Читать книгу Истории Эписа. Некромант - Софья Эл - Страница 1

Женщина была красивой. Высокие скулы, пухлые нежные губы, тонкая длинная шея и идеальные ноги. Белоснежные руки расслабленно лежали на траве, локоны самого светлого оттенка сена разметались по земле. Картину портил лишь уже заметный запах разложения. Осирис, а именно к этой благородной расе, без всяких сомнений, принадлежала когда-то прекрасная двадцатипятилетняя Лилиан Прик, уже никогда не станет предметом гордости своей семьи. И все, что от нее осталось – пустая оболочка, по которой я сейчас пыталась понять, что за напасть настигла Эпис на этот раз.

Пот ручьем стекал по спине, намертво приклеивая майку к коже. Двигая плечами, я старалась хоть как-то отодрать от себя противную ткань. В городе стояла невыносимая жара уже как полных две недели, но по пути сюда и предположить было сложно, насколько тяжело будет привыкшему за пять лет к сырости и прохладе подземелий некроманту под палящими лучами солнца.

– Вел, они ждут, – тронув меня за плечо, прошептал на ухо Лео.

Да, и я еще жалуюсь. Крепкого телосложения, в плотной одежде, мой напарник и бровью не пошевелил, хотя красный цвет лица говорил о том, что жаропрочность – не его конек. Еще по дороге в Эпис, в обмен на помощь на другой стороне общины, Лео дал обет телесного смирения Безмолвной. Ни единый луч солнца не должен коснуться знаков смерти. А ими, как известно, у Старших расписано все тело. В водолазке с длинным рукавом и высоким горлом, черной, как самая темная ночь, Лео выглядел гораздо эффектнее, чем пах. Черные собранные в хвост волосы явно не помогали ему чувствовать себя лучше. В светлых шортах я сидела на корточках в тени, касаясь прохладной земли, – по сравнению с ним у меня просто шикарные условия. Я поправила перчатки и отвернулась к своей «клиентке».

Тело до меня успели осмотреть. Легкое свечение посторонней жизни пятнами покрывало Лилиан, мешая разглядеть остатки ее собственной энергии. Одно неосторожное движение – и она лопнет, как мыльный пузырь. А кляксы вмешательства на ней сейчас как паутина. Наследили. Черт. Я отерла лоб тыльной стороной ладони, оставляя грязный след на перчатке. Да, гораздо проще было рассказать про расу, пол, цвет волос и вкусовые предпочтения самого криминалиста, чем найти следы того, кто принес девушку сюда. Подцепив очередное пятно с ноги жертвы, я аккуратно потянула, стараясь не нарушить тонкий мерцающий купол.

Все их самонадеянность. В Домах не преподавали искусство Безмолвной, а к некромантам относились со страхом и пренебрежением с самого начала времен. Нелюдимые, жившие далеко за пределами города, мы были больше легендой, мифом, неосязаемым и неизвестным. Некроманты превратились в сказку, которой пугали маленьких детей почти все слои населения. Кто-то уже давно не верил в наше существование, но вот теперь такие, как я, ходили по городу, наполняли улицы, бары и пабы. Местные погосты посещались людьми все реже, так как добрая часть новой расы обитала именно там. С некромантом можно встретиться в магазине или выходя утром на работу. Сказка приобрела облик. Люди цепляются в свои Книги, готовясь выпустить заклинание в спину, стоит только сказать что-то не так. Общество было на грани сумасшествия. И теперь, когда на город спустя десять лет после окончания Бесконечной войны обрушились серийные смерти, люди заранее знали, кого в этом обвинить. Некромантов сделали четвертой расой, еще одним слоем населения. Пол под ногами великих. И даже гонимые всеми воспитанники Дома Рабоса морщились, проходя мимо.

