Читать книгу Архивы Сквозной Сети. Том 1 - Станислав Шульга - Страница 2

Трафик-трекер

В гостиничном номере прохладно и пахнет свежим постельным бельем. Шторы задернуты не плотно, бледный свет улицы струится через узкую прорезь. Не снимая высоких шнурованных ботинок, мужчина, прихрамывая, подходит к окну. Дорожная сумка плавно опускается на мягкий ковер. Левой рукой одергивает штору, и свет улицы пробивает безразличие комнаты.

Номер расположен на восемнадцатом этаже здания, что стоит на крутом холме. Фасад смотрит на главную площадь столицы. Противоположную сторону Площади огораживает семь высоких зданий, образующих полукруг. Шесть улиц уходят вверх, разрезая темноту светом фонарей. Саму Площадь пересекает проспект, шестирядная магистраль, соединяющая западную и восточную часть города. На выходные проспект в центре закрывают для транспорта. Горожане любят гулять здесь и по прилегающим скверам. А сама Площадь давно стала местом, где молодежь традиционно назначает свидания.

Так было до недавних пор. Сейчас центр города ощетинился баррикадами. Лавки торчат из ледяных валов вместе с частями заборов, покрышек, арматуры и колючей проволоки. Их возвели две недели назад, после того, как правительство во второй раз попыталось разогнать мирную демонстрацию. Ночной штурм Площади отбили те, кто уже месяц стоит здесь, и горожане, что пришли к ним на помощь. Снег выпал на следующий день. А к вечеру ударил мороз, превратив в лед возведенную за день и залитую из брандспойтов крепость.

Там, за грязно-серыми валами – лоскутное одеяло. Армейские тенты, туристические палатки, деревянные домики, в которых еще месяц назад должны были открыться магазины рождественских сувениров. Яркие огни – это бочки, в которых жгут дрова. Дымят походные армейские кухни. Посередине городка стоит сцена, с которой постоянно выступают ораторы. На двух близлежащих зданиях установлены огромные голографические экраны, демонстрирующие происходящее на сцене и Площади.

Месяц назад здесь стояли те, кто еще верил в силу слова и надеялся быть услышанным. Сейчас – это котел, в котором бурлит ненависть и решимость идти до конца. Слова, призывающие к миру, еще звучат, но с каждым днем призыв к войне становится все громче. Он задергивает штору и садится на кровать.

Он видел это не раз. Другие страны, другие города, но разница только в деталях пьесы.

***

Его дед коллекционировал часы. Древние механизмы, давным-давно убитые электричеством. Стены одной из комнат его квартиры были увешаны этим антиквариатом. Однажды дед снял особенно потрепанный экземпляр и спросил внука: "Что ты видишь?" – "Три стрелки, белый диск и двенадцать цифр. Одна стрелка быстро крутится" – "Вещи немного сложнее, чем кажутся". Потом дед перевернул часы и открыл заднюю стенку. Под ней обнаружились десятки металлических деталей. Дед называл их "шестеренками", "пружинами", "валами" и "подшипниками". Время, до того мерцавшее холодными цифрами электронных дисплеев, превратилось в живую силу. Оно перетекало между шестеренками, наматывалось на валы и скручивалось пружинами.

С тех пор он часто заглядывал к деду в мастерскую. Часы стали главным увлечением детства. Он много узнал не только про пружины и шестеренки. Дед рассказал ему про ключи и тех, кто их крутит, запуская ход вещей. Потом, значительно позже, привычка вскрывать задние стенки предметов превратилась в работу. А еще позже он стал зарабатывать тем, что находил ключников и разматывал причинно-следственные связи, накрученные на замысловатые шестеренки бытия.

Он стал трафик-трекером.

***

За периметр его пустили не сразу. Сначала просветили обычным сканером на предмет оружия. Потом к нему подошел активист, на шлеме которого тусклым огнем мерцала эмблема "Киберсотни". Древний китайский знак "Инь-янь", только вместо точек в части инь красовалась единица, в зоне янь – ноль. Киберсотенец одел сенсорные рукавицы-сканеры. Он выставил руки вперед и застыл. Результаты сканирования отображались на внутренней поверхности его широких "стекол", очков "наложенной реальности". Активист искал импланты, "жучки", любую следящую технику. Наконец, махнул рукой, разрешив пройти.

Хорошие сканеры. На радиобазаре такого не купишь. Эти ребята еще месяц назад не могли и мечтать о том, что получат в руки такое "железо" и "софт". Подарки оттуда, от тех, кто по другую сторону тени. Только с ним эти штуки все равно бы не сработали. Просто потому, что ни на нем, ни в нем нет "железа". Нет нанов, биожучков, распределенных "роевых" систем. Все его импланты – пара пломб в передних зубах верхней челюсти и стандартный нейро разъем на правой руке.

Трафикер осмотрелся по сторонам.

Юноша в балаклаве и серой куртке что-то шепчет девушке в оранжевом шлеме. Нижняя часть ее лица обмотана шарфом, а веселые глаза искрятся радостью. Парень обнимает девушку, и она прижимается к нему, продолжая влюбленно глядеть в карие глаза, обрамленные узкой прорезью маски. Мужчина средних лет в военном шлеме с ободранной символикой улыбается и что-то говорит сидящему рядом деду в плотной телогрейке и высокой меховой шапке с металлической бляхой. Оба громко смеются, а девушка машет на них рукой.

Костер в бочке полыхает оранжевым пламенем. Яркие искры летят вверх, чтобы растворится во тьме, из которой сыплется снег.

Эта молодая пара здесь с первых дней. Студенты филфака первыми вышли на Площадь месяц назад. Они стояли в рядах демонстрантов, единственным оружием которых были зажженные экраны смартфонов. Когда "Кондор" пошел в атаку, ее сбили с ног, и парень помог ей скрыться в близлежащем квартале. С тех пор они вместе. Вместе верят, что Площадь изменит эту страну к лучшему.

Сорокалетний мужчина в каске. "Потерянное поколение". Реформы двадцатилетней давности сломали старые "социальные лифты", но так и не построили новых. Университетский отличник, выйдя за порог "альма-матер" понял, что шесть лет учебы прошли зря. Он сменил дюжину мест работы, от продавца на рынке до оператора казино-кластера в Шельфе Кибернетического Глобуса. Временами неплохо зарабатывал, но все эти годы тосковал. Он умел зарабатывать, но ему не хватало "Большого Дела". Работы, которая придавала бы жизни смысл. На Площади он обрел то, что искал двадцать лет. "Большое Дело", способное изменить мир к лучшему. Чувство вины, тихо глодавшее душу все эти годы, пропало.

Со стариком в высокой шапке все просто. Грезы о лучшей жизни сводились к желанию иметь двухэтажный дом и кусок земли. Желательно с лесом. Тяжелый сельский труд не оставлял времени на рефлексию о чем-то другом. Он тяжело работал и построил дом у леса. Через два года в село приехали городские в черных плащах. О чем-то поговорили с главным на селе. На следующий день гости явились к старику. Будь он моложе, сломанных челюстей было бы больше. Но четверо на старика… Следующие два месяца дед провалялся в сельской больнице. Возвращаться ему было уже некуда – дом снесли. Сюда приехал, чтобы отомстить всем, кто носит черные плащи.

Взгляд скользит, фиксируя лица, одежду, язык тел, предметы в руках, все мелочи. Трафикер знает о них все. Они могут прятать лица за масками, надевать экранирующую одежду, звонить по телефонам с "плавающими" номерами, но он все равно знает о них все. Это его работа – знать все. Достаточно десятка мелких деталей, чтобы выяснить прошлое и понять будущее. Пара пуговиц на зимнем пальто скажет ему, что любит человек носить летом. Минута жестикуляций – объем словарного запаса и район, в котором живет человек. Форма черепа – родословную до пятого колена.

Его сознание выделяет две субличности. Первая сопоставляет увиденное с базой из открытых источников, которую он загодя прокачал через себя. Вторая шерстит списки партий и группировок, которые светились в соцсетях и "серых" кластерах Кибернетического Глобуса. Он аккумулирует данные о тех, кто собрался здесь, и для этого ему не нужна волновая камера. Мозг обычного человека помнит все, но далеко не все могут вспомнить то, что нужно в тот момент, когда это нужно. Ему достаточно мимолетного взгляда и человек навсегда останется в его памяти, с которой он управляется лучше, чем вилкой за обеденным столом. Он должен увидеть и запомнить всех, потому что он ищет.

Ищет человека.

***

Она была из семьи потомственных симулякров. Дед не доверял фейсбуку и выбросил подаренную на юбилей цифровую камеру, не сделав и снимка. Его сын и дочь с ранних лет усвоили, что входить в сеть без маскировки адреса нельзя. Внучку невестка рожала дома. Инспектор по делам детей наведывался к ним дважды. Первый раз ему объяснили, что ребенок воспитывается дома и в детсад не пойдет. Во второй раз он получил пухлый пакет налички, и больше его не видели.

За несколько десятков лет они сумели создать влиятельный трайб симулякров. С точки зрения сети их не существовало. Они старались не следить в Кибернетическом Глобусе и чистили то, что так или иначе оставалось. Они не пользовались кредитками и биометрическими паспортами. Создавали фейковые личности, писали несуществующие судьбы. Это граничило с паранойей, но не лишенной смысла. И в этом состоял семейный бизнес. Люди без лиц, "информационные призраки" с десятками масок.

Спрос на их услуги не иссякал.

Две недели назад трафикер пересекся в аэропорту Брюсселя с главой семьи. На бегущей дорожке терминала стоял постаревший друг. Он держал в руке журнал, на обложке улыбалась девушка с Площади. Просьба в глазах читалась ясно. Позже, на старых "связных" кластерах трафикер нашел несколько "маркеров", уточнявших задачу.

Отказать не мог. Девчонку он знал с пеленок. До десяти лет она называла его дядей.

Те мальчишки, которые просвечивали его сканерами, являлись низшим звеном в информационной структуре Площади. Они знали своих руководителей и догадывались о кукловодах высшего уровня. Но они и понятия не имели о трех трайбах, что собирали информацию о происходящем на Площади.

Она здесь. Краткосрочный контракт на пару недель. Должна была выйти до начала горячей фазы. Ситуация шла к точке невозврата, но девушка не вернулась, и связь с ней пропала. Семья провела на Площади два дня и не смогла ее найти. Окно возможностей сужалось, и они поняли, что не успеют.

Тогда обратились к нему.

***

О трафик-трекерах ему рассказал Нетфер. Самоучка-первопроходец, имевший группу учеников и специфический бизнес на этом поприще.

Сидя на ступеньках киевской набережной, Нетфер взял камешек и бросил в воду. "Что ты видишь?" – "Круги на воде" – "Круги – это видимые следствия, камень – это скрытая причина. Следствия лежат на поверхности, но что послужило причиной, сказать трудно. Чтобы определить массу камня, трафикеры работают с кругами на воде" – "Насколько успешно?" – "Настолько, что могут понять мотив того, кто бросает камни".

