Читать книгу Великолепный век Фатиха Завоевателя - Станислав Денейкин - Страница 2

Власть – это рубашка из огня.

Если умеешь носить её верой и правдой,

Она будет оберегать тебя,

И  уничтожит твоих врагов.

Однако, стоит поддаться гордыне,

И своё место забыть,

Тогда она самого тебя сожжёт.

Тут же!

Фатих обладал безупречной харизмой и победоносной напористостью. Он мог покорить любую женщину одним только взглядом своих больших, черных, как небеса во время жестокой бури, глаз. Подчиненные, смотря в его очи, застывали в смятении и в этот момент готовы были отдать жизнь за своего падишаха. Одним только своим взглядом он мог внушить страх тысячам или же наоборот – даровать жизнь и спокойствие.

Изучив пять иностранных языков, и мировую историю, он мог превосходно вести дипломатические дела, без труда получать от других правителей то, что ему необходимо, но пользовался этим умением он редко, в меру своего характера. Был он безумно честолюбив, думая, что ложь – это высшая мера предательства. Султан ставил этот человеческий порок даже выше, чем убийство.

Аллах наградил его великим умом и хорошей обучаемостью. Еще в детстве, он все улавливал на лету, много читал, изучал поэзию, историю и философию. Сам часто писал стихи, о природе, о любимых людях. Его отец – Мурад II периодически брал его в военные походы, что дало ему хорошие знания в военной тактике. Помимо этого, он обладал и хорошей физической подготовкой. Будущий падишах тягал несусветные тяжести, словно мешки набитые пухом, легко и красиво обращался с холодным оружием. Султан, будто был рожден для войны, для сражений. Он порхал как мотылек во время боя – красиво и непринужденно. Но Мехмед был так же очень опасен. Однажды правитель сокрушил в одиночку дюжину сильнейших бойцов Османской Империи.

Но сейчас пришел момент его душевных страданий. Незадолго до восхождения на престол, будущего падишаха одолевали сомнения – на что он способен ради сохранения собственной жизни и прихода к власти? Душа долго металась между любовью к братьям и собственной безопасностью. Возможно, на его дальнейшее решение большое влияние оказал бунт, во время его первого правления, в 1446 году. Большое количество янычар, которые были против него в тот период, подняли восстание и Фатих оказался в меньшинстве. Он был вынужден сбежать из Эдирне в Манису и продолжить наместничество там. Возможно, это то, что с самого детства он видел большое количество смертей и страданий на военных походах. Но султан точно знал одно, что все вышеперечисленное наложило яркий отпечаток на его мышление и характер.

Фатих стал наиболее жестко мыслить и действовать. Ярость и гнев теперь ему не стали чужды. Зачастую его окутывали параноидальные мысли о том, что все его окружение хочет предать его или убить, но он максимально старался отогнать их от себя. Но, порой, некоторые, все-таки отравляли его разум и взгляды на этот мир.

В глубине души будущий падишах прекрасно понимал, что он совершил огромнейшую ошибку в его жизни. И понимание того, что она будет отравлять его оставшуюся жизнь так же не уходило из недр подсознания султана. Но на тот период времени он не видел другого выхода. Мехмед был уверен, что это единственное «верное», как тогда ему казалось, решение. Но обдумывая все и в настоящий момент, ему осталось только принять то, что было уже сотворено им, и попытаться жить дальше. Фатих решил похоронить все свои чувства, всю эту боль, все эти сердечные переживания в глубине себя и продолжить вести линию борьбы за собственную жизнь и продолжение Османской Династии.

Приговор о казни был подписан еще до самой процессии о возведении султана на трон. Все его братья были удушены, а самый его любимый брат Амурат, которого сам падишах нянчил и начал оберегать с самого его рождения был сброшен в воды Босфора и назван незаконным шехзаде. Все матери бывших братьев были отправлены во дворец в Конье. И как ему показалось, пока опасность для его жизни исчезла. Но как же теперь похоронить свои сердечные страдания?

На этот вопрос султан не знал ответа, и никто ему не мог помочь. Единственное, что он мог сделать – это скрывать эти терзания внутри себя и сохранять внешнее и мысленное хладнокровие. В голове Мехмеда крутилась одна фраза – «Султан не может себе позволить быть слабым, поэтому я обязан сохранить себя!»

Но в его жизни были услады в лице его прекрасных жен и его детей, в которых он не чаял души. В этот период его жизни его самой любимой фавориткой была белокурая Чичек-хатун, бывшая сербская княжна. Ее красота и молодость ослепляла, ее кроткость возбуждала повелителя, ее ум заставлял ей восхищаться. Но, не смотря на все ее достоинства, хатун так же обладала острым, как лезвие ножа, языком и хитростью, сродни самой рыжей лисы. Она открыто не любила Гюльбахар-хатун и часто отпускала колкости в ее адрес, обращалась к повелителю с просьбами осторожного отношения к ней. Гюльбахар отвечала ей ровно тем же, хотя она уже была не самой молодой женой падишаха и не освещала этот мир своей красотой, как Чичек, а Мехмед ее любил не намного меньше, чем его молоденькую фаворитку, по крайней мере, за то, что она родила ему наследника, его старшего сына – Баязида. Самой скромной и тихой среди них была мать Мустафы – Гюльшах. Скромность преследовала ее шлейфом. Это качество у нее было во всем – в ее убранствах, украшениях, поведении, манере говорить, что делало ее полной противоположностью «сороке» Чичек. Несмотря на все это, Фатих любил и ее столь же сильно.

В ночь после процессии возведения на престол султана, на хальвет с ним была вызвана именно Чичек-хатун, что разлетелось по всему гарему с большой скоростью, можно сказать, что сама хатун и была причиной столь быстрого распространения этой вести.

– Гюльбахар-хатун, вы слышали новость? – игриво промурчала Чичек.

– И какую же, Чичек-хатун, не томи? – буркнула ей в ответ Гюльбахар.

– А меня, в очередной раз, пригласил сам падишах на хальвет! – еще более игриво прозвучало это из ее уст.

Гюльбахар, молча закатила глаза, развернулась и пошла прочь от Чичек. Самая младшая фаворитка же усмехнулась и словно голубка полетела на крыльях счастья в хамам.

Фатих и Чичек лежали в постели. Их окружали султанские шелка различных цветов, на ощупь которые были как пушистые облака.

– Чичек, отправляйся к себе, я хочу побыть наедине со своими мыслями – томно произнес Мехмед.

– С Вами все в порядке повелитель? Я вижу грусть в Ваших глазах, возможно, я как-то еще смогу ее унять? – в этот момент она хотела приблизиться к нему, но падишах отпрял от нее и так же томно ответил, – яркий свет моего сердца, отправляйся к себе.

Хатун поднялась, собралась, и поклонившись вышла вон из покоев султана. Фатих вышел на веранду и долго смотрел на луну. Мысли в его голове продолжали виться и мучить его неспокойное сознание.

– Как же забыться? О Аллах, помоги мне!

Луна светила ярко, и была как-то особенна в эту ночь, почему именно, не понимал даже сам падишах. Вдруг султан посмотрел в сторону запада и произнес тяжелым голосом: «Константинополь!». Цель была в его голове, возможно исполнение ее принесет ему душевный покой или такое завоевание для османской династии искупит его грех?