Читать книгу Стамбул: ноу булщит! Историко-географический трип - Снорри Снорг - Страница 3

Что первое нужно сделать, прилетев в Стамбул во второй половине дня? Добраться до хостела? Да… Перекусить? Да… Отдохнуть? Нет. Надо немедленно отправляться к чёрту на рога смотреть Золотые Ворота. И прибить к ним Щит.

Отдыхать будем на кладбище. Туда и едем, собственно.

Дело вот в чём. Прежде чем созрела в голове мысль посетить Стамбул, насмотрелся я фильма Михаила Задорнова «Вещий Олег. Обретённая быль». Там в одном эпизоде Михаил лихо катит по шоссе на таксо, а в следующем кадре уже лезет сквозь некую ограду, по кустам и руинам, чтобы оказаться возле… Золотых Ворот Константинополя! Главного входа в величайший город мира того времени, когда наши славные предки совершали походы «из варяг в греки».

Наши славные русские предки были серьёзные ребята. Они не просто показывали кулак столице грозной Византийской империи, но и несколько раз подходили братвой к её стенам. Не так, постоять – помять булки, а столь эффектно и внушительно, что «греки» (как на Руси небезосновательно называли византийцев) выбегали к ним с богатыми дарами: «Милости просим… но, пожалуйста, без оружия!»

О деяниях Вещего Олега я с младых ногтей знал и без Задорнова, да не ведал, что легендарные ворота дожили до наших дней! Олег – одна из самых выдающихся персон отечественной истории. Он, конечно, скандинав и язычник, что для монахов-летописцев, власть имущих и патриархов такая же крупная кость в горле, как Святослав Храбрый. Оба, как ни крути, как ни ворочай – деятели древности первой величины. Олег – ни много ни мало – создатель Древнерусского государства (большая досада для всех, кто считает основой русской государственности христианство), а Святослав, по выражению Карамзина – «Александр Македонский нашей древней истории».

Вас, кстати, не коробит слово «древность» применительно к Руси IX—X веков? Утверждённая терминология (кем, интересно?) хитровыделанно обходит такой момент, что в Европе с V века уже вовсю не древний мир, а Средневековье! Смекаете? «Так сложилось». Кое-кто в нашей же официальной науке ненавязчиво нам намекает, что были мы дикими и отставали в развитии от просвещённой Европы на какие-нибудь полтысчонки годков… Ну да ладно, не станем сейчас на этом заостряться.

Оставим также вопрос этнической принадлежности великого князя. А то вы скажете, например, что Олег – чистокровный славянин и прямой потомок Гостомысла, так же, как и его родственник Рюрик, а я возражу, что не могли славянина звать Хельги («святой, колдун» по-германски). Или наоборот, заявите, что он стопроцентный германец, истинный ариец и безжалостный викинг-русофоб, и я с вами тоже не соглашусь… Проблема происхождения русских князей и государства неизбежно упрётся в отсутствие достоверных источников и в писаные монахами под заказ летописи, которым слепо верить нельзя. И, конечно, в немецких творцов русской истории типа Гизеля и Шлёцера (хлёсткие имена, не правда ли? – сразу вызывают доверие…) Давайте остановимся на том, что Олег в любом случае – наш великий предок, и иметь такого пра-пра-прадедушку приятно и почётно.

Достаточно сказать, что создателем первого русского флота следует считать его, а не Петра I. Русь, объединённая Олегом, выставила сотни кораблей для похода на Царьград. Или, по-вашему, сотни парусных ладей – не флот? Драккары – не боевые корабли? Понимаю, «православным», которые «за бога, царя и отечество», обидно, что Хельг Одд – не Романов… Давайте поплачем вместе.