Трафик-трекеры – люди, которые знают все. Они выяснили, кто убил Кеннеди, что на обратной стороне Луны и кто на самом деле придумал теорию заговоров. Они умеют читать круги на воде. Ясное дело, что истории про убийства старых президентов были интересны только домохозяйкам. А вот некоторые "истории", творящиеся в режиме реального времени, интересовали многих.

Широко распространенным стереотипом стало то, что жизнь "людей, которые знают все" в постоянной опасности. Все трафик-трекеры сидят под семью замками, охраняемые батальонами частных армий. Они невидимки, умело скрывающиеся от чужих глаз. Доля правды в этом была, но незначительная. Да, некоторые отшельники годами не покидали штаб-квартир корпораций, но они и до этого слыли гиками, месяцами не покидавшими подвалов. Параноики, прятавшиеся от невидимых врагов, либо были параноиками с рождения, либо стали такими из-за неконтролируемых ментальных практик и психотропных симуляторов. На самом деле, все сложнее и проще одновременно.

"Рассказывают, что когда Лютер прибил свои тезисы к дверям собора и вокруг них поднялась кутерьма, кто-то приписал на бумажке: "Я не могу так красиво говорить в защиту истины, как господин Лютер, но у меня тут десять тысяч вооруженных парней".

Не пойди эти и другие тысячи вооруженных людей за Лютером, не прикрой курфюст Фридрих богослова, Реформация не случилась бы. Девяносто пять тезисов остались бы памятником философской мысли. Можно познать всю истину мира, но если за тобой нет "десяти тысяч вооруженных людей”, то ничего не произойдет. Если информация не замкнута на "контур управления", она остается пустым звуком.

Поэтому от "контуров управления" Сайберглоба трафикеров держали подальше. Сложная система сдерживаний и противовесов скрипела, временами сбоила, но работала не один десяток лет. О ней знали все серьезные игроки сцены. Вот рамки, вот пределы, за которые можно сделать пару шагов, а вот здесь уже минное поле.

Система сложилась не сразу. Когда все начиналось, некоторые трафикеры попытались обрасти активами и прямыми выходами на "контуры управления”. Корпорации ответили "охотой за головами”. Они пытались взять под полный контроль "мозги", чтобы получить превосходство в корпоративных войнах. Убийства и похищения, камеры с мягкими стенами и простые тюрьмы. Трафикеры ответили чередой обвалов на фондовых рынках Америки и Европы. Два десятка старых транснациональных шаек стали строчками в википедии. После пары раундов войны здравый смысл возобладал. И те и другие поняли, что трафикеры с миллиардными состояниями станут акулами, которые сожрут и старые корпорации, и менее жадных коллег по цеху. Поэтому "денежные мешки" перестали посягать на свободу воли “мутантов”. Трафикеры в свою очередь не высовывались с громкими разоблачениями.

Впрочем, во второй половине двадцать первого века громкие сенсации стали невозможны. Для их пресечения совсем не обязательно было кого-то убивать. Хватало грамотной информационной контратаки. Серьезные игроки всегда готовили подобные вещи загодя. Иногда удар наносился превентивно – любая попытка выйти на люди с чьим-то грязным бельем обрекалась на неудачу из-за подмоченной репутации правдолюба.

***

От Площади к правительственному кварталу вела одна улица. Ее баррикады отличались большей высотой, а концентрация повстанцев была значительно выше, чем в любом другом месте. Все из-за того, что в пятидесяти метрах от баррикад стоял кордон «Кондоров».

Это спецподразделение осталось последней лояльной к Хозяину силой. Армия в стране годилась разве что для парадов. Полиция, состоявшая из бывших крестьян, не лезла в политику. К тому же половина служивших в ней принадлежала к «угнетенному большинству», так что в случае серьезных волнений карта могла лечь и по-другому. Руководство «Кондоров» подбиралось Хозяином самолично. Подразделения формировались из бойцов, надежных во всех отношениях. Деньги им платили не только из казны, но и из специального фонда, который формировался членами партии власти.

Именно «Кондоры» стояли за жестким разгоном первой демонстрации и второй попыткой снести палаточный городок. Первый разгон был жесток. Некоторые перестарались, избивая в кровь людей, уже лежавших на земле. Так разгоняют тюремные бунты, а не мирные демонстрации. Чтобы убрать четыре сотни полусонных студентов с площади, хватило бы шлепков по мягким местам.

Второй раз досталось уже им. “Кондорам” дали команду не перебарщивать, но у повстанцев чесались руки. В дело шло все – и арматура, и старый-добрый «коктейль Молотова», и даже «желтая пыль», портившая суставы экзокостюмов. В той стычке счет раненым сравнялся, а пятеро «кондоров» попало в госпиталь с ожогами третьей степени.

Но оппозиционная пресса сделала из бойцов настоящих чудовищ, которые разве что детей не едят. На них выливались потоки грязи, правду мешали с ложью. В дело шли даже кадры разгонов демонстраций из сопредельных государств, где технологии усмирения и демократические институты, развивались дольше.

Нет, они не были ангелами. Да и что греха таить, на такой работе перегибы неизбежны, и всегда есть процент персон с деформированной психикой. Среди честных служак, которые «работают» в рамках устава, всегда найдутся те, кому лишний раз дать дубинкой по голове будет в радость. Впрочем, садисты встречаются даже среди учителей и врачей.