Остаточная энергия была чиста. Ничего, кроме следов осмотра. Полностью выжженная изнутри жизнь, будто сваренное в кипятке яйцо. Она не имела внешних проколов или повреждений. С сожалением посмотрев на девушку, я пригладила ее растрепавшиеся волосы. Лилиан Прик. Ты станешь или ключом к свободе, или карающим мечом. Но вряд ли тот или иной факт сможет успокоить твоих родных. Такая живая, я все еще чувствую тебя. Но не могу вернуть обратно. Теперь ты в царстве Безмолвной.

Положив руки на землю рядом с телом, я сосредоточилась. Следы. Очень много отпечатков жизни вокруг. Яркие, как палящее солнце над головой.

– Ищи, – шепот моего приказа запустил потоки.

Тонкие соединительные нити поползли по земле, ужиками скручиваясь у ног своих «хозяев». Некоторые, совсем тонкие и незаметные, давно оставившие отпечатки, обрывались, не найдя владельца. Надо будет обратить на них внимание. После. Но на всякий случай стоит зафиксировать.

– Лео, – позвала я напарника, – запиши, – сказала, призывая самые тонкие нити обратно, – след десять шагов. Срок – больше пяти дней. Ра, мужчина, врожденные заболевания. Скорее всего сосуды. Возраст тридцать-пятьдесят лет.

Тихонько потянув, я оторвала кусочек нити и направила на страницу блокнота – сохранился слепок жизни.

– След двадцать шагов, круговые. Ходила по одной траектории. Срок – больше семи дней. Рабос, девушка. Истощение. Возраст двадцать-тридцать лет, – и снова обрывок нити устремился на лист бумаги.

Больше пятидесяти следов отобразилось на страницах блокнота. Я перестала считать после тридцатого, сосредоточившись лишь на удержании и сохранении слепков. На всякий случай и те, что нашли владельца на этой поляне, свои собственные и Лео. Никогда не знаешь, что точно может помочь. Наконец количество нитей стало уменьшаться. Потом, посмотрю все это потом. Сейчас самое главное не потерять ничего из виду. Особенности перемещений, срок, повторяющиеся движения. Любая, самая мелкая упущенная деталь может стоить еще одной жизни – этот урок некромант Валери выучила очень хорошо. В груди закололо, а я подальше загнала воспоминания. Не сейчас.

Две недели назад, когда все работающие методики исчерпали себя, Старейший получил послание Правящих с предложением о перемирии и обмене опытом. Для того чтобы стать полноценными членами общества, учиться в Домах, получить возможность голоса, заниматься людскими занятиями, жить рядом с ними, некромантам требовалось лишь помочь поймать серийного убийцу. Но все это мы получали только в одном случае – если убийца не некромант. Конечно, Правящие понимали, что это, скорее всего, так. Поэтому и позвали нас. Раскрыть дело, получить методики и не дать ничего взамен. А то, что сейчас предстало перед моими глазами, говорило о том, что они правы в своих предположениях. И был лишь один вариант получить хоть какую-то информацию, пока пузырь еще держался.

– Кто осматривал тело? – поднимаясь и отряхивая колени, обратилась я к работавшим вокруг людям.

– Доктор Георг Вильямс, манти Валери. Приятно познакомиться, – внимательно наблюдавший за моими действиями Осирис протянул руку.

Открытая ладонь. Так много для человека, чья жизнь начиналась в лучших Домах. В глазах мужчины не было злости или пренебрежения. Мягкие черты лица, грустная полуулыбка, пробивающаяся на светлых волосах седина и очки-половинки. Даже край Книги, торчащей из кармана, производил лишь лучшее впечатление. И не скажешь, что этот человек так же, как и мы, большую часть своей жизни проводит с трупами. Известный среди людей еще со времен моего детства в Доме Рабоса как «доктор смерти», участник Бесконечной Войны, Георг Уильямс стал первым сегодня, протянувшим руку некроманту. Я стащила перчатку и пожала теплую шершавую ладонь. Осирис, завершающий жизненный цикл, сто-сто двадцать лет, обожает шоколадный пудинг. Теперь пришло мое время грустно улыбаться.

– Доктор, было бы приятнее, если при других обстоятельствах.

Я замялась. Кажется, что не говорила с обычными людьми целую вечность.

– Можно просто Георг. Не стесняйтесь, коллега, спрашивайте все, что необходимо, – размыкая рукопожатие, снова улыбнулся мужчина.

– Скажите, Георг, что вам известно о разнице между энергией и жизнью?

Мужчина удивленно приподнял брови.

– Энергия имеет магическую природу, а жизнь – физическую. Если первое можно назвать даром, то второе – совокупностью биологических процессов внутри организма. После смерти энергия не покидает тело сразу, тогда как жизни после остановки биологических процессов больше нет. И если энергия одного человека применима к другому, это можно увидеть по следам.

– Да, все верно, – я кивнула, оглядываясь на тело, – только и с жизнью на самом деле то же самое. Прикасаясь к чему-либо, даже никак не воздействуя энергией, мы оставляем жизненный след. Точно, как отпечаток пальцев, ДНК, следы пота, даже если ты коснулся в перчатках, ты воздействовал своим физическим телом на другое.

– Теория, которая давно была отвергнута, – доктор задумчиво посмотрел на свои руки, а после недоверчиво на меня.

Я кивнула снова.

– На самом деле нашла свое подтверждение среди некромантов. Просто след не энергии, а жизни может увидеть лишь тот, кто и магию творит не за счет энергии, а за счет собственных жизненных сил.

Георг задумчиво потер подбородок. Конечно, он это знал. Магия, считавшаяся запрещенной. Без преобразователя Книги, съедающей самого владельца. Магия жизни, открывающая простор для тех, чьей энергии не хватало для сотворения волшебства.

Да, и не скажешь по нему, что отмерил две стандартных жизни любого человека. Не Осириса. Но и его век, к сожалению, скоро подойдет к концу.

Никто не мог объяснить, почему, проживая сто двадцать – сто тридцать лет, любой Осирис вдруг стремительно старел. Говорят, что до Бесконечной войны было не так. Но сейчас от первых следов и до перехода к Безмолвной проходило не больше года. Старческих морщин на лице Доктора еще было не заметно, но тревожная седина висков горела красным сигналом к началу перехода. Да сохранит тебя Всевышний еще на этой Земле.

– А теперь плохие новости. Пузырь энергии истощен, но его целостность не нарушена, – пожав плечами, я развела руки в стороны. – Даже при болезни остаются дыры, вы же знаете. Когда жертва защищается, используя жизненный потенциал, вообще образуется разрыв с грубыми острыми краями. Когда к ней применяется посторонняя энергия – следы смешивания. В ходе обычной жизни энергетический слой меняется, становится неоднородным. Иначе бы не нужны были преобразователи. А здесь – ничего. Будто в естественный ход вещей не просто никто не вмешивался, а откатил время назад и вернул жертву в состояние младенчества.

Растерянность во взгляде Доктора. Спокойный кивок Лео. Самое страшное еще впереди, Вел. Я собралась с силами.

– Но и это не самое страшное. Никаких следов жизни, кроме как от осмотра, я не обнаружила, – я потерла уставшие глаза.

– Подождите, но как это возможно? Если любое воздействие оставляет след? – Доктор недоуменно снова поднял на меня взгляд.

Сцепив руки в замок, я заставила себя не отводить взгляд. Костяшки пальцев побелели.

Георг понял.

– Этого не может быть. Но вы же живые люди, разве нет? – он наклонил голову набок, будто пытался подглядеть какую-то тайну, скрытую за моими зрачками. Пронзительный взгляд.

Я не выдержала и отвернулась. Что можно говорить, а что запрещено – не моя забота. Обладая большим видением и проходимостью жизни выше среднего, решать, что разглашать, а что нет, явно было не мне. Старший рядом, Он приставлен контролировать и защищать. А я – просто инструмент.

– Конечно, Доктор, – спас мое положение Лео, вовремя подошедший и закрывший меня плечом, – но мы управляем материей жизни. И поэтому наши потоки строго контролируются и не оставляют следов. В противном случае, с таким расходом жизни мы бы умирали каждый месяц.

– То есть ваше однозначное заключение – что это сделал тот, чьи прикосновения не оставляют вмешательства жизни? Некромант?

Лео тронул меня за плечо. Моя миссия. Старший не вмешивается, не трогает жизненные потоки. Он ценнее. Поэтому ничего и не может увидеть и сказать. Тишину можно было резать ножом. Кажется, что сейчас хорошо слышно, как несуществующий ветер шевелит волосы на затылке. Да, Доктор. Я очень хочу сказать, что – да. Но и тогда мне не ясно, как оболочка осталась целой. Надо решать проблемы по мере их поступления. Есть все же мизерный шанс. А раз так – не собираюсь брать на себя ответственность за гонение всей общины назад в небытие. Уж простите меня.

– Конечно, нет. Раз этому смогли научиться некроманты, то мог и еще кто-то. Я не хочу быть однозначна в выводах, пока не увижу все тела. Лилиан сегодня может нам помочь только одним способом. Но для него нам нужно разрешение родных, запрос детектива, его присутствие и что-нибудь поесть, – я замялась, неловко поправляя рукой майку.

В животе очень давно ничего не было, а расход жизни за сегодня уже превышал обычную дневную норму.

На этот раз кивнул уже Доктор, отирая пот со лба платком.

Жутко хотелось пить. В тени деревьев стоял катафалк, около которого я собиралась поискать воду. Двое привалились к стволам деревьев и о чем-то увлеченно разговаривали. Все вокруг не торопясь сворачивались, и лишь эти ребята смеялись и ждали, пока мы закончим свою работу. Есть! Пластиковая бутылка блеснула на солнце в руках одного из Рабосов. Да, кем же еще могут работать дети, которых выращивали для войны. Рука автоматически потянулась к шее. Шрам с номером чесался каждый раз, когда вблизи были братья. Все в Доме Рабоса – братья и сестры. Нас очень убедительно учили, чтобы непослушные сиротки это запомнили.

Воспоминания нахлынули горячей волной. Запах паленой плоти, стоявший в приемной. Бритые детские головы. Ледяная вода Исиды, убивающая и дающая. Первый поход. Следующий. Снова и снова. Тела и кровь, которой нет конца. Я вздрогнула и прибавила шаг. Братья и сестры. На самом деле – пушечное мясо. Солдаты, клейменные как скот.

– Прошу прощения, а у вас не будет воды? Наша закончилась, а тут стоит такая жара, – зачем-то я провела рукой вокруг.

Девушка с парнем переглянулись. Маленькая и хрупкая, я не помнила ее в Доме. Скорее всего, лет на семь младше меня и на две головы ниже. Совсем низкая. Странно, как Дом пощадил ее. Наверняка совершенно недавно покинула стены сиротского приюта. Что-то в ее взгляде мне совершенно не понравилось. Нечто знакомое мелькнуло и тут же исчезло.

– Конечно.

И, не успев опомниться, получила поток холодной воды в лицо. Я изумленно заморгала, руками вытирая глаза.

Рабосы загоготали. Ну да, а чему еще нас там учили? Обижать слабых, держаться ближе к тем, у кого власть, выживает сильнейший. Желание схватить поганку за шею и приложить лицом о дерево было нестерпимым. Но я держалась. Во имя всех даров Безмолвной и прав некромантов. Я не могла позволить тому, что произошло, нарушить все, к чему так долго шла община. Ну подумаешь, облили водой. Безмолвная учит смирению и созиданию. Да и все не так плохо, освежиться-то мне дали. Я сжала руку, тормозя потоки, вырывающиеся в сторону дебоширов. Нельзя, жизнь надо восполнять жизнью. Девушка тревожно держалась за уголок своей Книги, готовясь выхватить ее в любой момент. А вот парень пытался вжаться в ствол дерева. Держаться с сильнейшими. Я хмыкнула.

– Тебе тут не рады, некромант. Просто иди и делай свое дело. Мы не трогаем тебя – ты не трогаешь нас, усекла?

