Читать книгу Доброе утро, монстр! Хватит ли у тебя смелости вспомнить о своем прошлом? Кэтрин Гилдинер. Саммари - Smart Reading, Ольга Ганкова - Страница 4

34-летний Питер Чанг уже 15 лет работал клавишником в музыкальной группе и подрабатывал настройщиком фортепьяно. Он жил один, хотел встречаться с женщиной, но страдал сексуальной дисфункцией. К Кэтрин Гилдинер в 1986 году его направил уролог. Хотя гетеросексуальный Питер мог испытывать оргазм в одиночку, в присутствии женщины у него никогда не возникало эрекции. Мужчине не помогал даже сильнодействующий препарат по рецепту врача.

По словам Питера, он пытался завести отношения «в основном в его собственном сознании». Питер подробно и монотонно, будто читая по бумажке, изложил Кэтрин свою историю, не глядя ей в глаза.

Детство

Родители Питера – китайцы по происхождению – приехали в Канаду из Вьетнама в 1943 году. Они владели китайским рестораном в Порт-Хоупе. Отец готовил, а мать подавала еду на стол и делала все остальное для поддержания бизнеса. Она также вышивала бисером для универмага в Торонто и выращивала китайские овощи. «Я до сих пор помню, что наблюдал из окна посреди ночи, как мать с фонарем на голове часами пропалывала сорняки и собирала овощи», – рассказал Питер.

«Она работала на трех работах и присматривала за детьми?» – удивилась Кэтрин. Питер объяснил, что сестра, которая старше него на четыре года, спокойно сидела на стуле в ресторане. А он вертелся и однажды даже испортил меню. Поэтому позже мать стала запирать его одного на чердаке ресторана. Утром она приносила ему еду на весь день, а ночью уносила спящего домой. Изоляция ребенка длилась с двух до пяти лет его жизни. «Передо мной был человек, который провел взаперти самую важную часть своего детства», – пишет Гилдинер.

«Я был счастлив, когда научился вылезать из кроватки, но огорчился, когда понял, что дверь заперта», – продолжил Питер. В качестве горшка ему приходилось использовать большую консервную банку из-под помидоров. Ее края были такими острыми, что он не мог на нее сесть. По словам Питера, его мама разозлилась бы, если бы он сходил в туалет мимо банки и если бы порезался. Когда мальчик доставлял матери лишнюю заботу, она била его бамбуковой тростью, отчего у него появлялись рубцы и кровоподтеки.

По убеждению Питера, китайским иммигрантам приходилось идти на такие жертвы, чтобы добиться успеха в Канаде. Как и Лора, Питер защищал родителей и брал ответственность за их ненормальное поведение на себя.

Единственное счастливое воспоминание Питера из периода, проведенного взаперти, – наблюдение за матерью из окна чердака, когда она, сидя на заднем крыльце ресторана, резала овощи.

Питер всегда надеялся, что мама заодно зайдет к нему, когда она поднималась на второй этаж за рисом. Но она просто спускалась с пакетом обратно. «Побои и холод на чердаке случались время от времени, но одиночество было постоянным, гложущим чувством, которое никогда не уходило», – поделился мужчина. Слово «одиночество» – первое слово на английском языке, которое он понял и выучил из телевизора.

Мать совершила единственный хороший поступок, когда подарила ему игрушечное восьмиклавишное пианино, которое в ресторане как-то забыли посетители с ребенком. Питер притворился, что пианино – его друг. Он назвал его Маленьким Питером, потому что не знал других мужских имен. Мальчик представлял себе, что звук музыкального инструмента – это речь друга. Летом, когда окна кухни, где готовил отец, были открыты, Питер слышал доносившийся оттуда джаз и пытался воспроизвести его на Маленьком Питере.

Раз в месяц отец ездил в Торонто за припасами. Однажды он вложил $31 тыс. в фиктивную фирму-импортера из Сайгона. Это были все семейные деньги, для сравнения: средняя цена дома в Канаде в 1950-х годах составляла $7 тыс. После этого родители продали ресторан и переехали в Торонто: мать устроилась на фабрику и параллельно занималась доставкой продуктов, отец больше не работал.

В Торонто пятилетнего Питера отправили в детский сад, что после жизни взаперти стало для него шоком. В частности, когда кто-то смотрел на него, мальчик чувствовал себя голым. Но в садике было фортепьяно. «Питер увидел большие белые клавиши, похожие на зубы. Пианино широко улыбалось и приветствовало его», – пишет Гилдинер. Поскольку к тому времени Питер так и не научился нормально разговаривать и боялся других детей, его направили в другое учебное заведение, что мать Питера восприняла как провал.

На новом месте тоже было пианино, и воспитательница часто исполняла на нем мелодии детских песен. Однажды сестра Питера не пришла за ним в обычное время, воспитательница оставила мальчика одного, а сама пошла разведать, что случилось. Питер обнял «Большого Питера», а потом начал играть, вспоминая, как это делал воспитатель. Он сыграл «Колеса автобуса» и «Трех слепых мышей», а когда поднял глаза, увидел, что у двери вместе с воспитательницей и сестрой (она задержалась, так как упала и была вынуждена пойди в медпункт) собрались несколько человек. Уборщик захлопал в ладоши, и к нему присоединились остальные. В этот осенний день по дороге домой листья «махали ему рукой», а цвета казались очень яркими. До этого момента Питер видел мир черно-белым.

Через четыре года после переезда в Торонто отец Питера на фоне затяжной депрессии заболел диабетом. Его вес все рос и рос, но мать кормила мужа сладостями и говорила, что ему пора умирать. Отец целыми днями сидел в кресле и слушал джазовые пластинки.