Читать книгу Страж Земли. Начало - София Хансен - Страница 2

– По … мо … ги … мне …

Ярко зеленые глаза пронзали душу насквозь, но к своему удивлению, я ясно видела в них мольбу о помощи.

Это существо, не было человеком, и я искренне желала уйти как можно дальше от него и это места. Однако глядя на то, как он страдал, и осознание какую боль он испытывал, не давали моей совести замолчать не на секунду. Тело мужчины выглядело сильно обгоревшим, и на его лице отчётливо отражались все его эмоции.

Мысли были словно в тумане, однако прежде чем понять, что делаю, я почти машинально шагнула к нему на встречу и протянула руку.

– Закрой … глаза … – прохрипел он и слегка привстал со своего неудобного ложа, сплетённого из плотных цветных веревок.

Едва я подчинилась, как сильная боль пронзила кисть до самого плеча, словно в неё воткнули тупой кинжал, и я громко закричала.

– Анна, проснись! – встревоженный голос матери рывком вырвал меня из ночного кошмара.

Я мгновенно открыла глаза, и передо мной медленно сфокусировалось встревоженное лицо темноволосой женщины.

– Мама? – удивленно протянула я в ответ, машинально оглядываясь по сторонам.

Спустя несколько секунд мне стало понятно, что это был лишь сон, и я облегчённо выдохнула. Я лежала на постели, в своей уютной комнатке, а рядом сидела мама, заботливо поглаживая мою ладонь.

В последние время мне часто снились кошмары, поэтому для родителей это уже не было чем-то особенным. Но не для меня. Ибо они не знали всего об этих снах: вот уже не первую ночь у кошмаров один и тот же необычный сюжет. И с каждым разом он становится все более реальным, чем тот, что был до него.

Однако сегодня после пробуждения у меня впервые безумно болело запястье. То самое запястье, куда ещё совсем недавно вонзились клыки красноглазого чудовища.

Я незаметно опустила глаза на больную руку и, к своему удивлению, обнаружила восемь темно-красных пятен, очень похожих на укус животного. Старательно подавив в себе возглас удивления, я осторожно прикрыла синяки ладонью, а после машинально потерла их рукой.

– Дорогая, ты в порядке? – спросила она, отстраненно убирая упавшую прядь волос со лба. – Снова кошмары?

Где-то вдалеке зазвонил телефон, и я рассеяно кивнула в ответ.

– Все будет хорошо. Ты только помни: это всего лишь сон, – нежно проворковала она и, поцеловав в щеку, отправилась на кухню.

–Не уверена… – едва слышно протянула я вслух, вновь взглянув на отметины.

Едва мама вышла из комнаты, я повернула голову и посмотрела на электронные часы, стоявшие на прикроватном столике.

07:15

Содержание кошмара быстро уходило на второй план, а в голове появилась другая, более важная информация: через пару часов начнутся занятия.

Я неохотно сделала попытку выбраться из постели. Опустив ноги на пол, я быстро поняла, что за пределами одеяла было холодно и не приветливо. Поежившись, я мгновенно отбросила эту затею, и забралась поглубже в кровать.

– Пойдем, дорогая. Завтрак готов, – спустя несколько минут настойчивый голос мамы окончательно привел меня в чувство, и, отбросив хмурые мысли, я слабо улыбнулась. – И поторопись, не то опять опоздаешь!

Она права. Если я не хочу опоздать, стоит поторопиться.

– Иду, – тихо отозвалась я в ответ, и, сделав над собой усилие, рывком села на постели.

Я жила с родителями в престижном районе города, в доме, подаренный моим дедушкой на свадьбу родителей. Тромсё – небольшой провинциальный городок в северной части Норвегии. Мой папа, Магнус Берг, по рассказам мамы, был военным, что называется «и душой, и телом», и почти всегда находился в отъезде. Чаще всего, за пределами нашей страны.

Моя мама, Татьяна Карамазова, юрист крупной компании по продаже автозапчастей. Суровая, но справедливая и нежная женщина, была единственной дочерью русского дипломата, работавшего в местном посольстве. Воспитанная в суровых условиях северной части России и консервативных родителей, по характеру она напоминала типичную «русскую женщину Тургенева»: нежную и слабую, но со стальным характером и решительным нравом, когда это было необходимо.

