Читать книгу Холивар - Слушая Таю - Страница 3

Остаток дня я провела достаточно странно. Будто прощаясь, позвонила своим друзьям и знакомым. Все удивлялись какой-то обреченности и фатальности в моем голосе и настрое.

Мама вообще, заподозрив что-то неладное, решила вылететь ко мне ближайшим рейсом. Мне пришлось долго успокаивать и убеждать ее посредством отправки своих фото с разных ракурсов в ватсап, что все со мной хорошо, просто сказывается нынешняя обстановка в стране и неожиданное сокращение.

Восьмое марта.

Я проснулась и сразу же, схватив телефон, открыла почту. Во входящих помимо скидок от «Перекрестка», приглашений на вэбинары и короркинги, я, наконец, нашла заветное письмо, отправленное в 00:01 восьмого марта две тысячи двадцать второго года.

Я радостно открыла его и стала читать:

«Эмма, приветствую тебя в день перед днем перемещения. Это письмо единственное, что тебе рекомендовано читать сегодня. На телефон установи эту программу (ниже шла ссылка) и пройди по процедуре активации, больше никаких действий от тебя не потребуется. Перемещение произойдет ночью с восьмого на девятое марта этого года.

Оставайся весь день дома, отключи телефон и постарайся уснуть. Не забудь, что сегодня тебе не желательно ничего есть и пить кроме воды.

Если ты примешь решение провести день во сне, не используй никаких седативных средств.

Будь в спокойном и расслабленном состоянии, мы уверенны, что у тебя все получится. Твой выбор навсегда изменит твою жизнь и жизни всех…». (ну понятно, понятно…)

«Блин, а может все это развод? Ну какое может быть перемещение, если я из квартиры не выхожу, никто ко мне никаких проводков не подключает, ничего вообще не объясняют, хрень какая-то.

С другой стороны, даже если это и развод, завтра я проснусь в своей кровати, через неделю наступит семнадцатое марта, у меня сейчас на карте тысяч пять, и еще налички дома тысячи три. У кого я смогу быстро занять денег? Ладно, если действительно так и будет, ну в крайнем случае, обращусь к Русику. Он не откажет, но не очень бы хотелось прибегать к его «безвозмездной» помощи.

В любом случае, я ничего не теряю, завтра с утра все будет понятно, а сегодня попробую проследовать их требованиям. Что там? Установить программу, ничего не пить и не есть и провести день во сне. В принципе, не так сложно, таким мог быть просто один из моих депрессивных одиноких выходных.

Я прошла по ссылке и скачала программу с названием П 2127.

Потом открыла ее и посредине экрана появилась просто зеленая полоска, над которой значилось: Проведи по полосе активации указательным пальцем правой руки.

Я не задумываясь последовала совету, провела по зеленой полосе пальцем и тут же на экране появились песочные часики. А потом зеленый кружок со словами "Активация прошла успешно»

Я потыкала еще по экрану, но больше никаких активных кнопок или описаний там не было.

« Ну, вроде как активировалось. Так, что дальше? А блин, сегодня ж восьмое марта, надо маме поздравление отправить, а то она точно прилетит ближайшим рейсом.»

Я открыла ватсап – там уже как всегда в день традиционных праздников было несколько сообщении от не очень близких подруг и родственников. Терпеть не могу эти ролики с пожеланиям счастья и любви на фоне переливающихся сердечек.

Я открыла сообщение от соседки, она всегда присылал более менее адекватные поздравления, там был черный большой кот с розой и цитата из Булгакова о любви и участи того, кто любит, не долго думая, я переслала эту картинку маме.

Я хотела еще отправить пару сообщений подругам, но вспомнила о предупреждении ничего не читать сегодня, и потому просто посмотрела от кого пришли поздравления и закрыла ватсап.

Не уверенная мысль о том, что надо бы глянуть хоть одним глазком новости в Яндексе посетила меня, но предполагая какой эмоциональный шлейф они за собой оставят, я отбросила эту идею.

«Да и нельзя ж ничего читать» – с облегчением подумала я.

«Так, ладно, что дальше делать? Ну пить и есть пока не хочу, о, пойду-ка искупаюсь».

Я направилась в душ. Долго-долго терла себя мочалкой, пару раз намыливала и смывала шампунь с волос. «Я так даже перед свадьбой не купалась», – вдруг подумалось мне.