Сленг своего Дома резанул ухо. Черненькая девочка, видно, что, как и большинству, ей достались доминантные признаки Ра. От Осирис в ней только алебастровая кожа, необыкновенно переливающаяся на солнце. Мне от них не досталось ничего. Смуглая, с темно-зелеными глазами и редкими темными волосами, стянутыми в короткий хвост на затылке, едва державшимися в резинке из-за их длины, я была скорее больше похожа на Ра. Хотя и для них мне не хватало крепких мышц и хоть каких-нибудь форм. Костями, обтянутыми кожей, отличались лишь некроманты.

– Сытого дня тебе.

Легкий поток вырвался с кончиков пальцев и медленно пополз в сторону Рабоса. Сделанное не воротишь.

Девушка удивленно приподняла брови, а я, попрощавшись по традициям Дома, уже отходила обратно к месту преступления. И чего так удивляться? Будто люди сразу рождаются некромантами. Улыбнувшись своим мыслям, чуть не врезалась лбом в Старшего, словно из-под земли возникшего передо мной. Лео отодвинул меня за плечи, внимательно осматривая лицо. Ну подумаешь, вода капает, что меня теперь, взглядом высушить надо, что ли? Да и вообще меня все устраивает. Старший убрал руки и отер их о бока плотной ткани штанов.

– Там детектив приехал, Вел. Веди себя достойно.

Лео посмотрел так, словно не меня только что совершенно безнаказанно окатили из бутылки. Ну ладно, может, и не совсем безнаказанно. Подумаешь, девчонка споткнулась. Дважды. И немножко упала. С кем не бывает. А Старший лишь набрал побольше воздуха и выдохнул. Статуя, а не мужик. Ну да, у нас только я веду себя как ребенок.

Настроение ушло, как только я выглянула из-за плеча Лео. Лучше бы меня облили водой еще раз. Я незаметно ущипнула себя за ногу – да нет, не сплю. Уверенным шагом, к нам приближался Георг с… детективом? Что ты забыл здесь? Сохранять лицо было сложно. Но я старалась. Пять лет. Мелькнула мысль – а вдруг не узнает? Все же большой срок. Но тут же ушла. Он уже заметил меня. Взгляд, которым можно было превратить бушующее пламя Врат в ледяную статую вместе со всей очередью душ.

– Господа, а вот, собственно, мой хороший друг и детектив по данному делу, Эрик Крейн, – с необычайной гордостью представил нам спутника Доктор.

Если бы он знал. В горле пересохло, и я постаралась сглотнуть несуществующую слюну. Эрик смотрел на меня, а я попыталась отвести взгляд. Крупная дрожь шла по телу, он не мог не заметить. Эрик Крейн, наследник одной из самых известных семей Осирис. Как же ты изменился за это время. Высокий и широкоплечий, гораздо выше любого из нас, с серебристо-белыми волосами, теперь остриженными коротким ежиком, и серыми как туман глазами, под которыми залегли глубокие тени. Простая легкая одежда, удобная обувь. Все это не слепило людей дороговизной. Ты стал обычным, как все. Лишь Книга в потертой черной коже, зажатая в руке, напоминала о принадлежности к Крейнам. Но даже сейчас мы были бесцветными по сравнению с тобой. Ореол силы, от которого сложно вздохнуть и пошевелиться. Один из самых высоких потенциалов энергии в Эписе. Всегда был необычайно красив. Я постаралась отвернуться, но Лео не дал, строго дернув меня за рукав. Хотела ответить, кого он будет дергать, но промолчала. Просто не привлекать лишнее внимание, и тогда меня не разорвут.

– Эрик, это мант Лео и манти…

– …Манти Валери, я полагаю?

Георг поперхнулся и закашлялся. Лицо Доктора покраснело, и на глазах выступили слезы. Лео недоуменно смотрел на меня, безмолвно требуя объяснений. А я лишь старалась не сорвать сейчас все. Нет смысла злиться на него, кроме меня самой виноватых нет. Я резко выдохнула, но дрожь в пальцах все равно никуда не делась.

