Читать книгу На живульку - Софья Иноземцева - Страница 2

Открыла рот и забыла, что сказать хотела. Просто так закрывать смысла нет, мало ли что могут подумать. Можно, конечно, на пальцы подуть, но с вытянутостью губ припозднилась. Сидеть с открытым ртом глупо: скулы сводит, и сухотой давит. Если зубами постукать, эмаль сойдет, дантистам в радость, а карману каково? Эх, стоял бы рядом стакан с водой. Я бы с удовольствием глоток-другой сделала. Но со стаканом не повезло, нет стакана. Зевнуть – момент упущен, да и не красиво зевать при всех. Слава Богу, ручка под рукой оказалась, а там – слова…

* * *

Вечереет, значит, что-то будет. Текст – тень человека.

* * *

– Как твое имя?

– Из.

– Откуда ты?

– Из тайны, из тьмы, из тени, из тины…

* * *

– Всё пройдет… И прошлое станет настоящим.

– А будущее?

– Позавидует вам.

* * *

Азбука, Букварь… Нет, не так! Яблоко – Букварь. Там Адам и Ева встретились с людьми и зачитались ими.

* * *

– Мама, а сколько Новых годов на свете?

– Два, дочка.

– Как два?

– Один для всех, другой для нас.

* * *

* * *

Я тогда любила. И Бог, и Он обитали в одном слове. Ошибкой была вторая любовь. Кто вселил ее в меня?

Жизнь – единственное блюдо, второго не подадут, и десерта не будет. Мы были первыми друг у друга. Нам захотелось второго. Оно слаще, но хуже. Третье примитивно, о нем не стоит.

* * *

– Как твое имя?

– Яты.

– А твое?

– Тыя.

* * *

* * *

* * *

– Буквы придумали люди?

– Буквы – подковы, нам их Господь подарил на счастье.

* * *

– А счастье это что?

– Когда слова не болеют, счастье это считает стихами.

* * *

Я не всегда хожу с высоко поднятой головой, а тут загляделась на небо – и осенило, как повезло России. Ветер подарил ей огромное, белое, лохматое облако. Господь дал имя – Лев, родители фамилию – Толстой.

* * *

Время – это вера. Вера в имя свое.

* * *

Когда люди спят, ветки пытаются подражать им.

* * *

А у меня ладони луной пахнут.

* * *

Шла по мосту. Он старый весь, в щелях. Вижу: в одном месте, сквозь просвет между плит, на меня два обручальных кольца уставились, и оба подмигивают. Наклонилась, попыталась достать, как вдруг за спиной тень мелькнула. Одно кольцо упало в воду, другое успела поймать в ладонь. Если бы кто-то помог разжать ее.

* * *

Гребем в одну сторону, а порознь, как две весны одной лодки.

* * *

– Сегодня падал для вас.

– Мило, а вы кто?

– Явление.

– Чего?

– Природы. А вы?

– А я у окна стою. А вы?

– Таю на глазах.

– Вы кто?

– Ваш снег.

* * *

– Мама, а Бог поэт?

– Нет, Бог выше, он, как и ты, ребенок, только большой.

* * *

– А кроме людей еще кто-то пишет?

– Пишут все, с читателями туго.

* * *

– А если бы Андрей Платонов родился в Америке?

– Там бы он стал изобретателем, и сын бы его остался в живых. Русские пишут от безысходности. Это крик!

* * *

В России есть всё: и стены, и дворы, и окна… а дома нет.

* * *

Правда – слишком страшная штука. Если ее не приукрашивать, слушать не будут.

* * *

Я со всеми договорилась на ничью, и стало проще.

* * *

Когда я была маленькой, а до Нового года еще было ой как далеко, мама всегда рассказывала одну замечательную сказку. «Как только человек родится, радостная весть мигом доходит до матушки Елки, и та, в честь рождения, роняет в землю зернышко. Семь лет они наперегонки растут, солнцу радуясь, снегу, ягодам, дождю. А как семь исполнится, детишек в школы ведут, там их встречают учителя и начинают первый урок в жизни. Они рассказывают о елках-ровесницах, которые ждут не дождутся украшений. Сделаешь доброе дело – шар засверкает, еще одно – засияет звезда. А в самый Новый год в лес Дед Мороз придет – смотреть, чья елка краше, к кому в гости с подарками идти». Мама, до Нового года еще ой как далеко, а я боюсь, вдруг Дед Мороз не мою елку выберет.

* * *

Меня не аист принес, и не в капусте отыскали. Если честно, мама нашла в спелом шепоте черешен. Почерпнула ладошкой, и я вышла.

* * *

И у человека есть крылья. А не летает потому, что стоѝт на них.

* * *

* * *

Ева одна. Адамов и яблок много. Ньютон – Адам, и Стив Джобс – Адам. Следующий кто? На кого его Ева уронит? Кому надкусить позволит райское яблоко?

* * *

* * *

Журавли и поезда дальнего следования перед расставанием кричат что-то очень важное. Небо знает, но молчит. И проводники молчат.

* * *

Ползала – была полезной, на крыло встала – за дверь выставили.

* * *

Я могу буквы собирать в слова. Могу, но не выходит как в детстве, не получается выдохнуть сквозь слезы самое сладкое на свете: «Я не виновата, мама».

* * *

Штрих – кот. Два штриха – кошка. Тест такой на беременность.

* * *

– Господь любит нас?

– Нет, он любит нашу литературу.

* * *

Я не росла, я выходила из сказок, пугалась и возвращалась обратно.

* * *

Слова – что пальцы, если их больше десяти, они не твои.

* * *

Идет снег, а люди те же…

* * *

Какие они? Губы до букв…

* * *

Я – как все, если бы не секунды весны на веках.

* * *

Я стою, ударение за вами…

* * *

Люди и сны – синонимы, если кто-то проснется, становится Богом.

* * *

У букв нет обратного хода…

* * *

Холодно, а у коленей валенок нет…

* * *

– Что делать?

– Дырки.

– Зачем?

– Светлее станет.

* * *

Человек – черновик, Господь нас перепишет заново…

* * *

Всё уже есть: и крест, и круг, и слово…

* * *

– А пальцы как любят?

– Всё… И сразу!

* * *

Если капли дождя похожи, если слезы – капли, значит, и мысли могут быть вместе.

* * *

В прошлом веке возила детей к Семену Гайченко, в святая святых, к Пушкину. В светлое время нами экскурсоводы занимались. Ночами хотелось чуда. Разбудила, и отправились в Тригорское. Шепотом шли, к каждому шороху прислушиваясь. А как подходить стали – вдруг замерли, мурашки по спинам забегали – Татьяну Ларину в парке на скамеечке в белом платье заметили. Мысли и чувства местами перепутались, так бы и стояли, как вкопанные, если бы Серега не заорал: