Читать книгу Река надежды - Соня Мармен - Страница 9

Габриель, весело хохоча, ловил кузнечиков, и его ярко-рыжие, как язычки пламени, волосы блестели на солнце. Непоседа, он едва ли не каждую минуту придумывал себе новую игру.

Изабель улыбнулась и вернулась к чтению:

…Может, ты уже знаешь, что с прошлого июня в Квебеке издается городская газета. Выходит она раз в неделю на двух языках, по крайней мере пока. Мсье Одэ, прочитав свежий номер, любезно уступает его мне.

Раз уж речь зашла о моем хозяине… Твои прошлогодние предсказания осуществились. Он наконец-то решился и предложил мне стать его супругой. Иза, я в растерянности. Он добрый и порядочный человек, но я его не люблю. Знаю, ты скажешь, что вышла замуж за человека, которого не любила, но сегодня жизнь улыбается тебе, когда он рядом! Мсье Одэ очень внимателен ко мне, это правда, его дети меня обожают, и я их тоже. Но мне так уютно в моем домике одной, когда никто не указывает мне, что и как я должна делать, понимаешь? Наверное, я превратилась в закоснелую старую деву. Я еще не дала ему ответа, сказала, что мне нужно подумать.

– Полагаю, ты давно все для себя решила, верно, Мадо? – вслух проговорила Изабель, снова улыбнулась и взяла следующую страницу письма.

Я получила приглашение на бал, он состоится на будущей неделе. Самый настоящий бал, где все дамы в прекрасных платьях и кавалеры, раскланиваясь перед ними, говорят комплименты! Не знаю, стоит ли рассказывать тебе эту историю… Но ведь ты успеешь забыть ее до своего следующего приезда и не станешь бранить меня, правда?

Я уже рассказывала, что раз в неделю продаю на рынке в Нижнем городе свое варенье. Покупатели довольны, поэтому довольна и я. Так вот, однажды я уже упоминала об одном английском офицере, мсье Генри, который постоянно покупает по два-три горшочка. Он очень любезен и разговаривает со мной, как с благородной дамой. И он очень хорош собой. Не говори ничего, я знаю, какого ты мнения об английских солдатах! Так вот, он обхаживал меня целое лето, а в последние наши встречи, прощаясь, даже стал целовать мне руку. А недавно пригласил меня прогуляться по берегу реки. У него не было дурных намерений, уверяю тебя, он вел себя в высшей степени благопристойно. Вот тогда-то он и пригласил меня на бал к губернатору Мюррею. Изабель, я была так ошеломлена, что мне пришлось присесть. Я согласилась, не раздумывая ни секунды, дорогая моя кузина! Разумеется, у меня нет ни нарядного платья, ни драгоценностей, в которых можно было бы показаться в губернаторском дворце. И все же я не устояла перед соблазном. Если мсье Одэ узнает, что я отправилась на бал с английским офицером, в то время как он ожидает моего решения, я уверена, он выставит меня за дверь, и назавтра об этом будет судачить весь город. Поэтому, поразмыслив, я придумала повод и отказалась от приглашения, но мсье Генри, по-моему, не поверил мне.

Через день после нашего разговора я увидела в окно всадника. Он спешился возле моего крыльца и постучал. Он привез записку и большую картонную коробку. Послание было от мсье Генри, а в коробке оказалось великолепное платье из серо-голубого шелка. Иза, такого красивого платья у меня еще в жизни не было! И вот, зная, что это – безумие, я намереваюсь послезавтра побывать на этом балу! Мне не терпелось рассказать тебе об этом. Зато теперь ты понимаешь, почему я не спешу отвечать мсье Одэ. Намерения мсье Генри мне не известны, но он мне нравится, и, думаю, я даже готова примириться с тем, что он носит красный мундир.

Прошу, Изабель, не суди меня слишком строго! Наверное, мое поведение недостаточно целомудренно, вот только… Мне двадцать семь, и я до сих пор тоскую по Жюльену, но призрак любимого супруга не может согреть меня ночью… Я решила воспользоваться шансом и, думаю, сумею отличить хорошее от дурного. Пожелай мне удачи!

– Прощайте, мсье Одэ!

Напоследок – новости о твоих родственниках. Твой брат Луи поправляется после падения. Нога у него почти срослась, и он ходит с палочкой. Его преданная Франсуаза занимается магазином, а Пьер ей во всем помогает. Готова поспорить, лет через пять наш юный подмастерье получит лицензию мэтра-булочника и выкупит у отца его лавку! Анн, которой исполнилось четырнадцать, по-прежнему учится в пансионе при монастыре урсулинок. Думаю, Луи приятно сознавать, что его дочь под надежным присмотром, тем более что она расцветает и день ото дня становится все краше. Маленький Луи учится в школе при монастыре францисканцев, у него хорошие способности к математике. Словом, дела у семейства идут отлично.

Два дня назад я ходила с сестрой Клотильдой на могилу твоего брата Гийома. Я принесла ему от твоего имени букет хризантем и прочитала молитву. Вот уже год, как он обрел вечный покой. Да пребудет с ним милость Господа! Он этого заслуживает.

– Целый год прошел! – прошептала Изабель.

Гийом погиб трагически – утонул в реке Сен-Шарль. Однажды на прогулке он ускользнул из-под присмотра монахинь, и никто не видел, как все произошло. Многие предполагали, что он сам положил конец своим страданиям, однако прилюдно это мнение так никто и не высказал. Поэтому Гийома похоронили по церковному обряду, и он наконец освободился от недуга, который мучил его с начала военных действий.

На сегодня довольно! Светает, и мне пора отправляться в дом мсье Одэ готовить детишкам завтрак. Я напишу тебе снова, как только появится свободная минутка. Не забывай и ты, дорогая кузина, что я всегда рада твоим письмам!

С любовью, Мадлен

Изабель снова посмотрела на сына. Он и его няня Мари что-то искали под кустом кизила. Она думала о Мадлен. Поведение кузины беспокоило ее. Мадлен уже ответила отказом на два предложения руки и сердца, и Изабель недоумевала почему. Одиночество тяготило кузину, в этом не было сомнений, и все же… Конечно, если этот мсье Генри, которого она дважды встречала во время своего визита в Квебек, наденет на пальчик Мадлен обручальное кольцо, это будет прекрасно! В таком случае она готова закрыть глаза на то, что он – английский офицер. Интересно, что же сообщит о нем кузина в своем следующем письме?

Аккуратно свернув письмо, она положила его в карман юбки и стала наблюдать за сыном. Пока другие мальчишки забавлялись с деревянными игрушками, Габриель исследовал окружающий мир. Особенно его интересовали насекомые. Ей часто случалось находить то слизня в стакане с водой на кухонном столе, то мертвых пауков с оторванными лапками, выложенных в ряд на комоде в ее комнате, то приколотых булавками к стене бабочек с обтрепанными крыльями. Приходилось признать, эти находки несколько оживляли ее серые будни…

К примеру, вчера ей пришлось ловить в гостиной сверчков, выбравшихся из коробки. Кошка по кличке Арлекина тоже захотела поучаствовать в охоте и съела трех насекомых, а Габриель потом плакал с досады. Чтобы утешить малыша, Мари пообещала, что поможет ему наловить новых. Изабель тоже пришлось помогать: сейчас она как раз держала на коленях горшок с крышкой, пока Габриель с няней ловили этих противных насекомых, которые своим пронзительным стрекотом не будут давать спать целую ночь! Но если Габриель счастлив, она тоже счастлива…

– Поймала!

Мари с победным видом вскинула зажатый кулачок.

– Покажи! Хочу посмот’еть! Он большой, скажи! Майи, я хочу большого!

– «Мар-р-ри»! – поправила служанка, улыбнувшись, а потом быстро разжала и снова стиснула пальцы, показав насекомое. – Ну, годится?

– Да! Да! Да! Он большой! Дай его маме, она посадит в гойшок!

Изабель, морщась, приподняла крышку, и блестящее черное насекомое упало рядом с несколькими ему подобными на пучок травы, предназначавшийся им для пропитания.

– Думаю, ты собрал достаточно, Габриель! – сказала она, встряхнув горшочек. – Пора поспать!

– Мам, я не хочу спать днем! – моментально надул губы мальчик.

– Никаких возражений! Ты наигрался вдоволь, пора отдохнуть!

– Хочу сначала полдник! Не хочу в к’овать!

– «Кр-р-ровать», Габриель! – поправила Изабель с нотками нетерпения в голосе.

У сына по-прежнему были проблемы с выговором, и она стала подумывать, не пригласить ли им зимой учителя. Габриелю скоро четыре, а он так и не научился правильно выговаривать звук «р». Пьера это тоже беспокоило, и он уже подыскал преподавателя, мсье Лабонтэ.

– Ангел мой, иди помой ручки, сполосни личико и сними курточку, она испачкана землей! – Она ласково погладила мальчика по макушке. – Если поторопишься, Мари угостит тебя печеньем!

– Ладно! – согласился наконец мальчик, капризно выпятив губку.

У него вошло в привычку выражать этой гримаской свое неудовольствие, и это удручало Изабель. И не столько потому, что благонравным детям так себя вести не пристало, а потому что мальчик становился еще сильнее похожим на своего отца. Со вздохом она вручила горшок со сверчками Мари, и та повела Габриеля в кухню. Изабель пошла за ними следом, чтобы заварить чай.

Луизетта, ее новая горничная, как раз готовила в большой фаянсовой миске пасту для удаления волос на теле – смесь из молотого горького миндаля, меда и свежих яичных желтков. Изабель предпочитала этот рецепт всем другим, потому что в нем не было ни растертых сушеных мокриц, ни раздавленных муравьиных яиц, от одной мысли о которых ее начинало тошнить. На краю стола стояла миска с настоем цветов василька и ромашки, предназначавшаяся для осветления волос.

Запах настоя напомнил Изабель, что ей еще нужно забрать у аптекаря Мелоша туалетную воду с маслами бергамота и жасмина. Она позвала Базиля, велев ему запрячь в карету черную кобылу, а потом постучала в дверь кабинета своего супруга. Через несколько секунд послышались шаги и дверь отворилась.

– Это вы, мадам Ларю! Входите!

Жак Гийо, новый помощник Пьера, отступил, пропуская хозяйку дома.

– Не хотела вам мешать, мсье Гийо. – Изабель едва заметно покраснела. – Я зашла предупредить супруга, что ненадолго отлучусь из дома. Мне нужно сделать кое-какие покупки. Он здесь?

– Нет, он ушел несколько минут назад. Сказал, по срочному делу.

– Ничего не случилось?

– Не думаю, мадам.

Юноша выглядел смущенным. Он то и дело поглядывал по сторонам.

– Вы что-то ищете?

– Да! Не могу найти контракт торговца-вояжера, ушедшего к Великим озерам весной этого года. Я хотел найти его перед уходом, чтобы мсье Ларю мог пораньше закончить работу.

– Очень любезно с вашей стороны, мсье Гийо! А в картотеке вы смотрели? Пьер содержит документы в идеальном порядке, поэтому…

– Это было первое, что я сделал! Но того документа, что мне нужен, нет на месте.

– И что это за торговец?

– Килиан ван дер Меер.

– Ван дер Меер? – повторила Изабель, испытывая некоторое волнение. – И его контракта не оказалось на месте?

– Нет, мадам.

Изабель вошла в кладовую, где в коробках хранились сотни папок с документами. Перебрав папки под литерой «В», она убедилась, что контракта мсье ван дер Меера там и правда нет. Это было не похоже на аккуратного в делах Пьера…

– Может быть, он лежит вместе с контрактом мсье, чья фамилия начинается на…

Изабель не закончила фразу и потянулась к папкам под литерой «М». Что, если контракт ван дер Меера хранится вместе с контрактом Александера? Но и этого документа в папках не оказалось.

– Странно…

Изабель выпрямилась и отступила на шаг. В ту же секунду она почувствовала, что наступила на что-то мягкое. Мсье Гийо охнул, машинально схватил ее за талию и отодвинул в сторону.

– Простите! – воскликнула молодая женщина, краснея от смущения. – Я не хотела! Простите!

– Ничего страшного! – поспешно произнес мсье Гийо. – Мне не больно! Вы легкая, как птичка!

Жак Гийо поступил на службу к Пьеру в начале июня, через неделю после ее отъезда в Квебек, поэтому они познакомились только в июле, когда Изабель с сыном вернулись домой. Юноша состоял при ее супруге в качестве ученика и помощника. Улыбчивый, скромный, хорошо воспитанный и образованный, несмотря на низкое происхождение, он произвел на Изабель благоприятное впечатление.

Позже она заметила, что молодой человек поглядывает на нее чаще, чем того требуют приличия. Рассудив, что все это невинно и в какой-то мере даже лестно для нее, Изабель не стала сообщать об этом мужу. Несколько раз, когда они сталкивались в дверном проеме или в тесном коридоре, он кончиками пальцев касался ее руки. Изабель не поощряла такого поведения, но и не пресекала его, а однажды, когда это случилось снова, даже поймала себя на том, что улыбается.

К слову, Жак Гийо был очень красив. Блестящие волнистые черные волосы обрамляли его лицо с энергичными чертами, которые еще не начали расплываться, как это часто бывает с возрастом. Если не считать Александера, он был первым мужчиной, который показался ей по-настоящему привлекательным. Пьер тоже был по-своему красив, но их отношения не улучшились ни на йоту…

– Извините, но я не смогу вам помочь, мсье Гийо, – смущенно пробормотала Изабель.

– Я оставлю мсье Ларю записку. Я не смогу дождаться его возвращения, мне нужно идти через несколько минут.

– Возвращаетесь домой?

– Нет. Я должен зайти к портному Суару, чтобы забрать заказ, который я сделал в прошлом месяце, а потом я поеду ужинать к матери.

– Я буду проезжать мимо мастерской Суара и, если хотите, могу вас подвезти.

– Буду счастлив составить вам компанию, мадам! Но мне понадобится несколько минут, чтобы навести порядок на столе!

При виде его улыбки Изабель усомнилась, что поступила правильно. Предложив его подвезти, она поддалась порыву, но что, если юноша истолкует ситуацию превратно? Сказав, что подождет его в карете, она удалилась к себе, чтобы собраться.

Карету то и дело потряхивало на выщербленной мостовой, и в такие моменты колени пассажиров невольно соприкасались. Жак Гийо всю дорогу молчал и не сводил глаз с Изабель. От него едва ощутимо пахло анисом и мятой, и молодой женщине запах показался очень приятным. Такая настойчивость выходила за рамки приличий, и все же она не нашла в себе сил сделать ему замечание.

Стояло индейское лето. Сквозь окошко в карету проникал теплый ветер. Он ерошил молодому ученику нотариуса волосы, и Изабель с трудом сдерживалась, чтобы не убрать ему за ухо одну особенно непослушную прядку. Наконец она отвернулась и стала смотреть в окно.

Они как раз проезжали по улице Сен-Поль. На Рыночной площади детвора играла в мяч и прыгала на скакалках, к которым липла черная пыль. Женщины с преждевременно увядшими лицами протягивали прохожим корзины и соломенные шляпы собственного изготовления. Тут же ссорились два соседа: коза, принадлежавшая одному, съела кочан капусты на огороде у другого. На крик собралась толпа зевак, и на несколько минут дорога оказалась перегороженной. Вот радость для всех окрестных сплетниц!

Наконец карета свернула на улицу Сен-Франсуа, поднялась по ней на холм, поехала по Сен-Сакремени и остановилась перед свежепобеленным домом. Над красной лакированной дверью поскрипывала на ветру вывеска.

– Благодарю! – сказал Жак Гийо. – Надеюсь, мы еще увидимся сегодня вечером!

– Сегодня вечером? Вы еще вернетесь? – удивилась Изабель и поскорее отвела в сторону колени, чтобы избежать соприкосновения с молодым человеком.

– А разве вы с супругом не едете сегодня к Саразанам?

– К Саразанам? Ах да, конечно! Но я не знала, что вы тоже…

Он улыбнулся, взял ее руку, которую Изабель безуспешно пыталась спрятать в юбках, нежно поцеловал и легко спрыгнул с подножки на мостовую. Потом снял шляпу и поклонился.

– До вечера, мадам!

– До вечера, мсье Гийо!

Нахмурившись, Изабель проследила за ним взглядом, пока молодой человек не скрылся за дверью мастерской. Карета между тем двинулась дальше. «Господи, что со мной происходит? Я люблю Александера, замужем за Пьером и заглядываюсь на юного Жака?» Невзирая на неутоленное желание любить и дарить любовь, которое выливалось в беспросветное уныние, Изабель не желала заводить любовника. Но чем дальше, тем более одинокой и неудовлетворенной она себя чувствовала. Ей отчаянно хотелось, чтобы рядом был алчущий ее мужчина. У Пьера любовница была, Изабель об этом прекрасно знала. Супруг часто задерживался на «деловых встречах» и не осмеливался по возвращении домой смотреть ей в глаза. Однако это ее не огорчало. Главное, что он не показывался с этой женщиной публично, такого унижения Изабель не перенесла бы.

