Читать книгу Котел Чингисхана - Станислав Гольдфарб - Страница 2

– Вигдор! Я ищу тебя по всему Ольхону! Ты не представляешь! Они, кажется, сошли с ума! Я тебе точно говорю – свихнулись! Прыгают вокруг раскопа, как обезьяны, вопят, обнимаются! Либо «приняли», либо перегрелись! То есть, вначале «приняли», а затем перегрелись! Нормальные люди себя так не ведут!

Вигдор, которому обращалась Селина, лежал в гамаке, натянутом между двух огромных сосен, и не двигался, несмотря на вопли своей помощницы. Соломенная шляпа была надвинута на лицо, и понять, спит он и ничего не слышит или ему все равно, что происходит на этом самом раскопе, было сложно.

Селина пыталась привлечь его внимание, но он не шевелился и не проявлял и тени интереса к ее звонкому голосу, который оглашал лагерь.

– Я сейчас изрежу твой гамак и ты грохнешься на землю, – угрожающе сказала девушка и решительно направилась к Вигдору.

Из гамака донеслись признаки жизни. Тот, кого звали Вигдор, медленно поднял руку, потом другую, потянулся, убрал шляпу с лица, лениво зевнул и произнес:

– Селиночка, столько экспрессии, к чему? Присядь, успокойся. Ты вся запыхалась, бегая по острову в поисках меня. А я тут, прохлаждаюсь. Провести недельку на Байкале, на Ольхоне, дикарем, с костерком, рыбалочкой, купалочкой! Сбылась мечта! И у меня нет ни одной идеи по части орущих археологов, зато есть страстное желание дотянуться до бутылочки запотевшего от прохлады пива, которая лежит в багажнике моей машины в холодильничке. А? Селиночка? Ты можешь сделать работодателю приятное, доставь пивасик?

– Да чтоб тебя, городской бездельник. Смотри, за твою кромешную лень духи острова нашлют бессонницу и будут преследовать все отпускные дни и ночи, а комары и мошки…

Почувствовав, что никакие заклинания не сдвинут Вигдора, она метнулась в сторону машины и выудила из походного холодильничка пиво.

– На, упейся, эксплуататор человеческого материала.

– Спасибо тебе, душа моя, она же помощница и юрист нашей маленькой чудесной компании.

– Ну, Вигдор, пожалуйста, послушай меня. Все очень серьезно. Парни с катушек слетели, они орут! Они прыгают, как обезьяны! Так орут, что, возможно, мировое открытие сделали… Ну реально!

– Селиночка, между прочим, открытия не делаются. К ним идут долгими годами… Ну, право, какое еще открытие? Что ты понимаешь в археологии? Они нашли могилу Чингисхана или по крайней мере откопали его котел?

– Не знаю, что они там откопали, но, судя по воплям, «что-то», и поэтому ты сейчас встанешь, пойдешь к раскопу и посмотришь, отчего твои приятели сопели с ума и как им можно помочь!

По выражению лица Селины он понял – она не отстанет, и ему придется идти к раскопу, где научные сотрудники Герман и Михаил работали уже несколько месяцев и, судя по рассказу Селины, «что-то» нашли.

– Ладно, побрели на раскоп. Но предупреждаю, если это опять пара зубов шерстистого носорога, хвост огромного оленя или копыто первобытного лося, я сам тебя съем. Ты поняла меня? Меня даже кость мамонта не впечатлит…

– Женушку свою ешь!

– Она на гастролях, – мечтательно произнес Вигдор.

– На каких еще гастролях, «писхатель»?

– Она сопровождает сокровища художественного музея в Петербург – там выставка древней сибирской иконы.

– Слышь, муж гастролерши, попели уже, история может не простить нам промедления.

…Раскоп находился недалеко от ручья, который уходил в Байкал, и это было само по себе интересно, если знать, что водостоков на Ольхоне почти нет. Откуда брал свое начало этот, никто не поинтересовался: бежит себе и бежит…

Остров Ольхон был самым крупным на море. Местные никогда не называли Байкал озером – только морем! Они-то хорошо знали, каков он – в гневе с большой волной, пронзительными и мощными ветрами, землетрясениями и провалами, когда под воду уходили гигантские куски суши. Остров Ольхон – сотни километров тайги, пустыни, тундры и лесостепи. Все в одном месте, посреди древнего моря, полного загадок и тайн.

Михаил и Герман, университетские археологи, при первой возможности сбегали сюда из Лесовска и увлеченно «копали». Они фанатично веровали в идею, что Ольхон в древнем прошлом был священным центром прибайкальских племен и народов. Здесь жили люди курумчинской культуры и легендарные хунну. Империя Хунну вообще была коньком этой парочки. Рассказывать о таинственном народе, создавшем великую империю, а затем исчезнувшем, растворившемся в истории, словно его и не существовало никогда, они могли часами напролет. Хунну того заслужили! Хунну создали могучий союз племен от Енисея до Манчжурии и от плато Ордос до Байкала!

