Читать книгу Методология психотехники. Предвосхищение. Эволюция. Труд. Избранные психологические труды. Том 1 - Соломон Геллерштейн - Страница 3

Соломон Григорьевич Геллерштейн (02.11.1896–14.10.1967) известен отечественным психологам как один из лидеров индустриальной психотехники, теоретик, методолог и практик в области психологии и психофизиологии труда, авиационной психологии, психологии движений, профессиональной педагогики, психологии спорта, клинической психологии, истории психологии.

Родился Соломон Григорьевич в 1896 г. в г. Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в семье владельца небольшого металлургического завода. Предприятие оказалось убыточным, и семья перебралась в США. Мать и сестра остались в Нью-Йорке, а Соломон Григорьевич еще до начала I Мировой войны вернулся вместе с отцом и старшим братом в Россию. Соломон окончил в 1915 г. коммерческое училище, позже обучался в Харьковском технологическом институте. Однако экономика и инженерное дело не стали его профессией. Возможно, под влиянием старшего брата (врача-невропатолога) Соломон Григорьевич заинтересовался биологией, психологией и педагогикой, в начале 1920-х годов он окончил Высшие педагогические курсы, получив право профессионально заниматься педагогикой и психологией. Юноша хорошо владел иностранными языками (английским, немецким, французским). Его приобщение к психологической науке состоялось благодаря дружбе и многолетнему сотрудничеству с будущим лидером советской индустриальной психотехники, Исааком Нафтульевичем Шпильрейном (1891–1937).

Научная биография ученого началась в 1923 г., он был зачислен в состав Психотехнической лаборатории, организованной И. Н. Шпильрейном при Народном комиссариате труда СССР. В 1925 г. эта лаборатория (уже как лаборатория психологии труда) вошла в состав Научно-исследовательского института охраны труда в Москве. С 1929 г. С. Г. Геллерштейн сменил своего учителя и руководил этой лабораторией до 1936 г. Институт охраны труда служил базой для развертывания практико-ориентированных психологических исследований в связи с задачами профессионального отбора и обучения, профилактики производственного травматизма и аварийности, психофизиологического нормирования труда, психофизиологической рационализации труда, его средств и условий и пр. Одновременно это была хорошая школа взаимодействия психологов с физиологами, гигиенистами, инженерами в области техники безопасности, педагогами. Уже тогда Соломон Григорьевич близко познакомился с биомехаником и психофизиологом Н. А. Бернштейном, труды которого были глубоко усвоены, приняты Геллерштейном и составили основу его психофизиологической концепции.

Теоретические исследования в рамках индустриальной психотехники разрабатывались в стенах ГНИЭППП – Государственного научного института экспериментальной психологии, педологии и психотехники в Москве, где с 1923 г. был организован сектор психотехники (руководитель – проф. И. Н. Шпильрейн), Соломон Григорьевич был привлечен своим учителем для работы в составе этого сектора (действовавшего вплоть до 1933 г.). Центральной проблемой, которая здесь экспериментально разрабатывалась ученым, была проблема психологии упражнения, развития профессионально важных качеств. Необходимо было понять психологическую природу явлений упражнения как основы изменчивости психических качеств человека. Проблема вариативности, изменчивости психических качеств взрослых людей под влиянием упражнения, разрабатываемая в рамках функциональной психологии (в варианте концепции немецкого психолога В. Штерна, которая была взята на вооружение И. Н. Шпильрейном), была чрезвычайно востребована практикой в связи с задачами диагноза и прогноза профессиональной пригодности. Работа в ГНИЭППП способствовала тесным научным контактам ученого с А. Р. Лурией, Л. С. Выготским, А. Н. Леонтьевым, А. А. Смирновым, Б. М. Тепловым и другими психологами.

В 1931 г. С. Г. Геллерштейну была присвоена ученая степень кандидата педагогических наук (по психологии) по совокупности работ, выполненных в этой области. С конца 1920-х годов С. Г. Геллерштейн преподавал прикладную психологию на отделении педологии 2-го МГУ (переименованного позже в МПГУ имени В. И. Ленина). Среди студентов Геллерштейна, обучавшихся в 1920–1930-е годы в этом вузе, – Ю. В. Котелова, В. В. Чебышева, Ю. И. Шпигель, В. М. Коган, Л. И. Селецкая, Д. И. Рейтынбарг, А. А. Нейфах, Г. И. Нецкий и др. С 1931 по 1934 г. Геллерштейн заведовал кафедрой психотехники в Педагогическом институте имени А. И. Герцена в Ленинграде, был знаком с С. Л. Рубинштейном, и другими психологами. В этот период под его руководством был разработан профиль психотехника как основа программы специализированной подготовки практических психологов.

