Читать книгу Good Vibrations. Музыка, которая исцеляет - Штефан Кёльш - Страница 5

Музыка является неотъемлемой чертой, свойственной нашему биологическому виду. Я считаю, что она возникла одновременно с появлением homo sapiens, а может быть, даже и раньше. Самым древним из обнаруженных останков homo sapiens насчитывается 300 тысяч лет. Предполагается, что люди жили и значительно раньше[2]. Была ли музыка у предшественников, существовавших еще до homo sapiens, мы не знаем. Но это не представляется невозможным. Примерно 1,5 миллиона лет назад первые представители рода homo начали готовить пищу на огне. Это позволило им за короткое время потреблять большее количество калорий. Так появилась предпосылка для чрезвычайно быстрого роста мозга – органа, где происходит весьма расточительный процесс обмена веществ и который у современного человека расходует около 20 % всей энергии[3]. Развитие мозга привело к появлению некоторых новых способностей, имеющих прямое отношение к музыке, которых не было у предшествовавших видов: поддерживать общий ритм в группе и совместно издавать звуки определенной высоты.

Музыка, возникшая в ходе эволюции, начала со временем влиять на здоровье и социальные потребности человека. Взрывной характер получило развитие навыков коммуникации и сотрудничества, сформировались сложные социальные объединения, в рамках которых сосуществовали люди. Была ли музыка предпосылкой такого развития или его случайным следствием, неизвестно, однако я могу заявить (на основании ее благотворного воздействия на общество и здоровье), что без музыки человек не знал бы и эволюции.

Музыка – это частное проявление звуков вообще. Звуки могут быть как музыкальными, так и немузыкальными (например, хлопки). Если говорить точнее, то музыка состоит из последовательности звуков, в которых прослеживается ритм и которые относятся к какому-либо музыкальному ладу (если они имеют разную высоту). Существует несколько разных ладов и звукорядов. Помимо мажорных и минорных ладов есть особые церковные и джазовые, индийский звукоряд рага, индонезийские пелог и слендра, пентатонические и октатонические звукоряды и многие другие. Самый простой звукоряд – пентатонический. Он состоит всего из пяти тонов, и в его гамме отсутствуют полутона. Такую музыку могут без труда воспроизводить даже дети дошкольного возраста.

Если мы слышим ритмические звуки в рамках какого-то звукоряда, то воспринимаем это как музыку. За некоторыми исключениями музыкальные традиции homo sapiens основаны именно на этих двух признаках: ритме и звукоряде. Они составляют ядро универсальной музыкальной грамматики, в которой есть только два основных «правила»: «Временной интервал между звуками должен быть структурирован таким образом, чтобы укладываться в определенный такт» и «Используемые звуки разной высоты должны быть элементами определенного звукоряда». Из этой на удивление простой универсальной грамматики выросло все бесконечное разнообразие музыкальных систем, стилей и композиций.

Разумеется, это не значит, что любая музыка должна иметь ритм и относиться к какому-то одному звукоряду. В игре на барабане можно обойтись и без гамм, а медитативная музыка зачастую не имеет ритма, как, впрочем, и отдельные опусы современных композиторов (например пьеса Atmosphères («Атмосферы») Д. Лигети, известная по фильму С. Кубрика «2001 год: Космическая одиссея»).

Непосредственный смысл и назначение ритма и звукоряда состоит в том, чтобы несколько людей могли совместно исполнять или воспринимать музыку. Синхронные движения лучше всего производить, когда они совершаются в определенном ритме. Когда мы хотим поднять тяжелый ящик «на счет три», то не имеет смысла сначала медленно произнести «раз», потом выждать паузу и быстро закончить «два, три». Счет ведется в определенном ритме: «раз – два – три!». Для того чтобы вместе хлопать в ладоши, танцевать, топать ногами или что-то скандировать, требуется ритм. А для того чтобы вместе петь, нужен общий звукоряд (с заранее согласованными интервалами – октавами, квинтами и терциями). Без ритма звуки будут издаваться хаотично и наперебой, а без звукоряда не будет гармонии.

