Читать книгу Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. Длинное название книги коротких рассказов - Слава Харченко - Страница 11

Мобила

Мобилы давно не делают, а первую я увидел в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году у Зайчикова. «Нокиа» лежала надувной трубкой поперек кожаного дипломата, вместе с антеннкой. Сам я обзавелся через год «Мотороллой Дименсион-4000», такой навороченной, что ламповое табло показывало разными цветами состояние никель-кадмиевого аккумулятора, а кнопка «RCL» позволяла запоминать несколько номеров и их, когда надо, прокручивать.

Покупка мобилы и контракт «Билайна» обошлись в две с половиной штуки. Телефон немало весил. Я им колол орехи, забивал посылочные гвозди, а один раз, будучи пьяным, отбился от таксиста в Ботаническом саду. Антенна далеко выдвигалась, напоминая космическую связь, и ей можно было на переговорах ковыряться в носу или в ухе. В переговорные же я входил с солидным звонком, прося об этом секретаршу, предварительно рассчитав время. Если беседа шла нехорошо, то можно было незаметно под столом щелкнуть батареей, снимая ее пальцем. Звук получался затворный, и все налаживалось.

Через год мобилы появились у друзей, и мы любили перезваниваться, кто кого первым пошлет. Иногда выходило прикольно. Сидишь в банке на правлении, а тут тебе в ухо: «Х.й». Ржешь во весь голос, а совет директоров ничего понять не может. Плечами пожимают, переглядываются и у висков пальцами крутят.

Или можно было прийти в ресторан и заказать водку в ведерке. Тебе ее принесут и оставят, лед растает, и тогда все трубы бросают в воду и прижимают бутылкой шведского «Абсолюта». Подбежавший официант смотрит, а там мобилы плавают.

В дефолт я все потерял. Побоялся стреляться, и поэтому осталась квартира, а первая жена ушла. А месяц назад нынешняя выгребла агрегат из под шкафа во время уборки и смеялась, что это такое, так как уже давно хотела меня заставить носить теперешние бздюхи, но я уперся – только эту. Я даже для показа ее телефоны крошил в кулаке и засовывал в рот, а вот с «Мотороллой» такая штука не пройдет. Все губы порвешь.

Вчера жена пошла с ней в «Билайн», но ее выгнали. Тогда я надел клубный пиджак с золотыми пуговицами, повесил цепь на шею, втиснул палец в перстень с печаткой и двинулся сам.

В офисе оператора я назвался известным коллекционером, и вокруг меня забегала вся шелупонь, и даже управляющий мелькнул. Было очень приятно от давно забытого чувства. Мой неиспользуемый стандарт подключили на специально выделенную для таких целей линию, и теперь я гордо достаю из штанин свое оружие при каждом удобном случае. Ибо нет ничего ценнее вещи старой. В них и кроется настоящая мужская мудрость.

Зико и Лев Яшин

Сейчас Зико незаслуженно забыт, а когда-то его называли «белым Пеле». Последний раз он играл на чемпионате мира тысяча девятьсот восемьдесят второго года в Испании. Я помню, как он забил гол «ножницами» через себя итальянцу Дзенге.

К нему в молодости приезжал в Бразилию Лев Яшин и долго его хвалил. Даже когда они пошли на «Маракану», смотреть матч «Ботафого» – «Флуминесе», и злые болельщики засыпали легенду вратарского искусства мукой из мешков, Яшин не обиделся. Хотя Зико знал, что всех, кто сидит до пятого ряда, засыпают. Кумир ты или конь в пальто, не важно.

За это на Капакабане русский Лев предложил пари, что Зико на песке ни одного пенальти из десяти не забьет. И тот не забил. Яшин гордо смеялся, а «белый Пеле» встал на колени, воздел руки к небу и плакал, пока за ним не пришла жена.

Я не думаю, что именно этот случай повлиял на то, что искусство великого бразильца забыто, но поразмышлять над этим стоит.

Грузчики

Евграф Поликарпович родился в Переделкине и принадлежал к тем детям, которых собирал вокруг себя Корней Иванович Чуковский и рассказывал сказки. Когда его брали в хранилище Центрального банка носильщиком, человек в отделе кадров заговорщицки спросил: «А вы-то как к нам попали?» На что и ответить было нечего, так как потом оказалось, что все сотрудники хранилища (от уборщиц до самых высоких) составляли династии, которые тянулись даже не с революции, а с середины девятнадцатого века, когда образовались при Николае I первые сберегательные кассы. Секреты мастерства передавались из поколения в поколение в любой области знаний. Особые касты составляли бухгалтеры, экономисты, контролеры, экспедиторы и грузчики.