Но в черно-белом мире не бывает оттенков. Поэтому все они – или друзья, или враги. Третьего не дано. И вот они стоят по ту сторону линии фронта. Закованные в тяжелые экзокостюмы с усиленной моторикой, вооруженные дубинками, щитами и травматикой. Стоят здесь уже месяц. Им также холодно, как и повстанцам. Они тоже жгут дрова в железных бочках и расписывают стены домов лозунгами. Жратва в полевых кухнях не отличается разнообразием, да и к девкам ходить запрещают. Они тоже на взводе, и чем дальше, тем сильнее сжимается пружина.

Вчерашние одноклассники, соседи, друзья сейчас стоят по разные стороны баррикад. Повстанцы и люди в тяжелых экзоскелетах. В баррикадах нет смысла, если речь идет о физической защите. Тяжелая техника легко сломает эту кучу мусора. Технология давно отработана. Это знают спецы, это знают полевые командиры на Площади, об этом догадывается любой повстанец, мало-мальски смыслящий в строительстве. Баррикады для другого. Они делят мир на две части: свою территорию и чужую. Делят мир на своих и врагов. Без компромиссов и условностей. Это – первый шаг, необходимый в таких делах. Мир должен стать черно-белым. Враг должен быть видим. Или ты с нами, или против нас. Те, кто не определился со стороной – тоже враги, только пассивные, своим бездействием потакающие противнику.

***

Политика не была его коньком. Жесткие информационные войны, что сопровождались циничной манипуляцией массами, откровенной ложью, истерией пропаганды претили ему. Он не был святым, просто любил чистые данные, а в информационных войнах на почве лжи и полуправды плодились "параллельные реальности". Методы, старые как алфавит, в “век цифры” приобрели изощренные формы. Подделывалось все – тексты, фотографии, видео. Вычислительные "фермы" сутками клепали виртуальные "свидетельства" событий, которых никогда не происходило. Да что там, даже стрим-потоки реального времени научились искажать без потери качества изображения.

На простого гражданина вываливались мутные потоки лжи. Над теорией заговора он подшучивал, но знал точно – практикам личной обработки "больших данных" в школах и университетах не учили. В этом состояла сознательная политика даже в государствах "первого" мира. Профессионалы информационного поля в массовом сознании оставались маргиналами. Корпорации типа GK Inc. и Hyperdata в глазах обывателя были тоталитарными сектами, где над мозгами людей проводились богопротивные эксперименты. Трафик-трекеры, шиваиты и гейткиперские деми-личи чуть ли не открыто назывались мутантами. "Мутантов", это вполне устраивало. Миллиардные финансовые потоки стали бы скромнее, если бы клиенты научились шевелить мозгами.

В результате, несмотря на все технологии, средние обыватели остались на уровне их дедов. Они не способны прочитать больше одной страницы в минуту, не говоря уже о работе с "большими потоками". Им не под силу разобраться что к чему. Простой обыватель плевал на все, и, в конце концов, безропотно принимал одну из созданных картин мира. Выбирать из черно-белых штампов проще, чем постоянно искать настоящие смыслы.

Сейчас пропагандистские машины работали на полную. Провластные ресурсы поголовно называли протестующих "сбродом", "фашистами" и "преступниками". Оппозиционная пресса отвергала эту риторику, именуя их "цветом нации", "героями" и "революционерами". И то, и другое не соответствовало действительности на сто процентов.

Высокая женщина в горнолыжном комбинезоне и шлеме, выкрашенном в национальные цвета – владелица небольшой сети салонов красоты. Позавчера она продала одно заведение и отдала деньги на нужды протестующих. Она была на Площади во время второй попытки разгона и стояла в первых рядах вместе с мужчинами. До этого ее знали, как меценатку, бравшую под крыло способных детей из бедных семей.

Рядом с ней – профессор-лингвист из университета, в прошлом проректор. Его уволили за протесты против взяток, которые брал ректор вуза. Светило международного масштаба. Здесь он не только скандирует лозунги. Каждое утро в десять часов читает лекции по филологии для всех желающих, и они популярны настолько, что даже крестьяне из горных районов приходят послушать "вумного стардца". Они о чем-то горячо спорят, но на лицах улыбки.

А вот группа молодчиков в одинаковых зимних камуфляжах и белыми повязками с изображением руны. Боевики из "Белого клинка", а руна на повязках – "волчий клык". Неонацисты чистой пробы, не стесняющиеся кричать на каждом углу о “крестовом походе белой расы против недочеловеков".

Мимо них проходит сутулый пожилой человек с пластиковым мешком. Это "профессиональный революционер". В мирное время подрабатывал слепым на улице Резников, а сейчас таскается сюда и скандирует лозунги против власти. Точно знает расписание и меню местных поварих, время подвоза одежды, которую собирают горожане для революционеров. Он уже два раза сменил гардероб, но продолжает побираться на пунктах гуманитарной помощи. Момент надо ловить.

Взгляд трафикера скользит дальше и останавливается на трех мужчинах в военных касках старого образца. На касках – побитые временем цифры "151". Это ветераны 151-ой спецбригады, прошедшие через ад Южного фронта двадцать лет назад, когда страна еще состояла в Конфедерации. Здесь их около тысячи, и они пришли сюда защищать протестующих от "кондоров". Старые служаки, хорошо знающие, что такое настоящая война. Не придерживаются никаких политических взглядов. Они пришли сюда защищать. Что, впрочем, не мешает им обсуждать сейчас со студенческим "Кампусом" политические перспективы страны.