Выпуклость фигуры Олега подчёркнута легендой о его смерти от укуса змеи, столь красиво воспетой Пушкиным. Такая гибель не очень, правда, бьётся с прозвищем «Вещий», предполагающим большую мудрость и способность предсказывать будущее. Но нас интересует не поэтическая смерть, а реальные подвиги. Их на счету Хельги как минимум три: убийство христианизировавшегося (как сейчас бы сказали, «подмасоненного») князя Аскольда в Киеве, объединение севера и юга славянских земель и поход на Византию. Подвиг убийства из засады выглядит несколько сомнительным (хотя по тем временам и нравам это было абсолютно норм, и для скандинавского конунга совершенно не является трусостью – скорее, показывает глупость жертвы). А вот византийский поход – просто песня!

Благодарным и гордым потомкам следует помнить, что когда Олег Вещий прибыл в 907 году на своих быстрых ладьях к Константинополю, тот был в расцвете своего могущества. Византия, со всей её хвалёной военной мощью, должна была обрушиться на варваров-русов, смести их, сжечь «греческим огнём». Ничего такого не случилось.

Может, наших приплыло слишком много? Щедрый на раздачу Киево-Печерский монах Нестор называет две тысячи корабликов по сорок человек на каждом – то есть немыслимую орду в восемьдесят тысяч бойцов. Это при том, что часть войск, если ему верить, ещё передвигались конными по суше. Очень похоже, что эту космическую цифру Нестор позаимствовал у летописцев с «другой стороны». У византийцев. Глаза которых сильно округлились при виде русских парусов на горизонте. А численность врагов пришлось потом «округлить» в хрониках, приписав нолик и завысив в десять раз, чтобы как-то оправдать своё позорное согласие платить дань.

Вот когда Аскольд в 860-м приплывал, было хорошо: окунули в море какую-то тряпицу-плащаницу, святая Богородица напрягла Нептуна, и тот вызвал шторм. Половина драккаров потонула. Так Нептун стал проводником христианства на Русь. Убоявшийся силы христианского бога Аскольд отправил к «грекам» посольство для заключения мира, в ответ в Киев заслали епископа, а потом – по возрастающей – архиепископа. Последний показывал фокусы с пропитанным противопожарным составом евангелием (византийцы в химии были сильны). Не горящая в пламени книга привела многих впечатлительных киевлян под сень креста, а конунга Аскольда в итоге, как мы уже знаем – под меч Олега.

Нет, не бессчётным воинством Хельги сломил дух защитников столицы. А хитростью, за которую и удостоился в веках титула «Вещий». Варяги повсюду славились своей яростью в бою, славяне же – храбростью и смекалкой. Убойная комба. В исполнении полных решимости молодчиков, переплывших море не затем, чтобы просто полюбоваться на пышные экстерьеры Царьграда. Хотя посмотреть там было на что: пять километров крутейшей стены вдоль всего побережья Суда и Босфора до самого Мраморного моря.

Кто не знает, Босфор – это длинный пролив между Чёрным и Мраморным морями, а Судом тогда называлась бухта Золотой Рог, в устье которой в VII веке до н. э. древние греки и основали колонию Византий, будущий Константинополь. Этот узкий залив сверху действительно напоминает по форме изогнутый рог буйвола. В том месте, где он соединяется с Босфором, с берега на берег была перекинута гигантская железная цепь: в расслабленном состоянии она пропускала корабли, а в натянутом нет. Плывёшь такой, не ожидаешь подвоха – и вдруг бац! Приехали!

Я собственными глазами видел кусок той цепи. Хранится в стамбульском археологическом музее. Лютая вещь.

Была у ромеев (ещё одно прозвище на Руси византийских аборигенов) и такая фишка. Дождаться, пока часть неприятельских кораблей войдёт в Суд, поднять цепочку, и жарить их напалмом. Тем самым «греческим огнём» – горючей смесью, которую через медные трубы метали суда-дромоны. Прикольная идея. Её потом используют Джордж Мартин для своей «Песни льда и пламени» и создатели сериала «Викинги» в эпизоде, где драккары налетают на цепь на Сене по пути к Парижу.