– Эрик, – слова царапали горло, – я очень рассчитываю, что…

– Манти Валери, что вы можете сказать по делу?

Отрезал. «Вы». Как помои швырнул. Умел он опустить одним словом. С Крейном надо дружить – все знали это. И стремились. Чтобы заметил или хотя бы не трогал. Только не я. Что может сделать Эрик, когда кто-то ему неприятен, было известно одной манти совсем не понаслышке.

Сейчас же уверенный, с выправкой аристократа детектив не собирался выяснять отношения. Наследник Крейнов на службе у Правительства. Подумать только, благородство из всех щелей. Хотя мы и были вместе на ней, почему-то удивлялась до сих пор. Я повела плечами, расправляя спину. Прошло слишком много времени, о чем нам спорить. Пропасть непонимания стала уже просто бездонной. И все равно, внешне спокойный Эрик, я же вижу, как серые глаза потемнели от злости. Он прав, сто тысяч раз всегда был прав. То, что ты собрался говорить только о деле – очень хорошо. Только не сболтни ничего, Крейн. Иначе все это было просто зря.

– Ничего точного я не могу сейчас сказать, есть несколько предположений, но я правда боюсь быть преждевременной в выводах.

– Выводы буду делать я. Факты.

С ним невозможно разговаривать. Да, я уже и забыла об этом. Скрипнув зубами, постаралась не закатывать глаза.

– Скорее всего, некромант. Нам нужно возвращение, Эрик.

– Вам? – Осирис усмехнулся.

– Прекрати.

– …те. Что именно? – разглядывая свои тонкие длинные пальцы, произнес Эрик, противно растягивая слова.

Будто и правда это нужно только мне. Можешь сколько угодно делать вид, что плевал на всех, но я-то точно знаю, кто из нас болеет одержимостью спасать всех. Будь умнее, Вел. Снова зудела шея, но я удержалась от нервных движений.

– Хорошо, я поняла. Мне, Эрик, нужно возвращение. Не могли бы «вы», – чуть не подавилась, – запросить разрешение у родственников на ритуал?

– Нет, – и не успела я вставить и слова, как мой когда-то друг кинул приказ скучающим Рабосам. – Пакуйте тело.

– Стоп! – я схватила детектива за рукав, задыхаясь от собственного возмущения.– Ты не посмеешь. Эрик, скажи, что это несерьезно.

Холодная рука Осириса опустилась на мои пальцы, разжимая вцепившуюся в его локоть кисть. Пошатнувшись, оглянулась в поисках помощи. Лео лишь стоял в стороне. Надсмотрщик, хоть бы помог! В конце концов, я тут по делам Старейшины. Но нет. Не вмешиваться. С надеждой я перевела взгляд на Георга, но тот лишь отрицательно помотал головой, убирая руки в карманы.

Если Эрик Крейн сказал нет – это значит нет. Мои пальцы захрустели в ладони детектива.

– Прекратите истерику, манти. Семья Прик согласилась на осмотр Лилиан некромантом лишь при условии, что не будет производиться вмешательство в естественный ход вещей. Я только что был у них. Они непреклонны.

Вырвав руку из жесткой хватки мужчины, уставилась ему в глаза. Он серьезен. Тени на лице, морщина на лбу. Если сильнейший не справлялся – значит, и никто из людей не сможет. Почему я даже не подумала о том, что само Правительство запросило нашей помощи? Сколько же ты уже не спишь, Эрик? То, как еле заметно опустились плечи, чуть наклоненная набок голова, подергивание века. Я втянула воздух сильнее. Запах елового леса и морозной свежести. И еще что-то новое. Костер? Тряхнув головой, я попыталась согнать видение. Надо посмотреть внимательнее, выходя за слой реальности.

Тихонько отпустила вырывающийся из кончиков пальцев поток. Нить коснулась ноги Эрика и поползла вверх, тонкой пленкой растекаясь по оболочке энергии. Опасения подтвердились. Магия Крейна была в опалинах. Прорехи в энергии. Ты страдаешь бессонницей и бесконтрольными выбросами. Интересно, знает ли кто-нибудь, что из уравновешенного и веселого парня Крейн превратился в параноика, спящего в обнимку с Книгой? А я ведь и подумать не могла, что тебе это может быть еще нужнее, чем мне. Какие же тайны хранит Эрик Крейн?

– Жду вас и вашего друга, – Эрик кивком указал на Лео, – в Башне Смотрящих. Сегодня в четыре часа. Мы опрашиваем всех некромантов, присутствующих в городе последние две недели. Не опаздывайте, – договорив, Крейн отвернулся и направился прочь.

Под яркими солнечными лучами хорошо было видно летающую в воздухе пыль. Ободранные выцветшие обои в жуткий цветочек местами покрывала плесень. На черном кабеле в середине комнаты с потолка свисала одинокая лампочка. Единственное окно без занавесок не давало и шанса хоть как-то скрыться от убивающего солнца. Хотя грязный слой на стекле, скорее всего, немного притуплял поступающий в комнату свет. Потрескавшееся и мутное зеркало под большими круглыми часами отражало скромное убранство моего нового жилища. Старый деревянный шкаф с открытой дверцей покосился на один бок. Кажется, он еще стоял только потому, что опирался на железную маленькую кровать.

Опустилась на матрас под жуткий скрип пружин, распугивая живших тут клопов, я чуть ли не носом уперлась в тучную хозяйку помещения, расположившуюся на единственном в комнате стуле с разными ножками. Служил он тут, судя по всему, и столом, и вешалкой.

– Не хоромы, конечно, но ты и не гулять вроде как приехала, – пожилая Ра демонстративно вытащила из бездонной сумки белые перчатки и, аккуратно обработав руки антисептиком, надела их.

– Оплата вперед, – кивнула мне хозяйка.

Я послушно полезла в рюкзак.

Ра внимательно пересчитывала деньги, шепотом повторяя цифры под свой крючковатый нос. Туго собранные на затылке волосы уже полностью покрылись сединой, но бойкости и активности хозяйки можно было позавидовать. Несмотря на всю брезгливость и пренебрежение, от женщины несло страхом. Она так и продолжала сидеть вполоборота, не выпуская меня из вида, а желтая Книга покоилась на старческих коленях, покрытых тканью длинной легкой юбки. Боялась, но все равно согласилась сдать квартиру на окраине Эписа некроманту. Ну и где же твоя семья, Ра? Вы же так все помешаны на чистоте собственной крови, а в итоге, чтобы жить, тебе приходится сдавать комнату мне.

Окончив пересчет, Ра аккуратно сложила пачку и, перевязав резинкой, убрала в сумку. Перчатки, что интересно, так и не стала снимать. Хмыкнув, я отвернулась.

– Мужиков не водить, трупы свои тут не препарировать. Смотри у меня – если что пропадет, мигом сдам смотрящим, – женщина пригрозила мне пальцем.

Я не смогла сдержать улыбку. Хозяйка посмотрела на меня и как-то расслабилась. Сделав серьезное лицо, я тут же кивнула.

– Ну и как ты, девка, докатилась до такой жизни? – пробурчала женщина, а я просто пожала плечами. – Будешь вести себя тихо – продолжишь жить тут. Эх, молодежь, – добавила она, поднимаясь со стула.

Раздав несколько абсолютно бесполезных советов, убедившись, что прямо сейчас я не собираюсь устраивать пляски с зомби, она наконец успокоилась и, скрипнув дверью, ушла.

А я огляделась еще раз. Защелка на двери никуда не годится – надо срочно исправлять. Прикоснувшись пальцами к косяку, еще раз дернула резерв.

– Запрись, – и поток, отделившись от пальцев, заполнил щель между дверью и стеной.

Держать долго такую защиту смысла нет, это неразумное использование жизни. Все, что можно сделать без воздействия – нужно делать без воздействия. Золотое правило некроманта. Иначе оглянуться не успеешь, как в двадцать пять лет останешься беззубой старухой на пороге перехода к Безмолвной. Поэтому всех нас учили работать сначала руками, а только потом – жизнью. Но в такое жилище придется немного вложиться.

Конечно, у меня был выбор. Первый вариант – вернуться в Дом Рабоса. Именно там Правящие выделили две комнаты для приехавших в Эпис некромантов. Сиротский дом, куда отправляли всех брошенных или рожденных со смешанной кровью детей на воспитание, и военная школа для тех, кого готовили к служению Всевышнему и Правящим. Достаточно популярным считалось так же отдавать детей из богатых семей Осирис и Ра для воспитания. Действительно, куда еще Правящие могли предложить вселиться еще не друзьям Эписа? Здесь воспитывались настоящие Воины. Проведя в Доме всю свою жизнь, я поклялась никогда не возвращаться. Не собиралась нарушать обещание и теперь.

Если первый вариант пугал меня на уровне физической боли, то второй грозился задушить собственными эмоциями. Упав на железную кровать, я потянула ниточку, которую питала все годы отсутствия, и закрыла глаза.

– Покажи мне.

И тут же в нос ударил аромат сладких жареных пончиков. Чьи-то голоса. Нет, подожди, куда ты так бежишь? Содрал коленку? А что это? Собачий лай? Да, ты же хотел щенка. Я улыбнулась. Как же он заразительно и звонко смеялся. Легонько дернула связь, расширяя поток.

– Я здесь, малыш, – где-то там ребенок остановился.

– У меня щенок. Я назвал его Чик! – тут же похвастался он, и параллельный поток животной жизни вторгся в сознание. Судя по всему, он поднял собаку на руки. Вот в кого такой?

– Умничка, милый. Только не кричи так. Ты же помнишь, что мы разговариваем в твоей умной голове? И это наш секрет, – перед глазами замелькали пятна.

Слишком устала сегодня для долгой связи. Но еще чуть-чуть.

– Ма-а-ам, – внутри все задрожало, – уже скоро, правда?

Глаза защипало. Нельзя, связь двухсторонняя. Хотя и нулевой, но он может почувствовать.

– Конечно, милый. Очень скоро, – связь истощилась, а на новый поток сейчас не было сил, – c днем рождения, сынок. Я люблю тебя, Масик.

– И я тебя люблю, мам.

Связь оборвалась, оставляя меня обессиленную одну в этой чертовой дыре. Из глаз катились слезы, но уже было все равно. Пять бесконечных лет. Моя жизнь. Как же хочу увидеть тебя. Маленький кулечек.

В ту позднюю ночь я прижимала тебя к груди и не могла заставить отпустить. А ты спал как никогда спокойно и крепко. Тогда я, кажется, плакала в последний раз. Крошечный, только что отметивший свой первый день рождения, сжимал пальчиками воротник моей кофты и мирно посапывал, прижав кулачок к лицу. Положив тогда ребенка в кроватку, я оставила не его, а саму себя. Каждый мой шаг становился болью, пока я не достигла границ Эписа. Это было необходимо. Чтобы защитить тебя, чтобы остаться собой. Необходимо. Но смогла бы я снова поступить так же? Оставить ребенка и исчезнуть, пропасть с лица земли, не сказав и слова? Еще очень долго я просыпалась по ночам прислушиваясь: а не раздается ли детский плач? Утром по инерции варила кашу. Фантомные боли. Я помню, как напевала потоками колыбельные, когда сын еще не мог формулировать мысли. Когда готовилась к переходу перед заданиями – каждый раз связывалась, как в последний. И всегда боялась только одного – больше никогда не увидеть. Я вытерла влагу со своего лица, но соленые ручейки продолжали бежать по щекам.

– Очень скоро, малыш, – произнесла я в пустоту, – мама рядом.

Воспоминания о младенчестве сына захлестнули меня с головой. Начало дня выдалось слишком тяжелым. С трудом приоткрыв глаза, я кинула взгляд на часы. Есть еще немного времени. Какая-то мысль промелькнула в голове, но тут же исчезла в погрузившемся в сон сознании.