Читать книгу Самоубийство исключается - Сирил Хейр - Страница 4

Пятница, 18 августа

Обед оказался куда более жизнерадостным мероприятием, нежели можно было предположить. Возможно, благодаря отсутствию родственников. По крайней мере миссис Дикинсон почти удалось превратить его в совершенно нормальное семейное застолье. Избавленная от саркастических реплик Джорджа и навязчивых попыток Эдварда заставить ее улыбнуться, Элинор, казалось, смогла вернуть присущее ей доброжелательное расположение духа и на протяжении всего вечера поддерживать приятную беседу, старательно избегая касаться больной темы, хотя последняя, подобно траурной завесе, присутствовала в сознании каждого из обедающих. Стефан и Анна не могли отделаться от ощущения, что, как ни странно, обед прошел в значительно менее напряженной обстановке, чем это бывало, когда во главе стола сидел хозяин дома.

Однако когда после обеда все перешли в гостиную, поведение миссис Дикинсон изменилось. Ее лицо помрачнело, она с раздражением посмотрела на принесшую кофе горничную, давая понять, что ждет, когда та покинет комнату. Когда горничная наконец вышла из гостиной, Элинор шумно вздохнула, нервно пригладила волосы и начала:

– Стефан, мне нужно обсудить с тобой кое-что важное. Нет, не уходите, Мартин. Это дело касается всех нас, а я уже считаю вас членом семьи. Итак, недавно я получила от Джелкса, адвоката вашего отца, письмо, которое вызвало у меня беспокойство. Я не показала его Роберту, поскольку это его не касается. Я считаю, что этим придется заняться тебе, Стефан.

Элинор взяла с кофейного столика письмо, но не передала его Стефану, как он рассчитывал, а продолжила свою речь, держа письмо в руке.

– Но для начала я хочу кое-что объяснить, – сказала она. – Надеюсь, вы все в курсе, какое странное и, не побоюсь этого слова, несправедливое завещание оставил дядюшка Артур?

– Разумеется, – чуть ли не хором ответили Стефан и Анна.

– Вы понимаете, о чем я говорю, Мартин?

Мартин сразу же перевел взгляд на Анну и осведомился:

– А должен?

Стефану в этот момент он показался еще более туповатым и недалеким, чем прежде, что отнюдь не улучшило его настроение.

– Возможно, и нет, – терпеливо ответила Анна. – Помнится, я хотела рассказать тебе об этом во всех деталях, но, боюсь, так и не собралась. Дядюшка Артур…

– Возможно, будет лучше, если все объясню я, – прервала ее мать. – Итак, Артур Дикинсон, являвшийся старшим братом моего мужа и единственным по-настоящему богатым членом семьи, умер в прошлом году. Будучи холостяком, он оставил после себя значительное состояние, которое разделил в равных долях между своими братьями, Леонардом и Джорджем, а также детьми Тома и его сестры Мэри. Дети Тома и Мэри – те самые кузен и кузина, которые, помимо прочих, присутствовали сегодня на поминках. У нас довольно большая семья, о чем, думаю, Анна рассказала вам.

– Кажется, я что-то такое припоминаю, – пробормотал Мартин, вновь одарив Анну вопрошающим взглядом.

– Очень хорошо. Как я уже говорила, формально Артур в завещании разделил свои деньги на равные части между ближайшими родственниками. Но фактически перекрыл нам доступ к этим средствам, то есть поступил по отношению к нам несправедливо. Так по крайней мере мы считаем. Не скрою, он всегда хорошо относился к моему мужу, но недолюбливал меня, Анну и Стефана. Мне не хочется вдаваться в подробности – это старая и довольно болезненная история, но факт остается фактом: он постепенно пришел к полному неприятию нашей семьи… – Элинор заволновалась и, казалось, на какое-то время потеряла нить своего повествования. – Конечно, он дожил до весьма преклонных лет и к концу жизни сильно изменился. Так что я не считаю себя вправе винить его, поскольку… он стал совсем другим человеком, находившимся в значительной степени не в себе…

– Как бы то ни было, в последний момент он вычеркнул нас из завещания, – нетерпеливо закончил Стефан.