С Первого константинопольского холма императору очень удобно и благостно было созерцать на водных просторах пылающие посудины, визжащих в огне и тонущих в море людей. Спасения от греческого огня практически не было: смесь на основе сырой нефти горела даже на поверхности воды. Аскольд и Дир познакомились с ней на собственном опыте. Поговаривают, что это смертоносное оружие придумал в VII веке некий бежавший из Сирии еврей. Я почему-то не удивлён.

Возможно, за всякие огненные фокусы Олег христиан и не жаловал: ни в его дружине, ни среди послов в город в 907 году их не было ни одного. Византийцы же не стали в этот раз мутить и ждать, пока грозный русский флот войдёт в Суд, и тупо заперли его цепью. От греха. «А то чё-то их много, и лица все суровые, а у нас город со стороны залива плохо защищён, да и нефть нынче дорогая…» Славянам и северянам предлагалось пограбить пригороды, да и отплыть восвояси.

И вот тут мы подбираемся к разгадке прекрасного мифа. Чуда из чудес, описанного византийскими хронистами так: Олег поставил корабли на колёса, и они покатили под парусами по суше! Такая невидаль действительно заслуживает статуса вещего колдовства!

В городе Воронеже, куда мы как раз заглянули перед поездкой в Турцию, есть интереснейший музей «Дом Сварога» с большой коллекцией предметов славянского быта и современных картин на тему Древней Руси. Настоящий славянский культурный центр, открыт ценителем русской традиции, и, как и вся исконная русская традиция в современной России, задавленная господствующей религией, существует полуподпольно. В музее выставлена картина Бориса Ольшанского «В лето 907. Идущие на Царьград». На ней дружинники Олега Вещего катят боевые ладьи к тройной стене Константинополя. Забавно выглядят на расписных форштевнях стилизованные головы петухов, лошадей и других животных.

Воронеж вообще примечателен в смысле частных музеев. Позволю себе малюсенькое отступление в эту сторону. Энтузиасты сохраняют традиции, двигают культуру. Энтузиаст Алексей Горбунов открыл первую воронежскую галерею современного искусства «Х.Л.А.М.» («Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты»). Энтузиаст Сергей Плотников в помещении городского ДК создал «Музей забытой музыки» – собрал коллекцию музыкальных инструментов разных народов. В основном, русских народных, конечно: многие из них незаслуженно позабыты, не используются и давно не изготавливаются мастерами. Сергей – не просто хранитель предметов, но и знаток истории народной музыки, интересный рассказчик, гостей встречает в традиционной одежде; сам сыграет на билах-гуслях-жалейках, и вас заставит музицировать!

Отступление закончено. Мы вновь в наступлении. В рядах Олеговой дружины, сидим за уключинами быстрых ладей. На холме слева высится громадина Царьграда. Впереди массивная цепь: хозяева предлагают нам высадиться на побережье Босфора под самыми неприступными стенами в мире. Но Олег говорит другое: пойдём на судах посуху!

Чтобы разгадать эту загадку, давайте вспомним, кто такие варяги. Это люди, живущие на кораблях. Выдающиеся мореплаватели и реко-плаватели, да позволено будет так выразиться. Чтобы проложить свой путь «в греки», они волоком перетаскивали драккары между реками, иногда на довольно большие расстояния. Это чрезвычайно сильные физически, выносливые и скорые на выдумку товарищи.

Ставить корабль на шасси они, конечно, вряд ли бы стали. Стругать доски и сбивать из них круглые колёса, делать сотни исполинских телег, чтобы потом везти на них суда в гору по пересечённой местности… Или, может, вы думаете, что они продырявили борта и вставили в них деревянные оси для колёс? Всё это из области фантастики, даже если представить, что мощный попутный ветер помогает тянуть ладьи лошадьми и толкать их вручную. А вот тащить их по полозьям, перекатывать на брёвнах – милое дело, много раз отработанный приём.

Опять же, что дальше? Едем к воротам, под бастионы – смешить запасшихся смолой и факелами осаждённых? Дураку ясно, что там корабли не просто бесполезны, но и под угрозой быстрого уничтожения. Олег же был не дураком, а умным стратегом. Он прекрасно понял, что раз ромеи очкуют запускать нас в Суд, значит туда-то нам и надо! Дружина высадилась, нарубила дровишек (а возможно, и с собой брёвнышки везли) – и покатились ладьи по чисту полю в объезд непроходной цепи.

