Читать книгу Золотые желуди - Сигита Ульская - Страница 5

Кошка шла медленно и очень устало. Её короткая шёрстка от дорожной пыли снизу стала серо-жёлтой. Но она гордо шагала по траве прямо к дому, а на её шее поблёскивал так хорошо знакомый Тесс медальончик в виде металлического сердечка на кожаном жёлтом ремешке. Внутри него было выбито имя пушистой красавицы – Мелани.

Тесс протянула к кошке руку и погладила по голове. Мелани взглянула на неё кротко – но таким человеческим взором, будто принесла ей всю мудрость мира. Улыбнувшись, Тесс взяла кошку на руки и понесла в дом. Путешественница была истощена, но живот её был большой и тёплый. Она была беременна и спешила вернуться в дом, чтобы её котята появились на свет именно здесь, под сенью старых дубов, где она чувствовала себя в безопасности.

Тесс не суждено было узнать, где она была, что видела и кого встретила на своём пути за три долгих года отсутствия. Но так было назначено судьбой, и обе это понимали.

Нежно поглаживая Мелани и боясь спустить с рук дорогую ношу, Тесс одновременно пыталась открыть холодильник. Она лихорадочно старалась придумать, чем первым делом накормить долгожданную гостью, чем порадовать её. И остановилась на нежном паштете из курицы. Бережно опустила кошку на пол, достала с полки красивую баночку из фольги и выложила всё её содержимое на блюдце.

Мелани принялась за паштет, время от времени поглядывая на хозяйку. И пока не съела всё до крошки, не остановилась.

– Бедняжка моя, – ласково и понимающе прошептала Тесс и снова погладила кошку, имевшую после обеда весьма довольный вид.

Решив хорошенько отмыть свою любимицу, Тесс звонкой, брызжущей в разные стороны струёй налила в старый медный таз тёплой воды и вынесла его на заднее крыльцо. Взяла толстое пушистое полотенце и тихо позвала кошку по имени. Та сразу выбежала к ней.

После купания белоснежная Мелани сидела притихшая на полотенце и вылизывала лапки. Тесс с умилением за ней наблюдала, сидя здесь же, в стороне. Потом Мелани два раза медленно покрутилась вокруг себя, легла и, облегчённо вздохнув, задремала. Только тогда Тесс тихонько поднялась и пошла в дом печь лавандовый пирог.

Вечером они с Мелани устроили себе настоящий пир. На заднем дворе Тесс накрыла стол белоснежной скатертью, вытащила свой любимый фарфоровый сервиз с росписью в виде молочных пионов. Зажгла в стеклянных подсвечниках свечи, принесла красивый резной хрустальный бокал, наполненный её любимым розовым вином, отдающим ягодами и мёдом.

Несколько секунд она любовалась накрытым столом. Ей вдруг вспомнилось, как много лет назад одна её знакомая, кивнув в сторону старательно сервированного ужина для девичника, задала вопрос:

– Тебе не кажется, что всё это слишком пафосно и старомодно?

– Что именно? – растерялась Тесс.

– Ну вот все эти свечи, кружева, фужеры из хрусталя… Жить надо проще!

– Возможно, ты и права. Сейчас в моде спешка и минимализм. Но иногда так хочется патетики от простой яичницы!.. Или выпить воды из красивого бокала.

– Но ведь это будет всё та же обычная вода, – раздражённо перебила собеседница.

– Нет. Это будет вода с вдохновением!

Приятельница лишь непонимающе покачала головой в ответ.

… Они устроились в плетёных креслах напротив друг друга – хозяйка и кошка. Тесс медленно подняла бокал и, глядя на Мелани, торжественно произнесла: «За самый чудесный и плодотворный год, который нас с тобой ждёт! За мой день рождения!»

Вкуснейшая отбивная с розмарином была честно поделена и съедена. Вино выпито. Тесс, наслаждаясь, ела собранные накануне ягоды, а Мелани, свернувшись клубочком, смотрела на хозяйку, иногда прищуривая глаза и поводя ушками. Лавандовый пирог решили оставить на завтра, к приходу Джека.

Потом обе долго сидели в сумерках, прислушиваясь к тому, как поют сверчки и как летучие мыши, тихо шурша в воздухе крылышками, проносятся над их головами.

