатить вперёд. Но квартирант выразил готовность уплатить хотя бы и за весь месяц.

Мадам Шапиро даже струхнула. Это ещё что за несчастье? Пришёл неведомый человек, не глядя, не торгуясь, снял комнату, да ещё предлагает плату за целый месяц вперёд, когда с него требуют только половину?… Кто его знает, что это за «пассажир» такой? Мать переглянулась с дочерью, затем перевела взор на «пассажира» и заметила, что тот не отрываясь смотрит на Бетти. Это ей показалось особенно подозрительным, и она процедила:

– Извините, но у нас тут очень строго… Видите ли, полиция… Вы будете любезны предъявить ваши документы… Паспорт?

– Паспорт? – отозвался молодой человек с милой усмешкой. И, вытащив одной рукой бумагу, он другой взялся за кошелёк. Но тут произошла заминка, умерившая несколько прыть молодого человека… Сарра Шапиро взглянула на паспорт и прочла вслух «шкловский мещанин Герш Мовшевич Рабинович»…

– Извините, – сказала мать, снова обменявшись взглядами с Бетти, – не знаю, сможете ли вы тут жить… Я не знала, что вы…

– Что я?… – улыбаясь, переспросил Рабинович.

– Что вы из наших… еврей.

– А если я еврей, так что же?…

Молодой человек опустил кошелёк в карман, и все трое переглянулись без слов.