Ультраправые националистические боевики. Менеджеры среднего и высшего звена. Студенты и крестьяне. Мелкие торговцы с вещевого рынка и преподаватели университетов. Либералы из "Экономических реформ" и социалисты-фундаменталисты. Пенсионеры из «раньшего времени» и студенты-первокурсники. Писатели и бывшие чиновники. Ветераны прошлых войн и футбольные болельщики. Христиане, мусульмане, буддисты и атеисты.

Кого здесь только не было. Всех объединяло одно – ненависть к Хозяину. Патологический клептоман достал всех. Ради его свержения они согласны забыть разногласия и заключить перемирие. Ради этого престарелые бабушки таскают сюда пирожки, а бизнесмены покупают защиту для боевых сотен. Ради этого они мерзнут на пронизывающем ветру и готовы драться с "кондорами". Ради этого рискуют угодить в руки полиции, которая ловит их за пределами Площади. Ради этого они готовы пойти до конца.

Проблема в том, что их вели те, кто уже не раз обманывал их.

***

Музыка замолкает. В центре сцены появляется "ведущий" – тот, кто время от времени объявляет очередного участника музыкального или политического шоу. На этот раз выступят "гранды" – тройка оппозиционных лидеров. Они только что вернулись с очередного "внеочередного" раунда переговоров с Хозяином. Трое поднимаются на сцену под сдержанные аплодисменты протестующих. Их здесь не особо жалуют. Все трое – лидеры партий, которые сейчас немного сбоку, но двое из них уже успели побывать наверху властной пирамиды, поэтому Хозяин пока говорит только с ними.

Начинает женщина. Несмотря на мороз, она без шапки, белые волосы собраны в тугой узел на затылке. Невысокая, но небольшой рост с лихвой компенсируется неуемной харизмой. Она прирожденный оратор. Говорить умеет обо всем и способна убедить толпу в любой ереси. О чем бы она ни вещала, финал ее выступления всегда один и тот же – толпа в восторге. Сейчас она на "разогреве". Значит, никаких штурмов и стычек в ближайшее время не будет. Ее задача – взбодрить людей перед главными новостями. Она справляется на отлично. Из милого ротика брызжут проклятия в адрес Хозяина и его "преступных министров". Она с упоением перечисляет факты, против которых не попрешь. Список длинный, но из него куда-то пропали ее персональные "подвиги" , в те времен, когда она была премьером, а Хозяин – министром энергетики. Все время проклинать нельзя, поэтому она переходит к восхвалению. Предметом восхищения становится "титульная нация", права которой несправедливо притесняет этническое меньшинство, стоящее у власти. Достоверные исторические факты перемешиваются с откровенным бредом и мифами, которые придумали современные историки "угнетаемого большинства". Она говорит на чистом "титульном" языке, и гул толпы становится все ритмичнее. Короткие дубинки в руках вздымаются вверх, толпа скандирует. Они любят ее, забывая, что она из провластного меньшинства и говорит на "титульном" только на камеры.

Люди разогреты. Вечер перестает быть томным. Место миниатюрной атомной бомбы занимает великан – лидер самой молодой партии, созданной этим летом. Лозунги партии также стандартны и невыразительны, как у других подобных “проектов". Правда, у других «партий одного сезона» нет такого лица. Борец-тяжеловес, пятикратный чемпион мира и трехкратный олимпийский чемпион в вольном стиле. Предмет восхищения всей страны. Холо-плакаты с его обнаженным торсом – непременный атрибут любой сувенирной лавки в столице. Спортсмен от бога, любящий отец трех детей и примерный муж. Идеальный мужчина. Идеальное "лицо" для любой партии. Только вот, суфлер, который подсказывает ему слова, настроен плохо. Говорит он медленно, сбивается, делает паузы. Руками пытается охватить невидимого противника. Немудрено, раньше было просто – захват, бросок, болевой прием. Сейчас тоже борьба, только политическая и физически дотянуться до противника нельзя. А ведь так хочется оказаться в привычных условиях. Может именно поэтому борец постоянно набивается к Хозяину на личную встречу.

На пятой минуте публика начинает скучать и мерзнуть. Спортсмена сменяет еще один политический вождь. Высокий, худой, лысый и в очках. Типичный клерк со стажем. Он в деле не первый год и выступать умеет. Главное, сегодня ему есть, что сказать. И он говорит, мастерски чеканя каждое слово.

Требования протестующих будут выполнены.

Кабинет министров – распущен.

Досрочные выборы в парламент состоятся через три месяца.

Судейская реформа.

Наказание виновных в первом разгроме на Площади.

Безоговорочная амнистия для тех, кто был схвачен полицией за месяц протестов.

Досрочные выборы президента в конце года.

Под конец его речи радость протестующих гулким ревом заливает площадь и окрестные кварталы.

Они смогли.

Они победили.

Они что-то изменили.

Они – сила.

Об этом вечере напишут в учебниках истории.

Впервые за пятнадцать лет простые люди заставили власть слушать себя. Они рады, и это искренне.

Площадь наполнялась энергией победы.

Трафикер оглядывается по сторонам, улыбается и поздравляет окружающих. Он обнимается с ними, кричит лозунги и медленно проталкивается к выходу за периметр.