С. Г. Геллерштейн принимал активное участие в организации Всероссийского общества психотехники и прикладной психофизиологии (1927 г.), был избран в состав правления «ВОП и ПП», неизменно входил в состав редколлегии журнала, который издавался как ветвь журнала «Психология» с 1928 по 1934 г. под названиями «Психофизиология труда и психотехника», «Психотехника и психофизиология труда», «Советская психотехника».

Опыт экспериментальных и практико-ориентированных исследований в области развития профессионально важных качеств во многих видах профессионального труда был основанием для приглашения в 1936 г. С. Г. Геллерштейна в качестве заведующего лабораторией в ВИЭМ (Всесоюзный институт экспериментальной медицины). Предметом исследования здесь были проблемы развития психических качеств взрослых людей-профессионалов. В это же время в составе ВИЭМ работали А. Р. Лурия (как заведующий лабораторией по изучению нормы и патологии психики) и А. Н. Леонтьев (как заведующий лабораторией, призванной исследовать законы развития психики ребенка).

Работа в военной авиации страны началась для С. Г. Геллерштейна в 1932 г. с разработки психотехнических основ профотбора военных летчиков. С 1934 по 1937 г. С. Г. Геллерштейн руководил психофизиологической лабораторией Института авиационной медицины, куда пригласил в 1934 г. К. К. Платонова, молодого врача, с опытом организации психофизиологических лабораторий на Горьковском автозаводе и Челябинском тракторном заводе. Так в 1930-е годы началась деятельность психотехников в военной авиации, которая была продолжена в 1943 г., когда Геллерштейн был приглашен В. В. Стрельцовым на кафедру авиамедицины военного факультета ЦИУВ (Центральный институт усовершенствования врачей). Здесь он проработал до 1949 г., преподавал авиационную психологию, проводил экспериментальные исследования, в частности, по проблеме изменения психических функций летчиков в условиях барокамеры, изучал возможности развития способности летчиков к переключению внимания и др. Очерки по авиационной психологии были опубликованы Геллерштейном в Трудах ЦИУВ в 1946 г., но это издание в настоящее время практически недоступно читателям[1]. Именно научные исследования и преподавание авиационной психологии на кафедре авиамедицины ЦИУВ стали основанием присвоения в 1947 г. Геллерштейну, доктору биологических наук (диссертация была защищена в 1945 г.), ученого звания профессора.

Постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» (от 4 июля 1936 г.) послужило одной из причин свертывания работы психофизиологических лабораторий и всей деятельности в области психологии профессионального труда. В конце июля 1936 г. С. Г. Геллерштейн, как один из лидеров индустриальной психотехники в стране, обратился с докладной запиской «О состоянии психологии труда (психотехники) в СССР» в научный отдел ЦК ВКП(б) в надежде на то, что удастся оптимизировать работу психотехников, учесть недостатки их деятельности и ошибки и сохранить саму возможность продолжения этой деятельности в интересах страны, но эти надежды в то время не сбылись. Осенью 1936 г. решением самих психотехников «ВОП и ПП» (психотехническое общество) было распущено, и следом была приостановлена деятельность психофизиологических и психотехнических лабораторий. Это решение было вынужденным, ибо лидер психотехнического общества И. Н. Шпильрейн с января 1935 г. находился под арестом в связи с обвинением в контрреволюционной деятельности[2]. С 1926 г. в стране действовал новый Уголовный кодекс, согласно 58-й статье которого, члены общественных организаций подлежали аресту, если ее руководитель обвинялся в контрреволюционных деяниях.

Деятельность С. Г. Геллерштейна в это тяжелое время перемещается в область трудотерапии психически больных, с 1937 по 1941 г. он заведовал психофизиологической лабораторией Московской областной психиатрической больницы.