Было уже очень поздно, когда, убрав посуду и спрятав остатки еды в холодильник, Тесс вернулась за кошкой и отнесла её в дом, в свою спальню.

Закрыв двери, она потушила перед въездными воротами свет и поднялась наверх. Насыпав корма кенарам, прошла в верхнюю ванную. Здесь Тесс разделась, умылась и внимательно посмотрела на себя в большое зеркало…

На неё радостными зелёно-голубыми глазами глядела достаточно молодая женщина. Никак не дашь её возраста! Даже без косметики кожа светилась молодостью, и любой самый пристальный взгляд не нашёл бы на лице морщинок. Миндалевидные глаза, с красиво изогнутыми, хотя и не очень густыми, но зато длинными ресницами. Прекрасный овал лица.

Тесс улыбнулась, взяла большой флакон с маслом, вылила часть его содержимого на ладонь и, аккуратно втирая масло в кожу, сказала самой себе: «Да, теперь уж всё решится. Теперь наконец всё решится. Как же это здорово!»

Потом она прошла в спальню, где тихо посапывала на кушетке Мелани. Открыла настежь окно и впустила в дом нежную тёплую лунную ночь. Опьяняюще запахло лилиями. Ночью они всегда пахнут сильнее. Тесс посмотрела на белеющие в темноте цветы и с нежностью подумала о детях.

Они были близнецами – насколько разными, настолько и похожими. У каждого из них была насыщенная жизнь, о которой они писали ей длинные письма. Или звонили по вечерам и рассказывали взахлёб, чем живут, а Тесс внимательно слушала и улыбалась. Были, конечно, у них порой и неудачи, и проблемы. Тогда они вместе пытались справиться с обстоятельствами и найти решение. Тесс часто в такие моменты успокаивала их старой известной истиной: «Не путай беду с неприятностями».

Но сейчас у её детей был период подъёма. Сын Мартин выстраивал карьеру архитектора в известной фирме и занимался первым в своей жизни большим и важным проектом. Конечно, переживал, но Тесс была уверена, что он, как всегда, блестяще справится и с этим делом. А дочь Аделаида выучилась на переводчика, и теперь у неё развивался бурный роман с коллегой. Сейчас она была погружена в самые чудесные переживания первой разделённой любви. Когда весь мир играет невероятными красками и чувствами, что кажется – ты не ходишь, а паришь. Когда высыпаешься за два часа и всё время пребываешь в лёгком возбуждении, словно от стимуляторов.

Тесс легла, накрывшись простынёю: в комнате было довольно душно, даже с распахнутым окном. Закрыв глаза и расслабившись, она ещё долго размышляла о том, какой сложный, интересный и насыщенный ожидает её год.

… Утром Мелани проснулась первой и, ступая так аккуратно, что не скрипнула ни одна половица старого дома, обошла все комнаты и закоулки. Всё понюхала, всё изучила. Всё-таки давно её здесь не было! Хотя мало что изменилось. Добавилось несколько новых картин, от которых пахло хозяйкой. В холле второго этажа отсчитывали время большие новые часы. Кое-где сменились гардины. Появилось больше цветов. Они были теперь всюду: живые, в вазах, стояли почти на всех столах и комодах; сухие, собранные в красивые венки, были развешаны по стенам. А ещё на тумбочке рядом с кроватью, где раньше стояла фотокарточка Тесс с мужем и маленькими на момент съёмки детьми, теперь разместилось новое фото сероглазого красавца, который широко улыбался, обнимая хозяйку, одетую в красивое платье.

… Муж хозяйки погиб, когда детям едва исполнилось по тринадцать. Он был военным и выполнял свой долг. Тесс долго и безутешно его оплакивала. Тогда в доме царили тяжёлые времена. Мелани помнила, как часто Тесс страдала наедине, закрывшись ото всех. Кошке самой тогда только что исполнился год, и она была молодой и игривой. Но даже она понимала, что сейчас не время для забав, и подолгу сидела у ног хозяйки или на подоконнике, глядя на нижнюю дорогу.