Евграф Поликарпович работал на разных должностях, начиная от простого открывателя дверей перед выносящими мешки с золотым запасом и заканчивая бригадиром грузчиков – человеком ничего не таскающим, но за всем наблюдающим. На карьеру ушло пятьдесят лет жизни.

Вообще, когда первые большевики пришли в банк, захватив его вместе с почтой, телеграфом и портами, поначалу все испугались, но потом привыкли, так как порядки если и изменились, то не настолько, чтобы что-то в корне перечеркнуть. Просто возникла новая чеканка, немного подправили дизайн и стали именоваться вместо господ товарищами.

В тридцатые, сороковые и пятидесятые было строго. Например, когда меняли старую мелочь на новую, друг Евграфа Василий подобрал вышедшую из обращения монетку, выпавшую из упаковки и идущую на переплавку, за что был уволен без содержания тут же. Хорошо, что больше ничего не произошло.

В годы Брежнева все ослабло, и когда из отъезжающего грузовика вывалились три мешка советских денег, никто даже не заметил. Только к концу дня один принесли старые партийцы, надеясь получить двадцатипятипроцентное вознаграждение за находку клада, а вышло если не наоборот, то никак. Хорошо, что через сутки отпустили, когда по тревоге нашли два оставшихся мешка у старушек соседского двора, которые долго соображали, то ли в дом нести, то ли бежать закрыв глаза.

На шестьдесят седьмом году работы Евграф Поликарпович оборзел, насмотревшись веяний девяностых, и взял да и вынес через проходную, нагло и не стесняясь, несколько наборов юбилейных золотых монет, тянувших на собственную обеспеченную старость и внучную безбедную молодость. Только уже когда он заходил в метро, его нагнал молодой и пылкий охранник и спросил о предмете ноши.

Больше всего на Поликарпыча гневались рабочие династии, а один гадкий дедок вопил при всех: «Кто взял этого бастарда, этого безродного ублюдка в тысяча девятьсот двадцать шестом году на работу?»

Казино «Измайловское»

В Нью-Йорке одно казино, а в Москве – пятьдесят семь, а первое открылось в восемьдесят восьмом году в корпусе «Гамма» гостиницы «Измайловская». Казино представляло собой квадратный зал, где за столиками играли в блек-джек и покер, а вдоль стен стояли игровые автоматы, имитирующие рулетку. По желтому электронному кругу двигался лучик, который останавливался вместо шарика на секторе, а все, кто поставил до этого, получали выпадающие жетоны в зависимости от первоначальных взносов. А так – правила, как везде: черное, красное, цифра, сектор, зеро и так далее.

На первом курсе МГУ мы зарабатывали либо преферансом и храпом, либо беспроигрышными лотереями на Арбате, которые устраивали, договорившись с милицией, но когда узнали про казино, поехали туда.

В первый день все выиграли: я – сорок рублей (стипендия была семьдесят), Алексис – двадцать пять, Андрей – семь, а Гоша – сто сорок восемь. Мне кажется, что автоматы были специально настроены на новичков, чтобы они не уходили и возвращались. И мы вернулись так, что через неделю мой суммарный проигрыш был восемьдесят рублей, Алексиса – двадцать пять, Андрея – семь, а Гошин – триста восемьдесят девять. Мы ездить перестали, а Гоша довел свой баланс до полутора тысяч, после чего вскрыл ножом автомат в окружении таких же бедолаг, получив суммарный выигрыш три рубля.

С того дня прошло пятнадцать лет, и недавно я заходил в элитное казино «Кристалл», что на Крестьянской заставе. Лучистая Гошкина фотка до сих пор красуется на видном месте в ряду главных предателей и рецидивистов, которым вход запрещен, вызывая трудно скрываемую гордость у людей, знающих его лично.

Журналы и проза

Я подошел к прекрасному русскому поэту и дал издаваемый нами журнал в подарок, на что он хитро улыбнулся и сказал: «Зачем? Моих же стихов там нет». Тогда я купил книжку его прозы и принес на автограф, на что он поинтересовался: «А вы ее читали?» Ехидно улыбаясь, я ответил: «Зачем же? Ее ведь писал не я». Поэт рассмеялся, забрал у меня журнал и позвал пить портвейн.

Маджапани

Самая большая голова Ленина находится в Улан-Удэ и внесена в Книгу рекордов Гиннесса. Она врыта в землю посреди главной площади города, как у Пушкина в поэме «Руслан и Людмила». Все приезжающие в Бурятию обязательно возле нее фотографируются, а потом едут поклоняться буддийским богам (местное прозвище – «олежки»), даря им монетки, сигаретки или еще чего-нибудь. Один мой знакомый, проезжая мимо на автомобиле, забыл бросить в окно подаяние, и через поворот ему в лобовое стекло влетел камень, оставив глубокую трещину на стекле на уровне переносицы.

Когда русские пришли в Бурятию, то вели себя как обычно. То есть посмотрели, что монастыри стоят у подошв, и стали утверждаться на вершинах. И царскому правительству хорошо, и местным жителям тоже, потому что их святыни не только не трогают, а чтят.

Интересно залазить на горы под православные кресты, но делать это надо на трезвую голову, а не как всегда, так как дорога вверх выдолблена ступенями и можно, не заметив, упасть и удариться о гранит.

За годы совместного существования все обряды перемешались до неузнаваемости, и теперь при встрече почетного гостя на официальном уровне подают молоко с перцем и хлеб с солью. Во всех домах хлеб только отламывают – что в городах, где говорят на русском, что в деревнях, где лопочут на бурятском. Такой обычай из-за того, что когда батон ножом режешь, то сердятся бурятские боги. Какие-то у них происходят неполадки.

Еще надо знать свое настоящее призвание, которое определяют специальные шаманы. Когда призвание определено, тебе дают амулет и курительные травы для вызова личного духа хранителя. Мой дух – Маджапани. Чтобы его вызвать, необходимо долго повторять «Маджапани хум хэ, Маджапани хум хэ», вдыхая дым. Когда дух приходит, наступает оргазм. Лежишь в отключке и вспоминаешь, как же Маджапани выгнать обратно.

Маджапани – дух воина. Воин всегда вносит невесту в дом на руках в специальной шапке, чтобы домовой не набросился на незнакомую женщину. После вноса надо повязаться с женой синими лентами и привести всех родственников до пятого колена. Вообще, буряты, живущие в Москве, – нормальные люди, но когда приезжают в Улан-Удэ, с ними происходят таинственные изменения, словно родные места давят на психику. Одни жили совместно три года, а как появились в Бурятии, то устроили свадьбу на семь дней, где блеяли бараны, ревели бубны, гудели монастыри, а специально обученные бурятки не давали уснуть друзьям жениха всю ночь, словно женщины легкого поведения.

Социальный статус

Когда я первый раз восемь лет назад пришел в Люблинские бани, никто на меня не обращал внимания, хотя я старался всем понравиться и не нарушать заведенного положения.

Я ходил в самые тяжелые парилки – лежачие и сталеварские, я купил себе брезентовые рукавицы и оставлял потом местным веники, я выкинул новый махровый халат и приобрел в дырках, чтобы не отличаться, но все равно, хотя я и приходил в течение двух лет утром по субботам, никто меня не замечал и только кассирша Зоя Ивановна то ли пренебрежительно, то ли ласково называла мальчиком. Ничего не происходило, лишь иногда удавалось первому добежать до шланга, и тогда я смывал струей то, что наследили.

Но однажды случился прорыв, и мне доверили стирать грязные половые тряпки после протирки парилки, которые я честно полоскал два года. Потом заболел Коля, и дозволили выметать листву, что было немало. А на седьмой год я стал открывать форточку, поддавать в печку, опускать пар и вбегать в парилку впереди всех, толкаясь локтями.

Теперь со мной здороваются двенадцать главных человек, кличут Славиком, а один раз обозвали придурком и взяли в пользование принесенный мною мятный настой.

Я так привык, что не могу ходить в другой день, так как только по субботам я уважаемая и выдающаяся фигура, апостол, а в другие дни незнакомые старожилы меня за человека социально значимого не считают, полагая безусой и бестолковой сявкой.