В 1942 г., во время Великой Отечественной войны, Геллерштейн был приглашен А. Р. Лурией для работы в эвакогоспитале г. Кисегач Челябинской области для разработки научно обоснованной системы трудотерапии нарушений двигательных функций. Так в период 1942–1943 гг. Соломон Григорьевич оказался в роли научного руководителя всех эвакогоспиталей системы ВЦСПС по восстановительной трудотерапии при ранениях верхних конечностей. Здесь работали многие известные психологи – А. В. Запорожец. С. Я. Рубинштейн, Б. Б. Митлина и др. Уже в 1942 г. были изданы серия статей и руководство по трудотерапии. В 1943 г. под редакцией А. Р. Лурии удалось опубликовать расширенный вариант книги Геллерштейна[3], включающий научное обоснование разработанной им системы дифференциальной восстановительной трудотерапии при ранениях рук. Таких ранений было большинство, и благодаря талантливой работе хирургов и методистов по трудотерапии до 80 % раненых этой группы успешно восстанавливались и возвращались в строй или на рабочие места в условиях тыла. Научное обоснование геллерштейновского варианта системы трудотерапии базировалось на учении Н. А. Бернштейна[4] об уровневом строении управления движениями, на использовании идеи о роли сенсорных коррекций, кольцевом принципе регуляции, которое предлагалось взамен учения о рефлекторной дуге при рассмотрении процессов управления движениями. Концепция восстановительной трудотерапии и ее практическое воплощение была предметом докторской диссертации, успешно защищенной Соломоном Григорьевичем в Москве в 1945 г. Идеи Соломона Григорьевича не противоречили идеям и практике трудотерапии нарушенных двигательных функций в концепции А. Н. Леонтьева (который с 1943 г. занимался также этими вопросами на Урале), но оригинально дополняли их. Отличия позиции Геллерштейна и Леонтьева касаются в большей степени целевых установок и практики организации трудотерапии. А. Н. Леонтьев ставил в центр внимания предметную нацеленность трудовых действий, понимание ранеными социальной направленности их участия в коллективном труде по изготовлению нужных для фронта предметов (носилок, саперных лопат и пр.)[5], тогда как концепция «дифференциальной восстановительной трудотерапии» Геллерштейна была ориентирована на управляемый процесс восстановления нарушенных двигательных функций, основанный на индивидуальном подходе к каждому раненому бойцу с подбором для него специально изготовленного инструмента, трудовых и «трудоподобных» занятий, который важно было осуществлять на самых ранних этапах послеоперационного восстановления. Область трудотерапии рассматривалась ученым как сфера воздейственной практики, которая должна составить одно из важных направлений психологии труда и медицинской психологии.

В послевоенные годы Соломон Григорьевич тесно сотрудничает с Н. А. Бернштейном, в частности с 1946 по 1949 г. он заведует кабинетом психологии движений, организованным в составе лаборатории Н. А. Бернштейна в ЦНИИФК (г. Москва). Это был период, когда Бернштейн завершал оформление своей научной концепции уровневой регуляции движений[6]. Именно в эти годы С. Г. Геллерштейн провел на спортсменах цикл экспериментальных исследований, направленный на формирование чувства времени и развитие способности человека управлять латентным периодом своих двигательных реакций, управлять осознанно темпом своих движений. Эти исследования были высоко оценены психологами, А. Н. Леонтьев назвал их «штурмом психофизиологических констант».

В 1948–1949 гг. С. Г. Геллерштейн был приглашен для чтения курса психологии труда в МГУ, однако, этот опыт не удалось продолжить, ибо в стране началась кампания по борьбе с «космополитами», и Соломон Григорьевич оказался к ним причислен. В 53 года, вполне работоспособный, он был лишен практически всех своих должностей; в течение многих лет он занимался научными исследованиями по отдельным темам, взаимодействовал с различными издательствами, занимался переводами, составлением примечаний и комментариев к академическим изданиям трудов многих выдающихся ученых. В центре его внимания оказались вопросы истории науки, истории биологии, физиологии, психологии. В эти годы Геллерштейн сотрудничал с учеными Института истории естествознания и техники АН СССР. К этому периоду жизни относятся его историко-научные труды, посвященные работам Яна Пуркинье, Чарльза Дарвина, Жана-Батиста Ламарка. Геллерштейна интересовали в первую очередь, те мыслители прошлого, которые разрабатывали важные для него проблемы развития психики человека и животных в онтогенезе и филогенезе. Помимо постраничных примечаний и комментариев, Соломон Григорьевич оставил читателям развернутые историко-научные статьи о творчестве Ч. Дарвина, Ж.-Б. Ламарка, не потерявшие своей ценности и в наше время.

В 1952 г. Соломон Григорьевич публикует многостраничный комментарий к академическому изданию произведений И. М. Сеченова и становится его искренним поклонником и последователем. Положения Сеченова о ведущей роли «чувствований» в регуляции движений животных и человека стали центральной идеей геллерштейновской концепции управляемого формирования образно-чувственной ориентировочной основы действий, перцептивных эталонов осваиваемых умений. Работа ученика, овладевающего навыком, по мысли Геллерштейна, должна быть направлена на формирование правильных ощущений – регуляторов движения, действия. Если в 1920–1930-е годы успешные технологии развития профессионально-важных качеств нащупывались психологами на эмпирической основе (на базе тщательного психологического изучения соответствующей профессиональной деятельности), то к 1940–1950-м годам этот успешный опыт получил и концептуальное оформление, в котором объединились идеи И. М. Сеченова, идеи концепции деавтоматизации И. Н. Шпильрейна, теория уровневой регуляций движений Н. А. Бернштейна, теория установки Д. Н. Узнадзе, идеи культурно-исторической теории развития психики Л. С. Выготского, А. Р. Лурии, А. Н. Леонтьева.

Искусство педагога виделось Геллерштейну как умение управлять содержанием сознания, сознательного самоконтроля ученика. В качестве объекта сознания выступали собственные ощущения ученика разной модальности, отображающие чувственные характеристики, соответствующие требуемому результату действия и процессу его достижения на всех этапах. Концепция формирования и развития навыков (любого предметного и функционального содержания), разработанная С. Г. Геллерштейном, в которой в центре внимания учащегося и учителя оказываются чувственные компоненты ориентировочной основы осваиваемого действия, конструктивно дополняет, на наш взгляд, теорию П. Я. Гальперина, в которой главное – понятийная составляющая ориентировочной основы осваиваемого действия, представленная в сознании учащегося с помощью слов, языка. Современному читателю ясно, что любое умение базируется как на вербальных, так и на сенсорно-перцептивных ориентирах. И такое понимание вполне адекватно позиции А. Н. Леонтьева, который включал в содержание сознательного опыта, сознательных переживаний как словесные понятия, так и «чувственную ткань», а также смысловые отношения личности к содержанию осваиваемого действия в системе ее жизненно важных связей с действительностью.

Концепция Геллерштейна многократно, на многих видах профессионального труда доказала свою эффективность и может, на наш взгляд, служить и в наши дни научной основой формирования профессиональных умений, как концепция, дополняющая вербально ориентированную теорию управляемого формирования умственных действий П. Я. Гальперина и его школы. Концепция Геллерштейна полезна при разработке современных тренажеров, при оценке имеющихся учебных методов, ибо направлена на осознанное (со стороны обучающего и самого ученика) формирование адекватных перцептивных эталонов выполнения правильного действия, которые нередко плохо поддаются вербализации и могут корректироваться только самим учащимся в процессе мотивированной напряженной, внимательной его работы со своим чувственным опытом под руководством психолога и при использовании вспомогательных тренировочных средств, а также при условии многократного повторения учебных действий, обеспеченных объективной обратной связью.

У современного читателя несомненный интерес, на наш взгляд, вызовут работы С. Г. Геллерштейна, посвященные исследованию феноменов предвосхищения, антиципации, которые ученый справедливо рассматривал в качестве основы молниеносных действий, профессионального мастерства представителей экстремальных, скоростных, водительских профессий. Этот цикл исследований получил развитие в отечественной инженерной психологии 1970–1980-х годов.

Не утратили также ценности и сегодня работы С. Г. Геллерштейна, посвященные вопросам теории и методологии прикладной психологии, в частности, его призыв тщательно разрабатывать теоретическое обоснование для практико-ориентированных психологических работ, выстраивая в качестве предмета научных исследований (и завершающих их концепций) особые стороны исследуемой реальности, всякий раз специфические, в зависимости от своеобразия практической задачи, на которую направлены усилия психолога-практика. Важны принципы, методы, опыт психологического изучения отдельных видов профессиональной деятельности, накопленные еще в индустриальной психотехнике, намеченные ученым пути их психологической классификации, типологии. Важен и призыв ученого тщательно изучать профессиональную деятельность и жизненный путь личности, труд которой психологи собираются рационализировать, совершенствовать.