Потом, завернувшись в огромное махровое полотенце, я вышла из ванны и, оставляя мокрые следы на полу, на носочках пробежала в спальню.

На часах было всего лишь 11.38.

Я знала об этом свойстве времени: когда нечем заняться, а хуже еще, когда чего-то ждешь, время начинает просто прилипать к воздуху. Оно становится медленным, тяжелым и неповоротливым.

Так было и сейчас. 11.38.

Высушила волосы, уложила, сделала маску.

11.56 «Всего лишь восемнадцать минут прошло, чертово липучее время! Ни есть, ни пить, ничего не делать до самой ночи – да я с ума сойду!»

Я легла на кровать, передо мной, на стене висели большие часы фирмы Мado с божьими коровками на стрелках и циферблате. Подарок мамы на одно из моих дней рождений.

Она коллекционировала часы, в одной из ее комнат настольных, настенных, и даже напольных экземпляров было столько, что в каком-то из журналов «Я покупаю» за 2018 год была даже целая статья, посвященная моей маме и ее коллекции времени.

«Нет! через полчаса эти коровки меня взбесят своей заторможенностью, уберу-ка я этот дорогой подарок от греха подальше!»

Я встала на кровать, дотянулась до часов, они оказались тяжелее, чем я думала, аккуратно сняла их со стены и положила циферблатом вниз, на тумбочку. Вернувшись в свое исходное положение и посмотрев на пустую стену, я почувствовала облегчение.

Ну что ж, не часто человек 21 века остается один на один с собой. Кроме мыслей и воспоминаний мне больше нечем было себя занять. Непривычное занятие, если честно.

Я в последний раз посмотрела на экран телефона ( время – 12.01) потом поставила на беззвучный режим и закинула мой старый добрый айфончик под кровать . "Чтоб не искушал!"

Мама сегодня звонить не будет. Мы вчера долго общались по телефону. Я пыталась ее, впрочем, как мне кажется, безуспешно, убедить, что улетаю на несколько дней в Турцию, к Мире.

Это моя подруга детства, мама хорошо к ней относится, знает ее историю про фиктивный брак с турком, знает, что я иногда летаю к ней, на ее съемную мини-виллу попить ракы и насладиться подобием пиде в Мирином исполнении. И поэтому всякий раз, когда мне нужно слиться со всех радаров, история с поездкой к Мире выручает. (Не, ну я и правда к ней частенько летаю, особенно когда мили халявные накапливаются).

Мама. Мама. Мне почти 33 года, но многие говорят, что я все еще нахожусь под ее колпаком. Нет. Тут другое. Когда умер папа, она осталась одна в нашем большом доме. С новым ремонтом в зале, с огромной коллекцией дорогих часов в гостиной, с наконец-то выветрившейся от табачного дыма кухней, но одна, совсем одна.

Мне было жаль ее, хотя она и стойко держалась, и ни разу после похорон не заплакала и не заговорила со мной об отце. Я хотела ей помочь, поддержать как-то, но ничего разумней не придумала, чем пожертвовать своими интересами, временем и правом на личную жизнь.

Моя подруга – психолог, говорит, что я не должна ее спасать таким образом и я не помогаю ее, а наоборот разрушаю своей жалостью. Она могла бы направить внимание на свою жизнь, и в этом было бы больше пользы и для нее и для меня.

Возможно, но видимо, после моего неудачного замужества, я нуждалась в ней ни меньше чем, она во мне. И мы обе, такой больной заботой друг о друге, не давали голодному одиночеству, поджидавшему ночи в углах наших с ней домов и квартир, окончательно пробраться в наши стойкие, но хрупкие сердца.

***

Я сама не заметила, как провались в сон. Какие-то образы всплывали и тут же растворялись в моем сознании.

Вот я, будто бы опять в парке, опять фата, белое неудобное платье, опять сильный ветер и мама, говорит, что это плохой знак. И тут же все расплывается, и будто в «сюите» Кандинского, краски на холсте изгибаются, образуя невнятные неяркие образы.

Потом вновь проступает четкость, и папа просит меня вернуться домой, показывает какие-то газеты с напечатанными в них моими рассказами, я не слушаю его и смотрю вперед, а там, за его спиной раскинулась Красная площадь. Я вижу Храм Василия Блаженного с его игрушечными куполами, такими яркими и будто сделанными из зефира и пастилы. Я смотрю на Москву, даже не на Москву, а на ощущения Москвы, но при этом понимаю, что коснуться ничего из того что я вижу уже не смогу. Папа что-то рассказывает и рассказывает… я просыпаюсь.

Уже настал день. Яркий и опять оптимистичный свет весеннего солнца призывал к действиям.

«Главное было перешагнуть порог в час дня, потом уже время пойдет быстрее».

Я знала об этой, подмеченной мною еще со студенческих времен, штуки.

С утра до часу – время очень медленное (ну, это если контролируешь его), после часа дня и до шести – двигается значительно быстрее, а с шести и до девяти – пролетает практически незаметно.

Я перевернула часы с божьими коровками – начало второго. Есть уже хотелось, прям очень, но даже больше чем есть хотелось пить.

Я посмотрела в сторону кухни. Кофе машина поблескивала своими гранями и будто дразнила меня своим предназначением. Она знала, что чудесный, волшебный, крепкий, ароматный, божественный кофе, рождавшийся в недрах ее механизмов, был для меня сродни первому глотку воздуха после сна.

Я иногда даже не разговаривала с Лешей ( когда мы еще жили вместе) пока не выпивала свой утренний латте. И поэтому сейчас она, моя старая кофейная подруга , прошедшая со мной уже столько всего, стояла молча на кухонном столе и испытывающее ждала, выдержу я или нет.

« Да, знаете что, еще неизвестно случится там что-нибудь или нет. А я уже, как дура, приняла этот обед молчания и голодания! Там же не так категорично написано про питье. Голод я могу победить, но тягу к кофе…Что будет от одной-двух чашечек латте?»

Я знала, что все равно смогу убедить сама себя в необходимости кофепития, найду необходимые аргументы, и часом раньше или часом позже, но сорвусь.

«Так смысл тянуть? Выпью уже и покончу со всем этим».

Кофе машина послушно зажужжала, кофемолка где-то внутри нее, резко взялась за дело и через минуту, две черные струи свежемолотого кофе полились в мою кружку.

Я пила свой запретный латте, смотрела в окно и думала даже не о сегодняшнем перемещение. (Я совсем почему- то не волновалось о том, что должно случиться ночью.) Я пила кофе и вспоминала о Леше.

****

Странно так, мы остались жить в одном городе, но за эти три года ни разу нигде не встретились. Я сталкивалась в самых необычных местах с кем угодно: одноклассник, чье имя уже и не вспомню; однокурсница, которая проучившись всего полгода с нами, перевелась на курс по телевидению – кто угодно и где угодно, но только не он. Я знала, что Леша живет здесь, знала, что один, но…ни разу еще наши пути не пересекались.

Это, наверное, и хорошо. О чем нам было с ним говорить при встрече? Пройти, отведя глаза, будто не заметив – глупо! Десять лет, проведенных вместе, все-таки достаточно долгий срок. Кинуться друг к другу с поцелуями? Он терпеть не мог такой наигранной показухи, а я – не выносила поцелуев при встрече.

Оставалось одно – самое гуманное и логичное – не встречаться в этом огромном городе, где все дороги неизменно пересекаются, а люди встречают друг друга в день по сто тысяч раз.

Нам было по восемнадцать, когда мы стали общаться. Точнее, знали-то мы друг друга давно, жили в одном дворе, но вот поцеловались первый раз именно летом 2008.

Только ленивый не говорил нам тогда, что первая любовь в очень редких случаях кончается фразеологизмом «жили долго и счастливо», но мы умели с Лешей ломать стереотипы. Поступили в институты в один и тот же город, стали, тайно конечно, снимать вместе квартиру, и прожили девять счастливых лет, пока в один прекрасный день не решили пожениться.

Это была изначально глупая затея. Я, тупо, хотела фото в свадебном платье, а он, может, просто устал придумывать отмазки на вопросы: «Блин, брат, а чего ты не женишься?» И вот, после девяти счастливых лет житья на съемных квартирах и без штампа в паспорте, мы решили расписаться и взять ипотеку.

То, что зарождалось как дикое, не штампованное чудо, только в таких условиях, видимо, и могло существовать. Свадьба и ипотека стали двумя гвоздями в крышке гроба, на дне которого покоилась наша чистая любовь.

Мы были легкими и свободными, как дети, и не хотели брать на себя никаких обязательств, но когда реальность сжала нас своими юридическими терминами-тисками, заставив подписать кучу документов, мы вмиг повзрослели.

А повзрослев, поняли, что «мимишная» любовь не имеет ничего общего со случайным сексом в машине или знакомством в ночном клубе. Все как-то резко стало серьезно, грубо и очевидно. Мне кажется, мы даже изменять друг другу начали одновременно, практически сразу после этой долбанной свадьбы.

Через год нашего бессмысленного брака, последовал достаточно осмысленный развод. Без детей и имущественных притязаний все свершилось очень быстро: в августе подали заявление – в сентябре уже развелись. Он оставил себе на память мое обручальное кольцо, я – ипотеку с ежемесячным платежом в 43 700 рублей и его фамилию. Она мне всегда казалась какой-то вдохновляющей.

Прозак! П-р-о-з-а-к! Там что-то с прабабушкой полячкой было связано в их роду… Но не суть. Я мечтала, что такая фамилия как раз подойдет для будущей знаменитой писательницы. Тогда я еще хотела ею стать…

Время, увлеченное моими размышлениями, стало течь неравномерно. «Сейчас, наверное, уже около четырех». Я посмотрела на электронные часы в окошке микроволновки – 14:38.

«Блин! Ну вот, все как договаривались. Я ничего не ем, но выпить-то еще хотя б одну, последнюю кружку кофе можно?»

Если появились такие мысли, я знала, надо идти и готовить кофе. Это начало долгого убедительного монолога, в котором я, которая хочет кофе, непременно победит, ту часть меня, которая хочет придерживаться правил и оставаться на месте.

Кофе. Тишина середины дня. Окно.

Сегодня очень странный день. Я давно не находилась в такой зависимости от времени.

Дни, месяцы, годы пролетали мимо меня, как столбы и маленькие милые домики для едущего в электричке. Я не успевала рассмотреть и запомнить цифру, которая мигала на экране телевизора в канун 31 декабря, как эта цифра уже сменялась следующим порядковым номером.

В контексте одного дня что-то происходило, что-то радовало, что-то разочаровывало, но в контексте лет, ничего не менялось, в сущности. Все было одинаково. Кофе. Тишина. Окно.

«Ночь, улица, фонарь, аптека… все будет так. Исхода нет…»

****

Слишком долго тянулся этот день. Я сделала еще несколько подходов к кофемашине. Еще раз искупалась, сделала себе очень красивую, как мне показалось, укладку утюжком, освоила вечерний макияж по каталогу из Мака, который мне давно дали в торговом центре, а я все не успевала его рассмотреть, смыла его, сделала макияж в стиле женщины-вамп, еще раз смыла. Посмотрела на себя, на часы, висевшие в прихожей – 19:04.

«Отлично! Еще немного и все прояснится».

Я поймала себя на мысли, что до конца не верю во все эти перемещения. Я ничего не хотела загадывать наперед, но блин, не было у меня ощущения перемен. Это чувство всегда появляется перед какими-то грандиозными событиями в жизни, а сейчас, вот, ничего не было.

Я понимала, что в первый день просрочки по ипотеке, начнутся пока еще вежливые звонки операторов банка с приговором «…можно я зафиксирую указанную вами дату платежа?» Нужно будет выходить на работу и подписывать документы об увольнении, передавать дела кому-нибудь из секретариата и… что делать дальше?

Конечно, найду опять работу в рекламе, писатели нынче не в цене, найду и в итоге эти несчастные сорок три тысячи семьсот рублей, но дальше? Все мое будущее сливалось в какую-то серую бесконечную картину, в которой, как не меняй пазлы, смысл не изменится. И потому, может быть, я с надеждой ждала, продолжения этой истории. Я ждала изменения пазла, чего-то нереально нового. Ждала, но не верила.

Засыпала в эту ночь я очень долго. Ну, еще бы! Кружек сто кофе, наверное, выпила, еще и не делала ничего целый день. Интересно… устаешь от такого тупого шатания по квартире гораздо больше, чем от плодотворного рабочего дня.

Ночь. Наконец-то ночь. Еще немного и все станет ясно.

Я вспомнила свои детские ощущения, когда мы с родителями собирались ехать на море. Я знала, что вставать надо в 4 утра, но все никак не могла заснуть, думала о море, ракушках, мороженом, крутилась, вертелась по двадцать раз, проверяла свой чемодан с купальником и новым надувным кругом.

Я так ждала ночи и просила время побыстрее пролететь, чтобы мы уже всей семьей радостные и сонные сели в нашу машину и поехали к морю.