Читать книгу Повести и рассказы - Сослан Черчесов - Страница 12

‒ Как Ваши дела, Маркус?

‒ Вам лучше знать, доктор.

‒ Сегодня, Маркус, мы попробуем мое ноу-хау. Шоковая терапия. Я введу Вас в состояние сна и, наконец, выясним корень Ваших проблем. ‒ Берховиц протягивает мне красную пилюлю и стакан воды. ‒ Не волнуйтесь, Вы не отравитесь, ‒ снова улыбка доброго Санты.

‒ Я уже принимал и антидепрессанты, и снотворное. Но мне ничего не помогало, а становилось только хуже. После снотворного я не спал, а просто лежал как труп.

‒ Нет, это не снотворное, Маркус. Это моя разработка. Знаете ли, я в некотором смысле химик, фармацевт и немного изобретатель. Я назвал этот препарат «Морфеум».

‒ Морфеум – забавно, ‒ но я не смеялся.

‒ Да, Морфеум от слова «Морфей» ‒ древнегреческий бог сна и сновидений, ‒ просветил меня Берховиц.

***

Я провалился в сон. Неужели впервые за полгода? Или мне это снится? Я снова иду во мраке. Под ногами лишь скрип и хруст. Понемногу тьма рассеивается передо мной. Это что-то новое. Раньше такого никогда не было. Я слышу голос как будто издалека.

Он меня зовет, он все ближе и ближе… Девушка, молодая девушка, берет меня за руку и ведет как ребенка. Да, я и есть ребенок ‒ мне одиннадцать лет. Мы на озере зимой. Вода покрылась слоем льда и напоминает зеркало или хрусталь. Хрупкое зеркало. Очень холодно, и погода портится, дует ветер. Я стою на коньках посреди огромного замершего озера. Но кто эта девушка? Почему я не могу вспомнить, кто она? Кто она мне? Откуда я ее знаю, откуда она знает меня?

‒ Пошли, братик, нам пора, ‒ говорит нежный девичий голос. Она держит меня за руку. Мы оба на коньках. Это Мона! Мона – моя старшая сестра. Но у меня нет сестры. Как я мог забыть ее? Лед трещит все сильнее. Я боюсь. Опора уходит из-под ног. Все трясется и дрожит. Громкий треск, как будто железом по стеклу. Лед треснул прямо перед нами. Мона оттолкнула меня в последний момент и исчезла под водой. Я дрожу и весь в слезах. Я один посреди ледяной пустыни…

Мона мертва. Моя сестра утонула, ее поглотила черная вода. А я ничего не сделал, чтобы спасти ее. Я не мог ничего сделать ‒ мне одиннадцать, я просто маленький мальчик, один в центре ледяного озера. Меня нашли спустя пару часов. Полынья замерзла, и Мона пропала подо льдом навсегда. Прости меня, Мона. Ты спасла меня, а тебя нет. Я вспомнил, я все вспомнил. Это не сон. Мы той зимой отдыхали в горах. Это был знаменитый зимний курорт АйсЛенд. Были зимние каникулы, и мы отдыхали все вместе. Мы с сестрой тайком убежали на озеро, хотя родители запрещали нам. Мона обожала кататься на коньках.

‒ Вот и все, Маркус. Терапия окончена. Это не сон и не кошмар ‒ это подавленные воспоминания, ‒ доктор был полон оптимизма. ‒ Вот истинная причина Вашей бессонницы.

Я хочу проснуться, но не могу. Белое пятно закрылось передо мной. И место в этом окне занял другой.

‒ Браво, доктор, Вы докопались до сути, ‒ незнакомый чужой голос.

‒ Маркус, что с Вами? Это шок, не волнуйтесь, такое бывает. Скоро пройдет.

‒ Нет, доктор, это не шок ‒ это я.

‒ Кто Вы? Внешность та же. Маркус ‒ мой пациент, но это не он, голос с металлическим оттенком.

‒ Браво, док! Я не Маркус. Маркус спит. Маркуса нет, есть только я. Считайте, что я побочный эффект вашей терапии. Меня зовут Кан. У нас с Маркусом одно тело на двоих. Можно сказать, что мы как братья. Нет, не смотрите так, доктор, не огорчайте меня. Это не шизофрения. Маркус с детства был слаб и одинок. Наша сестра погибла, но он был слаб, чтобы спасти ее. После трагедии родители этого не вынесли и развелись. Маркус замкнулся в себе. Его отправили в интернат. Как сказали бы Вы, доктор, его мучило чувство вины. Он остался совсем один, и появился я. Я стал его единственным другом, его братом. Он назвал меня Кан, но забыл об этом. Помните, Маркус Вам рассказывал про собаку и соседку. Я все слышал. Потом собаку нашли мертвой. Это я ее убил. Она укусила Мону, нашу сестру. Но Маркус тоже забыл об этом. После чего хозяин псины переехал, переехал навсегда. Я об этом позаботился. Собаки похожи на своих хозяев. Но теперь, доктор, Вы знаете нашу маленькую тайну. Вы знаете, что я существую, и мне не нужны свидетели. Считайте, что это сон, но Вы уже не проснетесь. Прощайте, доктор, ‒ чужак встал с дивана, выпрямился.

‒ Я буду кричать, ‒ провозгласил психотерапевт.

‒ Кричите сколько угодно, ‒ холодно ответил незнакомец. ‒ Вас никто не услышит: сегодня воскресенье. В клинике, кроме нас двоих, никого. Зря Вы взяли сверхурочный сеанс, док. Алчность Вас погубит.

‒ Ради Бога, Вы сошли с ума! ‒ сорвался на крик Берховиц.

‒ Ради Бога… Но Вы же ученый ‒ Бога здесь нет, есть только я. И разве я сошел с ума? Миром правят безумцы, доктор.

‒ Пожалуйста, не надо, у меня семья, дети, ‒ молил доктор.

‒ Смешно: Вы знаете мою тайну, а я ‒ Вашу. Вы видите детей только по праздникам. Вы воскресный папа. Кроме того, Ваша жена давно ушла от Вас, потому что застукала Вас с пациенткой, которую Вы, пользуясь положением, склонили к порочной связи. Она была моложе Вас на тридцать лет. И главное ‒ это Вы были психотерапевтом у родителей Маркуса, и они развелись. Но, видимо, у Вас тоже проблемы с памятью. Вы виновны по всем пунктам, док. Закон и справедливость ‒ разные вещи. ‒ Незнакомец решительными шагами зашел Берховицу за спину. Он чувствовал животный страх жертвы.

Он пытался вырваться, но тщетно. Чужак обладал нечеловеческой силой.

‒ Кстати, доктор, почему у Вас здесь все белое? Может, Вы скрытый расист, ‒ и оскалился. Кан одним резким движением свернул доктору шею. А потом повернулся к зеркалу и увидел в отражении Маркуса.

Мы совсем не похожи, хоть у нас и одно тело. На лице появились дикие черты и хищное выражение. Не надо было оглядываться в прошлое, Маркус. Орфей оглянулся и остался в аду.