Читать книгу Прикосновение зла - Скарлетт Сент-Клэр - Страница 10

Они оказались в огромной комнате, – Персефона решила, что это кабинет. Свет был приглушен, придавая стенам темно-синий оттенок. Рядом с книжными стеллажами каштанового оттенка, заставленными томами в кожаных обложках, стоял стол того же цвета. На стене, в широких рамах из античного золота висели картины с обнаженными нимфами, крылатыми херувимами и любовниками под деревьями. Вся противоположная стена представляла собой панорамное окно, открывая их морозной ночи.

Интерьер был совсем не Афродитовским – никаких плюшевых ковриков, хрусталя и жемчуга, – и на мгновение Персефоне показалось, что они оказались не там, где нужно. Но вскоре ее взгляд упал на богиню любви, сидевшую на краю кушетки в центре комнаты. На ней была ночная сорочка из светло-голубого шелка и широкий халат. Она склонилась над женщиной, что лежала, укрытая, рядом с ней.

Персефоне она была незнакома, но чертами лица походила на Афродиту – изгибом губ, надбровными дугами, линией носа. Она была бледна и вся покрыта синяками. Руки, скрещенные на животе, были все в крови – со сломанными ногтями и рваными ранами.

Но зрелищем, от которого у Персефоны кровь застыла в венах, стали рога богини. Из-под спутанных и покрытых грязью волос цвета меда торчали две изуродованные оголенные кости. Рядом с богиней свернулась клубочком дрожащая маленькая собачка с перепачканной белой шерсткой.

Это было совсем не то, чего ожидала Персефона. Эта богиня боролась за свою жизнь, и если бы Персефона не имела способности чувствовать жизнь, то подумала бы, что богиня мертва, – настолько слабым было ее дыхание.

– О боги, – Персефона поднесла ладони ко рту, ощутив, как к горлу подкатила тошнота. Она подбежала к ним и опустилась на колени, взяв Афродиту за руку.

Богиня любви взглянула на Персефону, – ее глаза были красны, а лицо покрыто пятнами. Было почти невыносимо видеть ее такой эмоциональной. Афродита обычно изо всех сил старалась подавить свои чувства, по большей части выражая лишь гнев. И если через ее равнодушное выражение лица начинали пробиваться эмоции, она закрывалась. Но это – это разрушило ее защиту. Кем бы ни была эта богиня, она была важна для Афродиты.

– Что произошло? – спросил Аид, наполнив комнату темным напряжением, которое будто стянуло ее легкие и лишило возможности дышать. В его голосе прозвучали ноты жестокости, от чего по спине у Персефоны побежали мурашки.

– Мы не знаем наверняка, – ответил чей-то голос, напугав Персефону. Она поняла, что Аид говорил не с Афродитой или Гермесом, а с кем-то еще – с мужчиной, что маячил в углу рядом с дверью. Он словно стоял наготове, чтобы при необходимости быстро выскочить из комнаты, вот только одновременно казался спокойным, прислонившись к стене и скрестив на груди полные руки. Ростом и фигурой он походил на Аида, но одет был совсем не так, как обычно одевались остальные боги. На нем были бежевая заношенная туника и штаны, что доходили ему до лодыжек. Несмотря на простоту одежды, его борода и волосы были аккуратно пострижены и уложены, благодаря чему казались почти шелковыми.

Персефона догадалась, кто это, когда ее взгляд упал на его ноги – из-под одной штанины выглядывал золотой протез. Это был Гефест, бог огня, муж Афродиты, отстранившийся от нее, – по крайней мере, так говорили слухи.

Но если он отстранился, почему тогда был здесь сейчас?

Гефест продолжил говорить, – его голос походил на спичку, чиркнувшую в тишине.

– Мы думаем, что она выгуливала свою собаку, Опал, когда на нее напали, и ей хватило сил лишь переместиться сюда. Оказавшись здесь, она уже была без сознания, и нам не удалось ее разбудить.

