Читать книгу Ковбой Бибоп. Предыстория Спайка и Вишеза: Реквием Красной планеты - Шон Каммингс - Страница 6

Зеркало в ванной полностью запотело от конденсата. Здание было старым. Риэлтор назвал его «винтажным» и «с характером», что в переводе на обычный язык означало «дряхлый» и «полное дерьмо». Фирлес, как и все остальные жильцы, которым не повезло подписать договор аренды, быстро осознал, что горячей воды никогда не хватает для всех квартир. На самом деле горячую воду можно было получить только одним способом – оторвать вентиль и заново настроить установленный собственником регулятор температуры с помощью плоскогубцев. Теперь из крана била такая горячая струя, что после душа светлая кожа Фирлеса еще несколько часов напоминала цветом перья фламинго. Но лучше уж так, чем мыться под ледяной водой. В детстве Фирлес слишком много ночей провел на улицах Восточного Тарсиса в бесплодных попытках согреться. От одной только мысли о холодном душе кожа его покрывалась мурашками.

Фирлес вытер конденсат рукой и взглянул на свое отражение. Он был худощав, но с литыми мышцами. Тело бойца. Такое можно получить только со временем, которое нужно мышечным волокнам, чтобы порваться от нагрузок и снова срастись. Своего рода адаптация к окружающей среде. Его тело всегда готовилось к новой боли.

Взгляд Фирлеса зацепился за темно-розовый шрам на правой половине торса, чуть ниже грудины. Шрам немного поблек с тех пор, как он осматривал его в прошлый раз. Но несильно. Он никогда не исчезнет полностью. Нож погрузился в тело слишком глубоко, и рубцовая ткань стала слишком толстой.

Не то чтобы Фирлес хотел от него избавиться. Напротив. Ему нравилось осознавать собственную смертность. Большинство людей воспринимали смерть как финишную черту. Но шрам напоминал ему, что смерть все время идет с нами рядом.

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук!

– Ой, да иду я уже, иду! Боже правый.

Фирлес вышел из ванной и в два шага пересек до смешного узкую однокомнатную квартирку. Резко распахнул входную дверь. На пороге стоял Вишез в костюме-тройке, рука занесена для очередного стука.

Фирлес оглядел наряд приятеля. Такие вещи по пути не купишь. Костюм был сшит специально для Вишеза. И выглядел в нем друг чертовски хорошо. Хотя едва ли Фирлес когда-нибудь в этом признается.

– На тебе костюм.

Вишез оглядел его с головы до ног.

– А ты голый.

Фирлес пожал плечами.

– А ты пришел слишком рано. Так что на себя пеняй.

Он пригласил друга внутрь тесной квартирки. Из мебели здесь имелся только лежавший на полу в спальне подержанный матрас. Никаких комнатных растений. Никаких личных вещей. Даже грязной кофейной кружки в раковине и то не стояло. Нельзя было даже пошутить, что это место выглядело так, будто Фирлес только что переехал, потому что в таком случае в углу пылилась бы пара картонных коробок. Но в углу было пусто.

Фирлес исчез в спальне и вернулся с черным виниловым чехлом для костюма. Вишез оглядывался по сторонам.

– Мне нравится, как ты обставил это место, – пошутил он, обводя пустую комнату рукой.

Фирлес пропустил подколку мимо ушей.

– Не могу поверить, что ты надел костюм, – проворчал он вместо этого. – Единственный повод надевать костюм – это свадьба или похороны. И даже тогда он будет выглядеть немного не к месту.

Он расстегнул чехол, в котором оказался взятый словно из комиссионки мятый костюм на двух пуговицах с тонким черным галстуком.

При виде такого сокровища Вишез приподнял бровь.

– Я так понимаю, у тебя нет другого костюма, который не выглядит так, словно ты украл его у продавца поддельных жетонов астральных врат в туалете казино?

Фирлес ухмыльнулся, залезая в костюм. Он быстро завязал галстук и ослабил его на шее, затем закатал рукава пиджака выше запястья, чтобы скрыть тот факт, что костюм был ему мал размера на три. Каким-то образом он умудрился сделать так, что этот мятый прикид из дешманской лавчонки выглядел не хуже, если не лучше, наряда, который был тщательно, вплоть до последнего стежка, сшит специально для Вишеза.

Фирлес повернулся к другу и ухмыльнулся.

– Кто сказал, что я его украл?

* * *

Вишез вел машину, крепко держа руль обоими руками. Он аккуратно давил на педаль газа, стараясь не превышать предельную скорость. Не включил радио. Не произнес ни слова. Фирлес никогда не видел его таким сосредоточенным. Он знал, как много для его друга значило это задание. Впервые за два года они получили возможность доказать Додду и остальным членам «Красного дракона», что им можно доверить что-то поважнее, чем закатывание трупов в дорогие ковры.

Но Фирлес знал, что здесь кроется что-то еще. А точнее, кто-то, на кого Вишез отчаянно пытался произвести впечатление. Его отец. Калибан. Бизнесмен, известный по всей Солнечной системе своими бездонным кошельком и широкими связями. Однако никто не мог сказать наверняка, каким именно бизнесом занимался этот человек. Одни говорили, что он торговал оружием. Другие – что он специализировался на приобретении незарегистрированной недвижимости для тех преступных организаций, которым требовался такого рода актив. Но что поражало Фирлеса больше всего, так это то, что даже Вишез понятия не имел, чем занимается его отец – был ли тот продавцом яблок с Земли или примой в балетной труппе Тарсис-Сити. Вишез долгие годы пытался расспросить отца о его деле в надежде, что однажды он сможет к нему присоединиться. В конце концов, какой ребенок не мечтает о том, чтобы к названию предприятия его отца добавилась приписка «и сын»? Но Калибан каждый раз резко осаживал его. Казалось, отцу нравилось унижать своего отпрыска, раз за разом повторяя, что тот никогда не станет достаточно умен или талантлив, чтобы управлять семейным бизнесом.

– Ты водишь как моя бабушка, – пошутил сидевший рядом Фирлес.

Вишез покрепче сжал руль.

– У тебя нет бабушки.

– Я не знаю своей бабушки. Чувствуешь разницу? Я сирота, а не инопланетянин.

Фирлес сунул руку вниз, вытащил титановый чемоданчик, который вручил им Додд, и положил себе на колени. Внимательно изучил запорные механизмы по обе стороны ручки. Они были цифровыми, для каждого требовалась собственная трехзначная комбинация. Фирлес нажал на плоскую клавиатуру. Она была почти незаметно встроена в поверхность. Фирлес нажал несколько цифр. Чемоданчик протестующе запищал.

Вишез бросил на приятеля удивленный взгляд:

– Эй! Ты чего творишь?

Фирлес не обратил на окрик внимания.

– Как ты думаешь, что здесь? Наличные? Бриллианты? Золотые слитки?

Он попробовал ввести новый трехзначный код с каждой стороны. Чемоданчик снова громко запищал. Неправильно.

– Что ж, это, очевидно, не «1–2–3» и не «0–0–0». Но мне кажется, я уже близок к правильной комбинации.

Вишез быстро выхватил кейс из рук Фирлеса и перекинул на заднее сиденье. Затем с прищуром взглянул на друга. В его глазах кипел гнев.

– Соберись, Фирлес!

Фирлес ухмыльнулся.

– Мне нравится, когда ты произносишь мое имя. Ты сразу становишься таким… серьезным.

– Я всегда серьезный.

– Говно вопрос, папаша, – огрызнулся Фирлес. – Слушай, я соберусь, если ты немножко расслабишься. Нельзя входить в заведение Слейд так, словно тебе гребаный флагшток воткнули в задницу. Да, это наша первая работа. Но она-то этого не знает. И если мы хотим наладить отношения с крупнейшим наркоторговцем по эту сторону Юпитера, то должны вести себя так, будто уже миллион раз это делали.

Вишез обдумал его слова. Потом сдался:

– Ну, хорошо.

Фирлес выдохнул.

– Спасибо.

На мгновение воцарилась тишина. Древний лимузин вибрировал, проезжая мимо небоскребов центра Тарсиса, мимо лабиринтов из полированного стекла и сверкающей стали, которые простирались так далеко и так высоко, как только хватало глаз.

А затем Фирлес ухмыльнулся. Опять эта неотразимая ухмылка.

– Думаешь, Слейд свободна?

Вишез с такой скоростью повернулся к другу, что позвонки захрустели.

– Фирлес, богом клянусь…

* * *

В финансовом районе хватало закусочных. Большинство было высококлассными заведениями для гурманов, где ломтики биомяса подавались с одним-единственным гарниром – клубящимся дымом от сухого льда. Но это местечко с красным матерчатым навесом перед входом, на котором простым шрифтом было написано «Анджели», выглядело словно реликвия с Земли. Освещение тут было дерьмовое. Столовое серебро потускнело. Алкоголь разбавляли водой. И все же люди съезжались сюда со всей Солнечной системы. Некоторые – чтобы высказать свое почтение Слейд, но большинство – чтобы отведать единственный деликатес, который значился в меню и который не могли достать даже самые именитые закусочные, – говядину. Настоящую говядину, а не выращенную в лаборатории. А если вы подаете настоящую говядину, то всем плевать на старый навес, освещение и столовые приборы.

Дверь с громким скрипом закрылась за их спинами. В ресторане стояла тишина – для посетителей час был слишком ранний. Друзья стояли в дверях, понятия не имея, куда идти или как найти Слейд.

– Ну и как я должен вести себя так, будто миллион раз уже это делал, если я понятия не имею, что мы вообще должны делать? – прошептал Вишез на ухо Фирлесу.

Тот лишь отмахнулся.

– Просто повторяй за мной.

Он подошел к барной стойке, которую методично протирал пожилой бармен в подтяжках и галстуке-бабочке. Он даже не потрудился оторваться от своего занятия, когда Вишез и Фирлес встали перед ним.

Фирлес прочистил горло. Бармен продолжил протирать стойку.

– Я… то есть мы… мы ищем Слейд.

Бармен поднял взгляд и посмотрел на Фирлеса. Затем перевел взгляд на Вишеза. Оценил их безупречные костюмы. Он не произнес ни слова. Да ему и не требовалось. Его взгляд говорил красноречивее любых слов: «Да эти парни – сраные любители». Он покачал головой и указал в заднюю часть ресторана на угловую кабинку, освещенную лишь стоявшей на столе маленькой лампой.

– Спасибо, – кивнул ему Фирлес.

Друзья направились к кабинке, пройдя мимо пары занятых столиков, за которыми пожилые состоятельные завсегдатаи неторопливо смаковали говядину. Фирлес повернулся к Вишезу и прошептал:

– Похоже, это ночная смена.

Вишез больно ткнул его в ребра, словно бы говоря: «Да соберись ты наконец!» Фирлес закатил глаза.

Слейд ждала их за столом. Ее волосы были коротко, почти наголо острижены, за исключением небольшого элегантного ирокеза, окрашенного в блонд. Пальцы были унизаны кольцами, которые выглядели так, словно их украли у королей и императоров всех времен, – смесь рубинов и изумрудов в массивных, тщательно отполированных оправах. Но гвоздем программы был череп из чистого золота, который она носила на среднем пальце. Потертый, с царапинами по краям. И, если присмотреться повнимательнее, на нем можно было разглядеть засохшие пятна крови. Слейд никогда не чистила этот перстень. Она хотела, чтобы любой, кто сядет за этот стол напротив нее, знал, на что она способна.

Окинув явившуюся парочку долгим взглядом, Слейд улыбнулась. И указала на места напротив себя.

– Присаживайтесь.

Фирлес и Вишез подчинились без колебаний. Старые виниловые сидения затрещали под их задницами, когда они скользнули в кабинку. Усевшись, друзья уставились на Слейд, которая в ответ просто подняла бровь. Вишез кивнул ей, затем повернулся к Фирлесу. Прочистил горло.

Фирлес вопросительно уставился на него. Пробормотал еле слышно:

– Что?