И на этом моменте византийцы сильно вздрогнули. Во-первых, никогда прежде они ничего подобного не видели (колдовство!), а во-вторых вся боевая рать вдруг оказалась у них в тылах. При этом русская флотилия выгодно расположилась в бухте, где теперь ей ничто не угрожало (огнемётные корабли Византии остались снаружи). Цепь, конечно, можно быстро опустить, но кто решится драться сразу со всем вражеским флотом!

Кто бывал в Стамбуле на северо-западе района Фатих, поймёт, что этот участок обороны Константинополя был самым уязвимым. Главные фортификации стояли со стороны моря, а тут была обычная однослойная стена. Императору просто незачем было в неё вкладываться: перекрыл вход в бухту, и кури бамбук!

Теперь же запахло жареным, в прямом и переносном смысле: «варвары» принялись жечь и грабить поселения за стеной, одновременно готовясь к штурму. Тут уж император не выдержал и предложил мир плюс щедрые подарки. Ими, в лучших византийских традициях, оказались отравленные яства и напитки.

Но Олег к ним даже не притронулся, и велел вернуть на базу. Изумлённые греки шептались между собой: «Провидец! Колдун! Вещий!» Что делать – пришлось платить дань, какую наши запросили. Выдали им «много денег, много счастья». Серебро, шёлк и парчу. В подкрепление мирного договора русичи поклялись Перуном на своём оружии, а греки целовали горячо любимый ими крест. В знак их «любви и вечной дружбы» Олег приторочил к златым воротцам свой большой красный щит: забывчивым западным партнёрам на память.

Жест символический, и после отплытия русов его, наверняка, сорвали, но тем больше у меня теперь мотивации обновить инсталляцию. Пусть идея не нова, многие туристы из России уже делали нечто подобное в Стамбуле – рисовали щит на створках, и т. п. – мы с Ларисой (она, кстати, учитель истории, да и рисует хорошо) подошли к вопросу ответственно и с вдохновением. Вырезали, склеили из бумаги, раскрасили. Очень яркий получился, со свастикой-коловратом и восемью солнечными лучами на красном поле: максимально приближенный к историческому щиту Хельги Старого, каким его изображают. «Огненная Свастика символизирует землю Предков, в центре Звезда Инглии окружена Великим Коло, испускающим Лучи Духовного Света к Сварожьему Кругу…» Не совсем в натуральную величину, но главное ведь – замысел! Идея, а не средства.

Перейдём от деяний князя Олега к собственно Константинополю. И констатируем (константируем?), что ничто не вечно под луной и солнцем… После Олега и Игорь посещал Царьград, и Ольга – с разными целями… Жаль, Святослав не дошагал немного, его цель была самой благородной! Если б дошёл, уверен – пала бы «столица мира» на несколько веков раньше.

Золотые Ворота построил император Феодосий в южной стене Константинополя, ещё до возведения прибрежных стен. Стену окончательно закольцевали в 429 году, и Голден Гейт стал триумфальным въездом для императора; прочему отребью ходу сюда не было. От ворот начиналась главная дорога Меса к Форуму Аркадия и далее к Форуму Быка. О быках мы ещё поговорим ниже.

Ворота представляли собой три арки с облицовкой из мрамора. Створы были действительно позолоченными, на мраморных башнях бастионов красовались бронзовые с позолотой крылатые скульптуры. «Аллегория Победы». Под укреплённым порталом был десятиметровый ров, а перед ним – ещё одна стена высотою два метра. На въезде стоял разборный и быстро сжигаемый в случае опасности откидной мост… С такими фортификациями город был совершенно неприступным. В общем, заходите, гости дорогие, к нам на греческий огонёк!

