Читать книгу Чтоб вам так жить! - Слава Котенков - Страница 2

А Мишка, оказывается, мечтал полетать на вертолете. Ну хоть это удалось ему напоследок. Летел на вертолете, да только лежал он на полу, упакованный в полиэтилен и обвязанный веревками. А рядом лежали еще четыре наших товарища. А о чем мечтали они? Ведь у них впереди была еще целая жизнь. Это до того. А теперь только память.

– И зачем вам эти горы?

В ответ и сказать-то нечего. Не поймут. Языки у нас разные. Слова одни, а понимаем по-разному.

Покорители горных вершин!? Смешно, честное слово. Это только на эффектных газетных фотографиях горы на фоне человека. А как на самом деле выглядит человек на фоне, скажем, ледопада? Да на фоне той же горы, даже самой небольшой, на фоне самого безымянного пупыря в каком-нибудь полубезымянном хребте? И это покоритель?!

…далее в исходной рукописи 1989 года следует попытка в несколько фраз оветить на ряд основопологающих вопросов жизни и смерти. Таких ответов быть не может. Их не существует в природе. Рукопись уничтожена, ее содеожание забыто. Каждый человек должен сам попытаться дать свой ответ на такие вопросы, если он их, конечно, поставит. Для этого человеку и дана жизнь, как критерий истины…

Цитата («Я ВИДЕЛ САМ…", «Студенческий мередиан»).

…Я расскажу вам об экспедиции на Памир, в которой я сам наблюдал АЯ (АЯ – аномальные явления – С.К.) … Автобус домчал нас до альпбазы и мы начали подъем в горы. Теперь только пешком по узким тропам, вдоль которых выстроились памятники погибшим альпинистам. Слева горы, справа своенравная Сиама, – говорят, что если ты в этих местах чужой, число памятников может увеличиться…

Цитата (ТРАГЕДИЯ НА ПЕРЕВАЛЕ, «Труд»).

Когда поезд с тремя группами туристского клуба Красногвардейского района Москвы подъезжал к Душанбе, в горах уже собирались грозовые тучи, а с севера шел циклон, несший холода, каких в мае не бывало в Таджикистане с 1926 года.

Цитата (ТУРСЕЗОН «ПОД ГРАДУСОМ», «Комсомольская правда»).

…Трагически начался туристский сезон в отрогах Гиссарского хребта в Таджикистане. В мае здесь погибло семь туристов. Свою роль сыграла и неожиданно испортившаяся погода, такой в республике в мае не наблюдалось более 60 лет, но все же главной причиной двухнесчастных случаев стала беспечность и нарушение элементарных туристских правил.

1 день. 29 апреля 1989 года.

Из Москвы вылетели утром в составе наиболее состоятельной части школы. Большая, менее состоятельная часть школы уехала за полцены поездом тремя сутками раньше. Шесть часов лета плюс три часовых пояса – в Душанбе уже вечерело. К моменту снижения нам открылся грандиозный вид на Гиссарский хребет, капитально заваленный снегом. В аэропорту нас уже встречала моя сестра, улетевшая предыдущей ночью и проведшая в Душанбе весь день.

Послеполучения мешков, т.е. багажа наша группа состоятельных (кстати, весь инструкторскийи стажерский состав школы) перебазировалась на ж/д вокзал и, за редким исключением, провела весь вечер в бездействии. Чтение местной газеты привелок довольно-таки интересному умозаключению, оказывается, Душанбе – это понедельник. И еще одно открытие было сделано в этот вечер: лагман – блюдо по своим достоинствам практически не имеющее аналогов, по крайней мере для меня это явно. Стемнело. Наступила ночь, как и положено, южная, душная.

Тем временем созрела малина, т.е. наш приют на текущую ночь. Им стал турклуб г. Душанбе. Сбросивши свои мешки, мы вернулись на вокзал. И, наверно, зря наш группен-шеф разбил банку с томатным соком. Хотя тогда это еще невоспринялось как дурная примета, а как маленькая неприятность.

Прибыл поезд из Москвы. Из него вывалилась уже совсем, казалось притертая компаниянаших сотоварищей. До приюта добирались на попутном автобусе, который в стольпоздний час (заполночь) занимался частным извозом, однако, почти по госрасценкам.

Турклуб, прямо скажем, не былпохож на спортзал, но разместились мы довольно уютно, хотя почти что тык-в-тык (как показывает опыт, последнее практически не зависит ни от размеров помещения, ни от численности народа). Единственнымнеудобством сего пристанища было то, что именно это самое удобство тут и отсутствовало. То, как мы выкрутились из этого положения скрыто покровом темной южной ночи.

* * *

Цитата (ТРАГЕДИЯ НА ПЕРЕВАЛЕ, «Труд»)

30 апреля двадцать семь преподавателй и студентов несколь ких московских вузов разбили лагерь в устье реки Сиамы, а наутро, 1 мая, под мокрым снегом свернули палатки и двинулись по тропе одного из самых известных и легких горных туристических маршрутов Таджикистана к перевалу «Рыжий». Перевал как перевал – категории сложности 1 «Б», как раз для новичков.

2 день. 30 апреля.

Обещанный автобус, заказанный задолго до того, довольно прилично задерживался. Поднятый спозаранку народ (ну вот так получилось) расположился на бездействующем фонтане, все что-то ели.

Самые грамотныеуже обшарили окресности и даже успели добраться до рынка, так что есть было что. А пить бегали к фонтанчику у библиотеки, трудно точно сказать какой, но очень приличной по значению.

Автобус прибыл. Мы ехали в горы. Казалось, поднадоеший подъезд близился к концу – но напрасно. Автобус довез нас только до Хушери; дальше, якобы, проезда нет. Пришлось ловить попутку. Этот барьер был успешно преодален. И вот мы уже проходим мимо пустого альплагеря Варзоб.

Мы в горах. В Душанбе было лето, а здесь явно ощущается межсезонье. Верх бортов ущелья в снегу. Прохладно, накрапывает дождь. По снегу в этот день мы шли немного, больше по осыпи да по тропе. Да и вообще в этот день шли немного. Был первый день пути, поздно вышли, даи погода была не ахти. После моросящего дождя пошел ливень. А в один прекрасный (очень прекрасный) момент мы просто остановились в намерении переждать не на шутку разошедшийся дождь, переседев его под полиэтиленом притулившись у большого камня. Но эта акция не внушала нам ни малейшего оптимизма. Посланная вперед разведка в составе двух самых отчаянных добровольцев-принудильцев ничего особо обнадеживающего не принесла. Разум восторжествовал и мы стуча зубами принялись ставить палатки для ночлега. На этом и завершился первый ходовой день.

* * *

3 день. 1 мая.

К ночи дождь закончился. Точнее, постепенно перешел в снег и сыпал, не переставая, весь следующий день. Перспектива двинуться с утра вверх по ущелью нам уже не светила, зато появилась перспектива достойно отметить Первомай.

Прошедшая и будущая ночь были посвящены весьма оригинальному занятию: сушке одежды. В условиях отсутствия костра и невозможности использовать другие виды энергии, сушка осуществлялась с помощью тепла собственного тела. Как оказалось, сушить на себе можно не только носки и рубашки, но даже штормовку и др. верхнюю одежду. Правда, для этого пришлось надевать мокрую одежду непосредственно к телу, далее водонепроницаемую одежду из болоньи, а уж затем сухую одежду, чтобы не замочить спальник изнутри. Процедура такого одевания для сушки неприятной кажется лишь в первый момент, а потом как-то привыкаешь и тихо лежишь гниешь, а как известно при гниении выделяется тепловая энергия. Вот так в итоге взаимного обогрева вся одежда к выходу была уже сухой.

Итак, вернемся к тому, что наступил Первомай. По случаю этого всенародного праздника была организованна демонстрация трудящихся (если можно так назвать студентов-лоботрясов). Разноцветные шары, красные флаги, транспаранты, лозунги, относительно стройные ликующие колонны, словом, все как у больших тетенек и больших дяденек. Демонстрация закончилась митингом, как всегда торжественным и бессодержательным.

Между тем отсидка продолжалась. И какая-то она была необычная. Скорее это была дневка. Ведь при отсидке народ просто не вылезает из палатки круглые сутки, а в этот раз как-то не сиделось. На улице была в общем-то прекрасная погода: тепло и безветренно, только вот снег валил хлопьями. К тому же это был лишь второй день похода, отдыхать-то еще было не от чего. Поэтому, от безделья, первую половину дня занимались благоустройством лагеря. Палатки наши стояли между двумя огромными камнями, которые составляли две стены, третью стену мы построили из снежных кирпичей. В итоге нам не хватало только крыши, чтобы мы жили как в павильоне.

Правда, в стене пришлось оставить проем для калитки, для прохода товарищей из дружественного отделения.

А к вечеру пошли на прогулку вверх по ущелью. Буквально совсем рядом с нашим лагерем на другой стороне реки Сиамы обнаружили гидрометеостанцию. Через реку натянут трос, на котором висит люлька и, главное, с нашей стороны. Грех не соблазниться. Сели мы в люльку и поехали в гости на ГМС. Хозяева оперативно накрыли нам на стол. Отказываться от угощенья мы не стали. Попили чайку, поели консервов. Поговорили. Хозяевам эта погода не нравилась, и они предлагали нам постоять еще несколько дней на месте. Вот так мы и сидели: Света, Женя, Миша, я и Саша…

Возвратились в лагерь уже в сумерках.

* * *

Цитата (ТУРСЕЗОН «ПОД ГРАДУСОМ», «Комсомольская правда»)

Рижскийклуб туристов решил открыть сезон походом в районе реки Карадаг…

Одновременно срижанами начали свой маршрут 27 москвичей. Он проходил от альплагеря «Варзоб» к верховьям реки Сиаме. Почти неделю пробивались москвичи по ущельюпод непрерывным снегом. Более опытные туристы, послушав прогноз погоды, который трижды в день транслируется по республиканскому радио (транзисторы-то у них, надо думать, были, хотя и не было рации), давно бы повернули назад, чтобы переждать непогоду в Душанбе.

4 день. 2 мая.

Хорошая погода возродилась прямо из тумана. Утренняя дымка рассеявшись просто ослепила и заиграла ярким солнечным светом на пушистом снегу. Погода была просто сказочная. Нарекания мог вызвать разве что легкий морозец, который постарой доброй традиции сопровождал процедуру переодевания из сухой, прогретой за ночь одежды, в холодную и мокрую. Но даже это не могло омрачить прекрасного ощущения от солнечного безмолвия гор. Что-то не припомню чтобы у кого-то возникли принципиальные сомнения по вопросу идти или не идти вверх. Пошли… Тут же сразу мы ощутили все прелести гор межсезонья. И если сверху все было очень даже прилично: пекло и скоро стало довольно жарковато, то ниже пояса творилось сплошное безобразие. Основная черта этогобезобразия заключаласьв том, что нога с трудом находила камни спрятанные снегом, а все больше стремилась провалиться в какую-нибудь щель. А сколько сил уходило на сопротивление снега! Наше доблестное отделение (доблесть его заключалась в подавляющем – почти абсолютно – большинстве мужской части) возглавляло шествие школы и взяло на себя тропежку. Глубина снега оказывала все большее влияние на скорость движения.

Снег.

Просто удивительным смотрится снег летомпри первом визите в горы. Надо же… А потом как-то постепенно это зрелище превращается в непременный элемент горного пейзажа. В самом деле: что это за горы без снега? Да не горы это вовсе, а так холмы. И вся красота гор постепенно воплощаетсяв сочетание льда и снега.

Снег манит и в первую очередь своей красотойи во-вторую – своей простотой. Там, где снег, как правило путь не сложен, а на спусках даже приятен. Но это когда его не много, а если много? Впрочем это вопрос источников по технике…

То что снег таит в себе еще и опасность предельно ясно было в теории, где это прилично штудировалось. Напрактике же все было весьма пространно.

Впервые слово «лавиноопасный» я услышал на Кавказе, в середине июня месяца. Перевал, характеризуемый таким прилагательным, мы проходили в строгом соответствии с первоисточниками: вышли до восхода солнца, седловину прошли до полудня. На спуске за спиной послышалось тихое шипение, похожее на шипение едущих лыж. Оглянувшись, я увидел сползающую вниз распластанную кучу снега объемом в две лопаты. До меня эта кучка так и не доехала. «Лавина» – подумал я. Если бы снег мог думать, то эти две лопаты наверняка бы подумали: «Сам ты лавина».

Во втором примечательном случае слово лавиноопасность не фигурировало. Присутствовала только мысль или даже ее тень.

Когда мы на Копет-Даге во время снегопада спускались с хребта в долину (по критерию снежности летом Копет-Даг совсем не горы, но был разгар зимы – январь) в один момент я провалился в снег почти по грудь, – никакого эффекта, кроме значительной физической перегрузки, это не имело.

А слово лавиноопасность было на моем слуху еще раз на Кавказе, но было это в начале сентября и произнесено оно было как-то непредметно, отвлеченно и поэтому звучало неактуально.

Вот такой вот практический опыт в области лавин у меня имел быть. Народ же, и в этом я был совершенно убежден, имел большую осведомленность в указанном вопросе. Я же рассматривал лавинную опасность снега как его потенциальную опасность.

Аэрофлот работает с предельной нагрузкой, мало кто отказывается от полетов, хотя в самолете нет даже парашютов. Дно ущелья под магистральными горными дорогами усеяно искореженным металлом и автопокрышками, но никто не отказывает себе в желании проехать по такой магистрали всоседний город на автобусе. Почти в каждой квартире есть газ и телевизор. А как они взрываются! Вокруг любого взрывоопасного производства или, скажем, АЭС, есть городок или город. Ну и? Жизнь потенциально опасна.

А снег потенциально лавиноопасен.

Скоро закончились последние заросли кустарника и мы вышли в безлесую зону гор. Тут подоспело и время обеда. Несмотря на то, что окружающий пейзаж очень здорово напоминал зиму, всех тянуло спрятаться в тень. Солнце палило нещадно и не только обжигало, но и жарило. К счастью тень удалось найти: всяшкола укрылась под мирнонависающим огромным камнем. Вскипятили чай и перекусили.

А теперь снова к темео возрастании сопротивления снега. Послеобеда безобразие усилилось втой его части, что ведущего стали менять через сто-двести шагов, но и при этом за одну ходку мы даже не успевали уходить из поля видимости группы, находящейся на передыдущем передыхе.

Через три таких попытки далеко уйти решили, что неплохо было бы немного поспать, и встали на ночлег. Место для этой цели было выбрано весьма оригинальное: возле огромного камня с небольшим нависанием. Поставили палатки тандемом, оградили с двух сторон снежными стенками, а сверху натянули на скальных крючьях тент, получилось весьма приличное жилье, кстати, готовить пищу можно было не вылезая на улицу. Что мы и делали вечером, а затем еще и утром, но это было уже на следующий день.

* * *

5 день. 3 мая.

Это утро было не столь радужным, как накануне. Погода почему-то испортилась. И если снег пошел не сразу, то видимость с самого началане внушала оптимизма. За пару переходов мы осилили то расстояние, которое от места впадения в Сиаму ее правого безымянного притока. Там мы довольно бойко перешли то место, где должно было быть русло Сиамы. Дальше наше бойкое движение было прервано.

Ущелье притока и так-то выглядело довольно мрачно, а тут еще пошел снег. Решили его переждать.

А темвременем на крутом берегу притока построили трехcтенный снежный дом, третью стену которого составлял берег. Мы уже довольно прилично расположились в этом домена предмет перекусить, как вдруг поступила новая вводная. Оказывается, никуда мы дальше не идем, а ночуем здесь.

Но ночевать прямо здесь, на берегу, нам совсем не светило. Пришлось выбираться из нашего убежища и строить новый дом на бугре. Но и там у нас получился классный домик. Это сооружение позволяло установить внутри него две палатки, вокруг которых можно было свободно ходить. Сверху же все это закрывалось двускатной крышей из полиэтилена. Таким образомобеспечиваласьполная герметизация всего строения, кроме небольшего входа сбоку, через который можно было наблюдать за местом обитания другого отделения. Так что ветер нас не беспокоил, а снег вскоре закончился. Пригодилось и наше строение на берегу: там был устроен общественный туалет.

Вторую половину дня провели в полной расслабухе и спать за валились, едва поужинав, еще засветло. А расслабуха не прошла даром, ее следствием стала смена состава палаток.

* * *

6 день. 4 мая.

Нестабильность погоды сохранилась. Снега не было, как не было и солнца. Видимость была хорошая. Мы поднялись и вошли в ущелье правого притока. Самым неприятным было покидать снежный дом, такого дома нам уж никогда не построить.

В этот раз наше отделение вышло вторым, и только через три ходки мы вышли вперед, а через четыре встали на перекус. Пока перекусывали, погода склонилась в сторону ухудшения. После перекуса мы втроем, дав народу отдохнуть, протропили метров пятьсот вперед; возвращались по своим уже малозаметным следам.

Немного посидели под полиэтиленом внадежде на временность ухудшения погоды. Ребром встал вопрос о месте ночлега. Все ущелье становилось лавиноопасным. Надо было найти гребешок. Но на ощупь такие вещи не ищут, а увидеть практически ничего было невозможно. Прошли немного вперед, посидели еще. Однако, начали замерзать. При первом слабом развиднении часть пошла без рюкзаков на разведку, ориентируясь по компасу.

В полной мгле переправились с правого борта ущелья на левый через глубокое русло правого притока Сиамы. Еще немного поднявшись вверх по ущелью, нашли под скалами небольшой участок, относительно гарантированный от возможных лавин. Побежали обратно за замерзающим народом.

Полчаса спустя мы уже топтали снег под палатку. В этот раз место было не столь выдающееся как, в предыдущие ночевки, но и это было явно не промах. Одна стенка – естественная снежная, вторая – каменная, третья и четвертая – полиэтиленовые. Пока одни рубили стену, другие топили снег. Так что все удовольствия созрели одновременно: и жилище, и ужин, и ясная погода.

В лучах заходящего солнца заснеженные горы Гиссара были особенно прекрасны. Предводители еще с вечера обсуждали, куда держать путь завтра, благо что перевал уже можно было разглядеть с места ночлега. Но надписи на перевале не было, и поэтому его не разглядели.

Был намечен ранний подъем – и, как всегда, мне повезло – я был дежурным. Пришлось весь вечер топить снег на завтрак, чтобы не терять на это время утром. Расставив всю варочную посуду (кан вместе с крупой, сублимясом и свежерастопленной водой) и примуса под самым носом, я присоединился к засыпающей в спальнике компании. Кстати, начиная с предыдущей ночи, мы решили установить очередность спанья в середине спальника. Да уж, спать было очень не жарко.

* * *

7 день. 5 мая.

Этот день был столь же прекрасен, как и день за два до того. Голубое до черноты небо просто пугало своей ослепительностью.

Перевал прямо на ладони лежит, но этого никто не видит. Снова начинается жестокая тропежка. Однако ж уже начинаем втягиваться и привыкать. Уже есть время, силы да и желание посмотреть по сторонам. Главное, что это позволяет погода. Можно фотографировать, а при таком освещении – даже не умея фотографировать вообще и даже на отечественную пленку, что еще более невероятно.

Фотоаппарт.

Фотоаппарат – штука весьма важная. Ведь можно найти такой разрез туризма, в плоскости которого целью похода становятся сделанные в нем фотографии.

Что остается у нас от похода? Да ничего, кроме воспоминаний. А вот они-то имеют весьма неприятное свойство. Воспоминания не накапливаются, а откладываются. После первого похода человек просто переполнен воспоминаниями, они так и прут из него, чуть откроется рот где-нибудь на обществе, тем паче у костра. Но этот эффект проходит весьма быстро. Достаточно пройти еще три-пять походов и в памяти осаждаются лишь отдельные моменты оных на фоне первого похода. А дальше, если не напрягать память, остаются только некоторые обрывки.

Хорошо хоть существуют еще «этапные» походы, способные заслонить собой даже походный дебют. Такие походы характеризуются интересным районом, хорошей группой, а главным образом блестящей подготовкой и проведением мероприятия. Но это, прямо скажем, выдается не часто. Чаще походы получаются проходными. Проходность обуславливается стремлением не потерять сезон или уровень, сэкономить время, невозможностью найти группу, нестыковкой с отпуском или же каникулами, а чаще халатной, если не сказать наплевательской, подготовкой. Не зря выведена эмпирическим путем формула, по которой поход распадается на три составные части (прямо как у бородатого создателя такого же учения): подготовка, сам как таковой и воспоминания – в неизменном отношении соответственно в тридцать, сорок и тридцать процентов. Вот такая бухгалтерия. И каждый прокол на стадии подготовки ведет неизбежно к проколу похода и неумолимо стремится радужный рисунок воспоминаний.

В борьбе со всей дефективной сущностью воспоминаний есть один союзник – фотография. Уходят в прошлое поход за походом. Копится гора слайдов – вещдок моих странствий. Нет-нет да и достану, вставлю в диапроектор, покажу другим, сам подивлюсь. Знать не зря снимал.

С самого старта в туризме и по сей день единственное, из всего, что беру в поход, всегда под рукой чудо творения советской промышленности ширпотреба – фотоаппарат «Смена». Нет ему аналогов в надежности – сам знаю. Как-то на Северном Урале обронил я его в реку, когда ховался от грозы, линяя с плота на берег. Часа через полтора лишь извлек его со дна. И что бы вы думали: привез домой, разобрал, протер ржавчину, собрал – и снова все о"кей – работает как японская бензопила. Я уж не рассказываю, как я с ним на байдарке бултыхался. А еще есть у меня другая «Смена» с погнутым объективом (чувствуете силу удара – «А-а, с…") – работает.

Такая техника не подведет. Вот и налегаю я на свой фотоаппарат. Будут у меня воспоминания на долгую память.

Так вот, тропит сегодня по утру в основном женский состав, – то есть отделение у них такое: скорее женское, чем мужское.

Нет, мужики-то у них есть, не совсем не в таком балансе как у нас. Догоняем мы их ходки через две. Да там уже перемешивается вся школа.

Отметя вариант с подъемом вверх по левому притоку правого притока Сиамы как потенциально ложный, не разглядев в ярко сверкающем на солнце снеге подъема в еще один цирк и, наконец, решив, что дальше уже некуда, так как – это самое верховье, – мы всей толпой, вытянувшись в длинную цепь, начинаем подниматься вверх по борту ущелья, туда, где, как кому-то показалось, должен быть искомый перевал по имени Рыжий.

Летом, как оказалось в последующем, этот путь не удалось бы выбрать ни морально ни физически, ведь под снегом скрывались бараньи лбы. А вот тогда все выглядело вполне логично.

Время шло, а перевал приближался как-то очень уж медленно. И совсем не потому, что было тяжело идти, наоборот, надоедало стояние на месте. Надо полагать – это тем, кто шел впереди тропежка давалась уж больно нелегко. Но лидеры не желали уступать своего выгодного стратегического положения и яростно финишировали на перевальной прямой. Да мы не особо и рвались составить им конкуренцию, мимо перевала никто не пройдет.

Вот так вот мы и вышли на этот безымянный перевал. Однако в тот момент мы были уверенны, что он именной, и в поисках подтверждения этого – тура с запиской – обшарили всю широкую седловину. Но тщетно. Пришлось есть перевальный перекус – курага, изюм, орехи, шоколад – не удовлетворившись прочтением перевальной записки, а лишь написав свою.

В этом снежном безмолвии гор, ввиду большого скопления народа, перевал казался каким-то обжитым и даже в чем-то уютным.

Здесь можно было даже посидеть на камнях, когда кругом их скрывал толстый слой снега. Те, кому положено по штату, обсуждали наше географическое положение и дальнейший маршрут. Налетело облачко. Да вот беда, так как мы были на уровне облаков, то оно стало для нас полным отсутствием погоды. Мы просто погрузились в это облако: исчезла видимость, пошел снег, подул ветер. Баловать себя надеждами на скорое улучшение мы не стали, как показал опыт прошедших дней – это был маловероятный вариант, и двинулись на спуск с перевала в следующий цирк.

Шли снова по глубокому снегу, часто чередуясь и почти без всякой видимости. Очень удачно для таких условий проскочили мимо огромного ледового сброса. Вскоре вышли еще на один перевал… А вот это уже совсем не входило в наши планы. Это приводит всех в полное изумление. Точнее, это происходит с теми, кто хоть что-то понимал до того, но таких было не много. А остальные начинают врубаться в ситуацию по мере обсуждения вслух создавшегося положения. А положение следующее. Мы стоим на перевале, и в этом сомнений нет.

Туча, в смысле облако, через которую мы так упорно продирались, ушла с последним дуновением ветра, который ушел вместе с тучей. Откуда взялся перевал – становится ясно, как только возвращается идеальная видимость. Там, где этого и следовало ожидать по логике вещей, становятся видны наши утренние следы. Наступает прозрение. Мы прошли перевал в отроге (если это вообще можно назвать перевалом), траверсировали не обозначенный на нашей карте ледник и таким образом почти закольцевались. Перевал под нашими ногами никем ранее не пройден и на карте (вообще) не обозначен. Но еще через несколько мгновений доминирует другая мысль. Израсходована уже половина времени отпущенного, на маршрут, а мы где были, там почти и есть. Не пройдено ни одного перевала, позади меньше пятой части пути. Мероприятие уже нереально.