Читать книгу Чёрная Сибирь - София Синицкая - Страница 3

– Цибуля.

– Лук, разумеется.

– Так. Черевики.

– Башмаки.

– Зачёт. Варенуха.

– Водка.

– Совершенно верно. Варёная водка с пряностями.

– Чумаки.

– Челночники. Купцы? Торговцы?

– «Малороссияне, едущие за солью и рыбою, обыкновенно в Крым».

С растрёпанным Гоголем 1968 года Славик учил собратьев по оружию старым словам, приводимым пасечником Рудым Панько в предисловии к «Вечерам».

– Гаман.

– Хрен его знает.

– «Род бумажника, где держат огниво, кремень, губку, табак, а иногда и деньги». Гастон, «паляница» – это хлеб. Скажи «паляница»! Молодец, почти, почти. «Буряк»! Да не «бурят», а «буряк». Дадим тебе украинское гражданство. «Героям слава!» Да не «сало», а «слава».

Француз смеялся, учил новые непроизносимые слова, его тянуло на развалины, нашёл ещё крем для бритья и целый стакан для подстаканника.

– Гастон, не ходи туда, рест ля, не светись, шер ами, и нас не пали. И не балуйся с огнём. Готовим на свечах, чтобы без дыма. Мы – призраки, сидим в засаде, нас нет.

Кондратюк ворчал, что настало время отправить шаромыжника на задание – глистой проползти в оккупированное Сироткино, посмотреть, откуда стреляют, для наводки отправить геолокацию вражеского подразделения, запустить сигнальную ракету или тупо посветить фонариком.

– «Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить…» Не до шуток, Николай Васильевич. – Слюня палец с мордой козла, выбитой на фаланге, Славик листал книжку. – «…Кони вихрем, спицы в колёсах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход! и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух». Артиллерия сверлит, Николай Васильевич. Наша артиллерия! Что дальше… Не так ли и ты, Киевская Русь, что бойкая необгонимая тройка, несёшься? «Не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение?»

– Это наши «джавелины», Николай Васильевич! – подал голос сонный Кондратюк. – Молотят орков.

– Серёга, а что бы сейчас Гоголь сделал?

– В Италию уехал.

– Правильно, пускай пока в Риме сидит, третий том пишет. Гастон, ты читал «Мёртвые души»?

– Я слушал передачу, но всё забыл. «Тараса Бульбу» читал.

– Ну, значит, в теме.

– Я и Достоевского читал.

– Это не наш союзник.

– Почему?

– Империалист.

– Вы тоже империалисты.

– В смысле?

– Вам важна территориальная целостность Украины?

– Что за вопрос.

– Национальное самосознание?

– Естественно.

– Тогда вы империалисты. Как Достоевский.

– Достоевский поляков душил.

– А вы у Гоголя что делали? Друг, ты на каком языке с товарищами говоришь? Почему объяснял украинские слова?

– Потому что мы говорим по-русски, и, наверно, это не есть хорошо. Надо знать украинский, даже непонятный, девятнадцатого века.

– Чем вы отличаетесь от русских?

– Всем, Гастон, абсолютно всем. И не от русских. От рашистов! Мы: я, Серёга да почти все, кого ты здесь видишь, – русские. Киевские русские. То есть настоящие. А они не русские, они рашисты, мокша и орда.

– «Мокша» – это кто?

– Мокша, мордва, чудь белоглазая. Дикие племена. Зародились на финских болотах. Из ядовитых испарений. К нам, славянам, не имеют никакого отношения. Но лезут в русичи. А ведь это мы – русичи. Они – духи болотные, кикиморы, блуждающие огни. Выморочные. Вообще не люди.

– У меня был финский инструктор по стрельбе Пекка Макконен, серьёзный человек.

– Я не хотел обижать финнов. Мало ли что у них на болотах завелось. Они действительно тут ни при чём.

– Славик, ты опасно рассуждаешь.