Но пролетели беспощадные столетия. Пал под ударами времени и грозный Миклагард1. Обветшал. Империя пришла в упадок. Заколотили и замуровали старые ворота. Въезжающие триумфаторы перевелись. Вместо этого в 1204 году город взяли штурмом и полностью разграбили крестоносцы, а в 1453-м в него триумфально вломился при помощи современнейших стенобитных и артиллерийских орудий арабского мира султан Мехмед Фатих («Завоеватель»). За полвека до того турки уже подбирались к древним стенам: султан Баязид I в 1394-м взял их в кольцо. Деньги московских князей и военная помощь французов тогда не сильно помогли императору Мануилу II; спас его, сам того не ведая, Тамерлан. Он ударил по Баязиду с востока и разбил того наголову. Эпоха империй: вчера ты без пяти минут владыка мира, а сегодня сам сидишь в железной клетке!

Конечно, не только орудия помогли Мехмеду II. Дело ещё в том, что ста восьмидесяти тысячам турок противостояли всего семь тысяч солдат в городе, треть которых составляли наёмники-иностранцы. При этом им удалось дважды отбить штурм османов, но когда янычары захватили подземный ход Ксилопорту, песенка защитников была спета.

Забавный факт про янычар. Оказывается, изначально эта элитная пехота формировалась из детей христианского населения! Так сказать, в целях перевоспитания неверных… Этнические греки, болгары, армяне и так далее становились символическими рабами султана в качестве уплаты их родителями так называемого «налога кровью». Юношей отдавали в строгое исламское воспитание в турецкие семьи, потом они жили в специальных монастырях-казармах и превращались в ударную силу османской пехоты.

Туристам бывшие Золотые Ворота показывают обычно со двора замка Едикуле – Семибашенной крепости. Стены тут хранят следы чудовищных пушечных выстрелов, а во внутреннем дворе лежат огромные ядра, которые засылал во время осады Мехмед. Целью строительства крепости было не допустить возвращения «нового византийского императора». Ибо охочие до чудес христианские предсказатели напророчили, что рано или поздно помазанник-мессия войдёт в захваченный город через Золотые Ворота и вернёт всё на круги своя.

Мехмед же сделал город Константина столицей уже своей, Османской империи. На месте бывших главных ворот он выстроил Семибашенный замок, чтобы никто больше никуда триумфально не въехал. Но «божественное предназначение» города сработало. Как и в случае с Иерусалимом, мусульмане не решились полностью снести христианские святыни, и просто переделали их под себя.

Сарацины были существенно недооценены христианами. У них на вооружении стояла передовая арабская наука, со всей её разрушительной мощью. А вот красиво строить они не шибко умели. Мехмед прикинул, что такую церквуху, как Айя София, ему точно не сбабахать. И чем сносить храм неверных, лучше переделать его в главную Оттоманскую мечеть. Да и дешевле выйдет… Делов-то, пару минаретов припилить! А вместо крестов внутри повесили зелёные медальоны с изречениями из Корана. Освятили, значит, место.

От станции Мармарая до крепости нас проводил приятный молодой человек. Он сразу вычислил в нас туристов, и предложил свою помощь. Турки славятся гостеприимством, и в этом смысле впечатления от Стамбула самые хорошие. Чернобородый парень с удовольствием прогулялся пешочком (где-то поблизости от подземки у него стоял мотоцикл), слегка удивившись выбранной нами цели и улыбнувшись выражению «калчерал, нот бич тоуризм». Ходить пешком по Стамбулу не принято: расстояния очень большие, и высота пляшет. Это несколько меня смущает. Не высота, конечно, а то, что не принято.

Все эти века за крепостью никто особенно не следил. Она в разное время использовалась и как сокровищница (тогда-то следили, конечно!), и как тюрьма, но годы берут своё. Османы тоже поизносились под натиском столетий. Конкуренция с Ираном, давление австрияков, неудачные войны… При Ататюрке Турция и вовсе «европеизировалась», так что султаны тут теперь не к столу. Сегодня Врата уже не те: из обычного листового чёрного железа… Но нам и такие сойдут!

