Читать книгу Три лица Януса - Станислав Семенович Гагарин, Станислав Гагарин - Страница 9

Начальник Шестого управления РСХА, ведающего заграничной разведкой, не любил солнце. Окна его кабинета выходили во внутренний двор здания и бо́льшую часть суток были закрыты шторами.

И сейчас в комнате царил полумрак. Свет небольшой матовой лампы освещал блестящую поверхность дубового стола и, отражаясь, падал на моложавое лицо шефа, делая его неестественно бледным.

На столе почти ничего не было. Лежали только несколько листков с отпечатанным на машинке текстом. И еще скромный чернильный прибор.

Бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг собрал листки, поднес к глазам и близоруко сощурился.

На панели вспыхнула синяя лампа. Шеф бросил листки и протянул руку к кнопке. Почти одновременно отворилась дверь. Вошел человек в таком же темном костюме, в какой был одет сидящий за столом Шелленберг.

– Есть новости, Шмидт?

– Да, экселенц. Из страны № 18[2] наш А-3244, псевдоним Маркиш, подтвердил сообщение о ликвидации Зероу.

– Давайте сюда. Дело принесли?

– Так точно.

Шмидт подошел к столу, подал листок бумаги, потом развязал тесемки объемистой папки в черном переплете.

Внутри лежала другая папка несколько иной формы и красного цвета. На переплете было написано: «Агент-0117 – Зероу». Шмидт раскрыл ее и подал шефу.

– Ганс-Иоахим-Мария-Генрих фон Штакельберг, – прочитал вслух Шелленберг. – Вы знали его лично, Шмидт?

– Так точно, экселенц. Он работает, простите, работал с 1915 года. Находка полковника Николаи. Помните, знаменитое дело на русском фронте в 1916 году? Это его работа, Штакельберга.

Шеф перелистал страницы:

– Россия, Бразилия, Штаты, Испания, Португалия, Франция, Швейцария… И везде был натурализован?

– Он знал пять языков как свой родной. Это был разведчик высшего класса, экселенц.

– И все же… Его больше нет с нами, Шмидт.

Шеф выпрямился в кресле и щелкнул пальцами.

– Пути Господни неисповедимы, экселенц.

– Не сваливайте на Бога. Рейхсфюрер оторвет нам головы, если не раскопаем этого дела. Вернее, оторвет мне, а уж о вашей голове позабочусь я сам. Гораздо раньше, гораздо раньше, Шмидт! Ваши соображения?

– Русские или англичане.

– «Или» в устах разведчика? Стареете, Шмидт… А почему не янки?

– Очень уж аккуратно сделано. Американцы работают грубее.

– Недооцениваете противника, штандартенфюрер.

– Я десять лет работал с ними, экселенц, – обиженно произнес Шмидт.

Ладно, ладно. Поручите расследование «Лопусу».

– Уже сделано, экселенц. Он выехал в Женеву.

– Важно знать, почему произошел провал. Вы помните, к чему готовили Зероу?

– Разумеется.

– Значит, вам понятно, почему мы должны знать причины его провала. Кто-то докопался до нашей идеи. И наверняка знал, что Зероу мы перебрасываем в Кёнигсберг.

Он снова раскрыл папку, с минуту смотрел на большую фотографию, наклеенную на первой странице, потом написал несколько слов на листке бумаги, положил сверху на фотографию, захлопнул папку и протянул ее Шмидту. Встал из-за стола, мягко потянулся, медленно подошел к окну и поднял штору.

– Скажите, Шмидт, как относился Канарис к покойному Штакельбергу? Ведь это его человек…

– Так точно, бригадефюрер. Один из лучших сотрудников адмирала. Он называл Зероу «верной лошадкой», фаворитом, который всегда приходит первым к барьеру.

Не поворачиваясь к Шмидту, бригадефюрер тихонько рассмеялся:

– Вот он и пришел к барьеру, Шмидт…

Штандартенфюрер укоризненно промолчал. Он был cуeвeрен, как бывают суеверны люди опасных профессий, и сейчас молчанием своим как бы упрекал Шелленберга: вовсе не осторожно смеяться над мертвецами, да еще если они, эти мертвые, твои товарищи по партии, общей борьбе.

Вальтер Шелленберг, выдвинутый на пост главы управления партийной разведки и контрразведки за границей самим Гейдрихом, с самого начала стал конкурировать с ведомством адмирала Канариса. Он создавал целые направления и резидентуры, которые фактически дублировали деятельность агентов абвера. Но Шелленберг не был – увы! – профессионалом, не обладал основным достоинством разведчика – умерять свое воображение и опираться исключительно на факты, только факты и одни факты. Беда его была в том, что Шелленберг постоянно корректировал донесения агентов, подправлял их в ту сторону, которая казалась ему более желательной, давая при этом безудержную волю своему воображению.

Когда 19 февраля 1944 года адмирала Канариса сняли с поста начальника абвера и подчинили эту организацию военной разведки и контрразведки РСХА, именно Вальтеру Шелленбергу поручил Гиммлер реорганизацию детища Канариса. Теперь бригадефюрер мог делать с осиротевшей агентурой все, что ему хотелось. И этот болезненно самолюбивый дилетант устроил такую чистку, что эффективность работы германских агентов за пределами рейха заметно снизилась. Покойный Штакельберг был также зачислен начальником VI управления в разряд бесперспективных. Он направлялся в Кёнигсберг для проведения операции контрразведывательного свойства внутри службы СД, и вот его загадочная смерть заставила бригаденфюрера другими глазами взглянуть на А-0117, Ганса фон Штакельберга.

«Из переброски Зероу в Кёнигсберг на новую работу особого секрета никто не делал, – подумал бригаденфюрер. – И убивать его в таком случае было ни к чему. Но кому-то очень не хотелось, чтобы Штакельберг оказался в Восточной Пруссии… Кому?»

За окном умирал день. Последние лучи спустившегося солнца проникли во двор и зажгли пожелтевшую листву кленов.

Сощурившись от непривычного света, Шелленберг смотрел на верхушки деревьев, потом сказал не поворачиваясь:

– Кажется, уже осень?

Так точно, осень, бригадефюрер, – ответил Шмидт.