– Кто бы это ни сделал, он будет страдать, – сказал Гермес.

Было так странно видеть этого обычно веселого бога таким серьезным.

Персефона перевела взгляд с Гермеса на Аида, потом на Гефеста, отметив их свирепые взгляды. Она повернулась к женщине на кушетке и спросила:

– Кто это?

На этот раз заговорила Афродита, и голос выдал ее эмоции:

– Моя сестра, Гармония.

Гармония, богиня примирения, была наименее воинственной из всех богов и не входила в число олимпийцев. Персефона никогда прежде с ней не встречалась и не подозревала о ее родственных связях с Афродитой.

Она повернулась к Аиду:

– Ты можешь ее исцелить?

Он множество раз исцелял ее саму, но ее раны никогда не были такими страшными, как эти. И все же он был богом мертвых и обладал силой возвращать их к жизни. Не может же быть, чтобы это не было в его власти?

И все же он покачал головой с мрачным выражением лица:

– Нет, для этого нам нужен Аполлон.

– Никогда бы не подумал, что услышу от тебя такие слова, – произнес Аполлон, внезапно возникнув рядом. На нем был архаичный наряд с золотым нагрудником, кожаным линотораксом и сандалиями с длинными ремешками, что оплетали его мускулистые икры. С одного плеча свисал золотой плащ, и несколько темных кудрей прилипли к потному лбу. Персефона решила, что он тренировался – возможно, перед Панэллинскими играми.

Аполлон ухмылялся, демонстрируя ямочки на щеках, пока его взгляд не упал на Гармонию – и выражение его лица тут же сменилось на свирепое. То, насколько серьезным он стал всего за несколько секунд, как и его брат, Гермес, было почти пугающе.

– Что произошло? – требовательно спросил он, подойдя к кушетке и опустившись на колени. Персефона заметила, что от бога пахло как-то по-другому. Его привычный аромат лавра – сладкий и землистый – перекрывало что-то пряное, похожее на гвоздику. Возможно, она бы этого и не заметила, если бы он не протиснулся между ней и Афродитой.

– Мы не знаем, – покачал головой Гермес.

– Поэтому мы тебя и призвали, – ответил Аид с оттенком презрения в голосе.

– Я… не понимаю, – произнесла Персефона. – Откуда Аполлону знать, что случилось с Гармонией?

Бог снова улыбнулся, моментально забыв об ужасе благодаря возможности похвастаться:

– Исцеляя, я могу видеть воспоминания. Для этого мне нужно нащупать ее раны и выяснить, как она их получила… и от кого.

Персефона встала и сделала шаг назад, наблюдая за работой Аполлона, ее удивило, насколько ласково он обращался с богиней.

– Милая Гармония, – тихо произнес он, положив ладонь ей на лоб и пригладив ее спутанные волосы. – Кто же это с тобой сделал?

Пока он говорил, его тело засияло, и вскоре это сияние перенеслось на Гармонию. Поморгав, Аполлон закрыл глаза, и Персефона увидела, как искажается его лицо – брови сошлись на переносице, тело забилось в конвульсиях. Она поняла, что он переживает ее боль. Дыхание Аполлона стало прерывистым. А потом из носа у него потекла кровь, и Персефону охватило беспокойство:

– Аполлон, хватит!

Она оттолкнула его. Он упал навзничь и прижал руку к носу, кровь из которого уже окрасила его губы. Отведя пальцы, он, казалось, и сам смутился от того, какой эффект произвело исцеление.

– Ты в порядке? – спросила она.

Аполлон взглянул на нее усталыми фиолетовыми глазами. Но все же улыбнулся.

– Ух ты, Сеф, – произнес он. – А тебе и правда не все равно.

Богиня весны нахмурилась.

– Почему она не просыпается? – не поняла Персефона, возвращая их внимание к Гармонии, которая даже не пошевелилась.