…Вигдора Герман и Михаил позвали с «корыстной целью». Денег на экспедиции не хватало. А тут еще появились «черные» археологи, для которых никаких правил, а тем более законов, не писано. Вот и решили залучить на это лето известное «перо». Кто откажется от публикации своих очерков про работу археологов, жизнь таинственных жителей глазковского времени, которые создали учение о загробном мире как продолжении земной жизни! Погребальный культ они превратили в сложнейшее представление! В плиточные могилы стали класть предметы труда и вооружения, пищу и украшения. И магия! Они свято верили, что магическим путем можно воздействовать на души и духов. Неужели после таких рассказов не найдется богатый любитель старины?! Неужели не захочет организовать новые экспедиции? Вигдор на предложение откликнулся сразу и с радостью. Сам бы он ни за что не собрался в поход – то одно, то другое… А тут счастливый случай – опытные организаторы, остров Ольхой, вода и солнце, отличная компания. Осталось набить рюкзак – и вперед…

Селина увязалась за ним, причитая, что даже на Байкал не может съездить, ведь день и ночь она «батрачит» на контору.

Ольхонская палаточно-костровая жизнь Вигдору сразу понравилась. Она оказалась простой и исключительно жизнерадостной. Никакой тебе суеты. Археологи уходили на работу ни свет ни заря. Общей побудки никто не устраивал— выползали из палатки к утреннему чаю по своему усмотрению. И никакого тебе режима или графика. Хочешь— броди по берегу, хочешь – становись следопытом и изучай местные достопримечательности. В Хужире – административном центре острова – приличный музей и библиотека. До чего же приятно отвечать за самого себя!

…Все вместе собирались только ближе к вечеру, когда усталые археологи возвращались в лагерь.

Селина и на отдыхе нашла себе дело – из лучших побуждений она решила помочь местной администрации наладить документооборот. И потому Вигдору никто не мешал «прожигать» жизнь – то в гамаке, который устроили между двух огромных сосен, то на берегу, где песочек и теплые заливы, и малолюдство…

Время от времени Вигдор отправлялся на раскоп. Молча устраивался поблизости и наблюдал за работой. Во время «перекуров» ребята, оставив, как они выражались по-научному, «стоянку» пращуров, пели к нему в тенечек, отвечали на вопросы, полагая, что он уже сочиняет увлекательную историю про жителей древней Ангариды и Байкалии. Потом снова возвращались к своим «артефактам»…

Вечером же собирались у костра. Появлялась бутылочка настоечки на кедровых орешках и каких-то травках, в целебную силу которых верили неистово и свято. Настоечки, между прочим, делал самолично Вигдор, это было его хобби, поэтому в качестве их никто не сомневался. Селина со знанием дела резала здешний деликатес – рыбу омуль и хариус, которых называла любовно и нежно «рыбочка», и все с удовольствием опрокидывали стопочки, искренне поминая местного бурхана – духа острова, рассуждая о полезности после трудового дня расслабиться и еще про то, что теперь все гонят самогон, дабы не помереть от всякой гадости под маркой элитных напитков. Чудо, а не вечера, теплые, тихие, ленивые. Ко сну и то лень было отойти.

Так и проходили эти отпускные дни и ночи у Вигдора: хочешь – ешь, хочешь – спи, хочешь – валяйся в дырявом гамаке, хочешь – вообще ничего не делай, не возбраняется…

Да вечером, после стопочки-другой, можно было петь под гитару, глядя в ольхонское небо, не переживая за чуткий сон соседей за стенкой.

Петь тянуло после первого же тоста. У археологов все песни были про пращуров, про матриархат, про тяжелую долю неандертальца или питекантропа. И была там обязательно та, которая солнышка краше, каждым днем по-царски светло и питекантроп, который готовил копье и сражался за прекрасные губы ее…

Ночи были темные, теплые и звездные. Байкал подкидывал свои вздохи прибойной волной, и было так замечательно, что расходились по своим палаткам уже ближе к полуночи…

Герман и Михаил, что называется, рассказчики от бога. Они без умолку посвящали Вигдора и Селину в историю великих хунну – народа, который властвовал над огромными сибирскими землями; рассказывали о шаманах и их обрядах, о хари, булагатах и эхиритах, предках бурятского народа, которые именно здесь, у байкальских берегов, жили своими племенами…

Однажды, когда костер почти догорел и напелись вдоволь, Герман заговорил о пребывании на острове великого Чингисхана. С чего он затеял этот разговор? Бог его знает, может, что навеяло, может, вспомнилось, а может, решил перед Селиной блеснуть эрудицией. Но про Чингисхана слушать интересно всем, все и всегда.

– А вы знаете, что Чингисхан, по преданиям, специально приезжал на Ольхон и размышлял о жизни у подножия святой горы Ерд?

И все притихли, словно бы специально прикатили на Ольхон, на этот берег, к этому костру, чтобы узнать таинственную историю великого монгола…

– Чингисхан любил остановиться и пожить на берегах рек Онон и Киринлум. Одна впадала в Шилку, а другая в озеро Далай. Но во время кочевок он всегда доходил до Байкала, где обитали таежные люди. Здесь, у горы Ерд, он просил своих воинов оставить его одного. Великий монгол думал о будущем и вспоминал свою жизнь.