– Да, и свастончик у меня на запястье. Гастон, я шучу. Мне хочется всех уважать, но не получается. Я бабусю потерял. За жену переживаю. Теперь, как Дракула у Стокера, кровью готов заливать моё несчастье.

– Где твоя Лесенка?

– Как обычно, возится со старухами. Мягкой силой перемещает в безопасное место. Хотя где сейчас безопасно? Старухи сопротивляются, цепляются за живность свою, за банки с вареньем. Смотри! – Славик показал селфи красавицы-жены за рулём микроавтобуса, забитого клетчатыми сумками, на фоне – взволнованная бабулька, чёрный кот, собачка и петух. – Я нервничаю, я, можно сказать, в ярости, так что отнесись ко мне снисходительно. Ты же знаешь, я добрый. Просто пытаюсь сказать, что мы по всем параметрам отличаемся от врага. Думаю, у тебя будет случай в этом убедиться. Что там дальше? «Русь, куда ж несёшься ты, дай ответ? Не даёт ответа». Мы несёмся к светлому будущему, я так считаю. «…Косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства». Ливерная колбаса пусть посторанивается, все эти Шольцы. Скоро Украина будет главной страной в Европе, светом в мировом окошке.

Закрыв книжку, Славик задумался. В камышах стояла луна, выли собаки, погромыхивало.

Сквозь дрёму Гастон услышал всхлипы и матерное шипение.

– Славик?

– Мы для них мёртвые души. Не имеем права на существование. Они говорят, что наше государство выдумано, и не Господом Богом, Гастон, а большевиками, Хрущёвым и Ельциным. А мы уже всему миру доказали, что Украина – это сверхгосударство, не просто территория, земля, святая для нас земля, но некая высшая идея и даже философская величина.

– Так я и говорю, что вы как русские имперцы.

– Гастон, ты за путиноидов или за своего дедушку?

– За дедушку.

– Правильно. Гнилую русню уважать не за что. Они называют Украину недогосударством. Ну-ну. Дело в том, что у них государство – большой мыльный пузырь, который оторвался от земли. Государство есть, а страны нет, она где-то там, далеко осталась. Они страну свою потеряли. Страна – это люди. Где их люди, где народ с его волей, с его открытыми глазами? Нету. А у нас всё сварено без дефектов и клеймом божественного сварщика промаркировано. Надо от мокши откреститься. У меня козёл выбит и «волчий крюк», мощная защита от оборотней, но вообще-то я православный христианин. На орков – дунуть и плюнуть. Они рабы и разрушители, выросли как белена за гаражом. Всё советское – боль и патология. Чудики, совки. Нас с ними ничего не связывает. Но есть одна проблема.

– Какая?

– Существенная. Подрывная деятельность «Союзмультфильма» и Одесской киностудии. Ты «Маугли» читал?

– Это русский писатель?

– С тобой всё ясно. Рассказ Киплинга не так прекрасен, как советский мультик. Меня сделали питон Каа и пантера Багира. Без них я был бы не я. «„Так они называли меня жёлтой рыбой?..“ – „Да! Да! И ещё червяком! Земляным червяком!“». Бессмысленно переводить на английский, ты всё равно не поймёшь. Моё поколение выросло на советских мультфильмах, как теперь выдавить из себя Акелу? А «Остров сокровищ»? «„Там, у бушприта, из воды вынырнул морской дьявол…“ Через полчаса Сэнди помер. А море сразу успокоилось». Роман Стивенсона замечательный, но советский фильм – просто шедевр. Племянников сделали «Ёжик в тумане» и «Простоквашино». Сестра им всё это с рождения показывала. Близнецы. Кусаться начали, решила отнять от груди, они орали. Знаешь, кто спас? Капитан Врунгель. Поставила им нон-стоп все серии. И подсунула жареную сосиску. Это отличный мультик. Они про материнскую грудь забыли, через день стали куриную ногу грызть. Их первая любимая песня не колыбельная какая-нибудь, а «Постоянно пьём „Чинзано“, Постоянно сыто-пьяно». Как ты это на украинский переведёшь? Никак. «Тайна третьей планеты» – это очень круто. А Штирлиц? А «Щит и меч»? Я Любшину и Тихонову всем обязан. И Золотухину. «Бумбараш» меня в детстве поразил. А «Белое солнце пустыни»? А Жеглов с Шараповым? Иду воевать с руснёй, а в душе играет музыка Артемьева, ты же фанат Тарковского, я знаю… «Мосфильм» с «Ленфильмом» как в душе своей отменить? Мы с бабусей смотрели «Москва слезам не верит» и ели молочный кисель. Грецкий орех выше крыши и жёлтая черешня, самая сладкая. Москва бабусю осколками посекла.

– Мне очень жаль твою бабушку. Не совсем понятно про кино и мультфильмы. Но это у тебя личное, твоя травма, не буду комментировать.

– Не комментируй. Что ты можешь понять? Я не знаю, на каких ты стихах рос. Вот я – на советских, и как мне их забыть? А надо забыть, всё советское несло нам горе, но вот это, моё любимое, я тебе по-русски прочитаю, про девочку, которой не спится. Знаю, что ты поэт, я не могу оценить твои стихи, но верю, что они хорошие, вот и ты поверь мне на слово – это удивительная поэзия, образы, врастающие в сознание ребёнка:

Мне это дед читал. Я представлял себе волков, бегущих по небу, и защитника – советского часового. Это был мой главный воображаемый друг. А весной советский часовой угробил бабусю, дед от горя умер. Это ужасное предательство, не знаю, как с этим жить. Часовой занял огневую позицию на Воробьиной горе и целится в нас. Подожди, отолью. Главное, с мысли не сбиться.

Славик пошёл в кусты. Гастон смотрел на ветки акаций, волнующихся в ночном небе, и вспоминал сухую природу Лангедока: «У нас нет этой трогательной нежности – только колючки, сосновые иголки или тёмная зелень платанов».

Вернулся Славик, на ходу застёгивая штаны.

– Наша молодёжь понимает, что французом, уж ты прости меня, Гастон, или немцем можно родиться, а украинцем надо стать. Мы особый народ, особая нация, именно сейчас мы выковываем себя как этнос на глазах у всего изумлённого мира. Только вот проблема с языком. Не все говорят по-украински. Мои племянники выросли на советских мультиках, впитали «великий и могучий» во младенчестве. Стали подростками, и тут русский язык в них вбил окончательно Оксимирон. Они не мыслят себя без русского рэпа. Я понимаю, что Оксимирон топит за Украину, спасибо ему, но вот русский… Пел бы по-английски. Хотя он поэт, ему, наверно, важны все эти русские рифмы, ассонансы, аллитерации. Талантливый парень. Ты слушал Оксимирона? Прости, перевести его не смогу. Вот у него интересное, в этих словах я слышу что-то важное о становлении нации:

Не могу точно сказать, кого имел в виду Мирон, но, мне кажется, это про нас, про украинцев. «Инакость не выкосить, накоси-выкуси». И ещё мне нравится про связь времён:

В общем, проблема с русским языком, в наших головах его непросто упразднить. Одними словами думаем с москалями, это же неправильно.

– Языки надо уважать, у нас бретонский прессовали, так теперь местные говорят, что Бретань – центр мира. На всякое действие будет противодействие, третий закон Ньютона помнишь?

– Помню. Я жертва этого закона. Какой бы добрый был и спокойный, если бы меня не душили, всех бы любил, ни на чём бы не заморачивался… Гастон, на мне полно глупых татуировок, но я не нацист, конечно. Просто усталый сорокапятилетний мужик, который понимает, что скоро увядание и смерть, а зло бесконечно. Ты «Твин Пикс» смотрел? Нет? Ну и правильно, ничего интересного, но там главная мысль очень здравая – что зло неизбывно. Оно неизбывно, я это понимаю и готов прощать всех, кто им заражён, – после пары метких выстрелов, конечно. А вот молодёжь, которая выросла под куполом этого цирка, не всегда способна посмотреть на вещи с высоты птичьего полёта, она во власти серьёзных страстей и отличается некоторой, как бы помягче сказать, категоричностью, нежеланием идти на компромисс. Многие историю не знают, их не интересует, как создавались и жили украинские города. Они в них выросли и чувствуют себя хозяевами. Им очень странно, что соседи на наши заводики и выходы к морю зарятся и своими называют. Для них, двадцатилетних, Советский Союз – это Атлантида, то, чего нет, то, что давно развеялось, испарилось. Вот дом, вот огород, вот клуб и кафе, это наше, уйдите отсюда…

Прости мой поток сознания, Серёга-командир давно бы уже меня заткнул. Он сам немногословный и разговоры любит по существу. У меня в Харькове дружок был – реконструктор, знаток и любитель Третьего рейха, весь в тематической татухе: и свастика, и орёл, и руны. А умер вместе со своим соседом по лестничной площадке Лёвой Кофманом, они плечом к плечу держали оборону на Сапёрной улице, из пэтээра танк подбили, но потом их прошило автоматной очередью. Это мне Лёвина мама рассказала, она им бутерброды носила на баррикады. Или не было там баррикад, может, в домах прятались. Это я всё к чему? Да – не смотри на татуировки, они на самом деле ни о чём не говорят. Помнишь Квикега из «Моби Дика»? Он был раскрашен, как чёрт, и торговал бальзамированными головами, а оказался милейшим человеком. Мало ли какая мода у молодёжи. Хотя есть у нас и злые, совсем злые, Гастон. Знаю тётку одну, снайпершу, она говорит, что русских надо бы всех того, даже малых детей. Просто ведьма. Но ведь это Россия её такой сделала. Если б не война, сидела бы перед теликом, лепила вареники, тесто бы месила. Боже, как галушек хочется. Я похудел в два раза. Ты знаешь, что такое галушки? Это как итальянские ньокки, только без картошки.

– Славик, не надо.

– Нет, ты послушай. Они же не просто горкой в тарелке, сверху ведь жареное сало с луком, понимаешь?

– Понимаю, мон фрер. Когда закончится война, мы пойдём на рынок, купим хлеба, чесночной колбасы, килограмм гусиного паштета, четыре бутылки вина. Навестим дядю Жо-Жо, выпьем и закусим на ступенях моего фамильного склепа.

– Хорошо, Гастон. Через полгодика. Надо потерпеть. До сих пор не могу поверить, что эта война мне не снится. Не знаю, как вас в школе воспитывали, а нас всё время войной пугали. И бабуся с дедом повторяли: «Лишь бы не было войны». У меня был часто повторяющийся страшный сон – немцы окружили дом бабусин, всех расстреляли, я один прячусь на крыше, и сейчас меня найдут. Просыпался в страхе и беспамятстве, думал: слава богу, только сон. А теперь дома нет – его разбила Москва. Одна печка осталась…

– Славик, почему ты сравниваешь нынешнюю Россию с Советским Союзом, это же совсем разные величины и явления?

– Российская Федерация – наследница Союза.

– Ты с любовью и горечью говоришь о советских фильмах, стихах и героях. В той России, которая возникла после крушения страны, появилось что-нибудь столь же прекрасное?

– Ничегошеньки. В Советском Союзе были плюсы и минусы. Современная Россия – это Советский Союз без плюсов. Разложившийся, протухший. Вообще без плюсов. Она наследница всего плохого. Хорошее испарилось, улетело вместе с Гагариным.

– Ну как испарилось, такого быть не может. Украина была большой частью Советского Союза. Может, она какие-то плюсы унаследовала?

– Гастон, ты мой любимый собеседник, с тобой приятно размышлять. Вот ты сказал, и у меня тут же сложилось впечатление, что если поискать, то советские плюсы найдутся именно здесь, в Незалежной. Искать с металлоискателем. Железная воля к победе. Железная сплочённость народа. Железный характер командующих. Я во сне поищу. Всё, вырубаюсь. Спи, Гастон. Не буду больше тебя грузить. Бон нюи!