Читать книгу «Империя Кремль». Крепость или крепостная система? - Станислав Белковский - Страница 3

Наверное, ничто так не порадовало автора этих строк, как результаты голосования на Slon.ru об оптимальной форме государственного устройства России. Почти 40 % участников опроса предпочли конституционную монархию (главный соперник – вариант «демократическая республика» – получил в полтора раза меньше голосов). Судя по всему, активная мыслящая часть нашего народа начинает мыслить в правильном направлении. Почему это направление правильное и отчего именно конституционная монархия – будущая мать русской демократии, я пытался подробно рассказать вот здесь в июле 2010 года, в рамках дискуссии, инициированной Григорием Голосовым. Так что кому, как не мне, радоваться уверенному росту конституционно-монархических настроений!

Не пересказывая подробно те июльские тезисы, повторю идею вкратце: чтобы в Россия состоялась эффективная легитимная демократия, надо и необходимо, чтобы сакральный контур верховной власти, символически воплощающий стабильность государства и незыблемость основ его исторического бытия, был отделен от исполнительной и законодательной властей. Такой вариант возможен только в условиях конституционной монархии, где первое лицо – монарх – лишен как исполнительно-распорядительных функций, так и возможности влиять на принятие законов (за исключением Основного закона), но при этом воплощает трансцендентность верховной власти, что для традиционного русского политического сознания синонимично ее легитимности. Кроме того, монарх:

• является Верховным главнокомандующим Вооруженными силами во время войны;

• наделен некоторыми правами верховного политического арбитра, например, правом роспуска нижней палаты парламента в ситуациях тупиковых политических кризисов;

• назначает судей (благодаря чему третья власть становится-таки независимой от первых двух).

Многие относятся к полемике о государственном устройстве будущей России как к занятию сугубо схоластическому, и отчасти они правы. Но лишь отчасти. Да, и 25 лет назад любой умный скептик сказал бы, что обсуждение посткоммунистического бытия страны лишено практического смысла, ибо «посткоммунистическое» при нашей жизни не наступит. Но вот как-то очень быстро пришел 1989 год, и…

Нечто похожее совершается и сегодня. Я все больше убеждаюсь, что страна уже находится внутри процесса, который можно определить как «перестройка-2». О некоторых важных предпосылках и чертах этого процесса – см. здесь. Опять же, важно терминологически определиться на берегу. Перестройка – это не революция сверху, как многие почему-то думают. Перестройка – это, скорее, нечто прямо противоположное. Это – попытка правящей элиты сохранить существующий строй в условиях, когда неэффективность строя уже стала очевидной самим элитам. Перестройка – это расползание основ существующей политико-экономической системы, которое правящее меньшинство пытается отчасти купировать, отчасти игнорировать, – пока, как сказал бы новейший классик, процесс распада системы не принимает очевидно необратимого характера. Так всё и происходило и в СССР конца 1980-х. Так все происходит и сегодня.

Не будем трогать все аспекты/элементы перестройки-2, коснемся одного: делегитимации инстанции верховной власти. В 1989–1990 гг. была делегитимирована власть Политбюро ЦК КПСС. Почему? Потому что источником этой легитимности были «вечно живое» (единственно верное) учение и сам по себе советский (коммунистический) проект. «Советский» и «коммунистический» – это, бесспорно, не одно и то же, но в контексте этого нашего обсуждения разница несущественна.

Как только системообразующее учение перестало быть единственно верным, а коммунистический проект выпал из реальности, сразу стало понятно, что оснований для власти Политбюро больше нет, а каждая союзная республика вправе сама решать, как ей интегрироваться в «цивилизованный мир» (то есть в победивший капиталистический проект). Последний гвоздь в гроб коммунистической идеократии забил Михаил Горбачев весной 1990 года, введя «светский» (не вписанный в идеократию) пост президента СССР и тем самым лишив эксклюзивности сакральный контур власти в лице партийных инстанций. Сейчас мы наблюдаем частичную делегитимацию президента РФ. Действующий глава государства воспринимается все менее серьезно и более забавно. Его публичные слова стремительно теряют какую-либо вещественную ценность.