Однажды он приказал поставить на самой высокой горе острова таган, а на нем огромный котел, в котором была лошадиная голова. Тогда же он завещал похоронить себя в пещере в шаманской скале. Правда это или нет, сказать сложно, – заключил Герман. – Но мы с Михаилом неоднократно встречали подтверждения избранности Ольхона. Святое место для народов, которые жили вокруг Байкала…

…Направляясь к раскопу, Вигдор почему-то вспомнил именно эту историю.

Еще издали он увидел, что археологи сидят на корточках у края раскопа и молча взирают на свое открытие. Это мало походило на сумбурный рассказ Селины. Все было тихо-тихо, что, вероятно, и соответствовало торжеству момента.

Вигдор присел рядом с учеными, взглянул вниз и не удержался от возгласа удивления.

– Парни, я не знаю, на сколько веков тянет ваша находка, но впечатляет.

Герман и Михаил продолжали молчать, не отрывая взгляда от раскопа.

– «Парное захоронение» – мужчины и женщины, – наконец «ожил» Михаил.

Герман добавил:

– Скорее всего, пожилой мужчина и его жена или наложница. Похоже, эти ребята глазковской культуры бронзового века.

– Ты так считаешь, – все так же отрешенно, без особого удивления уточнил Михаил.

– Предполагаю.

– Тогда ребятам более четырех тысяч лет!

Археологи снова замолчали.

Руки глазковцев были соединены. В глазнице у мужчины находилось кольцо из белого нефрита. Еще три лежали у него на груди. В коленях находился кожаный мешочек, потом в нем нашли металлические инструменты неизвестного назначения. На черепе и ногах мужчины – подвески из зубов мускусного и благородного оленей.

Рядом с женским скелетом лежал нефритовый нож.

– Герман, мы сделали это! – вдруг истошно заорал Михаил и стал отстукивать руками какой-то ритм, ударяя по земле, по коленям, плечам… – Мы доказали, что глазковец был здесь не гостем, он хотел покоиться на этом острове, возможно, считая его священной землей! Ого-го! Е-ейй!

– Ну все, второй пошел, – четко и громко сказал Герман и тоже пустился в пляс, выделывая коленца, которым позавидовал бы любой участник ритуальных танцев африканского племени.

«Селина, похоже, была права», – подумал Вигдор.

Несколько минут археологи «дурачились», а потом упали на землю и замерли в позе найденных ими глазковцев.

Вигдора они словно бы и не замечали.

– Прошу прощения, не помешал?

– С чего бы, – не сговариваясь, одновременно ответили Михаил и Герман, продолжая лежать рука об руку в позе таинственных обитателей бронзового века.

– И долго вы так, уважаемые, будете входить в роль найденных экспонатов?

– Вигдор, ты испортил нам следственный эксперимент, – Герман поднялся первым и протянул руку Михаилу, помогая подняться.

– Как я понимаю, передо мной мировая сенсация?

– Ну, мировая или нет, углеводородный анализ покажет. Пока не ясно, но чтоб вот так! Ничего подобного точно не находили. Чтоб вот так рука в руке, почитай, первый раз за всю археологическую историю… Жалко, сезон заканчивается. Да и финансы поют романсы. По уму надо бы расширить раскоп, поискать вокруг. Похоже, не последняя находка. Чую нутром.

– Да, на этот год все истратили, – согласился Михаил.

– А вот если бы найти котел Чингисхана. Такая находка стопудово потянула бы на сенсацию! Тогда бы Нобелевская премия без сомнения! Тогда бы мы, Миша, соорудили стеклянный купол и вели бы раскопки под ним круглый год!

– Что, до сих пор не нашли реликвию? – Вигдор внимательно посмотрел на ученых.

– Увы, увы! Где и кто только не искал! Даже монголы в семнадцатом веке засылали сюда своих разведчиков. Для них найти котел было делом государственной важности— реликвия Чингисханова могла сплотить нацию. Но чуда не произошло.

– Ты вот что, Вигдор ибн Борисыч, покарауль тут малость, а мы с Герой смотаемся на почту, телеграмму в Лесовск отстучим. Пусть подмогу шлют для усиления нашего отряда, так сказать, в связи с новыми открывшимися обстоятельствами. Нам сегодня ночевать придется у раскопа. Слухи-то быстренько расходятся, наверняка любопытные найдутся.

– Покараулю, святое дело. Только, мужики, до первой звезды ни-ни. Но чтоб к ужину мое рандеву с этой, как вы изволили выразиться, глазковской парочкой завершилось. Не хотелось бы эти ваши артефакты под звездным небом в одиночку наблюдать. Жуть!

…Потом, уже в лагере, после ужина, когда костер едва тлел и они с Селиной, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по палаткам, в сумеречном пространстве брезентового купола Вигдор мысленно возвращался и возвращался к словам археологов о поисках котла Чингисхана. Как-то сама собой память стала «перелистывать страницы», и, засыпая, Вигдор смутно стал припоминать, что где-то уже слышал о странном монгольском десанте на Ольхон времен Иркутского острога…