Хозяин уступил. По всем ключевым пунктам. Вероятность того, что это произойдет, стремилась к нулю. Характер не тот. Его упрямство вошло в поговорку, но люди иногда делают неожиданные шаги и это как раз тот случай. Почему он так поступил – вопрос второй. Первый – в том, что сейчас будут делать Игроки. Нет, не эти на сцене. Они фигуры, степень свободы которых колеблется в коридоре возможностей, спроектированном в другом месте

В планы Игроков не входило то, что минуту назад прозвучало со сцены. В их схеме собравшиеся на Площади не были теми, кто что-то решает. Они – топливо, первая ступень ракеты, которая выведет партии троицы во власть. Сила, которая сметет Группу Хозяина и навсегда уберет упоротого клептомана с политической сцены. А троица станет проводником воли Игроков, воплощением их планов относительно этой страны.

Костер уже разгорался, но Хозяин сделал неожиданный и шаг и прозвучавшее сегодня стало струей из брандспойта. Показательная порка командиров "Кондора" и кабинета Министров позволит ему отвести гнев от себя. Три месяца до выборов в парламент -даст возможность перегруппироваться, договорится или нейтрализовать оппонентов и сохранить фракцию в парламенте. Девять месяцев до выборов президента – вывести капитал на Север и попытаться выиграть выборы. Троица получит свой кусок пирога. На покореженной Площади надо положить асфальт, вместо брусчатки, чтобы нечего было выковыривать в следующий раз.

Именно этого меньше всего хотелось Игрокам. По задуманной схеме толпа на Площади должна мерзнуть еще пару недель. А потом нечто взорвет ее. Игроки щупали ситуацию два раза, но завести двигатель не удалось. Поэтому сейчас они будут действовать всерьез, наверняка. Поэтому завтра здесь будет кровь. Много крови. Для некоторых радующихся людей на Площади завтрашний день станет последним.

Он думал, у него есть как минимум три дня. Окно возможностей сузилось. Утром здесь будет горячо. При этом ему нужно еще время, хотя бы до завтрашнего вечера. Вне зависимости от того, что придумали Игроки.

Он должен понять, какую волынь закрутят здесь завтра утром.

***

Информация. Поток электричества, единиц и нулей, текущий по кабелям и радиоволнам. За отображение этих потоков в Сайберглобе отвечает специальная "плоскость", которую называют "картой потоков". Обычные пользователи создают едва различимые точки, к которым с разных сторон тянутся нити входящих и исходящих потоков информации. Корпоративные мейнфреймы среднего класса производят относительно небольшие воронки. "Платформенные" искины закручивают "мальстримы" и "циклоны". Такие же мальстримы способен закрутить и трафик-трекер. Конечно, за "информационным климатом" "карты потоков" следят. Любая аномалия берется на отработку аналитиками, которые способны определить причину ее возникновения. Это называется контр-трекингом. Но, как говорили во времена теперь уже давние, на любой хитрый болт найдется свой хитрый гаечный ключ. Маскировка – отдельное искусство, и трафикер им владел в совершенстве.

На создание полноценной маскировки времени не было. Сейчас оставалось только одно – войти в тень постоянных мальстримов большой плотности. Обычно такой областью являлся деловой центр города, где постоянно бушевали настоящие информационные катаклизмы – тысячи воронок средней величины и десятки мальстримов. Такие зоны мониторились медленно. На один такт проверки уходило минут десять-пятнадцать. Кроме того, сейчас большая часть мальстримов вызвана обработкой последней новости с Площади. Часть его потоков потечет из тех же источников. В общем, полчаса у него есть. За это время реально закачать нужный объем информации и отключиться от сети.

Он выбрался за периметр. Толпа уже бушевала за пределами баррикад.

Трафикер ныряет в ближайший переход, ведущий к станции подземки.

***

Час пик прошел и вагон метро почти пуст.

Немолодая пара напротив обсуждает поездку к детям в другой город. Парень в просторной куртке и меховой шапке сжимает в руках лямки объемного рюкзака. Он беспокойно оглядывается по сторонам, стараясь не пропустить объявления с названиями станций. Иногородний. Приехал на заработки. Усталый клерк все время трет глаза, и ему не нравится этот парень. Клерк отходит и садится на свободное место. Девчушка к косой ярко-зеленого цвета мучает игровую приставку, остервенело нажимая на кнопки.

Трафикер тоже «давит кнопки». На экране его «ладошки» мелькают кубики со странными символами. Они складываются в цепи и кубы, исчезают и появляются вновь. Со стороны это выглядит, как игра-головоломка. Отчасти это правда. «Сайскрит» или «кибернетический санскрит» – сам по себе головоломка для тех, кто продолжает пользоваться примитивными линейными алфавитами. Слова и предложения из него содержат на два-три порядка больше информации, чем обычные тексты такой же длины. Это модифицированная версия «джимала», языка, на котором работает Кибернетический Глобус. Сейчас он пишет на нем запросы по базам данных Глобуса, что через полчаса запустят на него нужный поток данных.

Запросы на тысячи новостных сайтов и кластеров, ресурсы по геополитике, экономике и социологии, военной аналитике, форумы действующих экспертов-политтехнологов, отставников, скучающих на пенсии и оттого сочиняющих прогнозы на перспективу, демографические данные этой страны за последние несколько лет и видеоряды камер общего пользования города, "серые" данные по поставкам оружия, досье на весь спектр значимых политических фигур, боевиков-радикалов, бизнесменов и мафиози, анализ активности информационных и пиар-групп, товарные потоки в районе Площади и многое другое. Все, что поможет выстроить стратегическую картинку и сформировать горизонт событий ближайших часов.

***

Деловой центр размещался в юго-западном секторе города, около реки. Когда-то здесь была промзона, но лет десять назад ее перепланировали и окультурили. Старые цеха превратили в торговые центры и офисы для небогатых фирм. В центре отстроили комплекс из десяти небоскребов, который местные прозвали «Гималаями». Именно здесь размещались штаб-квартиры международных компаний и крупных фирм национального уровня. Этот район, включенный в орбиту глобальной экономики, никогда не спал.