В 1960-е годы С. Г. Геллерштейн оказался востребован в связи с вновь возникшим в обществе интересом к изучению профессиональной деятельности людей. В 1966 г. его пригласили консультантом в отдел эргономики Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики (ВНИИТЭ), созданного Москве в 1961 г. Отдел эргономики в тот период был одним из первых открытых для общества отделов; его деятельность была связана с разработкой теоретических основ и принципов использования сведений о работающем человеке при проектировании профессиональной предметной среды. Это был период, когда слово «эргономика» еще не было широко известно, и этим направлением интересовались средства массовой информации. Например, сведения о работах отдела публиковались в таких изданиях, как газета «Правда», ведущая в ту пору газета, и в таких массово популярных журналах, как «Наука и жизнь», «Техника молодежи», «Знание – сила». В отделе были собраны представители самых разных наук, занимавшихся исследованиями работающего человека: психологи труда и инженерные психологи, физиолог, антрополог, гигиенист, архитектор и художник, инженерная группа. Все сотрудники были энтузиастами нового направления и в процессе выполнения работ (как теоретических, так и проектных) накапливали опыт взаимодействия и комплексного учета человеческого фактора, организовывали методическую и практическую деятельность отделов эргономики в многочисленных филиалах ВНИИТЭ.

Впечатления молодых сотрудников отдела эргономики о Соломоне Григорьевиче были таковы: невысокий, пожилой мужчина с седыми волосами, создающими облако вокруг головы, как у А. Эйнштейна; добрый внимательный взгляд; не спешит показать свои знания, предпочитает внимательно выслушать собеседника; что бы тот ни говорил, какие бы идеи ни выдвигал, всегда позитивно относится к его высказываниям. Соломон Григорьевич достаточно быстро выявил слабые направления в работе сотрудников отдела и предложил организовать постоянно действующий семинар, посвященный использованию различных методов и методик, полезных для практической работы в эргономике. Это была весьма актуальная тема, поскольку специалисты в достаточной мере владели методами ведения экспериментальной работы, но практически не знали методов, используемых в полевых условиях. Работники получали задание ознакомиться с тем или иным методом исследования в реальных условиях деятельности и соответствующую литературу из огромной библиотеки ученого. Следует отметить, что такая литература в тот период практически отсутствовала в библиотеках, а методы тестирования в те годы все еще оставались под запретом. Каждый получивший задание сотрудник озвучивал свой доклад на семинаре, а Соломон Григорьевич дополнял его примерами из практической деятельности, обучая молодежь не только наблюдать за работой профессионалов, но и видеть то, что происходит в реальности, фиксировать результаты своих наблюдений и анализировать их. Помимо знакомства с основными методами проведения исследования в естественных условиях (наблюдение, опрос в его различных модификациях, знакомство с технической документацией и др.), он очень большое внимание уделял использованию методов профессиографирования при анализе деятельности рабочих. Особенностью взаимодействия Соломона Григорьевича с сотрудниками отдела был демократизм: он спокойно, с явно выраженным интересом выслушивал как оригинальные, так и «бредовые» мысли и вопросы, возникавшие в совместных беседах. Никогда не показывал своего превосходства над собеседником, всегда внимательно, выражая положительные эмоции, его выслушивал, очень корректно поправлял, если считал это нужным, а в случаях вопиющей глупости высказывания (что бывало) слегка менялся в лице и мягко уходил от темы. Общение с ним, при всем уважении сотрудников к нему, происходило практически на равных. Было видно, что ему интересно, как в работе сотрудников происходит исследование объекта, какие выводы они делают. При этом он никогда не отмечал, что многое из «открытий» молодых сотрудников было уже известно давным-давно. Может быть, здесь играли роль не только его характер и отношение к молодежи, но еще действовавшая тогда осторожность к озвучиванию довоенных достижений психотехники, которая была признана в 1936 г. лженаукой[7]. Поэтому большинство прикладных исследований ВНИИТЭ использовало английскую и американскую литературу по дизайну. Данные инженерной психологии были еще полузакрыты и широко не публиковались.