Когда папа долго отсутствовал, мама становилась чрезмерно заботливой по отношению ко мне, и такие моменты для меня были самыми тяжелыми. Она контролировала каждый мой шаг, и если происходило что-то, что отличалось от её понимания нормального – дома происходила ссора. Поэтому именно в такие моменты я старалась как можно реже попадаться ей на глаза, ибо давно поняла, что наше понятие «нормального» слишком различно. Как не странно, но в свои шестнадцать лет я давно сформировала для себя современное понимание «что такое хорошо» и «что такое плохо». Отчасти именно поэтому её попытка меня перевоспитать на консервативный манер всегда заканчивалась ссорой.

Не смотря на социальный статус родителей, наша семья, по меркам места, где я родилась, была среднего достатка. Однако благодаря умелой семейной бухгалтерии мамы, мы никогда не в чем не нуждались.

Сидя на краю кровати и размышляя о планах на день, я несколько раз зевнула, а затем лениво повернула голову и посмотрела на свой письменный стол.

Глядя на книги и тетради, что лежали там еще со вчерашнего вечера, я на минутку задумалась, пытаясь вспомнить какие из них будут нужны именно сегодня.

Училась я много и мне это даже нравилось. Я вообще люблю изучать что-то новое. С недавних пор моим одним из излюбленных хобби стало чтение, привитое мне отцом. Особенно мне нравится проводить время в огромной библиотеке колледжа. Только вот, вопреки папиным наставлениям, я читала много и почти все подряд: классическую литературу, историю, литературу по медицине и хирургии. Но больше всего меня увлекает мифологическая сторона нашей истории. Особенно легенды о древних чудовищах.

Так и не вспомнив свое расписание, я решила не рисковать. Поднявшись с постели, взяла с пола свою весьма объёмную черную сумку, и с бросила в неё все, что было на столе. Затем положив её рядом с выходом из комнаты, и лениво открыла шкаф.

Через четверть часа, проходя мимо большого зеркала в ванной, я слегка постучала подушечками пальцев вокруг опухших янтарных глаз. Каждый вечер я говорила себе, что надо ложиться пораньше, и каждый раз с треском проваливала эту миссию. Да и кошмары третью ночь подряд не дарили мне возможность обрести долгожданный здоровый сон. Взяв расческу с раковины, я зачесала длинные непослушные каштановые волосы в конский хвост, в надежде, что хотя бы так они будут выглядеть вполне приемлемо.

– Доброе утро, Анна, – прозвучало за спиной с нескрываемой заботой в голосе. – Все в порядке?

Мама всегда знала, что у меня на душе, однако предпочитала не задавать лишних вопросов. И признаться, в последнее время, я была ей за это благодарна. Как объяснить ей, что меня беспокоят эти сны, и не показаться чрезмерно мнительной?

Верно. Никак.

Я молча улыбнулась ей через отражение и коротко кивнула.

– Опять опаздываешь? – мягко пожурила она, наклонившись за духами. – А всего только первый год!

Я мысленно закатила глаза.

– Я почти бегу! – обиженно протянула я вслух и заметно ускорилась.

Закончив с прической, я почти бегом вышла на кухню. Попутно бросив взгляд на часы, поняла, насколько сильно опаздываю, и с досады закусила губу. Быстро закинув кусочек бутерброда себе в рот, и запив его чаем, я торопливо побежала на занятия.

Колледж находился в пяти минутах от дома, но, признаться, эти пять минут были самыми лучшими: они позволяли мне вспомнить все, что я хотела сделать за этот день, и разложить его «по полочкам».

Дойдя до колледжа, я быстро побежала по лестнице и уже возле кабинета торопливо переобулась в чёрные туфли-лодочки на низком каблуке, стараясь не поднимать головы, чтобы не видеть ухмыляющиеся лица «позолоченной молодежи города».

