Читать книгу Двое. Криминальный роман - Софья Василевская - Страница 6

Мать Анатолия Бондаренко – женщина пятидесяти лет, еще не седая волосами, красивая, одинокая вдова (муж закончил жизнь тоже в тюрьме) единственного сына хотя и очень любила, но его преступных похождений не одобряла, поэтому Толика не баловала и не уважала. Первый раз свое ненаглядное чадо еще простила, а уж во второй даже на свидания не приезжала, только письма ему писала да передачи присылала. Шел второй час ночи, мать уже спала, когда нагрянул сынок. Мама не сразу услышала, что в дверь звонят, кровинка же, возмущенный тем, что его не пускают, начал ломиться сильнее. Застучал ногами по дверям, словно желая их с петель снять.

– Иду, иду! – поспешила крикнуть Валентина Георгиевна, чтобы сынок ее услышал. – Уже открываю.

– Мать, это же я, понимаешь? Я! – пьяно улыбнулся Бондаренко родительнице, когда она открыла. Завалился через порог. – Мамуль, ну наконец-то! – Сынок лыка не вязал и упал матери в непроизвольные объятия.

– Ты бы хоть проспался, прежде чем домой идти, – ласково упрекнула Валентина Георгиевна, бережно отрывая сына от себя. – Я тебя днем ждала…

– Днем я никак не мог…

– Я так и подумала. Ну, иди спать ложись. – И Валентина Георгиевна сама, поддерживая сынулю, повела его в спальню. Толик сразу опустился на диван, но еще пытался разуться. Мать сняла с него новые модные туфли, купленные в бутике, и ушла к себе.

Пил Бондаренко тринадцать часов, а просыпался десять. Когда проснулся, мать сидела у него в изголовье и что-то вязала. Толик открыл глаза и задрал голову, молча наблюдал за мамой. Та не видела, что сынуля проснулся.

– Мам! – окликнул он, когда надоело ждать, пока на него обратят внимание.

– Что, проснулся наконец-то? – грубовато отозвалась Валентина Георгиевна. – И чего мне теперь с тобой делать? Кормить, что ли?

– Надо бы, – живо согласился сын.

– Нет, сынок, не буду, – спокойно продолжала мать. – Ты еще не забыл, где у нас кухня? Иди туда сам.

Бондаренко лениво поднялся.

– Ты все та же, – сокрушенно сказал он. – А между прочим, сына, пришедшего из тюрьмы, так не встречают.

– А как же тебя встречать надо? Фанфарами, или, может, мне пир закатить на весь мир? Лучше б ты не приходил, сынок. Не было мне беды, не было печали!

– Мать, ты мне давно дала понять, что я дерьмо; я хорошо помню твои письма. – Он резко повысил голос. – Только из хаты из этой я ни ногой, потому что такой же точно здесь хозяин, как и ты!

– Да кто ж тебя гонит, боже мой? – испугалась Валентина Георгиевна. – Я это к тому говорю, что тебе уже двадцать восемь лет, а толку с тебя всего-то и есть, что две судимости. К работе ты никакой не пригоден, да и где тебя возьмут, красавца такого?

– Это я – то к работе не пригоден? – Толик обиделся. – А ты знаешь, сколько я за забором отпахал? Ты за всю свою жизнь столько не работала! Я, между прочим, не одну специальность освоил! – он совсем разошелся.

– Хорошо, хорошо, – Валентина Георгиевна поспешила сгладить накал страстей, – пусть так. Только я не вечна, сынок, это ты запомни. Лет двадцать, если бог даст, еще протяну, а ты, если не пропадешь в своей тюрьме, как твой папка, мужик будешь еще крепкий. Кто тебя тогда кормить будет?

– Типун тебе на язык, мать. Я с зоной, чтоб ты знала, решил завязать. Я уже открестился от нее.

– Ну да! А как же тюремные законы, понятия, среда?..

– Мать, ты не поняла: завязать с зоной – это не значит завязать с прошлым. Я не собираюсь отказываться от блатной жизни, но я не собираюсь и садиться.

– Ладно, иди ты уже есть, там все теплое…

Толик вышел на кухню, и оттуда послышался грохот алюминиевой и стеклянной посуды.

Мать пришла к нему.

– Ну, а вдруг жениться надумаешь? Жену тоже придется по себе выбирать, чтоб нашел с ней общий язык, ужился…

– Жениться мне, мамань, по закону западло.

– Я читала твое объявление в газете. Много дурочек тебе написало?

– Ты, мать, не торопись меня в отбросы общества записывать. Придет время, я тебя еще удивлю, вот увидишь. Кстати, который час?

– Скоро двенадцать

– Вот и прекрасно. Сейчас хаваю и отваливаю – меня ждет одна из тех дурочек, что мне письма писала…