Помнила Мелани и то, как беседовала Тесс со своими подругами на кухне в первую годовщину гибели мужа. Те охали, причитали, сочувствовали, рассуждая вслух, как же тяжело будет теперь Тесс растить детей. Но молодая хозяйка, медленно подняв глаза на подруг, вдруг неожиданно спокойно сказала:

– Да, это горе. Это большое горе. Но я его переживу. Ведь моя жизнь закончится только с моей смертью. Да, это очень больно. Но знаете, что я думаю? Я принимаю у себя людей с их горестями и печалями. Я каждый день раскладываю карты. И ещё никогда не видела жизни, в которой всё было бы гладко. Кто бы передо мной ни сидел. У каждого на пути всегда будут неудачи и неожиданности, несбывшиеся надежды, предательства, не вовремя сказанные слова, порушенные планы, разбитые чашки, кражи, опоздания… Неудобные люди, разочарования… И возможно, даже вот такое горе, как у меня сейчас… У кого из вас не было хоть части того, о чём я говорила? Это будет и у меня, и у моих детей. И только я на своём примере могу научить их, как преодолевать все эти невзгоды. Как действовать каждый раз, когда в их жизнь будут вторгаться непредвиденные обстоятельства. Только нам решать, как при этом жить. Можно впасть в бесконечное уныние, жаловаться и стонать. Разукрасить свой дальнейший путь сплошь серой краской, ходить с постным лицом – ведь для вечной скорби нашлась такая удобная причина! А уж какая уважительная у меня для этого причина – до конца моих дней!.. Но можно со всем этим бороться… И всё поменять… А может, вообще всё начать заново… Только нам решать… Каждый раз только нам…

Женщины тогда разошлись в задумчивости. У них были свои мысли по этому поводу. Разбившись на пары, они спускались в долину, к своим семьям, обсуждая Тесс. И в итоге все пришли к выводу, что всё же она странная. Не такая, как они.

А Тесс с того дня появлялась в городке только в красивых нарядных платьях, встречая всех нежной улыбкой. Постепенно распуталась с накопившимися счетами, долгами и спокойно зажила дальше. И хотя она регулярно навещала могилу мужа, никто больше не видел её слёз.

… Пока Мелани вспоминала давно забытые запахи дома, спустилась хозяйка, напевая какую-то песенку. По пути на кухню включила телефон, и тот тут же затрезвонил. Тесс записала пару человек на приём, и вдвоём с кошкой они уселись завтракать.

Потом Тесс затеяла небольшую приборку, а Мелани решила найти местечко для себя. Ей понравился закуток в маленькой кладовке рядом с кухней. Тут приятно пахло вяленым мясом, поблёскивали стройные ряды стеклянных и жестяных консервных банок. Но расположиться было негде – разве что на плетёном коробе для картофеля. Однако тот был слишком высок для кошки в её нынешнем положении. Тесс, проходившая мимо с охапкой снятого белья, словно поняв её, притащила сюда с чердака старую корзину – лежанку, в которой Мелани спала ещё три года назад. Постелила в неё кусок потрёпанного шерстяного одеяла. Кошка обрадованно забралась туда и уже не хотела вылезать. Так и сидела там, иногда выходя только попить.

Мелани слышала, как к хозяйке приходили клиенты. Из её лежанки был виден кусочек коридора, и, когда входил очередной посетитель, Мелани поднимала голову и внимательно смотрела на него из темноты своего укрытия.

Сначала это был пожилой господин в дорогом костюме. Он зашёл в дом с боем часов – точно в час дня, как и было ему назначено. Мелани слышала, как хозяйка попросила его снять обувь на крыльце.

– Конечно-конечно, простите, совсем забыл.

Заспешив, мужчина вернулся, снял ботинки, и вместе с Тесс они скрылись за дверьми кабинета. Правда, хозяйке пришлось несколько раз выходить к телефону: звонила клиентка, записанная следом за господином. Сначала она уточняла подробности проезда. Затем сообщила, что уже подъехала, и спросила, не может ли Тесс принять её пораньше.

– К сожалению, нет, – спокойно ответила Тесс, – я работаю. Подождите, пожалуйста, немного, и я вас приму.