Уже после первого занятия по анатомии, стоя в коридоре с раскрытым учебником тригонометрии и готовясь к очередному занятию, я услышала с лестницы знакомые мне с детства голоса:

– Хэй, Анна! – сказал Майкл, поднимаясь по лестнице. – Не хочешь сходить поплавать?

– Ну не знаю. А куда? – смущено ответила я и медленно закрыла книгу.

Дело в том, что я с детства была одарена немного пышными формами, особенно по меркам современной моды. Поэтому часто, из-за своей внешности и множества приобретенных комплексов, мне приходилось отказываться ходить туда, где ребята отлично проводили время.

– В новый фитнес-центр. Посетителей пока не много… – съязвил он, кивая на мои пышные формы.

– ХЕЙ! – шутливо возмутилась я и стукнула его учебником по плечу.

Ребята дружно засмеялись, а я задумалась. Погода обещала быть жаркой, по меркам этого города … Хотя, признаться, на самом деле мне было очень одиноко в последнее время: папы уже очень давно не было дома, а у мамы, ко всему прочему, были серьезные проблемы на работе, поэтому её я старалась не беспокоить вдвойне.

– Хотя… – задумчиво протянула я вслух, потирая учебник. – Почему бы и нет. Мне все равно дома … скучно. Когда и где встретимся?

Ребята удивленно переглянулись между собой.

– Ты пойдешь? – удивленно спросила Хелена, озвучивая немой вопрос.

– А почему нет? – непонимающе протянула я в ответ.

– Да, но ты обычно не ходишь плавать … – осторожно ответила она.

От этих слов мне стало жутко неловко, и я невольно смутилась.

–Мы идем или нет? – от быстро возрастающего смущения в душе, во мне не менее быстро увеличивалось и раздражение.

Прозвенел звонок на занятие, и студенты начали потихоньку заходить в кабинеты.

Еще раз, вопросительно переглянувшись, ребята молча пожали плечами. В ходе небольшого спора, мы решили встретиться часа в три сразу возле здания.

В последний момент я опустила глаза на свои руки и, увидев синяки, с замиранием вспомнила о своем сне.

Ребята двинулись в аудиторию. Улучив момент, я схватила Хелену за руку и слегка потянула на себя. Видимо, от напряжения я слишком сильно сжала ладонь, и она удивленно вскрикнула:

– Анна!

Мы опустили глаза и, обнаружили, что мои ногти почти до крови впились ей в запястье. Я резко расслабила пальцы и виновато потупилась.

– Извини, – рассеяно отозвалась я, – но ты не против, если мы пропустим это занятие?

Подруга обеспокоенно посмотрела на меня, потирая покрасневшую руку.

– Конечно… Идем…

Она посмотрела по сторонам, и, не увидев никого из преподавателей, быстрым шагом направилась в кафе на первом этаже здания. Я покорно засеменила за ней.

Мы молча взяли в автомате два капучино, и присели за самый отдаленный столик.

– Рассказывай, – коротко бросила она, делая большой глоток.

Я задумчиво крутила бумажный стаканчик у себя в руке, размышляя, с чего бы начать. Наконец, собравшись с духом, я тихо заговорила:

– Вот уже три ночи мне снится один и тот же кошмар…

Я коротко пересказала ей свой сон. Выслушав, девушка пожала плечами и непонимающе посмотрела на меня.

– Анна, всем, иногда, сняться кошмары. А учитывая, что ты читаешь – это даже нормально.

Я сделала глоток кофе и отрицательно покачала головой.

– Нет, если после них остаются отметины, – я поставила стаканчик на стол и слегка задрала рукав своей блузы. На коже до сих пор красовались темные-красные отметины, по форме сильно напоминавшие зубы.

Девушка медленно опустила свой кофе и испуганно посмотрела на мою руку. Взяв салфетку со стола, она несколько раз потерла странные гематомы, в надежде, что это розыгрыш, но пятна не исчезали.

–Ты уверенна, что не сама это сделала…– осторожно протянула она. – Может, ты страдаешь «лунатизмом»?

Я молча покачала головой.

–У меня нет таких острых клыков, и тем более у меня их не может быть восемь!

–Но… Это невозможно! – констатировала она, убирая скомканную салфетку в сторону.

