Читать книгу Фея с островов - Симона Вилар - Страница 4

Отряд Дэвида Майсгрейва выехал из замка Варкворт еще до того, как в местной капелле закончилась утренняя месса. Дэвид ни с кем не попрощался, но в окружении графа Нортумберленда давно свыклись с тем, что он приезжает или отбывает, никого не ставя в известность. Считалось, что Майсгрейв поступает так с соизволения самого графа.

По дороге Дэвид размышлял о том, что на этот раз принесет встреча с супругой. Думал ли он некогда, беря в жены юную Грейс, что из-за нее будет избегать жить в собственной вотчине? Он убеждал себя, что она не виновата в том, что они не ладят, что в их непростых отношениях есть и его вина, но все же испытывал напряжение при мысли о предстоящей встрече. «Будь с ней помягче», – просил его Перси. Ну что же, он сделает все, что в его силах. Ведь Грейс его супруга перед Богом и людьми, и многие считают, что ему очень повезло стать родичем самого Нортумберленда.

У леди Грейс Майсгрейв был весьма своеобразный характер. И ей никогда не приходило в голову, что в том, что их Анна попала к Армстронгам, есть и ее вина. Дэвид был в отъезде, когда его супруга отправила девочку погостить у ее крестной, леди Ависии Герон, в замок Форд-Касл. Но довольно скоро Грейс пожелала, чтобы дочь вернули: увечная леди скучала по дочери, которая была ее любимицей и внешне походила на нее. Леди Ависия Герон заметила тогда, что отряд, присланный за Анной, недостаточно велик, но в тот момент на границе царило относительное затишье, к тому же крестная девочки не сочла разумным перечить родной матери Анны, сестре самого Нортумберленда. Но когда Анна со спутниками уже были в пределах Мидл-Марчез, на них напали люди Армстронгов. Они разделались с охраной и похитили ребенка. По возвращении домой Дэвид сразу же стал искать способ вернуть свое дитя. Но завершилось все отказом вождя клана и согласием между Армстронгами и Перси, а Дэвиду пришлось просто подчиниться. Именно это Грейс и не могла простить мужу. Она настаивала на том, чтобы супруг объявил войну всему клану Армстронгов, и, когда он не последовал ее мольбам и приказам, сочла это предательством.

Кроме тревожащих мыслей о встрече с женой Дэвида удручал приказ Перси охотиться за Бастардом Героном. Этот парень был прижит от наложницы лордом из замка Форд, но здесь, на Севере, не так строго следят за законным родством, и бастарды могут занимать достойное положение. Поэтому Джонни Бастард был дружен с женой и детьми своего отца, часто и подолгу жил в замке Форд, однако было в его характере нечто бунтарское, из-за чего он оставил родительский кров и ушел в риверы. И что бы ни говорили жители южных областей Англии, в землях Пограничья это ремесло не считалось столь предосудительным, а угон скота и стычки с соседями-шотландцами казались куда более достойным занятием, чем работа на земле. Однако потом случилось то, что поставило Джонни вне закона по обе стороны границы и о чем упоминал Перси: Бастард со своими приятелями убил лорда Роберта Керра, вельможу из окружения шотландского короля.

Вообще между Геронами и Керрами давно существовала вражда, но она усилилась, когда один из Керров похитил сестру Джонни, прекрасную Элен Герон, которая вскоре погибла. Это взывало к мести, и месть эту совершил именно Бастард Джон, убив главу клана Керров. Теперь же его ловили все, даже вчерашний покровитель Перси. Но Дэвиду было неприятно сознавать, что и его хотят принудить травить друга детства.

Дэвид отвлекся от мрачных мыслей, окидывая взглядом представшую перед ним картину. Пограничье. Дикий северный край, где так редко бывали представители королевской власти и где каждый считал, что имеет право следовать лишь тем законам, которые сам сумеет отстоять. Может, все это – дикость, простор, свои особые неповторимые краски – и наложило особый отпечаток на эти места.