Тесс вышла проводить мужчину в коридор и, пока тот надевал ботинки, сидя на кушетке, ещё раз подытожила:

– Не забудьте, они боятся вас, но блефуют. Если вы поведёте завтра разговор так, как мы обговорили, контракт вы подпишете уже к концу месяца. И помните про спину: вам никак не нужен тяжёлый приступ перед Новым годом.

– Да-да, я всё запомнил, спасибо. Ухожу от вас каждый раз с ясной головой и чёткими мыслями! И спасибо за совет поговорить с дочерью. Ведь вы правы – последний год нам было как-то не до неё, и сейчас, после ваших слов, стало даже стыдно… Спасибо ещё раз! До встречи!

– Рада была видеть, – Тесс попрощалась с клиентом и обратилась к женщине, вышедшей из машины перед её воротами: – Проходите, я вас жду.

Женщина легко взбежала на крыльцо и устремилась внутрь дома.

– Снимите, пожалуйста, обувь, – попросила её Тесс.

– Что за чушь? Как вы себе это представляете? Зачем я обувь-то буду снимать? Бред какой-то… Это вы обиделись на меня из-за того, что я раньше времени позвонила? Так я просто хотела узнать. А вы себе уже нафантазировали чего-то!

– Извините, я не могу вас принять, – чётко сказала ей Тесс.

– Что? Как это? Я – что, зря ждала? Я приехала к вам издалека, по важному вопросу, ждала тут, как дурочка. Примите меня. Я даже готова снять эти дурацкие туфли. Всё, глядите, я их снимаю! Я сразу поняла, что вы обиделись; я видела это по вашему недовольному лицу! Подумаешь, позвонил человек – мелочь какая! Я же вам объясняю, что просто хотела узнать: а вдруг вы не заняты? Вот и все дела…

– Нет, простите, я не буду вас принимать.

– Ну, пожалуйста, зачем вы заставляете меня унижаться? Вам доставляет это удовольствие? Может, вы хотите, чтобы я заплатила вам больше?

– Я. Не. Буду. Вас. Принимать. Мне действительно очень жаль, что вам пришлось ждать и вы потеряли драгоценное время.

– Ну, чёрт. Вы дура! Вы злой, бессердечный человек, – сердито ответила дама, развернулась и, яростно ругаясь, устремилась к машине.

Тесс вздохнула и закрыла дверь… Потом она попила чаю на кухне с Мелани. Увидела в окно, что подъехала третья клиентка, и направилась встретить её у калитки.

Это была молодая женщина. Она разулась и пошла следом за Тесс в кабинет. За ними прошествовала и Мелани. Устроившись на диване между подушек, она с любопытством разглядывала гостью.

– Ничего, если моя кошка посидит с нами? – обратилась к девушке Тесс.

– Она не помешает, – вздохнула та.

Тесс усадила девушку за стол напротив себя, внимательно посмотрела ей в глаза, подержала за руки, а потом вытащила карты. Часть карт она положила в центр, а часть по кругу небольшими веерами. И, недолго помолчав, заговорила:

– Вы очень мечтательная. Летаете в облаках. Аккуратная, честная. Вы много страдали в детстве и рано познали вкус одиночества. Удивительно – выпадают родительские карты, но при этом такое ощущение, что вы как будто воспитывались в детском доме. Когда вы влюбляетесь, то придумываете то, чего нет на самом деле, и начинаете обманывать себя. Но очень скоро вы начнёте разбираться в людях. Как раз сейчас судьба преподносит вам этот урок… Жизнь у вас очень долгая. И будет удивительно счастливая старость – такая, о какой можно только мечтать: добрый муж, хороший дом, трое детей. Но в старости будут очень болеть колени. Лечите их вовремя, иначе потом будете мучиться. Сейчас вы сильно влюблены. Но с этим человеком вы не будете. (Тут девушка всхлипнула, и по её щекам градом потекли слёзы.) Он неплохой человек. Я понимаю, что вы полюбили его за его искренность, за теплоту, которую он вам дал. Но вы не будете вместе, и это очень хорошо.

– Но я так его люблю! Больше жизни! Я не была нужна собственным родителям, но я нужна ему! И почему хорошо, что мы не будем вместе?