Я коротко кивнула и невольно усмехнулась.

– Тем не менее, если это и был сон, то весьма реалистичный, – горько закончила я, расправив рукав блузы.

–А раньше тебе снились подобные сны? – протянула она, все ещё настороженно поглядывая на мою руку.

Я отпила ещё кофе и отрицательно покачала головой.

–Нет. Только старые добрые кошмары, которые я уже через час не могла и вспомнить.

–Может это… на психологическом уровне проявилось? – с надеждой протянула она. – Ты же сама сказала, что сон был очень реальным. Возможно, это подарок твоего подсознания? А отметины… Может ты ударилась накануне, и забыла об этом? Ну или тебя пес укусил?

Осознавая услышанное, я быстро начинала понимать, что её доводы были вполне убедительными. На какой-то момент в душе яркой лампочкой загорелась надежда, что Хелена права, и я действительно слишком мнительная. Однако глубоко в сознании меня по-прежнему не отпускала мысль, что это не так.

–Возможно, – отрешенно ответила я, и посмотрела в окно. – В любом случае, я очень на это надеюсь.

Хелена ободрительно улыбнулась и залпом допила свой кофе. От её уверенности в своей теории мне стало немного легче, и я немного успокоилась.

–Пойдем, – она спокойно встала из-за стола и одной рукой скомкала пустой бумажный стаканчик. – Надеюсь, мы ещё успеем на занятие. Не то я сама тебя … укушу.

Я тихо ухмыльнулась и, выбросив недопитый кофе, быстро последовала за ней.

Придя домой сразу после занятий, я нашла свой новый купальник, привезенный папой из очередной поездки в Болгарию, сложила все необходимое, и побежала к месту встречи.

К моему разочарованию, но несколько часов в компании друзей не смогли отвлечь меня от грустных мыслей, а тревога, терзавшая сердце, заметно усилилась.

Доехав до нужной станции, мы вышли из автобуса и медленно направились по домам.

– Пока, ребят, – махнула я не глядя, погруженная в свои мысли.

– Пока, – донеслось до уха с разных сторон.

Время было уже около семи вечера, и солнце клонилось к закату. Подходя к своему дому, у кованой входной двери я увидела «сюрприз судьбы», и признаться, весьма неожиданный. В тени ели, что стояла у нас перед домом, лежало сильно обгоревшее тело человека. По облегченному мужскому пальто, темной футболке и пыльным джинсам, было очевидно, что это было тело взрослого мужчины.

Его кожа была черная, как обугленное полено, однако приглядевшись, я заметила, что от него всё еще поднимались тонкие струйки серого дыма, словно его тело до сих пор … тлело! Как бумага, когда она уже не горит, а именно тлеет, выпуская тонкий едва заметный дымок. Но вот что больше всего меня поразило: тело было в одежде, и она выглядела вполне … целой! Обгоревшей, конечно, но не так как кожа! Будто бы его сначала подожгли, а после того, как оно сгорело, одели обратно!

Я в ужасе застыла на месте, и сумка с мокрыми вещами от увиденного выпала у меня из рук.

– О боже… – тихо прошептала я и посмотрела по сторонам, надеясь позвать кого-то на помощь. К сожалению, наша и без того немноголюдная улица сейчас пустовала, словно после апокалипсиса. Никого так и не ни увидев, мысленно выругавшись, осторожно шагнула в его сторону.

Я наклонилась и внимательно посмотрела на тело, судорожно пытаясь понять, что мне делать. Внезапно тление на его лице прекратилось, и я с тоской подумала, что он … догорел. Затем слегка опустила голову вниз, чтобы попытаться осмотреть его тело, но неожиданно его лицо сощурилось, и он качнул головой.

– А! – от неожиданности я закричала и испуганно отпрянула в сторону.

Его обугленные веки едва заметно дрогнули, и от него послышался тихий, безумно слабый хриплый голос:

– По … мо … ги … те …

– О боже … – вновь вырвалось у меня, от осознания, что он еще жив.

Тем хуже для него, промелькнуло в голове, представляя какую боль он испытывает.