Вишез снова прочистил горло. На этот раз со значением: «Чемоданчик, идиот!» Фирлес моргнул: «Точно». Он сунул руку под стол и достал титановый чемоданчик. Но прежде чем он успел положить его на стол, Слейд вскинула ладонь, останавливая его.

– Я не приступаю к делу, пока не промочу горло.

– При всем уважении, Слейд, – начал было Вишез, – нам велели…

Слейд желчно сказала:

– Когда разговор начинается с фразы «при всем уважении», это означает, что собеседник тебя совсем не уважает, так ведь?

Вишез пытался сохранять хладнокровие.

– Просто все дело в том, что наш босс…

Слейд застонала.

– Да-да, мне прекрасно известно, что Додд не хочет, чтобы его посыльные оставались у меня на стаканчик. И вы, разумеется, не первые, кто мне об этом говорит. Однако это мой ресторан. Поэтому мы играем по моим правилам. Не по доддовским.

– В таком случае я возьму «Кудо», – подал голос Фирлес.

Взгляд Слейд метнулся к Фирлесу и на мгновение задержался на нем. Окатив его презрением, женщина прищурилась.

– Ты приходишь в мой ресторан… по делу… и заказываешь… «Кудо»?

Вишез потер глаза и что-то тихо пробормотал себе под нос. Он был почти уверен в том, что их карьера закончилась, не успев начаться.

Фирлес пожал плечами.

– Это что, преступление?

Слейд усмехнулась. Ее восхитила его уверенность.

– Нет. На самом деле, давайте все выпьем по «Кудо».

БАХ!

Дуло пистолета-пулемета MP5K вспыхнуло, на мгновение озарив плохо освещенный зал. Голова Слейд неестественно откинулась назад. Одна пуля, словно в замедленной съемке, вошла ей прямо в глаз, в то время как дюжина других изрешетили облупленную стену за ее спиной. Во все стороны брызнули светло-розовые брызги – жуткая смесь из глазной сетчатки и крови.

Инстинктивно Фирлес перевернул стол набок, создав заслон между собой и нападавшим. Он повернулся к застывшему Вишезу и повалил его на пол, как раз когда новая очередь разнесла кабинку в щепки и продырявила сидения там, где они находились секунду назад. Белый наполнитель взмыл в воздух.

Вишез коротко кивнул:

– Спасибо.

Фирлес сунул руку в карман пиджака и вытащил девятимиллиметровый пистолет, выданный им «Красным драконом». Вишез повторил его жест. Они оба передернули затворы, досылая патрон в патронник. Фирлес жестом велел Вишезу подождать. Через миг стрельба прекратилась. Жуткая тишина наполнила комнату. Стрелок перезаряжал оружие!

– Сейчас! – крикнул Фирлес, и они с Вишезом вскочили на ноги. Стрелок стоял перед открытой кухней ресторана, одетый в черный комбинезон и лыжную маску. Кем бы, черт его дери, ни был этот парень, представляться им он явно не хотел.

БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!

Вишез разрядил в нападавшего всю обойму. Пули брызнули во все стороны, рикошетя от кухонных духовых шкафов и медной посуды. Стрелок нырнул за ближайшую кабинку, не пострадав ни капли. Девятимиллиметровый Вишеза издал сухой щелчок. Пуст!

Фирлес покосился на Вишеза.

– Он нужен нам живым.

Внезапно стрелок снова показался из-за кабинки, сжимая в руках уже полностью заряженный MP5K. Фирлес мгновенно вскинул пистолет и прицелился в сжимающую пистолет-пулемет руку стрелка. И в тот момент, когда нападавший уже готовился открыть огонь и нашпиговать противников свинцом…

БАХ!

Единственный выстрел Фирлеса угодил стрелку прямо в ключицу, пуля раздробила кость. Стрелок вскрикнул от боли, оружие выпало у него из рук и заскользило по полу. Нападавший отступил обратно за ту же кабинку. Он выведен из строя – а теперь они еще и загнали его в угол.

Вишез повернулся к другу.

– Отличный выстрел, мать твою!

Фирлес пожал плечами. Ухмыльнулся.

– Спасибо, я старался. Назовем этот выстрел нейтрализатором.

Друзья вместе подошли к кабинке, опустив пушки. Они шли уверенным и бодрым шагом только для того, чтобы обнаружить – стрелок исчез!

– Твою мать! – заорал Фирлес, его взгляд метнулся в сторону кухни. Стрелок бежал к заднему выходу. Фирлес повернулся к напарнику. – Хватай чемодан! Встретимся сзади!

Ведущие на кухню двойные двери резко крутанулись на петлях, когда Фирлес, выставив пистолет перед собой, влетел на кухню. Он огляделся по сторонам в поисках стрелка, но не обнаружил ничего, кроме поднимающегося от гриля дымка и булькающих на конфорках стальных кастрюль. Похоже, что повара и нападавший давно сбежали.

Фирлес резко втянул носом воздух и остановился как вкопанный. У него защекотало в носу. Это был тот самый запах, который он почуял однажды в детстве, еще совсем маленьким, когда тайком жил в подвале лавки, торгующей мясом на черном рынке. «Нет, – подумал он, – быть того не может…»

Он подошел к грилю, на котором медленно обжаривались двести двадцать граммов настоящей говядины. У него потекли слюнки. Фирлес знал, что у него есть более насущные дела, но ничего не мог с собой поделать. Схватив ближайший мясницкий нож, он вонзил его в розовую мякоть. Рубиново-красные соки брызнули на раскаленный гриль и зашипели. Фирлес поднес мясо к носу, затем откусил кусочек. Он медленно посасывал мясо, впитывая сок и новые ощущения, как вдруг…

ВЖУХ!

Фирлес инстинктивно припал на одно колено, когда стрелок объявился вновь и врезал ему медной сковородой по голове. Сковорода слегка оцарапала голову, но еще бы пара миллиметров – и она бы проломила череп. Фирлес воспользовался возможностью, чтобы засунуть остатки нежной говядины в рот, а затем развернул нож и вонзил лезвие в бедро нападавшего, для верности провернув рукоятку, словно дверную ручку.

– А-а-а! – заорал от боли стрелок. Он проскакал несколько шагов на одной ноге, затем снова ступил на больную ногу. Даже с пулей в ключице и все еще торчащим из бедра мясницким ножом нападавший каким-то образом умудрялся оставаться на ногах. Фирлес отметил его стойкость. Он изогнул бровь, глядя на противника. «Впечатлен».

Стрелок посмотрел на рану в ноге. Затем пожал плечами, словно бы отвечая: «Это все, на что ты способен?»

Фирлес хмыкнул: «Хмырь». Затем сунул руку за пояс, выхватил свой девятимиллиметровый и навел на стрелка. Слишком поздно!

ЗВЯК!

Стрелок взмахнул сковородой и выбил пистолет из рук Фирлеса. Оружие исчезло под раковиной. Фирлес проводил его взглядом: «Вот дерьмо». Затем внезапно…

ВЖУХ! ВЖУХ! ВЖУХ!

Стрелок наступал на него, размахивая сковородкой со всей яростью человека, которого подстрелили и проткнули ножом за пять чертовых минут. Пятясь назад по узкой кухне, Фирлес как мог уворачивался. Отступать было некуда. Здесь не имелось ни боковой двери, ни стола, под который можно было бы заползти. Тупик.

Уворачиваясь от убийственных ударов сковородки, Фирлес лихорадочно шарил руками по разделочным столам в поисках любого другого оружия. Казалось, что в пределах досягаемости не было ничего подходящего, но затем он увидел ее.

Фритюрницу. Внутри яростно кипело масло, наверняка уже раскалившееся до состояния «адски горячо».

В этот момент стрелок подумал, что загнал противника в угол. Он торжествующе ухмыльнулся и без всяких угрызений совести замахнулся сковородкой, готовый нанести смертельный удар. Ну, как он думал.

Фирлес шагнул в сторону и уклонился от сковородки. Он двигался плавно и легко, словно опять оказался в Ямах, только на этот раз уклоняться приходилось не от кулака или ноги, а от добротной кухонной утвари. Сковорода разминулась с его лицом, а сила инерции потянула руку стрелка вниз, туда, где кипела фритюрница. Одним плавным движением, которому поаплодировал бы и Брюс Ли, Фирлес схватил стрелка за предплечье и с силой погрузил его руку в адски горячее масло. Стрелок выронил сковороду.