– Погляди, твоя любовь окружена мечами, – Тесс не заметила, как перешла на «ты». – Возлюбленный твой хорош, но он трус и любит страдать. Только от этого он получает радость – от страданий. Он сильно любит тебя и хочет тебя. Он искренне восхищен тобой – как крот, который, выйдя из норы, увидел солнечный свет и красоту природы. Но каждый раз после этого он будет возвращаться в свой сумрачный мир, а ты станешь задаваться вопросом: «Если он говорил мне о любви, если ему хорошо со мной, то почему мы не вместе, почему у него тысячи отговорок?» А потом, когда ему опять не будет хватать воздуха и света, он снова будет появляться и пить тебя. До дна. И ты в очередной раз будешь опустошённой.

– Он прислал мне письмо. Он скучает по мне и приглашает в поездку. Я хочу поехать, потому что люблю его. Научите, как ему понравиться. Как сделать так, чтобы он захотел остаться со мной, чтоб мы жили вместе?

– Я тебе уже сказала: вместе вы не будете. Ты переболеешь им, как болеют тяжёлым гриппом. Ещё будут страдания, слёзы, апатия; ещё будет лихорадка страстей… Но к весне ты выздоровеешь. А следующей осенью даже соберёшься замуж. И вовсе не за него. У тебя будет хороший, добрый муж.

– Но я его люблю, его! – захлёбывалась слезами девушка.

– Ты можешь отправиться с ним в поездку, но ничего нового не будет. Поверь, он хочет страданий. А ты хочешь покоя и счастья. Поэтому хорошо, что вы не будете вместе. В любом случае ты допоёшь эту песню. Пусть она грустная, но она твоя, и пока ты не хочешь петь иную. И не вздумай забеременеть. Я знаю, ты хочешь сделать это, потому что считаешь – тогда всё станет проще. Но всё станет только сложнее.

Они много ещё о чём говорили, а под конец беседы Тесс легко коснулась рукой щеки девушки и сказала: «Я вижу, что жизнь готовит тебе большое счастье. Пусть и не то, которое ты сама себе сочиняешь. Но пройдёт время, и ты поймёшь, насколько всё просто и правильно».

Одевшись, девушка уже у самой двери обернулась:

– Спасибо. Как ни странно, у меня стало очень легко на душе, хотя я и услышала то, что меня огорчило.

– Так бывает тогда, когда человек готов слышать правду. Любую. Правда всегда расставляет всё на свои места.

Приём закончился. Тесс, уставшая, но пребывающая в счастливом ожидании, помыла руки. Съела большое сочное яблоко и отправилась поливать сад. Водяная радуга, искрясь, падала на растения. Тесс решила совместить приятное с полезным и позвонила детям. Ещё раз приняла от них поздравления, утешила сына, выслушала дочь. Потом, также по телефону, обсудила с клиентками несколько вопросов, касающихся их работы. Для этого ей пришлось вытереть руки и бежать в кабинет к картам. И наконец, она проведала Мелани. Вместе они немного посидели в гостиной на диване, заворожённо глядя, как за окном поблёскивают листья на дубах. Как будто смотрели на море, которое меняется каждую секунду. Так же, как по волнам, по веткам, легко шевеля их, бежал ветерок.

Позвонил Джек. Он хотел узнать, не надо ли Тесс привезти чего-нибудь из города. Она в очередной раз растаяла от его заботы и не преминула поблагодарить:

– Спасибо, родной. Если тебе не трудно, забери в книжной лавке, на Базарной площади, оставленные для меня книги. И купи, пожалуйста, лучшего корма для кошек.

– Корма для кошек? – удивлённо переспросил Джек, думая, что ослышался.

Он очень любил эту женщину, но так и не привык к её сюрпризам и непредсказуемости. К примеру, только Тесс могла упросить его вечером внезапно поехать к реке – наслаждаться ароматом ночных фиалок. Или помочь подбросить к порогу старой вдовы коробку со всякими вкусностями, потому что намедни слышала, как та жаловалась, что давно не может себе позволить хорошего сыра. Или пристроить лохматого щенка, найденного ею у городской помойки. Но как раз за это он и любил её. Горячо и всем сердцем. И давно уже понял, что добрее Тесс он женщин не встречал. Она вся была порыв, страстность и искренность.