Но дело здесь не в личных качествах Дмитрия Медведева и не в его склонностях к электронным игрушкам последнего поколения. И даже не в восприятии власти как увлекательной компьютерной игры. Глубинных причины делегитимации – две. Общая и частная.

Общая – это объективное начало исторического процесса перестройки-2, неизбежно (на первом этапе – вопреки желанию элит) ставящего под сомнение все основополагающие институты, политико-социальные конструкции длящейся/уходящей эпохи. Частная – это так называемый тандем. Конструкция власти, в которой на не вполне понятных основаниях, зато с правом решающего голоса присутствует «другой президент», нарочито воспринимаемый многими как «настоящий правитель». В данном случае – Владимир Путин, но, опять же, персоналии здесь не имеют определяющего значения.

Русское политическое сознание не приемлет двух царей. Царь может быть только один. Если царей больше одного – ни один из них уже не может считаться настоящим, что бы ни говорила по этому поводу пропаганда, официальная или антиофициальная. Сам факт наличия тандема – пусть и не в институциональном, а исключительно в мифологическом качестве, разницы нет – подорвал основания легитимности существующей власти и тем самым способствовал распространению перестроечных ощущений и настроений. Путин, с точки зрения логики и интересов системы, совершил огромную ошибку, не уйдя – вопреки, как я по-прежнему уверен, его личным желаниям и приоритетам – полностью от власти в 2008 году. «Тандемократия», изначально призванная зацементировать каркас сегодняшней власти посредством некоего сочетания в ней «старого» и «нового», сыграла в истории прямо противоположную роль.

И что бы ни происходило дальше – объявит ли 18 мая Медведев о своем втором сроке, отправит ли он в отставку путинское правительство или, напротив, Путин решит возвращаться в Кремль, – разрушительных последствий «тандемониума» этот режим полностью уже не изживет и не преодолеет. Это значит, что следующему (с мая 2012 года) президенту России, кто бы им ни оказался, придется снова ставить вопрос о восстановлении легитимной верховной власти. С определенного момента этот вопрос игнорировать уже будет нельзя – если, конечно, не дожидаться момента, пока верные генералы не уговорят тебя отречься от престола, а бывшие коллеги по ЦК КПСС не сообщат, что твоего государства больше не существует.

Стало быть, президент должен будет собрать Конституционное совещание или хотя бы Круглый стол, где будет обсуждаться уже постпостсоветское устройство России. И на этом совещании, оно же стол, вполне может выясниться, что единственный вариант релегитимации власти – призвание монарха. Который восстановит историческую преемственность базовых символических конструкций русской имперской власти. А единственная альтернатива такому признанию – отказ от имперской парадигмы и переход к национальному государству. С официальным признанием русского национализма главной государственной идеологией и движущей силой госстроительного процесса.

Если Россия остается империей (в правовом формате конституционной монархии), то она – органическая наследница своего прошлого. Включая советский период. «Так было, и так будет». С учетом того, что конституционная монархия следующих времен де-факто явится классической парламентской демократией. Если Россия становится национальным государством, то она отказывается от части собственного прошлого и переходит в проектную фазу нового государственного строительства, «с нуля». «Так не было, но так будет». Поскольку национализм в истории – вернейший спутник и щедрый донор демократии, концепция национального государства в России может привести к слому извечной модели трансцендентности верховной власти и превращения этой власти в имманентный институт – не от Бога, но народа, от той самой нации как сообщества политически равных, цивилизационно и культурно однородных людей.

Да, для власти сегодняшней не существует более сложных вопросов, чем те, ответ на которые можно найти в «Википедии». Но мы-то должны заглядывать чуть глубже. И лучше сделать это чуть-чуть заранее, чтобы, желательно, не в последний момент. Не тогда, когда уже совсем поздно.

2011 г.