Читать книгу Я – твой должник - Софи Кинселла, Sophie Kinsella - Страница 5

Не знаю, сколько раз положено разбиваться сердцам, но с моим это происходит регулярно, и причина – Райан Чокер.

Сам он не в курсе этого. Я очень хорошо умею скрывать свои чувства (по крайней мере, я так считаю). Но дело обстоит так, что я твердо и прочно влюблена в Райана с тех пор, как мне было десять, а ему – пятнадцать и я увидела его среди приятелей Джейка в «Бургер-Кинге». Меня на нем заклинило. А как иначе – с его-то белокурыми волосами, чеканным профилем и прочим великолепием!

Когда я перешла в среднюю школу, Райан и Джейк стали лучшими друзьями. Райан околачивался у нас каждые выходные, отмачивая шуточки и заигрывая с мамой. В отличие от остальных мальчишек его возраста, у него была безупречная кожа. Он умел укладывать волосы. На нем даже школьная форма смотрелась сексуально – так он был горяч.

И деньги у него водились. Об этом все шушукались. Кто-то из родственников оставил ему небольшое состояние. Он вечно устраивал вечеринки, и на семнадцатилетие получил автомобиль. С откидным верхом. Мне двадцать семь, и я уверена, что у меня такого не будет. Райан и Джейк колесили по Лондону в открытой тачке, с гремящей музыкой, словно рок-звезды. В сущности, это Райан ввел Джейка в этот крутой, навороченный, блестящий мир элиты. Они ходили по клубам, которые попадают в таблоиды, а потом хвастали целый день. Когда я подросла, мама иногда стала отпускать меня с ними: у меня было такое чувство, словно я выиграла в лотерею. Они купались в лучах славы, и часть ее перепадала мне.

Еще Райан по-настоящему добрый. Навсегда запомню вечер, когда мы пошли в кино. Я как раз поссорилась с мальчиком по имени Джейсон, а за нами сидела компания его приятелей. Они принялись насмехаться надо мной, и тут Райан молниеносно развернулся и налетел на них. На следующий день вся школа шепталась: «Райан любит Фикси!»

Я, конечно, смеялась. Отшучивалась. Но сама была сражена наповал. Казалось, что теперь мы связаны друг с другом. И все время думала: «Мы же будем вместе? Так ведь и должно быть?»

В последующие годы мне не раз казалось, что у меня есть шанс. В «Пицца-Экспрессе», когда он чмокнул меня при встрече. Когда ущипнул за бедро. Спросил, есть ли у меня сейчас кто-нибудь. На папиных похоронах сидел со мной рядом и слушал, как я бесконечно говорю об отце. На мое совершеннолетие пел под караоке «Не хочу упускать ни мгновенья», глядя прямо на меня. Сердце мое трепыхалось, как ополоумевшая бабочка, и я твердила себе: «Вот же оно, вот!..», но Райан в тот вечер ушел с девушкой по имени Тамара. И следующие годы я только плакала, глядя, как он встречается, наверное, с каждой девушкой в Западном Лондоне, ни разу не оглянувшись на меня.

Пять лет назад он уехал в Лос-Анджелес, чтобы стать кинопродюсером. По-настоящему. Ничего более гламурного и недосягаемого представить себе нельзя. До сих пор храню визитку, которую он мне оставил перед отъездом: абстрактный логотип и адрес на бульваре Уилшир.

Было бы легче забыть о Райане, если бы он исчез навсегда – так нет же. Он то и дело приезжал в Лондон и навещал Джейка, словно вспышкой озаряя собой все вокруг. Его волнистые белокурые волосы выгорели от постоянного пребывания на солнце. Он без конца рассказывал о знаменитостях. Бросал между делом «Том», и я задумывалась: какой еще Том? А когда доходило, что это он о Крузе, сердце екало: с ума сойти, я знакома с человеком, который лично знает Тома Круза!

С другими парнями я при этом, конечно, встречалась. Но в сердце прочно обосновался Райан. И в прошлом году, через шестнадцать лет после нашей первой встречи, он приехал на день рождения Джейка, поддатый и несчастный. Подробностей я так и не вытянула, но в целом он жаловался на руководителя киностудии, который им помыкал.

Слушатель из меня хороший, и я сочувственно поддакивала, пока Райан честил того типа. Наконец он выдохся и молча смотрел на меня. Именно на меня. Словно только что признал во мне выросшую, повзрослевшую женщину. Он сказал: «Знаешь, Фикси, ты мне всегда нравилась. Ты такая естественная. Ты как глоток свежего воздуха». И выдал с удивленным видом: «И почему только мы не вместе?»

Сердце у меня колотилось, но я в кои-то веки сохранила спокойствие. Посмотрела на него, помолчала и произнесла: «Что же».

А Райан ответил своей ленивой улыбкой и повторил: «Что же».

Боже, это было волшебно. Мы ушли через пару минут. Он повел меня на квартиру, в которой останавливался, и там всю ночь напролет сбывались мои юношеские фантазии, и не только они. Весь мой разум вопил: «Это произошло! Мы с Райаном вместе! Это на самом деле!» Десять дней я прожила в восторженном трансе.

А потом он уехал обратно в Лос-Анджелес. В смысле, он и должен был уехать, чего я ожидала?

(На этот вопрос я не отвечу. Даже мысленно. Потому что выдам тем самым самую безнадежную из своих фантазий: мы предназначены друг другу самой судьбой и теперь поймем это и больше никогда не расстанемся.)

Уезжая в аэропорт пасмурным апрельским утром, он поцеловал меня, кажется, с искренним сожалением и сказал: «С тобой было так хорошо, Фикси». Словно я диета из соков или цикл виртуальных лекций.

Я ответила настолько беззаботно, как только смогла: «Надеюсь, ты вернешься и снова ко мне придешь». И покривила душой. На самом деле я надеялась, что он закричит: «Как же я раньше не понял! Фикси, дорогая, я не могу жить без тебя, летим вместе, прямо на этом же самолете!»

Как ни странно, ничего подобного не случилось.

Потом я узнала от Джейка, что у Райана в Лос-Анджелесе девушка по имени Ариана и у них постоянные скандалы, но вообще все серьезно. Я заглядывала к ним на Фейсбук несколько раз (ну ладно, постоянно). Писала ему дружеские сообщения и удаляла их. И притворялась, что мне все равно. Перед мамой, Джейком, перед всеми. А что еще оставалось делать?

Но все это было ложью. Я так и не смирилась с тем, что его потеряла. И втайне сохраняла безумную надежду.

И вот он вернулся. Эти слова барабаном бьют у меня в голове: «вернулся, вернулся!», пока я торчу в галантерейном магазине, как одержимая примеряя заколки. Конечно, как будто выбор правильной безделушки для волос заставит Райана в меня влюбиться.

Я не могла пойти домой прямо из магазина.

А вдруг он уже там, развалился на диване и встретит меня своей неотразимой улыбкой? Мне нужно время. Нужно подготовиться. Значит, в пять. Я велела Грегу закрываться и отправилась на Хай-стрит. Купила новую помаду. А теперь торчу возле стенда и пытаюсь преобразиться до неузнаваемости с помощью блестящей бирюльки за три девяносто девять. А может, лучше взять цветок?

Бандану с блестками?

Конечно, я просто тяну время. У меня не укладывается в голове, что я вот-вот снова увижу Райана, и я зацикливаюсь на пустяках, которые никто и не заметит. Вечная история.

В конце концов я сгребаю пару заколок с бисером, еще пару с блестяшками и золотые серьги-висюльки на удачу. Оплачиваю и выхожу на воздух. Мама сейчас, наверное, накрывает на стол. Достает бумажные стаканчики. Заворачивает в салфетки вилки и ножи. Но мне все равно нужно еще время. Надо привести мысли в порядок.

По наитию я отправляюсь в «Аллегро» – любимое кафе нашего семейства в округе. Покупаю упаковку кофейных зерен для мамы – они у нас быстро заканчиваются, а здесь, в «Аллегро», самые лучшие, – а потом беру чай с мятой и устраиваюсь у окошка. Я пытаюсь обдумать предстоящую встречу с Райаном. Как держаться. Казаться не трогательной и истосковавшейся, а соблазнительной и уверенной в себе.

Я со вздохом достаю из сумки заколки с бисером и прикладываю их к волосам, глядя в карманное зеркальце. Ничего соблазнительного и близко нет. Подношу к ушам сережки и морщусь. Тьфу, гадость. Лучше убрать.

Внезапно я замечаю, что парень, сидящий с ноутбуком напротив, следит за мной с легкой улыбкой, и тут же краснею. Чем я занимаюсь? Как мне взбрело такое в голову – примерять заколки в кофейне? Последние мозги растеряла.

Я убираю серьги и заколки в сумку, и тут на стол капает вода. Я поднимаю голову. Оказывается, с потолка все это время лило, просто попадало в ведро на полу.

Бариста как раз поблизости, приносит посетителю горячий сэндвич, и я окликаю ее прежде, чем она успевает уйти.

– У вас потолок протекает!

Она бросает быстрый взгляд наверх и пожимает плечами.

– Да. Мы ведро поставили.

– Но на стол тоже капает.

Присмотревшись, я замечаю, что потолок протекает в двух местах и на нем уже влажное пятно. И выглядит все это очень сомнительно. Я смотрю на парня напротив, но тот занят разговором по мобильнику.

– Да, – говорит он голосом, источающим образованность и хорошие манеры. – Я знаю, Билл, но…

Красивый костюм. Дорогие лакированные ботинки.

– Этажом выше делают ремонт. – Вид у бариста на удивление безмятежный. – Мы им уже позвонили. Можете пересесть, если хотите.

Я еще удивлялась, почему место за окном свободно, хотя народу полно. Оглядываюсь в поисках столика – все занято.

Ладно, я не из привередливых. Пару капель переживу. Все равно мне скоро уходить.

– Ничего страшного, – говорю я. – Просто хотела вас предупредить. Похоже, нужно еще одно ведро.

Бариста пожимает плечами с классическим видом «не мои проблемы» и возвращается к стойке.

– Богом клянусь! – неожиданно восклицает молодой человек напротив. Он отчаянно размахивает рукой.

Услышав «Богом клянусь!», я невольно улыбаюсь. Так папа говорил. Нечасто мне с тех пор доводилось это слышать.

– Знаешь что? – продолжает молодой человек. – Мне надоели эти умники из Кембриджа.

Некоторое время он слушает, а потом продолжает:

– Найти кого-нибудь на низшую должность – не проблема. Да, легко. Но те, кого приводит Хлоя… Знаю. Надо полагать. Но они лезут ко мне со своими мудрыми теориями, надерганными в университете. А работать не хотят.

Он наклоняется, берет свою чашку и на мгновение встречается со мной взглядом. Я невольно улыбаюсь. Ему, конечно, неоткуда об этом знать, но я как будто снова слышу своего папу.

Хотя чисто внешне ничего общего. Папа – битый ветрами торговец. А этот парень – специалист лет тридцати с небольшим, в элегантном галстуке. Но я узнаю энергичные нотки, прагматизм и нетерпимость к всезнайкам, поучающим окружающих. Времени на теории у папы тоже не было. «Иди и делай», – говорил он.

– Мне нужен кто-нибудь толковый, сообразительный, с опытом, – продолжает парень, запуская пальцы в волосы. – Кто-то, кто пожил в этом мире, а не накатал о нем диссертацию. Даже научной степени не надо! Мозги нужны, мозги!

Он стройный, подвижный, с загорелым лицом. Темно-каштановые волосы, слегка высветленные солнцем. Когда он снова тянется за своей чашкой, тени подчеркивают высокие, четко очерченные скулы. Глаза… Даже не определишь. Карие или ореховые, гадаю я, суеверно приглядываясь к нему. Но в блике света замечаю зеленый оттенок. Лесные глаза.

Есть у меня такая привычка – давать определения глазам. Мои – двойной эспрессо. У Райана – калифорнийское небо. У мамы – морская глубь. А у этого парня – лесная чаща.

– Знаю, – говорит он уже спокойнее: видимо, выпустил пар. – Мы с Хлоей встретимся еще раз на следующей неделе. Кажется, она очень этого ждет.

На его губах появляется заразительная улыбка.

Он умеет смеяться над собой. Это уже непохоже на папу, который при всей своей мягкости и добросердечии шуток над собой не понимал. Ему никогда нельзя было дарить на день рождения смешные открытки. Он бы расстроился или обиделся.

– А, это… – Парень передвигается на стуле. – Слушай, ты извини.

Он снова проводит рукой по волосам. Теперь у него вид не столько взвинченный, сколько расстроенный.

– Я просто… Ничего не получается. Ты же знаешь Бриони, она вечно куда-то летит, но… Гимнастический зал в комнате – об этом и речи быть не может. У Тани прекрасные рисунки, она очень талантлива, но… Да. Потраченное время я ей оплачу, конечно… Нет, не обедом, – твердо добавляет он. – Как подобает, по счету. Я настаиваю.

Он кивает.

– Хорошо. До скорого. Пока.

В его голосе снова звучат веселые нотки, но, отключившись, он устремляет взгляд в окно, словно пытается успокоиться. Странно: у меня возникает чувство, словно я его знаю. И понимаю. Не будь мы чопорными англичанами, сидящими в лондонском кафе, наверное, заговорила бы с ним.

Но мы англичане, и нам так себя вести не положено.

И я делаю вид, будто не расслышала из разговора ни словечка, и с рассеянным видом смотрю в пространство, ничем не привлекая к себе внимания. Парень пытается что-то печатать на ноутбуке, а я смотрю на часы. Без четверти шесть. Пора бы уже.

Приходит эсэмэска, и я второпях открываю ее, в надежде, что это Джейк пишет: «Райан пришел». Или еще лучше, что это от самого Райана. Ничего подобного, конечно, это Ханна отвечает на мое же сообщение. Я читаю:

Райан вернулся? Я думала, он в Лос-Анджелесе.

Не в силах сдержать улыбки, я пишу в ответ:

Был там! А теперь он здесь, свободен и спрашивает обо мне!!!!

Отправляю эсэмэску и только тут соображаю, что натворила. Я поставила слишком много восклицательных знаков. Ханна решит, что это сигнал тревоги. Минуты не пройдет, как она затрезвонит.

Мы с Ханной дружим с одиннадцати лет, и нас обеих выбирали старостами класса. Мы оказались родственными душами. Обе дисциплинированные. Обе любили составлять списки. Доводить дела до конца. Хотя, по правде, Ханне это удавалось чаще. Она никогда не тянет до последнего и не находит всяких отговорок. Она идет до конца во всем, будь то выплата налогов, или размораживание холодильника, или ей нужно на первом же свидании растолковать парню, что он не так целуется (нужно отдать ему должное, он не спасовал, а спросил: «Ну хорошо, а как надо?» Она показала как. Теперь они женаты).

Ханна – самый целеустремленный и прямолинейный человек, какого я знаю. Она работает актуарием, начинает рождественские покупки с июля и… так далее. На экране высвечивается ее имя. Я так и знала.

– Привет, Ханна, – говорю я как ни в чем не бывало. – Как дела?

– Райан, значит? – спрашивает она, пропустив мое приветствие мимо ушей. – А что с той девушкой из Лос-Анджелеса?

– Похоже, разрыв, – говорю я как можно спокойней, а у самой внутри все поет: «Разбежались, разбежались!»

– Гм-м… – Какой-то у нее голос неубежденный. – Фикси, вообще-то я надеялась, что ты с ним порвала. Наконец-то.

Я не виню ее за подчеркнутое «наконец-то». Я вдосталь наплакалась ей в жилетку из-за Райана. С тех пор как нам стукнуло по восемнадцать, я таскала Ханну по всем лондонским пабам: а вдруг его там встретим? Она это называла «Тропой Райана». И после его отъезда почти все наши разговоры вертелись вокруг него.

Ну хорошо, все разговоры.

– Так и было. – Я понижаю голос, чтобы не развлекать всю кофейню. – Но он спрашивал обо мне.

От одной этой мысли голова идет кругом, но я говорю как можно более небрежно:

– И это интересно. Только и всего. Просто интересно.

– Гм-м, – снова тянет Ханна. – Он тебе написал? Или что?

– Ничего. Наверное, хочет сюрприз сделать.

– Гм-м, – повторяет Ханна в третий раз. – Фикси, ты помнишь, что он живет в Лос-Анджелесе?

– Я в курсе, – сообщаю я.

– А ты занята исключительно семейным магазином.

– Знаю.

– То есть у вас двоих никаких перспектив, – непреклонно гнет свое Ханна. – У вас ничего общего. Никакого толку не будет.

– Хватит чушь нести! – шиплю я, отворачиваясь к окну от чужих ушей подальше. – Всегда ты все испортишь!

В который раз мне хочется, чтобы у меня была романтичная, не от мира сего, подружка, которая воскликнула бы: «О, Райан вернулся! Вы двое созданы друг для друга!» – и помогла бы мне выбрать наряд.

Пожалуй, Николь романтичная и не от мира сего. Но ей на меня наплевать.

– Порчу, потому что тебя знаю, – говорит Ханна. – И боюсь, что где-то в глубине души ты все еще надеешься на чудо.

Пауза. «Не говори глупостей» так и не срывается у меня с языка: лучшую подругу не обманешь.

– Это так… Крупица надежды, – говорю я, глядя на регулировщика уличного движения. – От нее никакого вреда.

– Еще какой вред, – упирается Ханна. – Ты в упор не видишь других мужчин. А они, представь себе, есть, и очень хорошие.

Я понимаю, к чему она. Месяц назад она пыталась пристроить мне одного такого хорошего, и я на него не запала. Хотя он был милый. Серьезный такой.

– Понимаю, – продолжает Ханна. – Райан недурен, гламурный, все такое. Но ты серьезно отказываешься от поисков стоящего парня ради десяти минут с «мистером Голливуд»?

– Нет, конечно.

Хотя слова «десять минут» мигом перенесли меня в нашу с Райаном постель год назад, и у меня даже под коленками взмокло.

– Пора подвести черту и двигаться дальше, – говорит Ханна. Прямо вижу, как она по линейке проводит черту под столбиком цифр и переворачивает страницу. Без проблем.

Но на Ханну чары Райана никогда не действовали. В шестом классе она встречалась со старшеклассниками-физиками и перебирала всех, пока не остановилась на Тиме, втором по мозгам (первой была она). Они продержались вместе целый год, поссорились, поступили в университет, встречались там с другими людьми, а потом снова встретились и поженились. Положительно, со времен первого свидания Тим научился целоваться получше. У обоих хорошая работа, они хотят обзавестись ребенком, и вообще у них все налажено.

– Ну и что мне прикажешь делать? – спрашиваю я довольно грубо, потому что в словах Ханны есть свой резон, и меня это злит. Хотя я благодарна ей за то, что она звонит и беспокоится. – А если он сегодня здесь и…

Я умолкаю, чтобы не сглазить.

– В смысле, если он все такой же крутой и горячий и хочет продолжать с того места, на котором вы остановились в прошлом году?

– Ну да.

– Что ж, – Ханна ненадолго замолкает. – Вот что. Ты можешь с ним спать и не расстраиваться, если он снова свалит в Лос-Анджелес? Только честно?

– Конечно, могу, – твердо заявляю я. – Это просто секс ради секса.

– А вот и нет, – скептически возражает Ханна. – Только не для тебя. И не с Райаном. Он опять выбьет тебя из колеи. И ты будешь рыдать у меня на плече.

– А может, мне все равно, – с вызовом говорю я.

– Ты хочешь сказать, что секс – это так хорошо, что ради него потом можно даже всплакнуть? – уточняет Ханна, которой все обязательно надо разложить по полочкам.

– Вполне может быть. – Я вспоминаю покрытое лос-анджелесским загаром тело Райана, переплетенное с моим. – Да.

– Прекрасно, – цедит Ханна. Прямо вижу, как она глаза закатывает. – Накуплю салфеток.

– Может, он сегодня и не придет, – заявляю я. – Тогда вообще не о чем говорить.

– Ладно, увидимся, – отвечает Ханна. – С Райаном или без него.

Я отсоединяюсь и угрюмо смотрю в окно. Теперь, когда я сказала это вслух, очевидно, что так, скорее всего, и получится. У Райана хватает куда более увлекательных дел, чем тащиться к нашей маме на день рождения. Он вообще не придет. И зря я накупила этой дребедени.

– Привет, Бриони! – Парень напротив отвечает на звонок, и я оборачиваюсь. – А, ты говорила с Таней. Хорошо. Так… Нет, речь не о том… – Он пытается вставить хоть слово. – Послушай, Бриони… – Он умолкает, и вид у него совершенно обескураженный. – Лапа, я ничего не хочу разрушить. И нет, мы ни о чем не договаривались.

Ха! Ну хоть не у меня одной в личной жизни все вверх ногами.

– Ты так считаешь? – восклицает он. – Я вынужден напомнить, что это моя квартира, и…

Он закатывает глаза и вдруг соображает, что я все слышу. Я быстро отворачиваюсь, но он уже встает.

– Извините, – вежливо обращается он ко мне. – Мне нужно выйти, поговорить по телефону. Вы не присмотрите за ноутбуком?

– Конечно.

Я киваю и смотрю, как он пробирается между столами, продолжая говорить в трубку:

– Я ничего не обещал! И вообще это была твоя идея!

Я потягиваю свой мятный чай и поглядываю на ноутбук. Это «Макбук». Он оставил его закрытым, рядом со стопкой папок. Я слегка наклоняю голову и читаю надпись на одной из них: «Возможности будущих инвестиций». Вот в чем я совершенно не разбираюсь.

Люди, вкладывающие средства во всякие фонды и акции, для меня как инопланетяне. В семье Фарр с деньгами можно делать три вещи. Тратить, возвращать в оборот, вкладывать в другой бизнес. Не стоит доверять парню в костюме с навороченным галстуком и дорогущей блестящей папкой.

Больше в вещах парня ничего интересного нет, и я пью свой чай, прикидывая, как бы сегодня нарядиться. И как раз обдумываю кружевной голубенький топик, когда в голове что-то срабатывает. Сигнал тревоги. Что-то не так.

Что-то происходит.

Или вот-вот произойдет.

Мозг пока не в состоянии определить, что именно, зато срабатывает шестое чувство. Надо действовать. Быстро.

Давай, Фикси. Вперед!

Даже толком не уразумев, что случилось, я, как регбист-чемпион, кидаюсь через стол, подминая под себя оставленный парнем ноутбук. В следующую секунду целая секция потолка обрушивается на меня лавиной из воды и штукатурки.

– А-а-а!

– О господи!

– Помогите!

– Что, теракт?

– Помогите девушке!

Шум сливается в неразборчивый гул. Кто-то тянет меня, твердя: «Уходите, уходите оттуда!» А я так переживаю, как бы не намок спасенный ноутбук, что не двигаюсь, пока кто-то не набрасывает на меня бумажные полотенца. Вода больше не льется, но штукатурка падает кусками, и, подняв голову, я вижу ошарашенные лица обступивших меня людей.

– Я думала, вы умерли! – произносит девочка-подросток с таким ужасом, что я не могу сдержать смеха, – и тут всех будто прорывает.

– Я так и знал! Я видел: вода капала!

– Вас же убить могло!

– Вы должны в суд подать. Что это за дела: потолки рушатся!

Мгновение назад мы были просто незнакомыми людьми в кофейне и старательно игнорировали друг друга. А теперь прямо лучшие друзья. Пожилой мужчина протягивает руку со словами:

– Давайте я подержу ваш компьютер, пока вы обсушитесь, дорогая.

Но я не хочу его отдавать и неуклюже вытираюсь одной рукой, а в голове стучит: «Надо же, чтобы именно сегодня!..»

– Что за черт?

Это парень. Вернулся и таращится на меня, разинув в удивлении рот. Возбужденные возгласы постепенно стихают, и в кофейне воцаряется тишина. Все выжидательно смотрят на нас двоих.

– О, привет! – говорю я, подав голос впервые после обвала. – Вот ваш ноутбук. Надеюсь, он не намок.

Я протягиваю совершенно сухой ноутбук, и парень делает шаг вперед, чтобы взять его. Он переводит взгляд с меня на обрушившийся потолок и на месиво воды и штукатурки на полу и глазам своим не верит.

– Что случилось?

– Маленькое ЧП с потолком, – говорю я, пытаясь замять ситуацию. Но тут все остальные посетители, как греческий хор, посвящают его в суть дела.

– Потолок упал.

– Она прыгнула через стол. Как молния!

– Она спасла ваш компьютер. Без вариантов. Он был бы испорчен.

– Дамы и господа! – Бариста выбегает из-за стойки. – Приносим свои извинения! Из соображений безопасности мы сейчас закрываемся. Пожалуйста, подойдите к кассе за стаканом кофе с собой и печеньем в качестве компенсации.

Все устремляются к кассе, а сотрудница постарше остальных подходит ко мне, озабоченно наморщив лоб.

– Мадам, мы приносим извинения за доставленное неудобство, – говорит она. – Мы хотим вручить вам ваучер на пятьдесят фунтов и надеемся, что вы не будете… – Она откашливается. – И мы готовы оплатить чистку одежды.

Она вопросительно смотрит на меня, и я понимаю, к чему она клонит.

– Не волнуйтесь, – закатив глаза, говорю я. – В суд я подавать не собираюсь. Но еще от одной порции мятного чая не откажусь.

Бариста заметно расслабляется и торопится за чаем. А парень в костюме смотрит что-то в своем ноутбуке. Потом он потрясенно смотрит на меня.

– Я не знаю, как вас благодарить. Вы мне жизнь спасли.

– Ну, не жизнь все-таки.

– Но мой кусок хлеба. Дело не в самом компьютере – это полбеды. А вот информация в нем… Информация, которую мне следовало бы сохранить. – Он на мгновение прикрывает глаза и качает головой. – Вот это урок.

– Бывает, – говорю я. – Мне повезло оказаться рядом.

– Это мне повезло, – говорит он, закрывая ноутбук и внимательнее глядя на меня. Его лицо как раз в лучах заходящего солнца. И у него такие лесные зеленые глаза, что мне мигом представляется олень на усыпанной цветами поляне, ветви деревьев и запах торфа. Я моргаю и снова переношусь в кофейню.

– Вам-то как раз не повезло, – продолжает парень. – Вы вся в штукатурке, и волосы мокрые. И все из-за меня. Мне ужасно неловко.

– Ничего не из-за вас, – бормочу я, смущаясь под его взглядом. На мне же майка промокла! Вопрос, насколько?

Как на конкурсе мокрых маек? Так вот почему на меня вся кофейня уставилась? Потому что на мне все прозрачное?

– Потолок обрушился, – говорю я, как бы невзначай скрещивая руки на груди. – Я и промокла. Вы здесь ни при чем.

– Но вы бы сюда не прыгнули, если бы я не попросил вас присмотреть за ноутбуком, – упирается он. – Ясно же, что нет. Вы запросто могли отскочить в безопасное место – с такой-то реакцией.

– Да ладно, – отмахиваюсь я.

– Ничего не ладно, – мотает он головой. – Я ваш должник. Может, я… Даже не знаю. Купить вам кофе?

– Нет, спасибо.

– А маффин? – Он кивает на дисплей. – Этот, двойной шоколадный, ничего смотрится.

– Не надо! – смеюсь я. – Правда!

– Может, тогда… А давайте я вас обедом угощу!

– Вряд ли Бриони это одобрит, – не удерживаюсь я. – Извините, подслушала.

На его губах появляется кривоватая улыбка.

– Туше.

– В любом случае приятно было познакомиться, – говорю я, принимая мятный чай у бариста. – Но мне, пожалуй, пора.

– Но должен же я вас как-то отблагодарить! – настаивает он.

– Правда, не надо, – так же твердо отвечаю я. – Со мной все в порядке.

Я вежливо улыбаюсь ему, поворачиваюсь и направляюсь к двери. Почти у самого порога вопль «Подождите!» заставляет меня оглянуться.

– Не уходите! – говорит он. – Пожалуйста… Погодите. У меня для вас кое-что есть.

Я так заинтригована, что делаю несколько шагов обратно. Парень стоит возле стойки и что-то пишет на манжете для стакана.

– Я всегда плачу свои долги, – говорит он наконец, подойдя ко мне. – Всегда.

Он протягивает мне манжету, и я читаю:

Я в долгу

Бессрочное обязательство

У меня на глазах он ставит подпись, такую витиеватую, что и не разобрать, и выводит дату.

– Если когда-нибудь вам понадобится помощь, – произносит он, поднимая глаза. – Я сделаю все, что смогу. Что угодно.

Он лезет в карман, достает визитку и озирается, наморщив лоб.

– Мне нужна скрепка, хоть какая-нибудь.

– Пожалуйста. – Я отставляю чашку, лезу в сумку с покупками и извлекаю заколку с блестяшками.

– Превосходно.

И он прикрепляет визитную карточку к манжете для кофе заколкой для волос.

– Это я. Себастьян Марлоу.

– А я Фикси Фарр, – отзываюсь я.

– Фикси, – серьезно кивает он и протягивает руку. – Очень приятно.

Мы обмениваемся рукопожатиями, и Себастьян протягивает мне манжету.

– Возьмите, пожалуйста. Я серьезно.

– Вижу. – Я не могу сдержать улыбки. – Если мне в будущем понадобятся инвестиции, дам вам знать.

Он сияет, не уловив иронии.

– Да! Пожалуйста! Договоримся о встрече, и я буду счастлив дать вам совет…

– Это вряд ли, – прерываю я его. – Не мой случай. Но за предложение спасибо.

До него с опозданием доходит, что я прикалываюсь, и он улыбается.

– Тогда что-нибудь, что вам действительно понадобится.

Он все еще держит манжету в протянутой руке, и наконец я ее принимаю.

– Хорошо. Спасибо.

Чтобы взбодрить его, я прячу манжету в сумочку и похлопываю по ней.

– Здесь она будет в целости и сохранности. А теперь мне и правда пора. У нас семейное торжество, на которое я должна успеть.

– Вы думаете, я пошутил, – говорит он, глядя, как я подхватываю свой стакан чая. – А это не так. Я перед вами действительно в долгу, Фикси Фарр. Помните это.

– Обязательно, – вру я и одариваю его на прощание ослепительной улыбкой. – Непременно запомню.