Но не все так считали. Многие, зная, что он с ней встречается, пытались, в первое время, «открыть ему глаза». Тесс могла подойти к красивой женщине и восхититься её платьем или стрижкой. Сказать булочнице, что сегодня та невероятно хороша. Клиентке с промокшими ногами она как-то принесла тёплые носки и сама на неё их надела. Тем, кто дрожал от холода, наливала чай. Но всегда находились те, кто поговаривал, что в чай она добавляет зелье, а носки заколдованные. И вообще, «лучше держаться от неё подальше». Джек на корню отвергал такие разговоры, потому что знал: Тесс лучше всех на свете. Тогда и его стали считать странным. Говорили, что она «соблазнила его сильным любовным зельем, одурманила, и парню теперь крышка».

– Я не ослышался: корм для кошек? – повторил он.

– Да, у меня теперь кошка, – засмеялась Тесс.

– Котёнок? – поинтересовался Джек.

– Нет, моя старая кошка, но ты её не знаешь, расскажу всё при встрече, – пояснила Тесс. – Я очень жду тебя.

– Какая интрига! – голос Джека потеплел. – Лечу. Я тоже хочу скорее тебя увидеть. Буду часа через полтора.

Тесс отправилась готовить ужин и накрывать на стол. Она сбегала в сад, срезала свежих цветов и поставила вазу в центре стола. Аккуратно разложила салфетки, бережно их разгладив.

Ей нравилось делать всё хорошо и красиво. Тесс искренне считала, что можно украсить каждое мгновение своей жизни и насладиться им.

Когда она услышала, как шумит по гравию нижней дороги машина Джека, её щеки порозовели, а в груди заныло. Она мельком взглянула в зеркало, поправила волосы и выбежала на крыльцо.

Каждый раз они встречались с Джеком, как после долгой разлуки. У обоих бешено колотились сердца. Он хватал её в охапку, где бы это ни происходило, – на людной улице, в кафе или здесь, где они были абсолютно одни. Сильно прижимал её, как будто хотел растворить в себе… Она поддавалась, и у неё перехватывало дыхание.

Оторвавшись от Тесс, Джек звонко расцеловал её и вспомнил:

– Ой, я тебе подарок привёз. Конечно, не удивлю тебя букетом лилий, потому что, когда я их покупал, в магазине сказали, что почти все лучшие лилии отправили по заказу в «Два дуба». Пришлось забрать последние. Белые и пару веток розовых.

– Ах, так даже красивее, – успокоила его Тесс, принимая душистый букет, перевязанный белой лентой.

– Это тоже тебе, – Джек протянул ей небольшую коробочку. – Не бойся, это не кольцо: я помню твой приказ не говорить на эту тему и обещание держу.

– Джек, – мягко сказала Тесс, прижимая его к себе, – я очень тебя люблю, и сегодня я почти готова сказать «да», потому что совсем не представляю своей жизни без тебя. И если раньше я не отвечала утвердительно, то эта неопределённость мучила и меня. Но, прежде чем дать такое обещание, я обязана сделать ещё одно дело. Очень важное. И, думаю, к следующему лету мы сможем съехаться, а если ты захочешь, то и пожениться.

– Захочу! Обязательно захочу! Первым делом захочу! – нарочито строго, безуспешно пытаясь скрыть радость, сказал Джек.

Тесс открыла подарок и ахнула. Это была круглая стеклянная шкатулка с маленькой медной птичкой на крышке и таким же резным ободком.

– Господи, ну как же красиво! – выдохнула она.

– Я знал, что тебе понравится, – с гордостью произнёс Джек, вынимая тем временем из машины связку книг, объёмную сумку и большой пакет корма. – Пойдём в дом, покажи же мне скорее свою загадочную старую новую кошку!

Мелани встретила человека с фотографии счастливой хозяйки настороженно. Она тщательно обнюхала Джека, пока тот сидел на диване и старался не шевелиться, а только забавно вращал глазами, показывая взглядом беззвучно смеющейся в дверях Тесс: «Гляди, какая важная эта Мелани. Как на приёме у королевы!» Он попытался взять кошку на руки, но та ловко увернулась и, спрыгнув на пол, удалилась в кухню.

– Ей нужно привыкнуть к тебе! – успокоила Тесс озадаченного Джека. – Мелани – умное создание.

Подсев к нему, она стала рассказывать историю кошки.

– Понимаешь, это не просто кошка – это мой тотем: она была мне напророчена. Мне были предсказаны её уход и её возвращение, и это очень важные знаки для меня.

– Кем предсказано? – заинтересовался Джек.

– Первой моей наставницей. И теперь кое-что должно сбыться, чтобы я могла продолжать свою жизнь дальше. Я этого очень жду, очень боюсь и очень хочу одновременно. Но пока не могу тебе сказать, о чём идет речь. Скоро ты всё узнаешь. Надо только немного подождать…

Джек, видя, что Тесс смущена разговором, решил её отвлечь:

– А каких я тебе вкусностей привез! Пойдём разберём.

На кухне он открыл сумку и стал вытаскивать то, что так любила Тесс: большой кусок свежей пастромы, завёрнутый в промасленную бумагу, сыр с благородной плесенью, коробочку рахат-лукума из роз, свежий хлеб с зёрнами и лимоны (которые у Тесс заканчивались всегда очень быстро, потому что, во-первых, каждое утро она пила стакан чистой воды со свежим лимонным соком, во-вторых, обожала рыбу и говядину с лимоном и, в-третьих, частенько пекла тоненький хрустящий лимонный-прелимонный пирог). Под конец он вытащил большой влажный пакет королевских креветок, которые Тесс тоже обожала. А уж если Джек ещё и готовил из них гамбас – пассеровал на оливковом масле мелко нарезанный чесночок, добавлял кусочки свежего острого перчика, а затем бросал на сковородку очищенные креветки и быстро обжаривал их до румяной корочки, – то это всегда был для неё маленький гастрономический праздник.

Тесс по-детски захлопала в ладоши, выдохнув: «Ты меня балуешь!» – и стала раскладывать пакеты со съестным по местам. А Джек стоял и довольно улыбался.

Потом они неторопливо ели. Погасив верхний свет, Тесс зажгла две свечи. Приятно запахло воском, а огоньки отбрасывали чудесные блики на приборы и посуду, и так приятно было сидеть с любимым и вести неспешную беседу обо всём на свете!

Она рассказывала о своих заботах, он – о своей работе. К ним привезли новое оборудование, и Джек всю неделю устанавливал его в старом цехе, устраняя мелкие проблемы, без которых, конечно же, не обошлось.

Чай с лавандовым пирогом они пили на передней веранде, прямо на ступеньках, глядя, как там, внизу, посверкивает огнями городок.

Потом ещё долго сидели обнявшись, пока их не напугала Руфь, вылетевшая на охоту. Она тихо спикировала над ними, сделав круг, и так неожиданно вынырнула на фоне закатного неба, от которого осталась только оранжевая полоска на горизонте, что оба вздрогнули. Потом сова гулко и протяжно крикнула, как будто дунула в какую-то неведомую дудку. Откуда-то из леса ей ответили, и Руфь растворилась в темноте.

Закрыв двери дома, они поднялись наверх. Джек устало опустился на стул, Тесс подошла к нему и стала пальцами ласково перебирать ему волосы. Он закрыл глаза. Бережно помассировав ему шею и плечи, Тесс плавно добралась до руки и груди Джека, одновременно снимая с него рубашку.

– Какая чудесная у тебя кожа. Мягкая и тёплая, – тихо сказала Тесс. – Мне нравится касаться тебя. Я не могу надышаться твоим запахом. Вдыхаю, и у меня кружится голова.

Она стала покрывать поцелуями его лицо, не оставляя без ласки ни одного местечка – будь то лоб, брови, глаза, щёки или губы… Тесс делала это медленно, с наслаждением, каждый раз как будто вдыхала в своего мужчину силы. Потом опустилась к плечам, к груди… Он не выдержал, подхватил её и снова крепко прижал к себе. И тоже стал целовать её куда попало – сладко было везде.

Почти до самого рассвета из спальни Тесс раздавались их голоса, смех, возня. Ночью, босиком, накинув на себя первое попавшееся под руку, они спустились на кухню и снова пили чай, целовались и смеялись. Только под утро, с первыми птицами, в доме наступила тишина.

