Читать книгу Мамины глаза - Симон Осиашвили - Страница 9

Извивается небо, пронзенное жаркими

                                            стрелами молний,

и исходит дождем – светлой кровью небес.

Подставляю ладони, чтоб небом наполнить

и домой принести – чтобы милый воскрес.

Поцелую пресветлую кровь поднебесья

и омою незрячие очи его,

и взмолюсь темным силам болота и леса —

чтоб свершилось святое мое колдовство.

Никогда, никогда мне волшба не давалась,

но недаром же крестится встречный народ —

если богу душа дорогая досталась,

пусть себе сатана мою душу возьмет.

Чтобы милый воскрес, чтобы светлое небо

не напрасно катилось по мертвым щекам,

стану ведьмой седой, а потом на потребу

городскому костру свое тело отдам.

Светает.

Плывешь за цветами.

С ветрами.

И челка

галчонком

летит над лодчонкой,

качаясь.

Очами

лови это утро

над лодочкой утлой —

и с каждой минутой

душа твоя будет печальней.

Плечами

почувствуешь холод беды незнакомой

и вспомнишь, что дома

все птицы ночные кричали…

Ныряй!

Окунайся в запретную темень

обветренным телом,

рассветная дева.

Зеленый огонь обожжет твои ноги,

и брызги в тревоге

скользнут по щекам…

Кукушка, считай!

Считай все слезинки колдуньи умытой,

что в этот ручей

в свете ранних лучей

скатились по зелени трав перевитых

из детских очей…

Горячей! Горячей

огонь разгорается желто-зеленый,

зеленого меньше, но больше огня —

и слезы не гасят костер разожженный…

На площади

                 в городе

                              ведьму казнят.