И как же он кричал!

Фирлес плевать хотел на его вопли.

– Ты кто, черт возьми, такой? Кто послал тебя убить Слейд? Говори!

Но стрелок не хотел говорить. Он просто кричал. И кричал. И еще немного кричал. Все это время масло из фритюрницы лопалось, горячие брызги летели на костюм Фирлеса. Он поморщился. Твою ж мать. Это будет просто нереально отстирать. Он снова повернулся к стрелку. Идея с «плохим полицейским» не сработала. Пора переключаться на «безумного полицейского».

– Слушай, придурок! Я могу заниматься этим всю ночь напролет! Да-да! Добро пожаловать в «Жареную плоть из Кентукки», ублюдок! Ты или скажешь мне, кто заказал убийство, или я поджарю тебя с головы до ног и подам с подливкой и сраным печеньем…

БАХ!

Раздался один-единственный выстрел. Стрелок медленно осел на пол. Кровь хлынула из дыры в голове, там, где прежде было ухо. Его обожженная до хруста рука безвольно повисла. Фирлес повернулся в сторону выстрела.

Это был Вишез. Зажатый в одной руке девятимиллиметровый еще дымился. В другой руке напарник сжимал титановый чемоданчик. И улыбнулся.

– Я знаю, что ты скажешь.

Фирлес стиснул зубы. Он был в ярости.

– Да неужели? И что же это, Вишез? Поведай мне, что я, по-твоему, хочу сказать! С удовольствием послушаю!

Вишез сглотнул. Не такой реакции он ожидал. Черт.

– Ну, э-э, я думал, ты скажешь мне, какой это был, мать твою, отличный выстрел, потому что, ну… он был отличным… но теперь я вижу, что ты что-то не очень рад.

У Фирлеса от ярости потемнело в глазах.

– Да, представь себе, я не рад! Я же сказал тебе, что он нужен нам живым!

Вишез пожал плечами.

– Мне показалось, ты в опасности.

– Каким образом? – пожелал знать Фирлес. Он указал на распростертое на полу тело. – Я поджаривал его руку в кипящем масле!

Вишез глубоко вздохнул, засунул пистолет за пояс и положил чемоданчик на ближайший разделочный стол.

– Ну ладно, ладно! Хорошо. Но на самом-то деле он не был нужен нам живым. Мы просто хотели взять его живым. – Он снял свой сшитый на заказ пиджак и подошел к Фирлесу. – Для Додда самое главное, что чемодан в безопасности.

Фирлес закатил глаза. Его друг был прав, но легче от этого не стало.

– Я все еще не могу поверить, что ты его убил!

Вишез опустился на колени рядом с телом стрелка и стянул с него лыжную маску. Стрелку на вид было лет двадцать пять. Если не брать в расчет россыпь веснушек, его лицо было довольно непримечательным. Вишез покосился на приятеля.

– Узнаешь его?

Губы Фирлеса расплылись в саркастической ухмылке.

– Да это же старина Билл! Мы вместе выросли в Восточном Тарсисе! Поверить не могу, что я сразу не узнал Билли-боя. Все, можно идти домой. Мы знаем, кто убил Слейд. Дело закрыто.

Вишез закатил глаза.

– Очень смешно. – Он снова повернулся к телу. – Может, у него при себе есть документы.

Он обыскал карманы брюк стрелка, но не нашел ни документов, ни бумажника, ни даже скомканной квитанции. Этот парень оказался настоящим призраком.

Вишез почесал в затылке. Он зашел в тупик.

– Закатай ему рукав, – посоветовал Фирлес.

– Зачем?

– Потому что у него могут быть какие-то отметины. Татуировки. Многие члены семьи сейчас носят их в знак верности.

Вишез затаил дыхание. Не хотел бы он увидеть одну конкретную татуировку… Но выбора не было. Он медленно закатал рукав… и обнаружил совершенно чистую кожу.