– Значит, вся эта история закончилась тем, что дядя Артур лишил вас обещанных ранее денег, – протянул Мартин. Потом, повернувшись к Анне, с упреком добавил: – Теперь я совершенно точно вспомнил, что ты ничего подобного не говорила. Разумеется, это крайне неприятно. А почему он так поступил?

После этих слов наступило молчание. Столь продолжительное, что даже такой толстокожий человек, как Мартин, понял, что этого говорить не следовало. Миссис Дикинсон поджала губы, Анна покраснела, а Стефан со злобой глянул на Мартина.

– Об этом не здесь и не сейчас, – твердо произнес он. – Суть проблемы в том, чтó он сделал, и именно это пытаются донести до вашего сознания. Интересно, что Артур позволил отцу пользоваться процентами с пятидесяти тысяч фунтов – изначально эта сумма считалась его долей, – но только до тех пор, пока отец жив. Между тем все остальные родственники получили свои доли в полную собственность и теперь могут делать с этими деньгами все, что заблагорассудится. А вот доля отца после его смерти должна отойти какой-то благотворительной организации. Черт меня побери, если я помню, как она называется! А ты, мама, помнишь?

– Нет. И думаю, что для нас это уже не столь важно. Но данная благотворительная организация получит лишь половину денег. Вторая же половина перейдет в распоряжение кого-то еще – а именно женщине, – произнесла миссис Дикинсон, понизив голос. – Боюсь, что это недостойная особа с дурной репутацией.

К досаде Стефана, Мартин, услышав эти слова, позволил себе хихикнуть. Но поскольку при этом на лице у него не дрогнул ни один мускул, Стефан задался вопросом, уж не пригрезилось ли ему это, отчего разозлился еще сильнее.

– Разумеется, когда мой муж узнал о подобных изменениях в завещании брата, то страшно расстроился, – продолжала Элинор. – И пообещал сделать все, что в его силах, чтобы обеспечить благосостояние семьи.

– Полагаю, он застраховал свою жизнь? – выпалил Мартин.

Стефан с удивлением посмотрел на него. Могло статься, что парень не так глуп, как представлялось ему вначале. Но трудно понять, о чем он думает, поскольку его глаза прикрывают очки с толстыми стеклами. Неужели Стефан его недооценил?

– Совершенно верно. На сумму двадцать пять тысяч фунтов, – ответила Элинор. – Но, насколько я понимаю, страховые взносы были очень велики – в силу болезней и возраста. Более того, считаю, что выплаты были лишь немногим меньше процентов с пятидесяти тысяч, получаемых по завещанию дядюшки Артура. Но поскольку прочие доходы семьи состояли лишь из его пенсии государственного служащего, он, вероятно, полагал, что игра стоит свеч.

– Понятно…

– Теперь, когда из-за Мартина мы заново разворошили эту неприятную семейную историю, – нетерпеливо произнес Стефан, – не пора ли нам перейти к сути дела?

Его голос подрагивал от скрытого нетерпения, смешанного с любопытством и нервозностью.

Мартин медленно снял очки и, мигнув от яркого света, принялся протирать стеклышки платком.

– Думаю, миссис Дикинсон хотела сообщить нам примерно следующее, – сказал он. – Поскольку дядя Артур умер год назад, то страховому полису никак не может быть больше года. У большинства же страховщиков в полисах существует пункт, который они называют «статья о самоубийстве». В какой компании был подписан договор страхования, миссис Дикинсон?

– В «Бритиш империал».

– Серьезная фирма, – кивнул Мартин, вновь надевая очки. – Так что наверняка она вцепится в статью о самоубийстве. Причем в связи с годичной давностью договора и неожиданной смертью мистера Дикинсона действия компании будут носить самый решительный характер.

Сказав это, весьма довольный собой Мартин вытащил из кармана старую прокуренную трубку, продул ее и начал набивать табаком. Стефан с отвращением посмотрел на него. Во-первых, из-за того, что тот собирался закурить трубку в гостиной, не спросив предварительно разрешения. А во-вторых, этот тип позволил себе разъяснить детали дела, завладев таким образом инициативой в семейной дискуссии и переключив внимание собравшихся на собственную персону. Но прежде чем Стефан успел что-то высказать, в разговор неожиданно вмешалась Анна.