Я огляделась еще раз, надеясь найти помощь у прохожих, но никого не увидев, стала лихорадочно соображать, как ему помочь. Первая мысль была позвать на помощь, однако вокруг было не души. Я быстро достала из кармана джинсов телефон и попыталась позвонить в службу спасения.

– По… мо … ги…те… – прохрипел снова он и я отвлеклась. – По… мо … ги … А!

Подул ветел и солнце осветило его лицо, из-за чего оно вновь начало тлеть.

Было очевидно, что именно солнце доставляет ему невыносимые муки, и я непроизвольно вздрогнула. Я машинально заблокировала телефон и вернула его в задний карман джинсов. Затем молча подошла и быстро открыла входную дверь.

– Надеюсь потом я не пожалею об этом акте милосердия, – буркнула себе по нос, убирая ключи.

Наклонившись к нему, осторожно коснулась его руки, затянутой в обгоревшее пальто. Убедившись, что обгоревшая кожа не слезет, если я его подниму, аккуратно подхватила под руки и попыталась приподнять. Однако к своему разочарованию, после второй попытки я поняла, что не рассчитала своих сил, и приподняла тело лишь на пару дюймов. Опустив его на землю, я шумно выдохнула и осторожно обратилась к нему:

– Простите, но … Вы меня еще слышите? Мне надо немного помочь. Я все понимаю, вы даже говорить сейчас не в состоянии, но … Вы можете хотя-бы попытаться встать? Я занесу вас во двор и вызову там для вас врача. Во дворе почти везде тень и вам не будет так больно. Не от солнца, по крайней мере…

К моему удивлению, через несколько секунд, он попытался встать на ноги. После нескольких попыток было очевидно, что силы подвели его, и он опять камнем рухнул вниз. Однако последней попытки мне вполне хватило, чтобы успеть поймать его со спины и осторожно затащить во двор.

Положив его на выступ возле дома, я быстро закрыла за собой дверь. Мужчина тихо застонал, и от жалости моё сердце тоскливо сжалось.

– Сейчас, сейчас, – успокаивающе лепетала в ответ, вспоминая про сумку, оставленную на улице, – я помогу вам. Сейчас.

Я схватила ее и рывком кинулась в дом, роняя ее на крутой винтовой лестнице у входа. Нашла старый мягкий плед, который мы обычно клали на гамак, и постелила его. Затем поспешила к нему.

– Вы еще раз можете привстать? – мягко спросив, убирая со лба выбившиеся от бега пряди.

Он медленно приподнялся, и я, не теряя времени, осторожно обняла несчастного спереди и поволокла к подготовленному ложу. В нос ударил запах старого пережаренного мяса, и я с трудом сдержала отвращение и подступающий комок к горлу.

Едва он устроился на подготовленном ложе, мне стало понятно, что это место не самое удачное. Однако, если подумать, это было куда лучше, чем лежать на земле возле входной двери, а занести его в дом у меня не было не желания, не сил.

Убедившись, что он не упадёт на землю, я отошла в сторону и вновь достала из заднего кармана телефон. Пока я набирала 911, то краем глаза обратила внимание, что его кожа в тени деревьев перестала тлеть, хотя и по-прежнему представляла ужасное зрелище.

«И как он еще жив…» – размышляла я, слушая монотонные гудки телефона. – «При таких ожогах… Интересно, что я скажу родителям и полиции, когда они приедут. «Добрый вечер. У меня дома обгоревшее, но ещё живое тело человека. Но я не знаю, кто его поджог, и не имею не малейшего понятия, кто он и вообще, как оказался у меня в доме». Отлично. А главное совсем не подозрительно».

– Не… нуж… но… – неожиданно прохрипел голос, срываясь на кашель после каждого слова. – Не … зво … ните…

После каждого его приступа я отчетливо видела, как из его рта вылетал серовато – черный пепел. Отвращение и ужас, не говоря уже о неестественности от происходящего, вводили меня в ступор.

Лишь спустя пару секунд я услышала настойчивый женский голос в телефоне, который уже настойчиво требовала ответа на вопрос «Что произошло?», однако я её почти не слушала.