Вдруг карету качнуло с такой силой, что Изабель ударилась о дверцу. Базиль что-то крикнул, вокруг зашумели люди. По-прежнему занятая своими мыслями, Изабель уселась поудобнее и стала ждать, когда они снова поедут. Но карета стояла на месте, крики становились все громче.

– Что случилось? – спросила она, выглядывая в окно.

Вокруг экипажа толпились люди.

– Это нищенка! Нищенка угодила под колеса! – крикнул кто-то.

– Одной оборванкой меньше! – с облегчением отозвался другой голос.

Базиль, лицо которого стало белым как мел, говорил с каким-то мужчиной. Одна женщина стала звать на помощь, вторая заплакала. Встревожившись, Изабель вышла из кареты узнать, что же случилось.

– О господи! – вскричала она при виде распростершегося на брусчатке неподвижного тела.

– Мадам! Мадам! Я не виноват! Я бы никак не успел остановить, клянусь вам! – со слезами на глазах забормотал несчастный Базиль. – Девчонка выбежала на середину улицы, и я не смог ее объехать!

Девушка тихо застонала. Голова ее дернулась, из уголка рта на подрумяненную щеку вытекла струйка крови. Изабель наклонилась и приподняла ее шаль из грубой шерсти.

– Лошадь! Ее затоптала лошадь! – плача, пояснила стоящая рядом женщина. – Бедняжка!

– Мадам, вы ее знаете?

– Д-да, это малышка Шарлотта! Шарлотта Сильвен ее зовут, мадам!

– Шарлотта! Шарлотта, ты меня слышишь?

Девушка шевельнулась, потом ее подведенные углем брови нахмурились, и она приоткрыла глаза.

– Базиль, едем в больницу! Нужно отвезти ее в больницу!

– Центральная ближе всего, мадам! Туда мы все и ходим.

– Мадам! – позвала женщина, которая назвала имя пострадавшей. – Это ее, Шарлотты…

На руках она держала черного котенка, громко мяукавшего от страха.

– Он выскочил на дорогу, а Шарлотта побежала следом, – пояснила женщина, всхлипнув.

Кусая губы, Изабель поблагодарила ее и пообещала, что присмотрит за котенком, пока его юная хозяйка не поправится.

– Вы знакомы с ее матерью? Вы скажете ей, что…

– У нее нет матери, мадам. Шарлотта – сирота, она живет подаянием. У нее есть старший брат, Поль, но его вот уже полгода никто не видел. Неизвестно, что с ним случилось.

– Понятно. Спасибо вам!

Двое мужчин помогли Базилю уложить девушку на сиденье экипажа. Нужно было отвезти ее в больницу «серых сестер», которые оказывали помощь неимущим. Карета проехала по улице Сен-Пьер, спустилась к воротам Лашин, переехала через мост и остановилась перед старинным домом, известным как Дом призрения братьев Шаррон. В 1747 году здесь обосновались монахини ордена сестер милосердия и его основательница Маргарита Ювиль. В народе их называли «серыми сестрами». Раньше Изабель здесь не бывала, но она много слышала о матери настоятельнице и ее добрых делах.

Шарлотту отнесли в общую палату, где на многих десятках кроватей лежали больные.

– Это был несчастный случай! – пробормотала Изабель, глотая слезы. – Она спасала своего котенка!

– Идемте, мадам Ларю! – тихим голосом позвала ее монахиня. – Вы больше ничем не можете помочь ей. Сестры сделают все необходимое.

В последний раз посмотрев на девушку, к которой уже подошли две монахини, Изабель по темному коридору проследовала за монахиней к выходу. Серое платье божьей невесты, казалось, летело над полом, и только поскрипывание половиц напоминало, что она – создание из плоти и крови.

– Благодарю вас за доброту, мадам! – проговорила монахиня, оборачиваясь и беря Изабель за руку. – Да благословит Господь всех милосердных горожан, которые нам помогают!

Изабель прижала котенка к груди. Монахиня вздохнула и поправила черный платок, надетый поверх простого батистового чепца. Она не носила классического монашеского головного убора – наверное, потому что в простом платке ей было проще исполнять свои повседневные обязанности. На шее у нее висело серебряное распятие, украшенное изображением сердца и геральдической лилии.

– Боюсь, девушка не доживет до утра, мадам. Рана очень серьезная, а внутри наверняка есть и другие повреждения.