Читать книгу Вкус моря - Шурочка Матвеева - Страница 5

– Нет.

Тиана хотела бы думать, что её голос звучит твердо и непреклонно, но прекрасно понимала, как он нелепо дрожит.

Нира грустно и светло улыбалась.

– Тина, ты должна. Я приехала просить тебя об этом, прекрасно понимая, что для тебя это значит.

– Перестань, – скривилась Тиана. – Ничего ты не знаешь.

– Знаю, – уверенно заявила Нира. – Но если ты не хочешь об этом говорить, я больше не буду.

– Будешь.

Тиана села на ковер, обняла согнутые коленки.

– О чем вы? – спросила Вэй. – У вас опять какие-то тайны?

– Никаких тайн, – сказала Тиана. – Просто дивная Нира хочет, чтобы я бросила работу у дядьки Лидоу и уехала с ней.

– И ты, конечно, поедешь? – в этом вопросе не было и тени сомнения. Вэй всегда была уверена в том, что истину знает и понимает одна она.

– Конечно, нет.

– Тиана, но я тебя прошу. Если тебе дорога наша дружба и хоть сколько-то волнует моё счастье.

– Тьянка, не ломайся. Ты ведь этого тоже хочешь.

– Какая разница, чего я хочу…

Тиана кривила душой. Очень сильно, и всем это было заметно, что злило больше всего. Ни в безмятежном взгляде Вэй, ни в заплаканных глазах дивной Ниры не было ни сочувствия, ни веры Тианиным словам. Ни на грош.

Тогда Тиана посмотрела на Таиру.

Было бы глупым считать, что девочка не слушала взрослых разговоров. Или что она недостаточно их понимала.

– Тина, я прошу тебя, – уже куда более твердо повторила Нира. – Я полностью переделала постановку. Я хочу, чтобы в финале появилось воплощение тени главной героини. Как всякая тень, она должна быть безмолвной, но при этом очень выразительной. А это значит, что танцевать её должен кто-то особенный. Я не могу представить на этом месте никого, кроме тебя.

– Пффф, – выдохнула Тиана. – Возьми Маруш.

– Маруш я отдам главную роль, – уже от души разулыбалась Нира.

– Вот как? А разве ты её писала не под себя? Не под свой голос?

– В первой версии да. Но я почти всё переделала. Я буду Эдерой, а роль её верной подруги отдам Маруш. Она моложе и яростней.

– Эдерой? Интересный поворот. Но ведь она умирает в самом начале. В чём смысл?

– А! – Нира наконец-то перестала зябко кутаться в одеяла. – Ты заинтересовалась!

– Я всегда была любопытной.

– Была. А теперь окопалась в этом уголке, забытом всеми известными богами. Что ты здесь делаешь? Ловишь рыбу? Пасёшь овец?

– Подаю эль в трактире.

Глаза Ниры стали ещё больше от неприкрытого удивления.

– Ты серьёзно?

– Мама работает у дядьки Лидоу, – заявила Таира. – Она умеет одновременно нести десять кружек и поднос на голове.

Нира рассмеялась.

– Могу себе представить.

Отблески пламени от очага бродили по прекрасному лицу Ниры сол Гразза, заставляли вспыхнуть огненной медью золотые ресницы и упавшие на лоб прядки волос.

– Из тебя выйдет самая совершенная Эдера из возможных, – заметила Вэй.

Нира звонко рассмеялась.

– Так говоришь, будто осуждаешь!

Вэй поспешила обясниться:

– У всех у нас есть свои представления  о том, как должны выглядеть наши любимые герои. В каждой голове – своя картинка. И когда герои по-настоящему любимы, нам сложно примириться с иным их воплощением, нам хочется, чтобы кто-то умный и талантливый угадал наши чаяния и взял образы прямо из нашей головы. А так почти не бывает. Вернее, на самом деле не бывает совсем, разве что сами образы были скорее размытыми, а не чёткими… Или есть какая-то внутреняя склонность поддаваться сильному впечталению и менять внутреннюю картинку под его влиянием. Не знаю. Но, как правило, несоответствие вызывает злость и раздражение. У меня, например, так. Я люблю историю Эдеры, она дорога мне. И я вижу её совсем не похожей на тебя. Но в то же время не могу не признать, что ты подходишь по всем параметрам. И даже способна привнести в этот характер своих удивительных черт, не нарушая, а обогащая его.