Под бесконечным небом, насколько хватало глаз, простирались древние Чевиотские горы[23] – череда лесистых возвышенностей, одна за одной, пока не растворялись в сероватой дымке ненастного зимнего дня. Воздух был стылым, пропитанным сыростью подтаявшего на склонах снега. Вверху медленно плыли нагромождения темных зимних облаков, обещая, что снегопад может начаться в любую минуту. В зимние месяцы эти края считались совершенно отрезанными от остального королевства, а тропы и проходы между болотами и скалами знали только местные жители.

Дэвид расслышал, как ехавший за ним оруженосец Эрик с придыханием воскликнул:

– Господи, сэр, как же хорошо дома!

Эрик, пожалуй, был староват для оруженосца – тридцать пять не тот возраст, когда полагается носить за своим рыцарем оружие. Но на эти мелочи уже давно никто не обращал внимания. К тому же Дэвид всегда мог положиться на этого курносого чернявого парня, шутника и балагура, не очень смекалистого, но преданного и ловкого в схватке. Как мог он положиться и на громадного рыжего Орсона, лохматая шевелюра которого странно смотрелась в сочетании с длинной холеной медно-рыжей бородой, за которой он столь тщательно ухаживал, что даже во время их поездки на юг она привлекла к себе внимание придворных в Гринвиче. И Орсон с важным видом поучал их, как часто надо чесать бороду, чтобы она сверкала, словно начищенная медь.

С Дэвидом ехали еще трое: щербатый крепыш Дикон, красавчик Эдвин, Тони Пустое Брюхо, прозванный так за свое постоянное обжорство, хотя люди и удивлялись, куда все девается в этом длинном худом верзиле. Это были нейуортцы, те, на кого Дэвид Майсгрейв всегда мог положиться как на самого себя.

– Как думаете, парни, вьюга разразится до того, как мы достигнем долины Бурого Орла или еще в пути? – спросил Дэвид.

Рыжий Орсон, пошевелив кустистыми бровями, взглянул на небо.

– Обойдется. Да и ехать нам осталось уже меньше часа. Главное, чтобы этот вертопрах повар Леонард не отдал всю похлебку вернувшимся с дозора объездчикам и оставил нам горячее хлебалово из перловки с бараниной. Так я говорю, Тони? Что твоя вечно голодная утроба говорит на этот счет?

Они смеялись и обменивались шутками, но при этом то и дело зорко поглядывали по сторонам. Ибо даже тогда, когда между двумя королевствами был мир, напряженность на границе не ослабевала. По традиции в дни рождественских празднеств военные действия прекращались, но никто никогда не забывал, что это Пограничье, Спорная земля и здесь можно ожидать чего угодно. Мало ли кто мог вдруг возникнуть за той скалой или выехать из-за терновых зарослей в болотистой низине между холмов. Поэтому все воины Майсгрейва были в доспехах, да и сам он уже распрощался со щегольским придворным нарядом, облачившись в сталь и кожу и надев на голову стальной салад с поднятым забралом. Лорд Нейуорта выглядел сейчас как обычный ривер из Мидл-Марчез, только сбруя его коня, украшенная бляхами с позолотой, указывала на то, что этот всадник – господин.

В пути ратники держались с Майсгрейвом довольно просто, и, как часто бывает в дороге, их общение было непринужденным. Но едва они миновали болотистую низину и впереди открылась раскинувшаяся между холмами долина с замком на скале в ее центре, спутники рыцаря выстроились за ним шеренгой, а оруженосец Эрик вскинул на копье вымпел своего господина – расправившего крылья орла на голубом фоне.

У Дэвида при виде вотчины защемило сердце. Его дом, его замок, которым несколько поколений владели Майсгрейвы… и который однажды достанется кому-то другому, ибо его сын умер, а жена стала калекой и не сможет больше подарить ему сына. Со временем владения Дэвида будут разделены между его дочерьми – уж Армстронги через Анну Майсгрейв явно получат часть владений, а остальное наследство достанется тому, кто станет мужем его младшей дочери Матильды, или Тилли, как нежно называл малышку Дэвид. Но родовое имя Майсгрейв уже никогда не будет звучать тут… и постепенно его забудут.