Трафикер активировал «стекла», и реальность дополнилась «картой потоков». Он взял курс на «Южную башню». «Карта» показывала четыре десятка «мальстримов» и еще пару сотен воронок поменьше.

Первые три этажа «Южной башни" под завязку забиты торгово-развлекательными заведениями. Он ищет кафе по проще, где официантами работают живые люди, а не вечно улыбающиеся «каркасы», которые к тому же пишут на камеры всех посетителей.

Он нашел место у окна, выходившего на заснеженную площадь, заказал кофе и три кекса с изюмом. Глядя на пустеющий сонный город, трафикер достал смартфон и «трамонтану».

***

«Что ты видишь?», – спросил его Ацтек перед первым тренингом, – «Падающий снег». «Ты видишь, как несколько миллиардов кристаллов льда, принесенных холодным фронтом с Балтики, падают на небольшой участок, что входит в состав территории примерно в две тысячи квадратных километров. По пути циклон проходил через несколько промышленных зон, поэтому в кристаллах есть оксиды, но концентрация не превышает норму. Если тебе удастся закончить обучение, ты будешь одновременно вычислять траектории примерно четырех тысяч снежинок и определять вероятные места их падения с точностью до квадратного сантиметра. Тебе не страшно?» – «Нет, а должно быть?» – «Через два месяца ты будешь смотреть на этот мир другими глазами. Ты не будешь видеть снег. Ты будешь видеть кристаллы льда и вычислять вероятности».

Ацтек шутил. Поначалу, да, он вычислял все, что видел вокруг. Спустя несколько месяцев, научился контролировать субличности. И когда хотел видеть снег, видел снег. А когда надо было работать – работал.

Обычно он использовал полное нейроподключение к мозгу. Но в нынешней ситуации это было невозможно, да и опасно. Единственная альтернатива – визуальный поток данных на "стекла", очки "наложенной реальности". Способ дедовский, но действенный. Из-за высокой плотности данных каждый образ задерживался на экране десятые доли секунды. Нечто вроде скорочтения, только на три-четыре порядка быстрее. Обычные "ладошки" с такими потоками не справлялись. Поэтому придумали "трамонтану", устройство, расширявшее как вычислительные мощности карманного компьютера, так и пропускную способность внешнего канала.

Макрос запущен, "трамонтана" мигает холодным индикатором.

Время вычислять траектории снежинок.

***

Трафикер вышел из метро за одну остановку до Площади. После сеанса и поездки в плохо проветриваемом вагоне слегка ныла голова, хотелось пройтись.

Главная улица плавно изгибается между невысокими фасадами домов Старого Города. Первые этажи и полуподвалы заняты кафе, бутиками и туристическими агентствами. Попадаются антикварные и букинистические лавки. Обочина забита машинами, даже сейчас найти свободное место не просто. Улица ярко освещается фонарями и огнями проезжающих автомобилей. Чем ближе к центру, тем чаще улица ветвится узкими переулками. В воздухе пахнет ванилью. Значит, он идет правильно – запах говорит о близости старого кафе, которое считалось знаковым местом в центре.

За пределами Площади жизнь не изменилась. Люди ходят в магазины, ездят на машинах, едят пирожные в закусочных, говорят о том же, о чем говорили три месяца назад. Они делали это даже тогда, когда на Площади целые сутки бились "Кондоры" и повстанцы. Скоро все изменится. Площадь – это небольшой, еще не разгоревшийся костер, предвестник пожара, который будет полыхать по всей стране через несколько недель.

Он шел по улице Старого Квартала, и смотрел на мертвые дома. За темными провалами окон угадывалась пустота. Там не было лестничных пролетов и перекрытий, только временные стальные опоры, что не давали зданию рухнуть окончательно.

Тоже случается и с государствами. Фасад из парламента, судов, армии, полиции, лозунгов и исторических традиций вроде бы есть. Но за ним – рухнувшие перекрытия и лестничные пролеты. Жить в таком доме нельзя.

Двадцать лет назад было иначе. Тогда это была одна из сильнейших стран региона. Не слишком большая, но самодостаточная. С ее силой считались. Но после ухода правящей династии и объявления нового "демократического курса" стране сильно не везло на президентов и "новых хозяев" жизни. Из дома вынесли все, что можно было унести. Даже лестничные пролеты. Полиция превратилась в мафиозную группировку, армия занималась парадами и концертами, а в министерствах и судах все решалось в пользу того, кто быстрее и больше «занес». Тенденции к полному разрушению просматривались еще семь-восемь лет назад. Именно тогда на страну обратили внимание Игроки.

Вернее, они всегда и на все обращали внимание, но в тот момент начали действовать. Один Игрок решил сделать ставку на "титульную нацию", второй – на правящее меньшинство. Шестьдесят миллионов человек оказались под перекрестным огнем пропаганды. Это был первый этап войны. Именно тогда мир начал лишаться красок, превращаться в черно-белое кино. Каша заваривалась все гуще и гуще. Игроки втянули в орбиту местные деловые круги. За ними подтянулись партии и радикальные группировки. За ними – те, кто в политику никогда не верил. С каждым днем воронка разрасталась, затягивая все больше и больше людей.

Последний раунд войны был самым коротким. При поддержке Игрока партия правящего меньшинства осталась у власти. Хозяин и его Группа, отпраздновав "взятие столицы" чередой буйных оргий, стали брать не только то, что плохо лежит, а уже и то, что просто нравится.