– Мартин! – резко сказала она. – Немедленно спрячь свою вонючую трубку и объясни, что ты имел в виду под «статьей о самоубийстве».

Мартин покраснел, пробормотав извинения, сунул трубку в карман и произнес:

– Я имел в виду, что если человек страхует свою жизнь, а потом в течение определенного срока, обычно года, совершает самоубийство, то его семья не получает по страховому полису ни единого пенни. Вот и все.

– Ты хочешь сказать, – воскликнула Анна, – что компания ничего нам не выплатит? Даже несмотря на то, что отец застраховался?

Мартин кивнул, вынул было трубку, посмотрел на нее, но снова спрятал.

На какое-то время в комнате установилось молчание. Потом Стефан, стараясь говорить спокойно и ровно, произнес:

– Мама, позволь мне все-таки взглянуть на письмо Джелкса.

Послание адвоката оказалось довольно коротким, но весьма исчерпывающим.

Оно гласило:

«Дорогая миссис Дикинсон!

Я связался с менеджером страховой компании „Бритиш империал“ в связи с полисом вашего покойного мужа. Вот его ответ:

„Отвечая на ваше вчерашнее письмо, касающееся полиса страхования жизни за номером 582/31647, хочу довести до вашего сведения, что договор страхования был заключен всего восемь месяцев назад. Наша фирма вынуждена апеллировать к пункту 4(и) упомянутого выше соглашения, в связи с чем отказывается от каких-либо выплат по договору. Также я уполномочен сообщить, что компания готова обсудить вопрос единовременной выплаты некоторой суммы вдове и детям покойного при условии, что какие-либо требования по выполнению договора страхования жизни будут сняты с компании. Буду весьма обязан, если вы сообщите, когда миссис Дикинсон будет удобно обсудить этот вопрос лично с представителем компании“.

Миссис Дикинсон! Жду ваших инструкций относительно сделанных страховой компанией предложений. На мой взгляд, вы поступите разумно, согласившись встретиться с представителем компании и обсудить его условия, не связывая себя при этом никакими обязательствами. Однако, учитывая то обстоятельство, что мистер Дикинсон оставил по завещанию половину своего движимого и недвижимого имущества своим детям, а вторую половину своей вдове, то есть вам, на все то время, пока вы будете находиться в состоянии вдовства, после чего упомянутая доля также перейдет в распоряжение сына и дочери, настоятельно рекомендую обсудить предложение компании с детьми и лишь после этого принимать какое-либо решение. Хочу, кроме того, заметить, что на вашей встрече с представителем компании, если, разумеется, она состоится, желательно также мое присутствие, чтобы я мог при необходимости защитить ваши интересы, а также интересы вашей семьи.

Преданный вам,

Х.Х. Джелкс».

Стефан прочитал письмо дважды: один раз про себя, а второй – вслух.

– Отлично! – сказал Мартин, когда Стефан закончил. – По крайней мере хоть какая-то определенность.

– Сколько, по-твоему, монеток в полпенни содержат двадцать пять тысяч фунтов? – неожиданно спросила Анна.

– Я не понимаю смысл твоего вопроса, – осторожно ответил жених.

– А я понимаю, – произнес Стефан. – Кажется, дядя Джордж утверждал, что в глазах большинства разница между самоубийством и несчастным случаем ничтожна и цена ей полпенни. Полагаю, сейчас мы могли бы более компетентно прокомментировать данное утверждение.

– Отец не кончал жизнь самоубийством, – упрямо проговорила Анна.

– Откуда такая уверенность? – воскликнул Стефан с ноткой отчаяния в голосе. – Как вообще это может кто-то знать?

– Я уверена, потому что точно это знаю, – упорствовала Анна. – Он просто не относился к такому типу людей. Так что никто меня в этом не убедит. Даже человек, который придет ко мне и скажет, что видел это собственными глазами. Никто, – повторила она. – Надеюсь, мама, ты чувствуешь то же, что и я?

Миссис Дикинсон медленно покачала головой.

– Я никогда не понимала твоего отца, – просто ответила она. – Так что если вас интересует мое мнение, то я скорее придерживаюсь точки зрения Джорджа. Важен факт, что я его потеряла, а уж что будут люди по этому поводу говорить, не имеет для меня большого значения. Вот почему, дети, я прошу у вас совета.