Для главы рода это были грустные перспективы. Но сейчас, возвращаясь домой, Дэвид гнал от себя подобные мысли. Он узнавал подъем на скалу, ведущий к воротам, у которых всегда дежурила стража, смотрел на селение в долине и мохнатые дерновые шапки кровель. Местные жители, живя в постоянной опасности, строили себе эти каменно-дерновые жилища с расчетом, что их разрушение в случае набега не будет большой потерей. И все же под надежной охраной замка Нейуортская местность уже несколько лет не знала набегов, и Дэвиду было приятно видеть, что его люди даже возвели пару каменных строений в низине у ручья – одно неподалеку от мельницы, а второе, сторожевую вышку, в дальнем конце долины. А вот сам замок после нескольких лет набегов так и не удалось восстановить в его прежнем великолепии. Только в верхней части расположенного на скале плато стéны венчались двумя четырехугольными башнями, да внутри самой цитадели поднималась мощная башня-донжон с красивыми навесными башенками для дозорных по углам. Зубчатые стены тоже имели следы недавней свежей кладки, но в нижнем дворе хозяйские строения уже явно нуждались в ремонте, да и сам двор стал занимать меньшую площадь. Зато средств Дэвида хватило, чтобы восстановить крепкие ворота с барбаканом, украшенным гербом владельца – каменным орлом, распростершим широкие крылья.

При приближении оруженосец Эрик затрубил в рог, и ему ответили таким же звуком рога с вершины Нейуортских укреплений. Люди в селении выходили из домов и махали руками, приветствуя господина.

– Бурый Орел вернулся в Гнездо! – радостно кричали они.

Отчего-то это вызвало у Дэвида раздражение. Бурым Орлом называли его отца, барона Филиппа Майсгрейва. И это было достойное прозвище для столь прославленного воина. Он же был скорее Кот, как называл его Перси. Приезжал, уезжал, редко бывал дома, все больше пропадал в отлучках, отчего и чувствовал себя разгуливающим невесть где котом, а не орлом, под сильным крылом которого надежно чувствуют себя те, кто ищет у него покровительства. Громкое же прозвище, как и эмблема раскинувшего крылья орла, достались ему от отца… которого он едва помнил.

И все же видеть приветливые лица своих людей вернувшемуся домой рыцарю было приятно. Он въехал в арку ворот под шум громыхавшей оружием стражи, как исстари было принято встречать господина. Слуги выходили из внутренних построек, женщины улыбались и благословляли его, а выбежавшие ему навстречу дети челядинцев, веселые и чумазые, шумели больше всех. Нейуорт, замок на скале над долиной, являлся житницей, где люди обитали единым кланом, заключали браки и работали на своего господина и его дом.

Дэвид поднял руку в знак приветствия. Во дворе ощущался запах торфяного дыма, курившегося над кровлями, и рабочий дух хлевов. Земля на хозяйственном подворье была раскисшей, но там, где были открыты створки внутренних ворот в верхнее жилище замка, копыта коней зацокали уже по брусчатке. Стражи у вторых ворот были в начищенных касках, выбритые, как и положено ратникам рыцаря. За порядком замка строго следил капитан замковой стражи и одновременно смотритель Нейуорта – старый Оливер Симмел. У Дэвида потеплело на душе, когда он увидел неспешно вышедшего навстречу воина. Этот безземельный рыцарь верой и правдой служил еще родителям Дэвида, и пока он тут, Дэвид был спокоен за Гнездо Орла.

– Доброго дня, старина! – спрыгивая с седла и заключая служилого рыцаря в объятия, произнес Майсгрейв. – Со светлым Рождеством тебя, друг мой. Ну что, опять начнешь упрекать меня за долгое отсутствие? Хотя, видит Бог, я справился с поручением графа Нортумберленда куда скорее, чем сам рассчитывал. Вернее, не справился… но хотя бы попробовал.

Сэр Оливер, изогнув светлую бровь, взглянул на него.

– Выходит, нам стоит ожидать большой войны?