«Непопулярное нынче это место», – качает головой Задорнов. И показывает, как непросто попасть к воротам. Пересекает некий заросший пустырь, карабкается на кручу… А потом радуется как ребёнок, увидев на чёрных створках меловой рисунок щита, оставленный какими-то недавними приключенцами.

Я эпизод с Едикуле в фильме несколько раз внимательно пересмотрел. Для лучшей навигации сделал скриншоты из видео в ключевых точках. Вроде как максимально подготовился. Но Задорнов не сказал мне, что крепость прилегает… к кладбищу. Буквально и вплотную. Из-за недавнего проведения туннеля Мармарая между ними теперь совсем нет зазора. Участок рва обнесён высокой оградой – и она же является оградой обширного мусульманского погоста! Точнее, две ограды тут сходятся под острым углом, а узкий язык земли между ними тоже усеян могилами, одна к другой, без промежутков. Я опасался, что придётся корячиться через забор, но не ожидал, что надо будет лезть по могилам!

Собственно, точка входа, через которую наш весельчак и умник (всё это в хорошем смысле) проник к древним стенам, ныне представлена сварной калиткой из металлических прутьев, а прямо за ней в закутке притулился крохотный ларёк-чайная. Около него пожилые мужчина и женщина ведут беседу на незнакомом языке… Слева от калитки находится автомобильный въезд на территорию Едикуле. Крепость довольно большая, по ней водят платные экскурсии, но нам это ни к чему. Нам Ворота нужны, причём с ВНЕШНЕЙ стороны!

Тыкнулись, мыкнулись, больше никак – только в калитку. Но дальше внизу (в бывшем рву) тянутся какие-то самодельные посадки, взращиваются овощные культуры. Они, наверно, принадлежат прикладбищенским обитателям – местной бедноте. Топтать их, что ли?

Я решил ломиться напролом, но Лариса чего-то застеснялась, замежевалась, и нас заметили. Пришлось вступить в диалог. Я попытался объяснить на чужом для меня и моих собеседников английском, что «I want Golden Gate… immediately!» То ли поняли они меня, то ли нет, но мужчина, наконец, символически скрестил руки и сказал:

– Ясак!

Женщина кивнула и подтвердила:

– Полис ясак!

И они залопотали ещё всякое, из чего я начал печально понимать одно: вся затея со щитом – псу под хвост!

Говорю я по-английски, как выясняется, плохо. На фоне турок – вообще отвратительно. У них тут это как второй родной язык. Но эти бомжеватого вида ребята и не турки вовсе… С английским у них хуже меня. Повторные объяснения не помогают. Собеседники только машут руками, показывают куда-то наверх и твердят чего-то про ясак… Ясак – это налог, если я правильно помню, подать такая у татаро-монголов… Денег они хотят, что ли? А зачем руки скрещенные? Как мне втолковать этим бедным старым людям, что у меня в рюкзачке в сложенном состоянии лежит вся суть и смысл путешествия длиною в четыре с половиной тысячи километров?

Но с третьего раза даже до меня доходит, что «ясак» – это «нельзя». Вижу наверху ещё одну решетчатую ограду и закрытый на замок въезд для автобусов. Да, нынче нам не везёт. Прощаемся с кладбищенскими туземцами. Я грущу как Блок, Лариса меня успокаивает: «Приедем ещё раз, рано утром, когда никого не будет…» Хм.

На другой день мы снова поехали к Вратам. Опять обошли пространный погост. Мусульманские кладбища поприличнее наших. Каждая могила оторочена каменной рамкой. На рамку или надгробную плиту ставят вертикальную стелу, чаще всего в виде фигурного столбика с навершием – круглым или напоминающим по форме османские фески. Вообще-то, называть эту плиту «надгробной» некорректно, потому что мусульман не хоронят в гробах, тело просто заворачивают в саван. Никаких фотографий, само собой.

Кладбища – часть повседневной городской жизни Стамбула. Маленькие находятся прямо на улицах между жилыми домами, большие располагаются посреди жилых районов и похожи на отдельные кварталы, огороженные красивыми каменными заборами (не пустыри за бетонными плитами, как в России). Квартал для живых, квартал для мёртвых… Покойники спят на расстоянии вытянутой руки от суетливых прохожих. Меня поначалу как-то смущало: гуляешь по улице – бац! – сбоку от тротуара пошла оградка, а за ней уже в полуметре от тебя – могила… Турки не создают из смерти и мест упокоения мрачного культа. Светло, аккуратно и очень удобно: вышел из дома – зашёл в гости к предкам, пообщался, почистил могилку. Стамбульцы так и делают.

Но здесь окраина: кладбище выглядит попроще, чем в городе, и обнесено привычной русскому глазу оградой из прутьев. С каменным, правда, основанием. Мышковать мы не стали, я сразу двинул к ларьку, по сути – самодельной будке, укрытой толстым полиэтиленом. Чета стариков на посту: судя по всему, живут тем, что предлагают чай и лёгкие закуски посетителям кладбища. Щурясь от солнца, мужчина внимательно выслушал меня. «Туристс». «Спешл фор Голден Гейт». «Фром Руссия».

Я заметил, что неанглоязычным иностранцам в средиземноморских странах лучше говорить «Руссия», а не «Раша» – да и самому мне так больше нравится.

Когда дедушка понял, что мы из России, он вдруг очень обрадовался и объяснил, что сам из Хорватии. Пригласил выпить чаю. Мы согласились: отказываться невежливо. Беседа опять вышла странной, у аксакала знание инглиша минимальное, а у женщины и вовсе на нуле. Всё же как-то объяснились на смеси трёх языков, и даже посмеялись чему-то. Но, вникнув в суть наших желаний, мужчина грустно вздохнул:

– Ясак, – и снова указал на зарешеченный проезд надо рвом. Я увидел пару бегающих там собак.

Последняя попытка. Показал ему деньги: можно ли решить вопрос при помощи них? Он отрицательно покачал головой. Потом вдруг встал и выкрикнул наверх какое-то имя. Там появился некий человек, и они о чём-то побалакали между собой. Результат оказался прежним: «Ясак. Полис ясак». Старики посовещались и предложили нам пройти по узкой полоске между двумя оградами. Только так мы могли максимально приблизиться к Воротам. Женщина махнула мне рукой и пошла провожатой: сама впереди, мы за нею. Прямо по могилам, по каменным прямоугольникам, они тут впритык один к другому. Внутри меня взбаламутилось, всплыло к горлу чувство совершаемого кощунства. Но делать нечего.

Через несколько минут я оказался напротив Золотых Ворот. Фотографировать пришлось просунув руки через решётку. Стоя на могиле.

Я благодарен отзывчивым хорватам. Но оскомина осталась. А может, в обход ещё попробовать? Справа вдоль виадука – а потом прокрасться по-над крепостной стеной?

И вот мы обходим кладбище в обратную сторону, отчаянно рыскаем вдоль путепровода. Бетонный забор, сетка-рабица… Чёрт бы побрал эти вездесущие подземные и наземные железные дороги! Крайняя южная башня крепости Едикуле зовётся «Мраморная», Мермекуле. Вон она, маячит за ограждениями линии электрички. Как же к ней подобраться? Может, прямо с виадука спрыгнуть на бетонную ферму в форме буквы «П» и перебежать по ней над путями? А потом махнуть через клетчатую оградку в пять метров высотой…

Но Лариса так не сможет. Да и мне не советует: вдруг подстрелят какие-нибудь зоркие полисмены? Забегая вперёд, скажу, что у них тут с этим строго. Угораздило же нас попасть в Турцию по горячим следам военного переворота! Я, как самый аполитичный человек, обо всех этих событиях ничего не знал: вот что значит пятнадцать лет без зомбоящика!

Переходим мост над железкой. Прямо к южной стене крепости притулилась пара «домохозяйств» – этакие средневековые застенные дома бедноты, которым в городе не нашлось места. Деревянный самозастрой, по виду и по смыслу. Он прилеплен к тысячелетней каменной кладке и полностью перегораживает подход к Воротам.