Тот факт, что в процессе эволюции люди успешно овладели именно этими двумя способностями – совместно поддерживать ритм и исполнять мелодии – не может объясняться случайностью. На мой взгляд, музыка дала человеку важное эволюционное преимущество – возможность более продолжительной жизни. Этому способствует ряд моментов, которые и сегодня могут пойти на пользу каждому:

• Сотрудничество и социальная общность. Для совместного музицирования участникам группы требуется помогать и прислушиваться друг к другу. А раз уж люди вступили в сотрудничество по какому-то одному поводу, то они и дальше будут действовать заодно. Музыка содержит в себе элемент кооперации и побуждает к совместным действиям и таким образцам социального поведения, как умение делиться и помогать друг другу. Тем самым она повышает шанс достижения целей (например добывания пищи) и снижает вероятность споров, вражды или войн. Человек добился таких успехов в ходе эволюции в том числе и потому, что в группе он был сильнее. Когда люди координируют свои движения при совместном музицировании, то каждый из них становится частью некой общности, которая поет или хлопает в ладоши, как один человек. Тем самым «Я» превращается в «Мы», а эгоизм – в желание делать общее дело.

• Положительные эмоции и польза для здоровья. Музыка может вызывать положительные эмоции и помогает избавиться от отрицательных. Тем самым она способствует исцелению и укрепляет здоровье. Снятие напряжения и веселье помогают восстановлению, а постоянный эмоциональный стресс, напротив, имеет отрицательные последствия для здоровья. Музыка может уменьшать боль и помогает пережить нелегкие времена. Она не позволяет сдаться перед лицом трудностей и лишений и не вызывает желания умереть. Поэтому даже в самых сложных ситуациях музыка помогает спасти жизнь.

• Снижение вероятности конфликтов. Когда члены группы меньше дерутся между собой или с представителями других групп, то у них возникает меньше опасных или смертельных травм. В культурах охотников и собирателей во всем мире существуют обычаи в случае конфликтов устраивать дуэли с использованием не оружия, а песен[4]. Такие песенные баттлы должны сглаживать спорные моменты, восстанавливать нормальные социальные отношения и предотвращать таким образом конфликты с применением насилия, акты мести или даже убийства. Подобные обычаи распространены во многих культурах, и складывается впечатление, что они соответствуют природе человека и существуют с момента появления homo sapiens.

Конечно, человеческая речь (как и музыка) – это тоже структурированная система звуков. В нашей речи присутствует мелодия (иначе мы не отличали бы вопрос от ответа), ритм (который позволяет устанавливать последовательность реплик в диалоге) и интонация (помогающая определить настроение говорящего). Но говорить в каждый данный момент времени может только один человек, иначе никто ничего не поймет. Музыкой же могут заниматься одновременно несколько индивидуумов, и производимые при этом звуки красиво звучат и всем понятны. Таким образом, мелодия в этом смысле превосходит речь. Можно сказать, что музыка – это язык группы, а речь – язык индивидуума.

Эволюционное преимущество речи заключается в том, что каждый человек может сообщить, о чем он думает, каково его мнение по тому или иному поводу, чего он хочет, что чувствует и т. д. Таким образом, речь можно рассматривать как частный случай проявления музыки: она состоит из звуков, в ней есть ритм и мелодия, хотя и в меньшей степени, чем в музыке, ее звуки образуют слова, имеющие конкретное значение (лингвист Ули Райх как-то заметил, что речь – это музыка, искаженная семантикой).

Интересно, что значение слов имеет связь с их звучанием. Звучание слов отнюдь не случайно (хотя на уроках иностранного языка может сложиться и другое мнение…). Один и тот же предмет или понятие может выражаться в разных языках разными словами, например, слово «маленький» звучит по-немецки winzig, по-английски tiny, по-норвежски bitte liten, по-французски infime, по-итальянски piccolissimo. Но если прислушаться, можно заметить, что в их звучании есть одна общая черта – один или несколько звуков «и». В одном научном исследовании было проведено сравнение самых распространенных ста слов из 4-х тысяч языков (это примерно две трети из известных нам)[5]. Во многих словах были обнаружены постоянно встречающиеся одни и те же звуки (или, наоборот, систематическое отсутствие каких-то из них): в частности, звук «и» в словах со значением «маленький», звук «р» в словах со значением «круглый», звук «н» в словах, обозначающих «нос». Поскольку такое сходство наблюдается даже в словах, относящихся к разным языковым группам, авторы исследования приходят к выводу, что оно возникло независимо и не может объясняться общим происхождением. Таким образом, звучание слов не так уж случайно, как мы думали долгое время. Из этого можно сделать вывод, что глубокие эволюционные корни музыки и речи тесно переплетены между собой.

Эта связь тем более очевидна, что и эмоциональная окраска голоса во всем мире кодируется одними и теми же акустическими параметрами. Откуда мы узнаём, что в голосе звучит радость, печаль, злость, удивление или страх? Патрик Юслин и Петри Лаукка проанализировали данные примерно сорока научных работ, в которых были попытки определить, каким человеческим эмоциями соответствуют те или иные акустические признаки голоса[6]. По их просьбе актеры произносили слова или фразы так, чтобы их голоса выражали радость, грусть, злость, страх или нежность. В некоторых работах использовались записи эмоционально окрашенных выражений из реальной жизни, например крики пассажиров перед авиакатастрофой. Записи относились к разным языкам и культурам. Юслин и Лаукка сумели доказать, что каждая из исследованных эмоций выражалась определенными акустическими характеристиками и что мы способны распознать эмоции по голосу, даже не понимая языка. Для радостного голоса характерен более высокий темп речи, чем для грустного, бо́льшая громкость и вариабельность высоты тонов (в мелодии речи высокие тона быстрее и активнее сменяются низкими). Для грустного голоса характерны более темные тона. Пользуясь этими признаками, даже житель Папуа – Новой Гвинеи сможет определить по речи немца, какое у него настроение.

Но это еще не все. Юслин и Петри проанализировали добрый десяток работ, в которых были исследованы акустические признаки эмоций, выражаемых музыкой. По просьбе ученых музыканты наигрывали мелодии, выражавшие радость, печаль, гнев, страх или нежность. Музыканты, представлявшие разные страны и культуры, использовали помимо классической музыки народную, индийские раги, джаз, рок, детские песни и вольные импровизации. Анализ показал, что эмоции выражаются в самых разных жанрах музыки преимущественно теми же акустическими средствами, что и в речи. В начале печальной темы Lacrimosa («Лакримоза») из Requiem («Реквием») Моцарта музыка тоже звучит медленно, тихо, и для мелодии характерны ниспадающие тона (так называемый плачущий мотив). А вот четвертая часть Eine kleine Nachtmusik («Маленькая ночная серенада») Моцарта, напротив, звучит радостно, потому что исполняется в относительно быстром темпе, мелодия отличается высокой вариабельностью (уже первые четыре ноты для первой скрипки охватывают целую октаву), восходящими тонами и широким диапазоном частот.

Эти акустические признаки можно выразить в цифровом виде, взяв за основу звуковые записи. Мы использовали это обстоятельство для эксперимента с эмоциями и, отобрав из имеющихся баз данных музыкальные темы, вызывавшие радость или страх, попытались проанализировать их с помощью компьютера[7]. Музыка, вызывавшая чувство страха, была взята из телевизионных триллеров и фильмов ужасов. Компьютерный анализ показал: в ней присутствует много шумов, шипящих звуков и стуков, т. е. звуков, не имеющих определенной высоты, что вызывает чувство неуверенности. Для музыкальных звуков и аккордов был характерен диссонанс, и их зачастую трудно было отнести к какому-то определенному ладу. Это навевало тревогу (вспомните музыку Бернарда Херрманна к фильму А. Хичкока «Психо», особенно сцену в душе)[8]. Когда я несколько лет назад впервые услышал концерт Беата Фуррера для рояля, меня поразило, насколько точно он соответствует всем акустическим «параметрам ужаса». Я в восторге несколько раз прослушал этот концерт, поскольку он живо напоминал мне захватывающие сцены преследований из старых американских детективов. Но когда я рассказал все это Фурреру, он ответил мне: «Интересно, но я хотел выразить вовсе не это!». Ну и ладно, я все равно остаюсь большим поклонником его концерта.