Маленький штрих. Соломон Григорьевич ходил без галстука, так ему было удобнее. Но когда ему надо было встретиться с директором института Ю. Б. Соловьевым, то он доставал галстук из портфеля, надевал и шел к начальству.

Следует отметить, что последние годы работы Соломона Григорьевича были связаны не только с взаимодействием с сотрудниками ВНИИТЭ. Он жил в коммунальной квартире в 1-м Обыденском переулке, рядом с Кропоткинской улицей. Его семья (он, дочь и внук) занимали одну из комнат в бывшем особняке баронессы фон Мекк. Большая комната с двумя окнами, с потолком, покрытым альфрейной росписью, была перегорожена высоким, до потолка, книжным стеллажом. Обстановка, типичная для той поры. Соломон Григорьевич жил в дальней комнате, а в передней принимал посетителей-гостей, когда дочь была на работе, а внук в школе, Он вел с посетителями долгие неспешные беседы о психологии, литературе, искусстве. В его доме постоянно бывали самые разные специалисты, психологи различных направлений, которые обсуждали с ним как свои профессиональные задачи, так и пути дальнейших исследований, среди них – Л. И. Вдовина (Березкина), М. И. Бобнева, В. Ф. Венда, В. В. Зефельд, А. А. Митькин, В. М. Мунипов, В. А. Пономаренко, В. Н. Пушкин, О. Н. Чернышева, С. Ермакова (Якубова) и др.

Несмотря на предельную терпимость, Соломон Григорьевич не был соглашателем, готовым подписаться под любым спущенным свыше решением и поддержать его. Он не прощал предательства и не подавал таким людям руки при встрече. Он был одним из тех, кто выступил против лишения Н. А. Бернштейна Сталинской премии, инициированного некоторыми последователями И. П. Павлова.

Особенности личности Соломона Григорьевича ярко обрисованы его современниками и учениками, отмечавшими: «С. Г. был исключительно самобытен. Все шаблонное ему было чуждо, его внутренняя жизнь была необыкновенно интенсивна, он обладал огромной любознательностью, в особенности благожелательным отношением к людям, любил жизнь во всех ее проявлениях, но презирал стремление к житейскому благополучию. Он неизменно говорил „да“, когда человек обращался к нему за помощью, но всегда говорил „нет“, когда дело шло вразрез с его принципами» (Группа товарищей. Некролог // Вопросы психологии. 1968. № 1. С. 188–189).

Наконец, скажем несколько слов о том, какие работы ученого включены в настоящее издание. Составители сборника трудов Геллерштейна стремились представить, по возможности, всю палитру интересов Соломона Григорьевича, хотя полностью эта задача вряд ли выполнима в рамках издания ограниченного объема. Тексты (а среди них представлены не только опубликованные ранее работы, но и ряд рукописей из архива ученого в Институте психологии РАН) распределены по восьми тематическим разделам. Первые шесть разделов составляют основу первого тома (здесь тексты, освещающие основные проблемы, разрабатывавшиеся ученым, – психология профессий, тестология, проблемы утомления, психотренировки и развития профессионально важных качеств, вопросы формирования чувства времени, предвосхищение, или антиципация, как основа профессионализма в экстремальных видах труда, и наконец, вопросы методологии, теории и истории психологии). Во второй том включены тексты по трудотерапии и авиационной психологии, упорядоченные в рамках седьмого и восьмого разделов. При сопоставлении ряда текстов, опубликованных первоначально в 1920–1930-е годы, и текстов, которые Соломон Григорьевич готовил к переизданию в последние годы жизни, но вышедших в свет уже после его кончины и помещенных в книге «Психология труда» (1969 г.), мы в ряде случаев включили в настоящее издание вариант публикации 1969 г. Нам показалось важным представить читателю не только начальный этап развития научных идей, но и результаты их осмысления, с оценками особенно важных достижений, сделанными самим автором. Ниже представлен список опубликованных трудов ученого.

Редакторы-составители надеются, что внимательный и вдумчивый читатель по достоинству оценит возможность близкого знакомства с идеями Соломона Григорьевича Геллерштейна, замечательного отечественного ученого, психолога ХХ века, и сможет с пользой их применить сегодня и завтра, в веке XXI.

А. Г. Асмолов, О. Г. Носкова, О. Н. Чернышева