– Я не знаю, – признал он. – Я исцелил ее настолько, насколько смог. Остальное… зависит от нее.

У Персефоны кровь отлила от лица. Она вспомнила, как Лекса какое-то время пребывала в подвешенном состоянии, решая, вернуться ей обратно или остаться в подземном царстве.

– Аид?

– Я не вижу конца ее жизненной линии, – ответил он, и у нее сложилось впечатление, что он отвечал на незаданный ею вопрос только ради нее, а не ради Афродиты. – Сейчас важнее то, что ты увидел, пока исцелял ее, Аполлон.

Тот поморщился, словно от головной боли.

– Ничего, – ответил он. – По крайней мере, ничего, что бы нам помогло.

– Так ты не увидел ее воспоминаний? – уточнил Гермес.

– Не много. Они были темными и туманными – думаю, это ответ на травму. Она, вероятно, пытается их подавить, а это значит, что ничего не прояснится и тогда, когда она проснется. На нападавших были маски – белые с зияющими дырками на месте ртов.

– Но как им вообще удалось ей навредить? – не могла понять Афродита. – Гармония ведь богиня примирения. Она должна была повлиять на этих… бродяг и усмирить их.

Это действительно было так. Даже если агрессору удалось нанести неожиданный удар, силы Гармонии должны были предотвратить дальнейшую атаку.

– Вероятно, они нашли способ подавить ее магию, – предположил Гермес.

Все боги обменялись взглядами, и даже Гефест казался обеспокоенным – он опустил руки и на дюйм выдвинулся из тени.

– Но как? – поразилась Персефона.

– Все возможно, – сказал Аполлон. – Реликвии постоянно создают проблемы.

Персефона узнала о реликвиях, когда училась в колледже. Это мог быть любой предмет, наделенный силой богов: меч, щит, копье, ткань, украшение – вообще что угодно, чем владел бог или что подарил одному из своих фаворитов. Эти предметы обычно находили на полях боя или могилах. Некоторые оказывались в музеях, другие – в руках людей, что намеревались использовать их для своих чудовищных целей.

– Аид? – она назвала его имя, потому что была уверена – его мозг работает, перебирая все вероятности, пока они разговаривали.

Спустя мгновение он ответил:

– Это могла быть реликвия или другой бог, жаждущий власти. – Она заметила, как он бросил взгляд на Гефеста. Кузнец создал за века много всего: щиты и колесницы, мечи и троны, аниматроников и людей. – Есть идеи, Гефест?

Тот покачал головой с мрачным выражением лица. Взгляд его серых глаз был устремлен на жену и ее сестру.

– Мне нужно больше сведений.

У Персефоны сложилось впечатление, что это не совсем правда. И все же она понимала необходимость знать больше, чем мог сообщить Аполлон.

– Дайте ей отдохнуть, и когда она проснется, напоите ее амброзией с медом, – сказал Аполлон, поднимаясь. Персефона встала рядом с ним, поддержав, когда он пошатнулся, поднеся руку к голове.

– Ты уверен, что все в порядке?

– Ага, – выдохнул он и рассмеялся. – Будь начеку, Сеф. Скоро я тебя призову.

После этого он исчез. Персефона поймала на себе темный взгляд Аида, но он почти сразу перевел глаза на Афродиту:

– Зачем ты призвала нас?

Персефона поморщилась от тона Аида – он был лишен эмоций, и она догадывалась почему. Он был обеспокоен так же, как и она, вероятно, он представил на этой кушетке ее саму, а не Гармонию, всю в синяках и крови.

Афродита выпрямилась и взглянула на Аида.

– Я призвала Персефону, а не тебя, – коротко ответила она и бросила на Гермеса гневный взгляд.

– Что? – ощетинился тот. – Ты же знаешь, что Аид не позволил бы мне привести ее сюда одну!

– Меня? – спросила Персефона, распахнув глаза от удивления. – Но для чего?

– Я хочу, чтобы ты занялась расследованием нападений на Адониса и Гармонию.

– Нет, – абсолютно спокойно ответил Аид.

Богиня смерила его свирепым взглядом.

– Ты просишь мою невесту перейти дорогу смертным, что напали на твою сестру. Как я могу на такое согласиться?

– Афродита попросила меня, а не тебя, – напомнила Персефона. Хотя слова Аида не были лишены смысла. Если на Адониса и Гармонию напали из-за их связи с богами, преступники, не колеблясь, попытаются навредить и ей просто потому, что ей предстояло выйти замуж за бога мертвых. – И все же почему я? Почему ты не попросишь о помощи Гелиоса?

– Гелиос придурок, – выругалась Афродита. – Он считает, что больше ничего не должен нам, потому что воевал за нас во время титаномахии. Я скорее совокуплюсь с его коровами, чем попрошу его о помощи. Нет, он не даст мне того, что мне нужно.

– А что тебе нужно? – спросила Персефона.

– Имена, Персефона, – ответила Афродита. – Мне нужны имена людей, что подняли руку на мою сестру.

Персефона заметила, что та не упомянула Адониса. И все же ее пронзил холодный ужас, когда она поняла, чего искала богиня – отмщения.

– Я не могу обещать тебе назвать имена, Афродита. Ты знаешь, что я не могу.

– Можешь. Но не станешь из-за него.

Она прищурила глаза, глядя на Аида.

– Ты не являешься богиней божественного возмездия, Афродита, – напомнил Аид.

– Тогда пообещай мне, что отправишь Немезиду исполнить мою месть.

– Я не дам такого обещания, – ровным голосом ответил Аид.

Их разговор зашел в тупик, – и тогда вмешался Гефест.

– Кто бы ни атаковал того смертного или Гармонию, у них был план, – сказал он. – Месть нападавшим не приведет ни к чему хорошему. Ты лишь непреднамеренно подтвердишь их правоту.

Афродита испепелила его взглядом, и в ее глазах сверкнула скорее обида, чем гнев.

– Если дело в этом, я вижу смысл в том, чтобы расследованием нападения на Гармонию занялась именно Персефона. Она подходит для этого лучше других – как смертная и журналистка. С учетом того, как она поносила богов, они могут даже решить, что ей можно доверять, или, по крайней мере, объяснят ей свои мотивы. В любом случае так мы сможем лучше понять нашего врага, составить план и перейти к действиям.

На этот раз пришел черед Аида бросить на него свирепый взгляд, но слова Гефеста обнадежили Персефону, и она повернулась к богу мертвых.

– Я не буду ничего делать, не поставив тебя в известность, – заверила она Аида. – И со мной рядом будет Зофи.

Аид смерил ее долгим взглядом. Он был напряжен, все в этой идее противоречило его взглядам, но потом бог все же ответил:

– Мы обсудим условия.

Персефона просияла – по крайней мере, он не сказал «нет».

Аид продолжил:

– Но сейчас тебе нужно отдохнуть.

Персефона почувствовала, как поднимается его магия, чтобы перенести их, и успела добавить, прежде чем они исчезли:

– Призови нас, когда Гармония очнется.

Появившись в подземном царстве, они оказались друг напротив друга. Молчание между ними затянулось, долгое время никто не произносил ни слова. Персефона знала – дело не в том, что им нечего сказать. Просто они оба опустошены. От вида Гармонии – одной из них, – избитой до полусмерти, на душе лежал тяжкий груз. Персефона не знала, что ей сделать – закричать, разрыдаться или рухнуть в изнеможении.

– Ты будешь сообщать мне о каждом предпринимаемом шаге, о каждой мелочи, что узнаешь об этом деле. Ты будешь переноситься на работу. Если по какой-то причине тебе нужно будет куда-то уйти, я должен знать. И ты всегда, повсюду будешь брать с собой Зофи, – произнося эти слова, он сократил расстояние между ними. – И, Персефона, если я скажу «нет»…

Он не закончил предложение, потому что в этом не было нужды. Она знала, что он имеет в виду.