В полном соответствии с тезисом о том, что эмоциональная речь универсальна и распознается всеми, наша рабочая группа установила также, что выражение эмоций в западной музыке точно так же распознается повсюду в мире независимо от того, в какой культурной среде выросли слушатели. Для этого Томас Фриц предпринял экспедицию в отдаленную местность на севере Камеруна. Там он встретился с представителями народности мафа, которые до этого никогда не слышали западной музыки. Он проигрывал им короткие фортепианные пьесы, которые должны были навевать радость, печаль или страх. После каждой записи он показывал участникам фотографии трех лиц – радостного, печального и искаженного ужасом – и просил указать на то из них, которое лучше других соответствует музыке. Процент совпадений по всем трем эмоциям оказался значительно выше порога случайности, а это означает, что выражение радости, печали и страха в западной музыке действительно универсально и правильно воспринимается всеми – независимо от культурного опыта[9]. Правда, представители мафа хуже распознавали чувства, чем западные слушатели, но необходимо учитывать, что для них было большой новостью, что музыка может выражать эмоции. Их музыка всегда несет в себе радость, и они не представляют себе, что она может звучать печально. Кроме того, наша музыка для них вообще звучит не так, как для нас (один мужчина сказал после эксперимента, что ему особенно понравились отрывки из песен Элвиса Пресли, потому что они напомнили ему кваканье лягушек…).

Результаты эксперимента доказывают, что если эмоции в музыке выражены примерно теми же средствами, что и в эмоциональной речи, то люди узнают их, даже если никогда прежде не слышали западных мелодий. Это объясняется тем, что распознавание эмоций в голосе в значительной степени обусловлено биологическими и генетическими факторами[10]. Это значит, что имеется некое универсальное понимание того, как звучит музыка – позитивно (например, вызывает радость) или негативно (например, внушает страх). А вот как мы воспринимаем ее – это уже другой вопрос. Иногда музыка, звучащая в фильме ужасов, доставляет нам удовольствие, а вполне позитивный фолк действует на нервы поклоннику «тяжелого металла». Кроме того, в субъективном восприятии может радостно звучать даже музыка, не выражающая вообще никаких эмоций. К примеру, для народа мафа мелодия, которая нам сильно напоминает концерт автомобильных гудков, звучит весело.

Итак, мы способны определить по звучанию речи, как себя чувствует говорящий, и от этого зависит значение произносимых им слов. Поскольку эти музыкальные аспекты речи не зависят от культурного наследия человека, можно сделать вывод о том, что все дело здесь в биологической предрасположенности. Благодаря этому даже младенцы способны считывать эмоциональные сигналы. На них влияет как музыка, так и звучание речи. Поэтому так важно обращать внимание на то, чтобы ваш голос при общении с младенцем звучал ласково и спокойно и вызывал чувство безопасности и защищенности. Если вы поете младенцу колыбельную, это помогает ему успокоиться. Его пульс снижается, дыхание замедляется, а движения становятся более плавными. Это особенно важно для недоношенных детей, т. к. им вредно возбуждаться. Если у ребенка что-то болит, то музыка может снизить болевые ощущения[11].

Кстати, акустически-музыкальные признаки колыбельных песен также универсальны. Они звучат примерно одинаково во всем мире. Мелодия имеет зачастую ниспадающий тон, относительно простую структуру и повторяющиеся моменты (вспомните: «Спи, баю-бай…»)[12]. Поэтому песни подобного рода, скорее всего, звучали и сотни тысяч лет назад так же, как сегодня.

К сожалению, некоторые родители не поют детям песен, поскольку считают, что не умеют петь. Правда, они забывают при этом, что ребенку пока еще не с чем сравнивать, и поэтому опозориться перед ним невозможно. Кроме того, вы ведь не настраиваете младенца на карьеру в опере, а просто поддерживаете в игровой форме его социальное, эмоциональное и когнитивное развитие. Пение в любом случае важно: оно формирует социальную связь между родителями и ребенком, способствует коммуникации и помогает усваивать звуки речи. Вдобавок у ребенка появляется мультисенсорный опыт, т. к. задействуется сразу несколько органов чувств (он слышит, видит и ощущает, как его укачивают). Полезно петь такие песни еще до родов, потому что в этом случае ребенок, родившись, узнает вас, и это его успокаивает. Будущие родители могут время от времени класть на живот беременной матери какую-нибудь музыкальную игрушку. После появления на свет ребенок тоже узнает эту песенку.

Мои советы: пойте, говорите и танцуйте с младенцами

• Эмоциональное звучание голоса оказывает на маленьких детей непосредственное влияние. Если голос звучит грубо, и в нем чувствуется раздражение, подавленность или страх, это неизбежно провоцирует негативные эмоции и беспокойство у младенца. Поэтому важно, чтобы в голосе звучали теплота и спокойствие, вызывающие чувство покоя, безопасности и защищенности. Во время пения это особенно легко сделать. Поэтому пойте ребенку веселые и колыбельные песни. Смотрите ему прямо в лицо и качайте его в такт музыке. Пение особенно помогает в те моменты, когда кажется, что нервы уже на исходе или вас одолевают чувства страха, неуверенности и подавленности. Ведь очень трудно так спеть тихую и ласковую колыбельную песню, когда в ней звучат страх и раздражение. Кроме того, пение заставляет дышать спокойнее и глубже, и от этого вы сами успокаиваетесь и расслабляетесь. Поэтому петь следует именно в те моменты, когда этого хочется меньше всего…

• Если вы по каким-то причинам не можете петь или пение не помогает, поставьте танцевальную музыку (но не слишком громко!) и потанцуйте с ребенком на руках. Просто слегка покачивайте его в такт музыке.

• Если ребенок все еще не успокоился, установите с ним телесный контакт: ласково погладьте его по ручке (это активизирует нервные волокна, снижающие болевые ощущения).

• Пеленая и переодевая ребенка, рассказывайте ему мягким и спокойным голосом, что вы делаете (вам ведь и самим хотелось бы на его месте знать, что происходит без вашего ведома и согласия…). Но не комментируйте все подряд, что делает сам ребенок (это даже младенцу действует на нервы).

• Если вы чувствуете, что вам нужны профессиональные советы по поводу пения, обратитесь к музыкальному терапевту. Это особенно уместно при преждевременных родах или послеродовой депрессии.

• Пение нравится маленьким детям не только из-за приятного звучания, но и из-за его понятной структуры. Поэтому, не ограничиваясь музыкой, постарайтесь, чтобы режим дня ребенка имел четкий ритм, в котором ясно обозначено время для сна, еды, игр и пения. В этом случае день приобретает структуру, и у ребенка развивается биологический жизненный ритм (который, разумеется, должен соответствовать его потребностям и меняться по ходу развития).

Homo sapiens от природы обладает глубоким чувством ритма. Это заметно в том числе и по тому, что люди отдают предпочтение ритмически организованной информации перед неструктурированной. Они непроизвольно придают ритм и такт случайным звуковым последовательностям. Андреа Равиньяни в ходе одного эксперимента предложил группе людей имитировать удары по барабану, хаотично и случайным образом производимые компьютером[13]. Запись демонстрировалась следующим участникам, которые также должны были имитировать последовательность ударов. Этот цикл повторялся много раз. Таким образом, первый участник имитировал случайные удары, второй – то, что получилось у первого, третий – то, что получилось у второго, и т. д. При этом каждый последующий участник непроизвольно делал последовательность звуков немного ритмичнее, чем она была на самом деле. После нескольких повторений из первоначальных хаотичных ударов получались ритмичные музыкальные последовательности звуков. Пройдя через несколько «поколений» участников, случайные удары по барабану превращались в ударный бит.

Удивительным образом эти биты приобретали музыкальные черты, типичные для универсальных ритмов, которые наблюдаются в музыке по всему земному шару. Сначала в последовательностях ударов появлялся такт. При этом удары делились либо на две доли (как в марше), либо на три (как в вальсе). Затем получившиеся такты делились на последовательности ударов разной длительности, которых в целом насчитывалось едва ли больше пяти (четвертные, восьмые, восьмые с точкой и т. д.). В конечном счете на основе этих организационных принципов возникали ритмические фигуры, биты и риффы для песен. Поэтому последовательности барабанных ударов так хорошо усваивались – ведь они подсознательно были структурированы таким образом, что наилучшим образом совмещаться с запоминающими способностями людей. Универсальные черты музыкального ритма заложены в когнитивных и биологических свойствах человеческого мозга и организма.

Многие животные также общаются посредством акустических сигналов, т. е. звуками. В отличие от природных (дождь, потрескивание огня, плеск волн, ветер), производимые животными звуки имеют структуру и поэтому часто напоминают музыку: пение птиц, китов или гиббонов, синхронное стрекотание цикад, похожие на барабанную дробь удары человекообразных обезьян по деревьям или собственному телу. Однако ни один биологический вид не способен вместе петь мелодии или гибко задавать и поддерживать такт в группе себе подобных. Даже эксперименты, в которых демонстрируются животные, синхронно движущиеся в такт, имеют либо сомнительную научную подоплеку и не могут быть повторены, либо основываются на дрессуре и поэтому не наблюдаются в дикой природе. Например, в известном видеоролике из YouTube, где какаду движет головой в такт музыке Backstreet Boys, мы не видим хозяйку птицы, которая за камерой с энтузиазмом жестами показывает ей, как надо двигаться…

То, что не дано ни одному животному, люди способны делать уже спустя несколько месяцев после рождения. В ходе исследования, проведенного Марселем Центнером и Туомасом Ээролой, детям в возрасте от пяти до десяти месяцев давали послушать бравурную классическую музыку наподобие финала из Karneval der Tiere («Карнавал животных») Сен-Санса[14]. В ходе прослушивания они начинали болтать ногами в такт музыке – и это очень примечательно, поскольку доказывает врожденную склонность человека принимать участие в музыкальных событиях. Кроме того, дети улыбались, когда им удавалось синхронизировать свои движения с музыкой. Значит, участие в музыкальных событиях доставляет нам, людям, удовольствие. Участвовавшие в эксперименте дети родом из Финляндии и Швейцарии. Впоследствии был проведен еще один опыт с детьми из Бразилии, который дал схожие результаты за исключением того, что бразильские младенцы совершали под ту же музыку значительно больше движений (похоже, разминались перед предстоящим карнавалом)[15]. Эти исследования показывают, что музыка стимулирует в нас общую для всех функцию – желание синхронно двигаться в такт. Социальный эффект этой функции выражается в общественном поведении и кооперации. Если детям в четырнадцать месяцев дают возможность попрыгать в такт музыке, они проявляют бо́льшую готовность помогать окружающим (например, поднять ручку, которую экспериментатор «нечаянно» уронил), чем если просто прыгают, не подчиняясь никакому ритму[16]. Нечто похожее наблюдалось и в эксперименте Себастьяна Киршнера и Майкла Томаселло: когда четырехлетние дети вместе занимались музыкой, им после этого было легче сотрудничать, и они охотнее помогали друг другу[17]. Таким образом, даже маленькие дети демонстрируют важную с эволюционной точки зрения функцию музыки, проявляя бо́льшую готовность к сотрудничеству и взаимопомощи.

Истоки человеческой музыкальности кроются в истории эволюции млекопитающих, насчитывающей десятки миллионов лет. Однако настоящая музыка с ритмом и звукорядом, исполняемая в группе голосом или с помощью инструментов, свойственна только человеку. Я полагаю, что способность синхронизировать ритмичные движения в группе – это простейшая ментальная функция, которая отличает человека как биологический вид от животных. Это значит, что музыка была важным эволюционным шагом в истории homo sapiens, а может быть, и всего рода homo. Именно этот шаг предоставил людям преимущества, которыми каждый из нас может воспользоваться и сегодня, слушая гармоничные мелодии и ритмы.