И, не получив ответа, махнул рукой.

– Ну и ладно. Умереть от стрелы или меча мне будет предпочтительнее, чем стонать от болей в печени или ломоты в костях.

Он заковылял вперед – рослый, но уже сутулый; шел, поводя плечами и по привычке засунув оканчивающуюся стальным крюком руку за пояс, с которого свешивался меч.

– Идем переговорим, мальчик мой, – произнес сэр Оливер, начав подъем по лестнице, ведущей в донжон.

Для него Дэвид всегда будет мальчиком, как и он для Дэвида всегда будет образцом достоинства и верности. И хотя было известно, что Оливер рожден простолюдином, мало кто из опоясанных рыцарей в Пограничье не знал капитана Нейуорта как смелого воина, достойного всяческого уважения.

Они вошли в большой зал – узнаваемо выступили из полумрака развешанные по стенам охотничьи трофеи и ряды начищенного оружия. Здесь уже зажгли факелы в настенных стойках, служанка маленьким мехом спешно раздувала угли в камине, один из слуг предупредительно пододвинул к огню два тяжелых кресла. Оруженосец Эрик принял от господина салад, перевязь с мечом и теперь расстегивал застежки его стальных наплечников.

Оливер, опустившись в кресло, ожидал, пока он управится, и в нетерпении постукивал ногой в тяжелом башмаке по расстеленной перед огнем медвежьей шкуре, уже изрядно потертой.

– Эрик, долго будешь возиться? – проворчал он наконец. – Клянусь святыми угодниками, когда я был оруженосцем у сэра Филиппа, то справлялся куда ловчее. Вижу, пора подыскивать тебе замену, парень, если ты стал так неповоротлив и больше перемигиваешься с горничной Дженни, нежели стараешься услужить своему рыцарю.

– Одно другому не мешает, – весело отозвался Эрик, принимая у рыцаря нагрудный панцирь. – А насчет сноровки… Так не вы ли меня некогда и обучали всему, сэр Оливер? Еще и похваливали.

Старый капитан в ответ лишь буркнул что-то. При свете вспыхнувшего в камине огня стало заметно, что его лицо покрывают глубокие морщины, а светлые волосы – белые или седые? – Оливер всегда был светловолосым, – ниспадая вдоль острых скул почти до кольчужного ворота, резко контрастируют с темной задубелой кожей. Глаза в запавших глазницах тоже были светлыми и с возрастом стали казаться выцветшими. Глядя на него, Дэвид вдруг подумал, что Оливер Симмел уже глубокий старик и что он возлагает на него слишком большую ношу, оставляя в должности смотрителя крепости Нейуорт. Тем не менее Дэвид понимал, что не осмелится отстранить его: для Оливера Симмела этот замок был всей его жизнью и судьбой. И заявить ему, что его время прошло, означало смертельно оскорбить старика.

– А теперь убирайтесь все, – махнул рукой со стальным крюком в сторону собравшихся Оливер. – Дальше отойдите, дальше, – топнул он ногой. – Мне надо с глазу на глаз переговорить с милордом.

– Может, лучше перейдем в сокольничью или маленькую караульную на башне? – предложил Дэвид.

Оливер замотал головой. Оглянулся, словно опасался, что за ним наблюдают.

– Если я хочу говорить с вами о важном, мне надо видеть, на каком расстоянии находятся те, кто может нас подслушать.

Дэвид вздохнул. Старый Оливер был убежден, что леди Грейс посылает своих поверенных шпионить за ним. Верный рыцарь Нейуорта так и не сжился с женой Дэвида и откровенно ее недолюбливал. Дэвид понимал: так сложилось потому, что Оливер считал леди Грейс не такой хозяйкой для его обожаемого замка, какой была мать Дэвида, леди Анна. Но справедливости ради надо отметить, что и Грейс едва выносила старого капитана. Она даже требовала одно время, чтобы супруг сместил Оливера или услал его из замка. Когда Дэвид отказался, это стало поводом для их очередной ссоры. Но, увы, ссорились они всегда легко.