Джек проснулся первым. За окном шумел тёплый летний дождь, и мужчина осторожно, чтобы не разбудить Тесс, снял её руку со своей груди, встал, втащил в окно вырвавшийся на свободу под напором ветра и дождя лёгкий тюль; прикрыл створки, чтобы Тесс не дуло; тихо вышел из комнаты и спустился вниз.

До того как проснулась Тесс, он успел довольно много сделать из того, что намечал ранее. Собрал разорванный браслет любимой, склеил разбитую фигурку ангела. А ещё Тесс жаловалась на то, что подтекает раковина в нижнем туалете. Накануне Джек привёз с собой инструменты и теперь долго возился с её починкой. Тут его и застала Тесс:

– Ага, вот ты где! Золотой человек, он ещё и сантехник! Я перед тобой в неоплатном долгу!

– Это точно, – подхватил, разгибая спину, Джек, – я ещё потребую его возврата. Я знаешь какой изобретательный, ух! – Он обнял Тесс и нежно поцеловал её в шею.

– Ну, пока я расплачусь завтраком. Тебе сделать кофе или чай?

– Пожалуй, кофе, – выбрал Джек.

Тесс выпорхнула на кухню, чтобы постараться для любимого. Джек вымыл руки и пришёл ей помочь. Она как раз пила свой стакан воды с лимоном и готовила кофе. Как только кофеварка перестала шуметь, оба одновременно услышали странные звуки. Переглянувшись и подумав об одном и том же, рванули в кладовку.

Джек успел первым:

– Вот так дела, Тесс! Теперь, оказывается, у тебя не одна кошка, а… Сколько вас там?

«Пять, скажи пять, пожалуйста, скажи пять», – про себя молилась Тесс, заглядывая ему через плечо в сумрак кладовки и пытаясь рассмотреть, что там творится.

– Три… четыре… Кажется, четыре котёнка, – подытожил Джек. – А нет, Тесс, их пять: один успел отползти и завалиться за подстилку!

– У нас пять котят! Пять чудесных котят! Пять замечательных котят! – запела и закружилась в заводном хаотичном танце Тесс.

Джек вышел из кладовки, на одну секунду замер, не понимая столь безудержного веселья и такой бурной реакции, но Тесс так счастливо улыбалась и так заразительно смеялась, что он подхватил любимую, и они запрыгали, размахивая руками в разные стороны и в один голос напевая: «Пять котят! Пять котят!»

Котят и правда было пять. Два белых, один рыжий и два тёмно-коричневых. Конечно же, они были ещё слепыми и либо спали рядом с довольной Мелани, либо сосали молочко. Мать родила их ночью. Старательно вылизанные ею, котята даже успели обсохнуть.

Весь завтрак Джек и Тесс обсуждали только их. Пятерых котят. Пятерых замечательных котят!

– А ведь это знак, Джек, их и должно было быть пять. Я ждала, что их будет пять.

И тут Тесс не выдержала и рассказала ему о своих планах и задачах на ближайший год.

Он слушал, не перебивая. Только в конце растерянно спросил:

– Ты готова к этому, Тесс? Ведь, наверное, это сложно. Хотя я буду помогать тебе во всём, но, право слово, не знаю как.

– Да, – с жаром ответила она. – Главное, чтобы это не было сложно для тебя. Но ведь мы сможем встречаться все выходные. Ведь в выходные я буду свободна.

– Ну, тогда тебе придётся отрабатывать в выходные за всю неделю, – прищурившись, пошутил Джек и поцеловал её так страстно, как только умел.

– И теперь мне срочно надо сделать перестановку в верхних спальнях, ты же понимаешь. Начну прямо сейчас, а после приезда детей продолжу. Времени осталось очень мало!

– Я готов тебе помогать каждый день после работы. Если нужны деньги, я сниму со счёта то, что накопил за последние десять лет. Ещё немного, и там бы хватило на отдельную ферму, но зачем она мне, если мы будем вместе? Так что можешь смело рассчитывать на мои сбережения, я тебе полностью доверяю.

– Нет, Джек, – мягко ответила Тесс, – деньги есть и у меня, да их и нужно-то не так много, но вот от твоей помощи не откажусь.