– Никаких отметин, – выдохнул он.

Фирлес пожал плечами.

– Ну да, на одной руке. А я только что отгрилил ему вторую. Не забыл?

Вишез крепко стиснул челюсти. Черт.

– О, точно.

Фирлес заметил чувство, промелькнувшее в глазах друга. Это не было не разочарование, нет. Это чувство он видел нечасто – Вишез нервничал.

Их прервал чей-то голос, донесшийся из обеденного зала. Фирлес сразу узнал этот тон. Когда растешь на улице, быстро с ним знакомишься. Он принадлежит супер-пупер-авторитетному придурку, считающему себя пупом земли. То есть копу.

– ВСП! Выходите с поднятыми руками!

ВСП означало «внутрисистемная полиция». Они не шибко хорошо справлялись со своей работой. Большинство их расследований оставались нераскрытыми из-за чистой лени или того, что кто-то подкинул достаточно вулонгов, чтобы след остыл. Но как же они мечтали засадить за решетку кого-нибудь из «Красного дракона»!

Друзья переглянулись. Им нужно было убираться оттуда. Немедленно. Фирлес схватил чемоданчик. Они выскочили через заднюю дверь кухни, разминувшись с копами всего на несколько секунд – кавалерия уже штурмовала другой вход.

Друзья пронеслись по темному переулку в сторону проезжей части. Перед рестораном, чтобы поглазеть на место преступления, собралась шумная пьяная толпа, сбежавшаяся из соседних ночных клубов. ВСП не удавалось удержать зрителей на расстоянии, что позволило Фирлесу с Вишезом легко смешаться с зеваками. Пронесло. На этот раз.

Фирлес повернулся к Вишезу.

– Слушай. Нам нужно связаться с Доддом до того, как он узнает из других источников, что главный поставщик наркотиков «Красного дракона» мертв, а мы при этом присутствовали.

Но Вишез, похоже, его не слушал. Он покачал головой. И произнес:

– Мы не будем звонить Додду.

– О чем ты говоришь?

– Нам нужно убираться из Тарсиса. Сегодня же.

Фирлес затащил приятеля в ближайшую нишу, служившую входом в аптеку. Встретился с ним взглядом.

– Да что с тобой такое? С тех пор как мы вышли из ресторана, у тебя такой вид, словно ты привидение встретил.

Вишез нервно вздохнул. Затем тихо произнес:

– Не думаю, что стрелок пытался убить Слейд. Мне кажется, он хотел убить меня.

Фирлес искоса глянул на друга.

– Это невозможно.

Но Вишез только покачал головой. Затем вывалил все:

– Прошлой ночью. В лапшичной. Я пошел в туалет. Вышел в коридор. И столкнулся там с тем пьяным парнем в татуировках. Мы обменялись парой слов. Он помочился мне на ботинок. А потом что-то случилось.

– Что ты имеешь в виду?

Вишез глубоко вздохнул. Сейчас.

– Я его ударил. И не мог остановиться. Я даже не помню, когда я остановился. И жив ли он.

– Что?

Фирлес огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Затем снова повернулся к другу.

– Твою мать, Вишез! Ты совсем рехнулся? – Фирлес ударил кулаком по ближайшей стене. Он был чертовски зол, но быстро начал мысленно гасить пламя злости. – Тебя никто не видел?

– Нет. Не думаю.

– Нет, не видел? Или нет, думаешь, что не видел?

– Никто меня не видел. – Вишез нервно сглотнул, затем добавил: – Есть еще кое-что.

– Что?

Фирлес уставился в него. Он ожидал худшего. Он всегда ожидал худшего.

Пару секунд Вишез разглядывал свои ботинки. Затем поднял взгляд.

– У него была татуировка на предплечье. Греческая женщина верхом на быке. Никогда не видел такой раньше. Но после того, что ты сказал в ресторане…

– Я видел их раньше, – перебил его Фирлес. Он на мгновение замер, словно все возможные последствия того, что натворил Вишез, разом промелькнули у него перед глазами. Затем он посмотрел другу в глаза. – Это клан «Европа».