Нира кивнула.

– Да, я понимаю, о чём ты. Мне и самой невероятно страшно. Ещё ни разу не было настолько.

– Она так важна для тебя? – улыбнулась Вэй. – Эта постановка?

– И постановка. И Эдера сама по себе. Она словно воплощает в себе все те лучшие черты, что я вижу в себе. Но… как бы это сказать… Во мне они не развиты. Недостаточно развиты. И я очень боюсь. Что не дотяну, что наоборот – переиграю. Что всё, что кажется для меня таким важным, в глазах других вдруг станет фальшивым и смешным. Поэтому мне так нужно, чтобы рядом были те, кто понимает и любит. И Эдеру, и меня. Тиана. Маруш. Эмери.

Тиана давно уже начавшая скучать и подумывать, что разговор зашёл в слишком околотворческие дебри и пора призвать такого же свихнувшегося на этом Тьеврру, встрепенулась.

– Ты видела Эмери? Она тоже будет на этом, ммм, торжестве?

– Не знаю, Ти. Надеюсь. Её брат всё-таки, пусть он и рос в чужом доме. Да и к императорской семье сол Тасаре всегда были близки. Только, – Нира замялась. – Эмери странная сейчас. С ней происходит что-то серьезное, она никому не говорит, что именно, но – мы же не слепые, верно?

– Что ты имеешь в виду?

– Она или связалась с кем-то из бесчисленных фанатиков того или иного бога, которых расплодилось бессчетно. Или что-то ещё похуже.

– Нира, договаривай.

– Она почти не бывает дома. Молчалива, задумчива. Но не той мечтательной задумчивостью, порожденной склонностью витать в облаках, которой страдаем мы все. Нет, там другое. Сосредоточенность на трудной и требующей особого внимания внутренней работе. Будто она всё время решает какую-то задачу. Она сильно похудела. У неё запавшие и красные от недосыпа глаза. Она забросила полеты с Меадой. Её невероятно сложно заманить в гости. Да что там: у неё брат берёт в жены императорскую внучку, а её это как будто вовсе не касается!

Тиана сжала руку так, что ногти впились в ладонь.

"Ну а чего ты хотела? Это всего следовало ожидать!"

– А что – он? Ты с ним не пыталась разговаривать про Эмери?

– Кто? А, Реймар? Он не видит смысла тревожиться. Или делает вид, что не видит.

Спрашивать, как он сам, Тиана не стала. Зачем? Всё и так ясно. И, кажется, все же совершенно не её дело.

– А он принц?

Таира, и так долго терпевшая скучные взрослые разговоры, всё-таки не выдержала и подобралась поближе к гостье, присела на подлокотник кресла.

– Ну раз он женится на её высочестве Интаннье, он же должен быть принцем? Как в сказке тётки Маред?

Синие глаза девочки лучились неподдельным любопытством. Ещё бы! Пусть её саму и называли "миргейлской принцессой", Таира росла далеко от всех сложностей высшего общества, её никто и никогда не воспитывал как аристократку. Нире такое и представить было сложно. Тиана, да и, судя по насмешливому взгляду Вэй, не одна она, откровенно забавлялась замешательством подруги.

– Нет, Тая, он не принц, у него другой титул. Но он – правитель Террузы, а, значит, сейчас – всего Юга.

Тая задумалась.

– Но королём он не будет?

– Нет. А вот дети Интанньи будут считаться принцами крови, так же, как и она с братьями.

"И наследовать престол, потому как у нынешнего наследника детей нет" – мрачно подумала Тиана. С другой стороны, сол Ньэрэ ещё вполне мог исправить это положение. Если бы только захотел.

Тая покружилась по комнате, придирчиво оглядела себя в зеркале. Сказала, размышляя:

– Наверное, очень грустно считаться принцем, но никогда не стать королём.