Если он скажет «нет» – значит «нет». И Персефона знала – если она не подчинится, пути назад не будет. Так что она кивнула:

– Ладно.

Он выдохнул и положил ладонь ей на шею под затылком, прижавшись к ее лбу своим.

– Если с тобой что-нибудь случится…

– Аид, – прошептала она, обхватив его запястья. Ей хотелось посмотреть ему в глаза, но он не отпускал ее шею. И все же она продолжила: – Я здесь. Я в безопасности. Ты не позволишь, чтобы со мной что-то случилось.

– Но я уже позволил, – ответил он.

Даже без объяснений она поняла, что он говорит о Пирифое.

– Аид…

– Я не хочу это обсуждать. – Он отпустил ее, сделав шаг назад. Очевидно, он не хотел даже касаться ее. – Тебе нужно отдохнуть.

Пару мгновений она просто смотрела на него в странном молчании, повисшем между ними. Ей это не нравилось. Персефоне хотелось окликнуть его, но она не желала давить на бога. Он уже сказал, что не хочет говорить, и был прав – она устала.

Богиня ушла в ванную, где приняла душ. Ей необходимо было одиночество, тепло, бездумный шум воды, стучащей по кафелю. Она сосредотачивалась на этом, пока могла, отгоняя от себя мысли об Адонисе, Гармонии и Афродите.

Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как они вместе были на кухне? Занимались любовью на каждой поверхности. Она все еще ощущала пустоту, созданную внутри ее Аидом. За этот день он дважды брал ее и дважды останавливался, пусть даже и не по собственной воле. Ее тело ныло, нуждаясь в нем, хотя ей казалось эгоистичным просить о сексе с учетом событий сегодняшней ночи.

Кроме того, он ведь уже отверг ее – и ее слова, и ее тело.

Словно не хотел сегодня никакого ее присутствия.

И хотя Персефона понимала, что это не так, эта мысль причиняла ей боль, так что она сидела на полу в душе, прижав колени к груди, пока вода не стала холодной.

Поднявшись, она надела широкую рубашку и вернулась в спальню, где обнаружила Аида, сидящего перед камином – по-прежнему одетого.

Она нахмурилась:

– Ты не собираешься ложиться спать?

Бог обернулся и поставил свой бокал, а потом подошел к ней. Обхватив ее лицо ладонями, он сказал:

– Я скоро к тебе присоединюсь.

Несколько мгновений он смотрел на нее, а потом наклонился вперед. Она приоткрыла рот в ожидании поцелуя, вот только он прижался губами к ее лбу.

Ее охватила буря эмоций – в ней боролись разочарование и смущение. Что происходило в голове Аида? Что бы там ни было, у Персефоны появилось ощущение, будто он ее наказывает. Она уставилась на него, проглотив то, что хотела сказать, – обвинения, что хотела ему бросить, – и прошептала «доброй ночи», прежде чем забраться под холодные одеяла, слишком уставшая, чтобы долго размышлять об отстраненном поцелуе Аида, и погрузилась в глубокий сон.

* * *

Проснувшись позднее, она увидела Аида, раздетого и сидевшего на кровати спиной к ней, спустив ноги на пол.

«Ну, – подумала она, – по крайней мере, он добрался до постели».

Она протянула к нему руку. Ее ладонь легла на твердые мускулы его спины.

– Ты в порядке? – прошептала она.

Он повернул голову и взглянул на нее, после чего развернулся всем своим обнаженным телом и потянулся к ней, приблизив к ее лицу свое, но вместо того, чтобы поцеловать ее, нежно провел по ее щеке большим пальцем.

– Я в порядке, – ответил он и выпрямился. – Спи, я буду здесь, когда ты проснешься.