Я с трудом отошла от шока и различила сказанное мужчиной, то не могла поверила собственным ушам.

– Что?! – недоверчиво переспросила я, прижимая телефон к плечу. – Но почему?!

В ответ он лишь молча покачал головой.

Я искренне не понимала, почему он отказывается от помощи, но он упрямо настаивал на своём.

– Вы себя видели?! – не сдержавшись, выпалила я почти шёпотом. – На Вас живого места нет! А если Вы тут умрете, что я родителям скажу? А полиции? Без обид, конечно, но у меня нет навыков избавления от нежелательных трупов.

Но мужчина как заведенный продолжал повторять:

– Не … зво … ни … те… – хрипел он, почти задыхаясь. – Они … мне … не … помо … гут … А вам… доста…вят … еще боль… ше … проб…лем…

Его упрямство начало меня раздражать, и я начала расхаживать по двору, размахивая телефоном, отчаянно пытаясь воззвать к его разуму. Когда девушка сообщила, что определяет мой адрес и вот-вот вызовет ко мне полицию, я спохватилась и подняла аппарат к лицу.

–Благодарю, но у меня пока все в порядке, – с трудом сдерживая раздражение, протянула оператору. – Простите.

Закончив разговор, я нажала кнопку отбоя и, посмотрев на тело, вновь заходила по двору.

– Ну, хорошо. Допустим, я не буду сообщать о Вас. Что мне, по вашему мнению, делать? Ждать, когда приедут с работы родители и обнаружат тело? Вы же умираете! И что я им скажу?!

– Нет… – едва слышно ответил он.

Я резко остановилась на месте.

– В смысле? – непонимающе переспросила в ответ.

– Я не… – прохрипел он, но новый приступ кашля вновь помешал ему продолжить. – По… мо.… ги…

– Это я и хотела сделать! – не сдержавшись, взвизгнула в ответ, и вновь подняла телефон.

– Нет… толь … ко … не … они …

Мужчина попытался пошевелиться, но силы не позволяли ему даже поднять рук, и она камнем рухнула рядом с ним. Он всем видом показывал, что не желает видеть докторов, и тем более ехать в больницу, хотя я и не понимала почему.

– Но я не понимаю …– протестующе начала я, но осеклась.

Поднялся ветер и потревожил листья деревьев, создававшие тень на его лице, и его кожа снова начала тлеть.

– А! – при этом стоне он слегка оскалился, и моему взору предстали его неестественно длинные восемь клыков, похожие на острые кинжалы, и неестественно окровавленные десна.

При виде его зубов, я моментально вспомнила свой сон и в мою голову начали закрадываться определенные мысли, в том числе причины, по которым он не хотел в больницу. Хватило пары секунд, чтобы осознать кто он. Буквально почувствовала интуитивно, однако всё же решила проверить свою догадку.

Сняв свою серебряную цепочку с шеи, подаренную родителями на рождество, обошла его с другой, более солнечной стороны, и провела ею по обожжённой руке. То, что осталось от его кожи, сразу же задымилось, и он резко её отдернул, бросив гневный взгляд в мою сторону, однако взгляд по-прежнему не поднимал.

Была ли я в ужасе? Нет, не была. Скорее, наоборот, во мне полыхала ярость, и злилась я скорее на себя, чем на него. Именно я принесла в дом монстра, способного через пару часов употребить на ужин всю мою семью.

– О нет … – рука невольно опустилась и сжала цепочку ещё сильнее.

Я осторожно отошла от него на залитый солнцем кусок сада, вернула ее обратно на шею, и, не скрывая агрессии, холодно процедила:

– Кто вы?

Мужчина мгновенно замер на месте.

Медленно обходя его, я вплотную подошла к входной двери дома. Ухмылка, промелькнувшая на его лице, вновь обнажила белоснежные клыки.

– Не вижу ничего смешного, – рыкнула на него я, чувствуя, как гнев поднимается изнутри, словно магма в вулкане.

Мысль о том, ЧТО я по наивности принесла в наш дом, выбивала из сознания все остатки благоразумия.

– По … мо … ги … мне … Прошу!