***

Свинцовые волны лизали камни, шипели вскипевшим перламутром пены меж скал узкого фьорда, самого далекого от посёлка. Тая показала его Тиане уже давно, у них с друзьями это было любимым тайным укрытием для задушевных бесед. Теперь для детских игр было слишком холодно и ветрено, и даже самые отчаянные сорви-головы предпочитали другие занятия попытками обуздать паруса в неспокойном море. Так сказала Таира, а уж она-то знала наверняка.

Конечно, купаться тоже было и холодно, и опасно.

Конечно, ни Тиану, ни Ниру это не остановило.

Подруги, не сговариваясь, не обсуждая это заранее, скинули платья и осторожно спустились по плоскому камню.

– Ай! – взвизгнула Нира, когда новая волна чувствительно ударила по ногам, подсекая коленки. – Ну что мне стоило приехать летом?

– Летом здесь не было меня, – заметила Тиана. – Ну что же ты, дивная фея, струсила?

– Я? – Нира расправила плечи. – Никогда.

– А похоже.

Тиана широко улыбнулась и одним мощным движением бросила тело в холодную воду. Вода обжигала, но только в самые первые мгновения. Дальше можно было поймать волну – миргейлские детишки говорили "оседлать" – и нестись за ней вниз-вверх.

Нира догнала её довольно скоро. Золотая фея плавала ничуть не хуже, пусть и выросла не на побережье, а в горной долине. Впрочем, Нире многое давалось легко и просто.

Они скользили в волнах бок о бок. Как дельфины или те самые морские змеи, что мешали жить рыбакам и искателям морских приключений. Они всегда плавали так и так же танцевали – безошибочно чувствуя друг друга, даже с закрытыми глазами. С самого первого дня знакомства, уже и не вспомнить сколько лет тому назад. Именно от этой близости было больнее всего. Будто Нира её предавала и делала это так легко, почти весело.

Соль и горечь впитывались в кожу, в кровь, в кости, даже в душу. Если бы Тиана росла в Миргейле, у неё бы тоже были серые как море глаза, в которых шторма и бури клубятся при любом волнении. Но она была из Гьяччи, и в темноте её взглядов гасли даже чувства.

Это было хорошо, что борьба с волнами отнимала все силы и дыхание, а за их шумом не было слышно никаких слов. Потому что иначе нельзя было прервать разговор о всяких глупостях, и они с Нирой продолжали бы спор. А так можно было забыть обо всём на время и лишь чувствовать всей кожей, всей собой стремительное движение в глубину вод.

Взлетаешь на гребень – дыхание перехватывает от восторга, и – ухаешь вниз, будто с обрыва падаешь. Плавать – это почти летать, ведь верно же?

И когда погружаешься в серо-зеленоватую бездну с головой, когда, пусть и на краткое мгновение кажется, кажется, что закрутит, утянет, не выпустит, и когда выныриваешь, видя рядом такие же испуганно-счастливые глаза – в этом слишком много детского безрассудства. Упоение свободой. Пульс жизни мира, бьющийся в твоем собственном теле. Только ты и горизонт, и плывущая рядом подруга не нарушает гармонии этого дуэта. Потому что она – тоже часть тебя.

А после всего – выбраться на берег, растереть кожу грубым полотенцем, до жжения, почти до боли. Растянуться рядышком на плоских, едва прогретых камнях, укрываясь войлочным плащом. Переговариваться под рокот и плеск волн – прерывистым шёпотом.

– Он сказал, что верит в этом мире только мне, Ти. Что все остальные давно пропитались ядом времени, потеряли не только чистоту души, но и рассудок. Что в скором времени всё должно измениться разительно, мир содрогнётся до основания, и я должна быть рядом с ним, чтобы не потеряться в грядущем шквале.

Слова тоже рассыпаются на искристые брызги, разбиваясь о камни.

– Он сказал, пришёл час что-то решать. Я не могу ему не верить, Тина, но и представить, что в моей жизни наступает что-то новое, не могу. Я, наверное, просто уже слишком старая для такого. Я давно вошла в колею и двигаюсь дальше и выше, но только по ней одной. А он предлагает даже не разрушить столь кропотливо возведённые мной стены – год за годом по кирпичику! – а и вовсе сделать вид, что их больше нет. Стать другим человеком. Не могу. Не умею. Боюсь. И ещё больше боюсь, что он не примет меня такую, как есть. Понимаешь? Это ведь означет лишь то, что ему нужна не я, а кто угодно на той роли, что он придумал.