Но эти слова не принесли ей покоя, и вместо того, чтобы послушаться, она приподнялась и села.

– Что, если я не хочу спать?

Богиня оседлала его, обвив руками шею, в то время как его ладони легли ей на талию.

– Что не так? – спросила она. – Ты не поцеловал меня и не лег со мной.

Она почувствовала, как напряглись его руки.

– Я не могу заснуть, – ответил он. – Потому что не могу заставить свой разум замолчать.

– Я могу тебе помочь, – прошептала она.

На его губах мелькнула грустная улыбка, он ничего не ответил. Поэтому Персефона продолжила:

– И… почему бы тебе не поцеловать меня?

– Потому что внутри меня кипит гнев, и предаться любви с тобой… Я не уверен в том, что из себя выпущу.

– Ты на меня злишься? – спросила она, вплетая пальцы ему в волосы.

– Нет, но, боюсь, я согласился на то, что причинит тебе лишь боль, и уже не могу себя простить.

– Аид… – Его страхи ранили ей сердце. Персефоне хотелось сказать ему, что это было не только его решение, но и ее, но она знала, что это не принесет ему успокоения. Этот бог жил много веков, знал мир намного лучше ее, у него были причины верить в то, во что он верил, и она не могла с этим спорить.

Богиня наклонилась ближе. Ее дыхание коснулось его губ. Напряжение между их телами стало наэлектризованным.

– Предайся со мной любви, – прошептала она. – Я смогу справиться с тобой.

Аид прижал ее к себе, погрузил язык ей в рот и поцеловал так, что она потеряла способность дышать. На глазах у нее выступили слезы, в груди заныло, и когда она уже было решила, что ей не справиться, он оторвался от нее.

Пока Персефона пыталась отдышаться, его руки скользнули ей под ночную рубашку и стянули ткань через голову. Его ладони принялись блуждать по ее телу – по спине, груди, ягодицам. Он прижался поцелуем к ее губам, потом к шее и спустился к соскам. Сладкие ощущения и удовольствие от его прикусываний заставили ее вонзить ногти ему в спину, а затем он вошел в нее – сначала одним пальцем, потом вторым, двигая ими так быстро и мощно, что ей самой казались незнакомыми звуки, что срывались с ее губ.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

– Пожалуйста что? – спросил он.

Ответом ему стал вырвавшийся у нее из груди стон облегчения. Не успела она прийти в себя, как он уложил ее на кровать, и ее онемевшие ноги сами раздвинулись с готовностью принять его. Аид сел перед ней на пятки, поглаживая свой член.

– Ты сможешь справиться со мной? – переспросил он.

– Да, – выдохнула она. В следующий же миг он схватил ее за ягодицы, приподняв, и одним толчком вошел в нее, а потом задвигался в таком темпе, который явно выдавал его отчаянное желание кончить. И снова его руки, казалось, были повсюду – сжимали ее бедра, ее грудь. Он то и дело наклонялся, чтобы ощутить вкус ее языка или слизнуть пот с ее кожи, и когда они достигли экстаза, Персефона была уверена, что их крики услышали абсолютно все в подземном царстве.

Аид рухнул на нее всей своей тяжестью, покрытый потом.

Персефона обхватила его ногами, а пальцами убрала волосы с его лица. Отдышавшись, она заговорила, едва не хрипя, сорвав голос от криков, которые Аид заставил вырваться из ее горла.

– Ты мой. Конечно, я смогу тебя выдержать.

Она хотела сказать это раньше, когда он задал вопрос, но ей не хватило воздуха в легких. Аид отстранился, чтобы посмотреть на нее, пронзив ее взглядом до самой души.

Ей пришло в голову, что это был самый откровенный их момент друг с другом.

– Я никогда не думал, что буду благодарить мойр за то, что они мне дали, но ты – ты всего этого стоила.

– Всего этого?

– Страданий.