– Но, мама, разница между самоубийством и несчастным случаем столь же важна для тебя, как и для всех нас! – запротестовала Анна.

– Моя дорогая, я была не слишком обеспечена до того, как вышла замуж за твоего отца, и, полагаю, смогу приспособиться к бедности и после его смерти. Так что давайте не будем в дальнейшем затрагивать эту тему. Лучше скажи мне, Стефан, что ты собираешься делать дальше? Что, по-твоему, я должна ответить мистеру Джелксу?

– Я займусь этим, – произнес Стефан, выходя наконец из ступора, в который впал после прочтения письма Джелкса. – Тебе, мама, не стоит больше об этом беспокоиться. Мы с сестрой встретимся с этим животным из страховой компании и скажем, куда ему отправляться. Разумеется, не может быть и речи об отзыве требований относительно выплаты причитающейся нам страховки.

– Значит, ты согласен со мной? – с чувством спросила Анна. – И тоже считаешь, что отец никогда бы не покончил жизнь самоубийством?

– Ты просто обязана быть права в этом смысле, если не хочешь, чтобы мы стали нищими.

– Но это не то же самое, что чувствую я! – возразила Анна.

На лице Стефана появилась чуть надменная покровительственная улыбка.

– Моя дорогая сестричка, – произнес он. – Твои заявления делают тебе честь, но они не помогут нам растопить ледяные сердца страховщиков. Наша задача… Вернее, моя задача заключается в том, чтобы доказать этим жмотам, что мы имеем законное право на получение отцовской страховки. И если мы добьемся этой цели, то потом можем позволить себе с чистой совестью говорить любые напыщенные фразы по данному поводу.

– Ты просто не имеешь права смотреть на проблему под таким углом. Подобная точка зрения превращает нашу миссию в грязное дело, целью которого является выколачивание денег из компании любой ценой…

– Деньги, – вмешался в спор Мартин, произнося слова ровным, лишенным эмоций голосом, – иногда могут оказаться весьма кстати. Так что не стоит ими пренебрегать, Энни.

«Энни? – подумал, содрогнувшись, Стефан. – Эта треска называет мою сестру Энни, и ей, похоже, это нравится!»

– Но вот чего я так и не понял, – продолжал между тем Мартин, – так это каким образом вы собираетесь доказывать свою правоту. – Он покачал головой. – Страховые компании – твердые орешки, и их не так-то легко расколоть.

Казалось, Стефан подготовил ответ на этот вопрос заранее.

– Пока что «Бритиш империал» ссылается на выводы офиса коронера как на Святое Евангелие. Ну а мы не будем воспринимать их как данность. И начнем копаться в этом деле с самого начала, не брезгуя никакими мелочами.

– Хочешь сказать, что собираешься заново опросить всех свидетелей в надежде получить от них другие ответы?

– Возможно, придется сделать нечто вроде этого, но позже. Для начала нужно проверить сделанные следствием выводы, о которых я пока ничего не знаю. Но мой юный кузен готов предоставить все материалы по этому делу, появившиеся в открытой печати. По крайней мере, он мне это обещал. И я собираюсь прочесать их, словно… словно…

– Словно частым гребнем? – подсказал Мартин.

– С величайшей осторожностью, – пробормотал Стефан, обжигая Мартина пылающим взглядом. – Посмотрим, что удастся узнать. Глядишь, появится возможность выстроить собственное дело против компании.

– Что ж, – сказал Мартин. – Остается только пожелать вам удачи.

– Ты, Мартин, тоже будешь помогать нам в этой работе, – заметила Анна. – Для нас это важно, ты же понимаешь.

Мартин посмотрел на Анну с благодарностью. Так, по крайней мере, ей показалось, поскольку толстые стекла очков жениха мешали оценить выражение его лица.

– Хорошо, Энни, – произнес Мартин внезапно охрипшим от волнения голосом. – В этом деле я с вами.

Затем, словно устыдившись овладевших им чувств, он в скором времени отправился восвояси, задержавшись на минутку в холле, чтобы поцеловать в щеку невесту. И закурить свою трубку.