Камень под щекой тёплый, чем сильнее прижимаешься – тем теплее, а взгляд Ниры холоден, будто осколки льда.

– Поэтому "Эдера". То единственное, что нас объединяет наверняка. Что важно и нужно нам обоим. Что он во мне любит и ценит. Пусть посмотрит. Пусть увидит. Пусть вновь вспыхнет тем огнём, что всегда – всегда! – пылает во мне.

– А если не увидит? Не поймёт?

Нира покачала головой.

– Не может быть, Ти. Просто не может быть. Для него этот сюжет один из первых любимых в жизни. Знаешь, бывают такие истории, которые ещё в детстве врезаются в память, потом не вытравишь ничем.

– Знаю.

– Они у нас общие, Ти. И "Эдера" – главная. Это мой единственный шанс, я не могу его упустить.

Тиана резко села, отвернулась от распластавшейся на камнях Ниры, уставилась в горизонт.

– Слушай, а чего ты вообще хочешь? Ну помимо всего этого бреда про неизбежные скорые перемены и вот это всё? Ну не женой же его стать, в самом-то деле?

Нира молчала как-то подозрительно долго.

– Нира?

– Не знаю, что тебе ответить, Ти.

Тиана горько усмехнулась. Ну, разумеется! А чего ещё она ждала?

– А как же Маро? – прекрасно зная ответ, спросила зачем-то. – Ты его больше совсем не любишь?

– Люблю, наверное. И мне больно от того, что я с ним… вот так. Мы очень долго были вместе. Мы прошли через многое такое, что никому больше и не расскажешь. Но пришла пора этому заканчиваться. У меня уже закончилось, только осталось какое-то жгучее больное чувство к человеку, столько лет бывшему родным. Не жалость, именно любовь, но какая-то… будто к мёртвому, исчезнувшему из жизни, к воспоминанию. А ведь он рядом ходит.

– Ты ему сказала?

– Пока нет. Вернусь и тогда… Тогда всё наконец будет ясно.

– Думаешь, будет?

– Да. И или я прощусь с Маро и начну что-то новое. Или…

– Или – что?

– Вернусь к тебе, будем жить, как мечтали, в маленьком домике на берегу холодного моря. Ты будешь мыть свои кружки в трактире. Я… я могу научиться ловить рыбу.

– Я устрою тебе протекцию, – пообещала Тиана. – Дядька Лидоу возьмёт тебя полы мыть и развлекать посетителей непристойными песенками по вечерам. Платить будет харчами и медной монетой.

– Звучит прекрасно.

– Я тоже так думаю. Ты сама-то чего хочешь? Именно его и именно с ним? Или затыкала чёрные дыры в собственной вселенной с тем, кто просто оказался рядом? Мне можешь не отвечать, главное, себе ответь. Потому что, если первое… тогда нужно просто серьёзно с ним поговорить. Что да – люди меняются, иногда медленно и под прицелом обстоятельств, иногда просто выпускают на волю то, что не решались раньше… И если ты его устраиваешь только в одном своём воплощении, только на одной драконовой полке шкафа – то это не любовь. И даже не страсть. Это то, что делали со мной. Когда рядом нужен не человек, а то, что он лично для тебя почему-то воплощает. Тепло там. Или сочувствие. Или смелость. Или – да демон разберёт!  Но это если ты сама – искренне и от души всё.Если нет, и он просто это понял… Ну ты понимаешь, да? Да и я говорила тебе когда-то, пусть и по другому поводу… Тогда ты используешь его. И да – это можно делать, правда. Но только, если человек знает и готов, чтобы его использовали. Но… ты понимаешь, что это всё – мои мысли? Моё сугубо личное восприятие. А я, учитывая мой собственный опыт, – не лучший советчик. Да, кажется, кто-то из вас использует другого. А, может, оба сразу? Тогда – договоритесь. Может, получится.

– Ты ещё больше всё усложняешь, – вздохнула Нира. – По мне так, жизнь проще: любишь – люби. Перегорела – уходи.

– Я пристрастна, моя фея. Я не очень хорошо отношусь к твоему лисьему графу. Хочешь, кстати, расскажу почему? И я очень люблю и ценю тебя. Мне бы не хотелось отдавать тебя в грубые бесцеремонные лапы кого бы то ни было.

– Ты и Маро не любишь.

– Он – грубый и бесцеремонный как раз. А этот, новый…

– Любовь не выбирают. С ней учатся жить. Я вот учусь… пытаюсь.

– Что такое любовь? Ты в неё ещё веришь? Как по мне, любовь – это то самое доверие и понимание. Готовность кушать другого таким, какой он есть. Бывает ли так? Не знаю, честно. Учишься – это хорошо. Я пять лет училась. Мне скорее понравилось. Но вот засада… Если в моей жизни когда-то будет кто-то ещё – он получит куда худшую версию меня, чем была до этих пяти лет. Более циничную и менее искреннюю. Ты идёшь по тому же пути. Хочешь ли ты этого? Если – да, то иди смело. Его многие проходят, не страшно. Если нет твои дела плохи

– Ох, Тина…

Тиана, даже не оборачиваясь, знала, что Нира плачет.

– Не реви. Уж чего-чего, а слёз этот твой лис точно не заслуживает.

– Что у вас там с ним вышло? Это было в Обители? Когда ты попала под подозрение в ведьмовстве?

– Именно тогда. Он собирался меня пытать, Нира. Огнём, как и положено. Дабы я очистилась от тьмы, скверны и немножечко от собственной шкурки. Поэтому мы с тобой, конечно, хорошо обсуждаем здесь высокие материи и природу любви, но… Ты уверена, что знаешь этого человека? Что готова встать рядом с ним – вот таким?

– Он – не нежный расхлябанный музыкант, к которым мы привыкли. Верно. И не горделивый аристократ крови. Он – воин и маг, суровый, временами жестокий. Истово верующий в своего бога и свою правоту. Он просто не знал тебя, поэтому у вас так получилось. Ты для него стала просто ещё одной из тех, кто разрушает этот мир. А у него это болит и кровоточит беспрерывно. Я вас потом познакомлю, вы поговорите, поймете друг друга лучше.

– Не думаю. И то, как он влияет на тебя, мне тоже не нравится. То есть, ты полагаешь, что всё дело только в том, что он меня не понял? А если бы на моём месте был другой, вовсе не близкий тебе человек, с непонятными тебе взглядами и целями, то тогда его можно – огнём?

– Ти, ты сама, когда речь зашла о кровавых казнях в Террузе, от Реймара ди Вьеноцци в сторону не шарахнулась. Хотя он при тебе вслух говорил о том, как резал, топил, вешал и жёг. То есть, Реймару можно, а остальным нет?

Тина подобрала мелкий плоский камешек, бросила его в воду. Потом второй. Третий.

– К слову, о Реймаре. Нира, если ты знаешь, что природа моих чувств к этому человеку несколько сложнее общепринятой, то что и какого демона ты делаешь?

– Мне кажется, ты уходишь от вопроса.

– А мне кажется, я только сейчас задала действительно важный вопрос. Который не про тебя и твои метания между двумя не сильно симпатичными мне людьми, а про нас с тобой. Нира, какого демона?

Четвёртый камень был побольше и до моря не долетел, гулко бахнул о каменную плиту. Белый язык пены попытался слизнуть его, но не преуспел.

– Тебе настолько невыносимо будет его видеть?

"Настолько!"

Тиана почти ощутила, как рванулась запертая в клетке тела душа. Вот прям так – стать чайкой над волнами, нет, даже безнадёжно нахальным чаячьим криком, кружить, ловить рыбку и ни дракона не помнить.

– В "Тина, тебе не настолько больно" я когда-то уже играла, напомнить? – сказала она вслух. – Да, я вполне смогу выносить его присутствие, поздравить их с её высочеством с обретением супружеского счастия и даже не буду потом рыдать в твоё плечо. Ты это хотела от меня услышать?

– Тина, дело вовсе не в размере и уровне боли, который ты способна выносить. Я же не об этом. У вас же ничего, ну такого, не было, верно?

Шестой камушек тоже не долетел. Разбился в мелкую крошку.

– Такого? Такого, безусловно, не было.

– Ти, мне это очень нужно. Чтобы "Эдера" в этот раз была совершенна. Без тебя не получится.

– Можно подумать. Найди любую южанку-танцовщицу, справится даже лучше меня.

– Нет, Ти. Не справится.

– Это почему же?

– Потому что она просто не будет тобой.

Золотые волосы выпутались из косы, летели по ветру, обрамляя одно из самых диковинных лиц в этом мире. Тиана смотрела на подругу и думала, что хорошо бы вовсе сорвать этот демонов спектакль, чтобы только не отдавать эту глупую женщину самому неподходящему для неё мужчине.

***

Вечер выдался какой-то особенно шумный. Танея Ольдши праздновала удачный улов. Господин Диррэ – юбилей своего вдовства. А юный Тимме, сын мельника, просто надирался в компании друзей, набираясь храбрости, чтобы просить руки своей подруги у её сурового отчима.

Тиана сновала с подносами между столами. С кем-то из посетителей беседовала, над кем-то даже подшучивала незлобно. Кое-кто из подручных Ап-Тинара протянул было руки к Тианиному пышному бюсту и получил коленкой в бок – благо очень уж удобно сидел. Наглец взвыл и хотел было показать наглой трактирной девке её место, но Ап-Тинар угомонил его одним словом.

Этот господин умел внушать уважение, несмотря на то, что был таким же просоленным морским ворюгой и разбойником, как чубатый Чазрек. Только Чазрек всегда смотрелся истинным головорезом и предводителем шайки озлобленных и очень зубастых зверей. Ап-Тинар же был солиден, рассудителен и незыблем, как замшелый утёс, крайний на выдающемся в море мысе. Он был примерно тех же лет, что и Лидоу, и из них провёл на твёрдой земле и в море примерно равное число. Седой, кряжистый, с обветренным коричневым лицом, Ап-Тинар одевался в неизменную кожаную одежду, принятую у северных моряков ещё, наверное, со времён Гартайха Драконоборца. Его молодцы ему подражали, только украшали куртки и шляпы бахромой, бронзовыми пряжками и странными диковинками. Лидоу посмеивался: и над ними, и над Тианой, оказывавшей команде Ап-Тинара явное предпочтение перед другими гостями.

– Уйдёшь от меня к этим бродягам, – приговаривал седоусый трактирщик. – Будешь морской разбойницей, как Ольдши.

– Она разве не рыбачка? – усмехалась Тиана.

– Рыбачка-то рыбачка, – откровенно веселился Лидоу. – Но при этом я буду не я, если встречал когда-либо большую разбойницу, чем эта бестия!

Тиана не спорила. Танея относилась к ней неизменно добродушно-снисходительно, но так-то покладистым характером и добрым нравом вовсе не отличалась. В этот раз она уже успела сцепиться и с кем-то из рыбаков, и с Чазреком, и даже с самим Лидоу проорались от души. Потом, правда, выпили, облобызались и принялись вдохновенно мыть косточки соседям.

Потом Тимме подрался с Берхе Долговязым и их пришлось выводить на воздух, пока не перебили всю посуду.

А после всего пришла Нира сол Гразза. Нарочито скромно и даже избыточно простовато одетая, она вошла под одобрительный гогот и переглядывания почти всех гостей мужского пола и ревнивую гримасу Танеи. Графскую дочку в ней, конечно, никто не опознал – слишком уж давно она не бывала в этих местах, пусть её отцу и принадлежала половина Верескового Архипелага. Тем не менее на фоне местных пьяниц и солёных бродяг она смотрелась даже более чужеродно, чем Тиана с её откровенно южной внешностью. Словно райская птица, затесавшаяся в стаю ворон.

Решительно и непреклонно Нира прошла к стойке.

– Доброго вечера вам, дядюшка, – с лучезарной улыбкой обратилась к трактирщику.

– И вам не хворать, сударыня, – поклонился Лидоу. – Чем-то могу помочь?

– Быть может. Мне тут по большому секрету сказали, что у вас может найтись для меня работа.

Тиана, до этого вполне успешно притворявшаяся мебелью, ошеломлённо уставилась на подругу.