Расслоение граждан в Турции огромное: пока одни ютятся в картонных самосделанных скворечниках, другие шикуют в гламурных новостройках по миллиону долларов за квартиру. И не думайте, что элитные районы в Стамбуле – это центр, а халупы жмутся по окраинам. В самом центровом центре вы увидите такое индивидуальное архитектурное творчество, что просто не поверите в возможность проживания там людей. В 2019 году рухнул незаконно построенный восьмиэтажный (!) дом, погибли более двадцати человек. Нелегальных зданий в стране – почти половина всего жилфонда. Кварталы самовольной застройки есть во всех крупных городах, в них живут около пятнадцати миллионов турок. Во время землетрясений они сыплются как карточные домики.

Это явление называется «геджеконду»: трущобы из втихаря возведённых неблагоустроенных домов. Будущие жильцы лепят их из попавшихся под руку «материалов», как масть ляжет. «Геджеконду» значит «построенный ночью». Пока Аллах не видит, а точнее – полиция. Нелегалы пользуются законом, согласно которому постройка, имеющая четыре стены и крышу, даже условная, не может быть снесена без судебного разбирательства. Разбирательства идут, а халупка в это время может потихоньку достраиваться, процесс обрастает подробностями, и большинство таких дел заканчивается ничем.

К Аллаху же граждане, наоборот, стремятся быть поближе. Строительство рядом с мечетью делает любую лачугу неприкасаемой: в святых местах дома сносить нельзя! А мечетей в Стамбуле более трёх тысяч! Понемногу проясняется, зачем их так много…

Правительство пытается бороться с трущобами и кнутом, и пряником. Результат плачевный. Нищеброды, переселяемые в дорогие районы, остаются нищебродами: они не могут оплачивать коммунальные счета по сто долларов в месяц, быстро перестают пользоваться плитами, да и вообще электричеством. Можно легко представить, к какому образу жизни они привыкли: пищу себе готовят на открытом огне, и т. д. В итоге жильё быстро приобретает угрюмый вид, а состоятельные жильцы стонут в ужасе от таких соседей.

Что происходит, если нищий вдруг становится «богачом»? Новоиспечённые собственники квартир продают или сдают их, покупая взамен безделушки и предметы красивой жизни, чудят на все лады и участвуют в финансовых аферах… В головах средневековье, мракобесие и джаз…2

Мы обречённо сунулись к сомнительного вида избушкам: другого пути просто нет. Такое чувство, что если пройти сквозь дом-сараюху, то окажешься прямо у Ворот. Возможно, по факту так и есть. Нас облаяли собаки, на шум вышел неопределённого возраста мужик неизвестной национальности. Впрочем, смуглый и похожий на турка. Я попытался втолковать ему, чего мы хотим.

Ещё одно упражнение в инглише. Глушняк. Эти простые граждане им не владеют. Пытаюсь на разные лады произнести «голден гейт», рисую в воздухе руками прямоугольники, но мужик лишь растерянно улыбается. Выглядим, как два дурачка, беседа немого с глухим. Собаки не унимаются, и я махаю рукой: всё, что могли, мы сделали.

В данных обстоятельствах затея выглядит бессмысленной. Красться как воры – разве так вёл себя Вещий Олег? К стенам Царьграда надо подходить открыто и во всеоружии! Хотя дружины, как у Олега, у меня нет. Да и с кем сражаться? С бедняками? С собаками? С полицией? Ну, повесим мы щит – а кто его увидит? Ни одна живая душа всё равно к Воротам теперь не попадёт. Солнце, дождь и ветер быстро сделают своё дело.

Denial. Прогуляемся приятным вечерком узкими нетуристическими улочками Стамбула…

…Да, какое же отношение ко всему изложенному выше имеет слово «Казлычешме»? Я без понятия.

А, вспомнил, так называется ещё одно большое кладбище неподалёку и ближайшая к Золотым Воротам станция Мармарая!