– Сперва ты расскажешь новости, Дэвид. Думаю, от них и зависит, что мы предпримем тут, в Гнезде Орла.

Они долго разговаривали, склонившись друг к другу, и Оливер совсем загрустил, узнав, что король отзывает Нортумберленда с войсками на юг.

– Без Перси тут будет совсем плохо, мальчик мой. И хотя я не всех из этого семейства жалую, – тут он покосился в сторону лестницы, уводившей вдоль стены зала наверх, словно намекая на обосновавшуюся в верхних покоях Грейс Майсгрейв, – однако Перси все же Перси.

– Как моя жена? – спросил через время Дэвид. – По-прежнему держится обособленно?

– Угу, – кивнул старый рыцарь. – Но я не духовник миледи, да и люди уже давно свыклись, что она считает их чернью и держится особняком. Однако вот что я хотел тебе сказать…

Он не договорил, заметив приближающегося капеллана Дерика, поверенного леди Грейс.

После того как жена Дэвида потеряла способность передвигаться самостоятельно, она вдруг заявила, что не позволит сносить себя в большой зал, и потребовала, чтобы супруг и дети, а также ее ближайшие поверенные собирались у нее в верхнем покое. Дэвид считал, что это неправильно: на Севере исстари придерживались обычая, когда господа и слуги трапезничали вместе, – подобное в этом краю непрестанных войн указывало, что они едины и так же, как и живут, смогут сообща противостоять опасностям. Но леди Грейс не желала с этим считаться, даже после того, как по приказу Дэвида местный плотник смастерил для его увечной жены особое кресло, в котором ее можно было сносить в большой зал, где собирались обитатели замка. Супруга Дэвида возомнила, что это будет умалять ее достоинство. Будучи гордой и непримиримой, она создала наверху нечто вроде своей маленькой империи, куда поднимались домочадцы замка, когда ей угодно было отдать распоряжения. Дэвид смирился с ее прихотями, как и с тем, что приказы жены передавали двое ее поверенных слуг – оба прибыли с ней, когда она еще невестой приехала в Нейуорт. Один из них, сухощавый и властный Дерик Пойтон, был ученым клириком из Йорка, а второй, Клемент, или же просто Клем Молчун, как его тут называли, служил ее стражем и личным телохранителем. Причем Клем обычно изъяснялся с нейуортцами жестами, редко подавая голос, за что и получил свое прозвище. Другое дело Дерик, взявшийся исполнять в замке должность капеллана. Властный клирик всех донимал, поэтому неудивительно, что большинство обитателей замка предпочитали ходить на службу в церковь Святого Кутберта в селение, хотя ученость Дерика все уважали.

Некогда с леди Грейс в Гнездо Орла прибыл и ее личный повар, толстяк Леонард, или просто Лео. Причем Лео вскоре понял, что в Нейуорте все живут единой семьей, а потому стал готовить не только специальные изысканные блюда для миледи, но и следить за приготовлением блюд для общего стола, с чем прекрасно справлялся. А поскольку он был добродушен и общителен, то в итоге вполне тут прижился. После того как Лео женился на местной уроженке и наплодил детей, его в Нейуорте считали своим, в отличие от молчуна Клема и вечно капризного и въедливого капеллана Дерика.

Сейчас Дерик быстрым шагом подошел к господину и, произнеся обычное приветствие, сообщил, что госпожа справляется, когда сэр Дэвид изволит навестить ее. Дэвид не спешил с ответом, так как видел, что к нему приближается толстяк Лео с подогретым вином, приправленным пряностями. После долгой зимней дороги это было так кстати! И пока рыцарь неторопливо попивал ароматный напиток, капеллан стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, и даже слегка покашливал в кулак, словно желая привлечь к себе внимание. Согласно своему положению, он был в длиннополом одеянии, голову его покрывала облегающая шапочка со свисающими вдоль шеи завязками, которые то и дело колыхались, когда Дерик нервно подергивал головой. Сухонький и невзрачный, он всем своим видом выражал неудовольствие, что господин заставляет его ждать, пока Дэвид довольно сурово не заметил: