Читать книгу Тёмная сторона луны. Выжить рядом с психопатом и обрести себя. Основано на реальных событиях - Софи Кремлёва - Страница 7

«Я всех вас люблю, каждая из вас – для меня важна, – проникновенно произнес он – а сейчас вы договоритесь, как будем жить дальше». Сказав это, он ушел, оставив нас наедине друг с другом. Исподлобья мы смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Три блондинки, похожие друг на друга молодые, красивые женщины. Нас объединяло нечто большее, чем общий необычный мужчина, поместивший нас в эту ситуацию. У каждой из нас на месте отца в душе была большая дыра. Сидя за столом, мы молчали и ситуация становилась крайне неловкой.

Алена встала и пошла заваривать чай, положив в кроватку заснувшего младенца. Жанна теребила кольца и часы. Я сосредоточенно сопела и смотрела в стол, слушая стук сердца. Молчание затягивалось, и Алена начала расставлять кружки на столе. Мы были как пауки в банке, запертые могучей рукой в безвыходной ситуации. Любая из нас могла встать и выйти за дверь, но мы остались пить чай с печеньками.

Некоторое время мы все работали в одной компании, Жанна вернулась в съемную квартиру к Джедаю. Алена родила ребенка и переехала в новую, купленную недавно двушку, на кухне которой мы собрались. А я жила неподалеку в своей квартире – с рыжей кошкой и рыбками.

Джедай, по всей видимости, устав от наших нападок на него, решил объединить женщин в один коллектив и замкнуть контур злости друг на друге. Ему это удалось: в глубине души мы ненавидели друг друга и ту ситуацию, в которой оказались. Однако условием дальнейшей благополучной жизни было явно обозначено перемирие и сотрудничество. Каждая из нас имела ценность и могла чему-то научить всех остальных. Например, Жанна имела врожденное чувство стиля. Алена – разбиралась в финансах. А я просто была умной.

Мы с Жанной должны были помогать Алене с ребенком. Алене предстояло возвращаться к работе. Согласно замыслу нашего мужчины, таким образом мы должны были перенять опыт материнства. Очередность рождения детей была обозначена: следующей рожает Соня, а затем Жанна. По очереди мы помогаем друг другу растить детей.

Так началась эпоха «женсоветов», когда мы собирались чаевничать у Алены, обсуждая насущные проблемы, а также претензии Джедая к каждой из нас. Претензий было много, начиная от творческого хаоса на моей кухне, заканчивая систематической неуспеваемостью Алены на рабочем месте. Джедай настоял на том, чтобы она вернулась к работе через три месяца после родов, и требовал выполнения планов. Алена выполнить их не могла – сказывались гормоны, бессонные ночи и кормление грудью. Все, происходящее на женсоветах, Жанна с присвистом докладывала Джедаю, и его гнев все чаще обрушивался на бедную Алену, а иногда и на меня.

Жанна была настоящей красавицей, в недавнем прошлом модель, стройная, длинноногая. Но и в этом совершенстве Джедай мог найти изъян: при любом удобном случае подчеркивалась ее недалекость, глупость и недальновидность. Алена, склонная к полноте, после рождения ребенка никак не могла прийти в прежнюю форму, со скрипом включалась в работу (а требования к ней предъявлялись высокие, поскольку легким росчерком пера она вошла в топ-менеджмент компании), чем вызывала постоянные нападки Джедая и прозвище «тупой коровы». Ну а я как более управляемый и подконтрольный член бабского коллектива была обязана доносить до него содержание распоряжений владельца гарема, по сути – политруком. Накануне каждого женсовета Джедай внушал мне те идеи, которые требовалось разъяснить Жанне и Алене. Я тщательно конспектировала и бодро рапортовала об общих успехах и достижениях. В отместку за это девочки наведывались ко мне домой, устраивая показательную генеральную уборку, с занесением в личное дело «за свинство».

Наш женсовет обязан был бдить за расходами друг друга, контролировать покупки и траты на косметику и развлечения. Поход в салон красоты, маникюр или новое платье требовали обязательного утверждения у него. Это было невыносимо, особенно для Жанны, и постепенно мы начали хитрить, скрывая покупки и умалчивая о внеплановых тратах, что, несомненно, закладывало основы грядущей женской дружбы.

Постепенно день за днем мы притирались друг к другу и даже учились дружить. Мы никогда не обсуждали подробности интимной жизни друг друга, но мысленно считали ночи, проведенные с каждой из нас. Младенцем отец интересовался редко, называя иногда «куском мяса», однако возлагал большие надежды на его будущее. В будущем ребенку предназначалась профессия юриста в его растущей империи.

У удивленного читателя, возможно, зреет нескромный вопрос: не было ли у нас тройничков и свального греха? Поспешу разочаровать: – этого не было. Наши расширенные отношения оставались чрезвычайно целомудренными, свою постель Джедай делил с каждой из нас тет-а-тет, причем старался делать это незаметно для окружающих. Он мог месяцами не появляться у меня дома, а затем провести целую неделю. Затем возвращался к Жанне или Алене. Выявить закономерности и предпочтения было непросто, однако со временем стало очевидно, что в выигрыше та, кто меньше выносит мозг.

Однажды Джедай сказал нам: «Собирайтесь, мы едем в гости к родителям». Так мы были представлены его папе и маме. В полном составе включая младенца. Нужно ли говорить, что мама была в шоке, а папа в обмороке. Они были знакомы с Жанной, с нетерпением ожидая красивой свадьбы и внуков. Вместо этого им было представлено сразу три незаконные жены и маленький пухлый ребенок. Родители советской закалки не знали, как им следует относиться к внезапно нагрянувшему счастью, и в попытке справиться с нахлынувшими эмоциями накормили нас борщом, котлетами и тортом. Мама Джедая готовила отменно, а папа, скрывая неловкость мыл посуду, и постоянно спрашивал, работаем ли мы вместе.

Бедной Жанне тоже было неловко – она не могла объяснить, как так вышло. Только Джедай, казалось, наслаждался произведенным эффектом и впитывал кожей все эмоции, которые витали в воздухе. Сложно сказать, что им двигало, намерение отомстить родителям за детские травмы, или Жанне за ее адюльтер, либо банальное желание поразвлечься, а может быть, искренняя забота обо всех нас. Или просто ничего. Он и в этот момент оставался большой загадкой.

Выйдя за дверь, я знала точно: маме Джедая я совершенно не понравилась. Через Жанну мне было передано послание: «Красные глянцевые сапожки смотрятся как на шлюхе». Я расплакалась, и выбросила новые сапоги в мусорный бак. Так «свекровь» стала почетным членом нашего серпентария.

Джедай часто повторял: «Жениться надо на сироте». И это в точности характеризовало его отношение к родителям каждой из нас. От моих родителей он предпочитал держаться как можно дальше, утверждая, что «все адвокаты – зло, а психиатры – еще хуже». Они удостоились личного знакомства спустя много лет. С мамой Жанны отношения также не сложились: она уехала в далекую Москву и считалась «подлым предателем». Жанне запрещалось с ней общаться, они поддерживали отношения тайно. Мама Алены не одобрила выбора дочери, как и ее братья. Поэтому Джедай избегал встреч с ней и всячески настраивал Алену против ее родных.

Интуитивно он понимал, что сила женщины в поддержке рода, поэтому тщательно препятствовал общению с родными, внедряя в наши головы мысль, что теперь наша семья – это мы.

«Родство определяется не по крови, а по духу», – говорил он мне. «Как же так! – удивлялась я. – У тебя есть папа и мама, они родные тебе люди»! «Нет, у меня вообще семь отцов и нет матери, – отвечал он с гордостью. Они там замешали меня в пробирке и подселили в это тело». Поскольку представить себе такое я не могла, я просто верила ему на слово.

С девочками мы друг друга скорее терпели, нежели любили и уважали. Старательно избегая сближения и откровенности, мы держали дистанцию, для вида следуя предписанному формату общения между собой. Любая откровенность могла быть искажена и донесена до нашего мужчины таким образом, чтобы выставить соперницу в невыгодном для нее свете. Джедай тонко манипулировал нами, выбирая себе фаворитку, принижал достоинства других, критикуя и доводя до слез. Он предусмотрительно исключал возможность объединиться против него так, чтобы мы следили друг за другом, и поощрял доносы.

Любое отступничество, нарушение правил влекло длительные и многочасовые беседы, в которых поведение виновной тщательно препарировалось, обсуждалось и наказывалось исправительными работами (например, мытьем пола в офисе). Впрочем, по – своему каждая любила его, терпела, страдала. Такова была наша «бабская доля».