Это уже было наглостью. Он понимал, что я знаю, кто он и всё же просил о помощи! Я силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в мягкую кожу ладоней, оставляя красные следы. Мне все больше хотелось избавиться от него как можно скорее, и желательно не подходить слишком близко. В голове было множество вариантов осуществления этого плана: стащить его вместе с пледом на середину сада, бензопила, бензин…

– Назови хоть одну причину, почему бы мне тебя просто не сбросить на землю? – с гневом в голосе бросила ему, угрожающе шагнув в его сторону.

Он открыл глаза и посмотрел прямо на меня. «Белки» его глаз были насыщенного черного цвета, а цветной хрусталик на их фоне казался неестественно ярко зеленым, будто изумруд при лунном свете. К своему удивлению, я обнаружила в его взгляде, скорее человека, чем монстра. Человека, попавшего в страшную ситуацию и оказавшегося на гране жизни и смерти. Это был взгляд, полный ужаса и мольбы, который быстро остудил кипящий в моей душе гнев. В нем он искренне молил о помощи, и я это ясно видела. В этот момент я почти поверила, что, возможно, я могу изменить концовку своего кошмара и помочь этому … чудовищу.

В сознании творился сумбур: разум упрямо твердил, что он монстр, а сердце буквально кричало, что я должна ему помочь, а не убить.

– Черт … – буркнула я вслух, подозрительно сощурившись. – И конечно ты переливания хочешь?

Он лишь молча продолжал смотреть на меня, терпеливо ожидая моего решения.

Мое природное сострадание не давало моей совести молчать, и они в унисон отчаянно кричали, призывая ему помочь. В какой-то момент их глас стал настолько громким, что практически заглушили голос разума.

– Твою мать, – выругавшись, я нервно провела ладонью по волосам и отвернулась.

Мой разум тоскливо шептал о том, что я слишком доверчива, и чтобы я сейчас бежала как можно дальше. Однако сейчас его было практически не слышно, ибо решение было принято.

– Если я почувствую, что что-то не так, – холодно процедила я и решительно повернулась, – и мне плохо, я опрокину тебя и оставлю догорать до прихода полиции. Или сама довершу дело, полив тебя бензином. Мы договорились?

Он коротко кивнул и едва заметно улыбнулся почерневшими губами.

– Хорошо, – неуверенно отозвалась я и нервно провела рукой по волосам.

Немного поколебавшись, медленно направилась к своему пациенту. Ухватив одной рукой край балки, я тихо спросила, внимательно разглядывая его:

– Руки я надеюсь, хватит?

– Закрой … гла … за … – прохрипел он и слегка привстал.

Мощное чувство дежавю вновь постучалось в моё сознание, и я непроизвольно выругалась.

Мысль, что он «заботиться» о моем психологическом состоянии казалась мне настолько ироничной, что я непроизвольно прыснула. Однако, если подумать, то он прав. Будет проще, если я не увижу лишнего, иначе могу запаниковать и передумать. Особенно учитывая, что я знаю, что меня ждет. Закрыв глаза и протянув ему левую руку, в голове возникли множество ужасов и сомнений, однако было уже поздно.

Уже через секунду я почувствовала острую боль, пронзающую руку до самого плеча, и громко вскрикнула.

Всё было настолько знакомым, что я искренне думала, что вот-вот я вновь проснусь у себя в комнате, а мама будет заботливо поглаживать мне руку, сидя на кровати. Но сон не заканчивался, а я не просыпалась.

Он пил быстро и жадно, будто выкачивал кровь галлонами, из-за чего слабость моментально накрывала мое тело. В какой-то момент я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание и попыталась высвободить руку, но это оказалось невозможно: она словно застыла в бетоне. Осознание, что я оказалась в ловушке, быстро привели меня в чувство. Я в ужасе открыла глаза и дернула её еще несколько раз, но результат был тот же.

Поняв, что это вовсе не сон, и меня жестоко обманули, попыталась опрокинуть гамак, но от сильной потери крови тело очень ослабело, и я уже начала проваливалась в пропасть. В голове мелькнула единственная мысль за последние несколько часов: о том, какая же я доверчивая и глупая.