Тогда другой Игрок пошел ва-банк. Решил действовать более жестко. Внешне все выглядело, как поддержка оппозиции и проталкивание ее во власть. Но это лишь прикрытие. Трафикер тоже поначалу в него верил. Но страна, обескровленная двадцатью годами непрерывного воровства, не была нужна Игроку. Оппозиция, придя к власти, продолжит делать то же, что и предшественники. Эти марионетки не нужны Игроку. Ему необходима территория, все еще богатая на ресурсы и представляющая плацдарм для наступления на северного соседа, а остатки государства должна смести гражданская война. И потом, когда не останется никого, кто может сопротивляться, Игрок придет сюда спасителем и остановит хаос.

Старая технология, прописанная еще в середине прошлого века. Вызвать волну протестов в обществе. Собрать как можно больше людей в одном месте. Раскалить обстановку до предела. Убить несколько человек, чтобы все выглядело, как дело рук власти. Взрыв народного гнева начнет цепную реакцию по всей стране. Дальше останется только подливать масла в огонь. Пьеса была разыграна не раз и не два, но, несмотря на это, ее продолжали с успехом разыгрывать снова и снова.

Субличности выбрасывали в "основное" сознание все больше подробностей. К тому моменту, когда впереди замаячили баррикады, Он уже отчетливо видел череду событий на следующие несколько часов.

***

Площадь никогда не спит. Костры не тухнут, биогенераторы гудят, а в огромных котлах круглые сутки варят похлебку и кофе, пекут картошку и мясо.

Кофе в высокий пластмассовый стакан ему наливает розовощекая улыбающаяся женщина средних лет. Он улыбается в ответ и осторожно берет стакан. Потягивая обжигающую густую жидкость, трафикер заедает ее хрустящим печеньем и медленно идет к южной части Площади.

Несколько законсервированных групп Игрока находились на Площади с самого начала протестов. Время активизации – час пик, когда взрослое население поедет на работу и, чтобы убить время, будет слушать и смотреть утренние новости. Зона конфликта – "граница" между "Кондорами" и баррикадами. Повод для конфликта – "изнасилование" активистки "кондорами". Возмущенные повстанцы, подогреваемые провокаторами, начнут свалку с "кондорами", в ход пойдут коктейли, газ и травматика. Пик драки придется на время встречи Хозяина и оппозиции. Скандал, взаимные обвинения в провокациях, срыв переговоров. Если конфликт пойдет на спад, за дело возьмутся снайперы. После этого "точка невозврата" будет пройдена.

Группа протестующих образовала круг, в котором лихо отплясывают несколько человек. Она стоит в кругу. Хрупкая блондинка в цветной вязаной шапке и таком же шарфе. Она здесь своя, хотя никто из новых друзей не знает, кто она на самом деле. Таких хрупких и маленьких, с большими голубыми глазами, хочется защитить и обогреть, а не "пробивать" по сети. Трафикер находит мусорный бак, выбрасывает стакан с остатками кофе. Сняв перчатку, отбивает постинг в несколько соцсетей, а потом направляет руководителю "Воинов Шира" личное сообщение с полным досье на миловидную барышню.

Через двадцать минут к танцующим подходят два крепких парня в балаклавах. Что-то говорят блондинке. Она кокетливо улыбается и уходит с ними. Разбираться с ней будут до утра, так что этот план Игрока уже не сработает. Но как всегда, есть несколько запасных.

Ночь будет длинной.

Надо взять еще кофе.

***

Ночь прошла быстро. Время всегда идет быстро, когда занят делом. И особенно быстро, когда спешишь. Ему удалось нейтрализовать еще две группы провокаторов, и сейчас Игрок пересматривает оперативные планы. Трафикер отодвинул горизонт событий почти на десять часов и вышел за флажки. Его уже взяли на отработку, хотя в этом был свой плюс. Они захотят узнать его мотивы. И когда поймут в чем дело, беглянка может оказаться в зоне видимости.

Конечно, если она не увязла в более сложной игре, либо случилось то, что случается с молодыми людьми – непредсказуемый, иррациональный поступок. Всегда есть что-то не просчитываемое.

***

Однажды Тумос пригласил его во внутренний сад, занимавший половину одиннадцатого этажа штаб-квартиры центрального консорциума GK. Обычно там проводили неформальные совещания и отдыхали в обеденный перерыв. Среди небольших групп сотрудников, которые сидели на лавках или на траве, выделялся человек. Он медленно шел по саду, все время останавливаясь и опасливо оглядываясь по сторонам. Подойдя к пустующей лавке, он минуты две осматривал ее и только потом сел. Сначала на край, потом осторожно подвинулся и оперся на спинку.

"Кого ты видишь?" – спросил Тумос. "Человека, который чего-то боится. Только чего здесь бояться?"

"Он пребывает одновременно в трех десятках вероятных реальностей с горизонтом событий более двадцати лет. В некоторых реальностях скамейка выкрашена, в других – она ветхая настолько, что может развалиться, в-третьих – на ней сидят люди" – "Что с ним случилось?" – "Маски, субличности, вышли из-под контроля. Просчитываемые реальности становятся галлюцинациями. Это – проклятие трафик-трекера" – "Это излечимо?" – "В принципе да, но ему нравится его состояние".

Надвигается утро, перед глазами пролетают возможные реальности. Движения людей и машин комичны – они не естественно стремительны и суетливы. Пока все говорит о том, что горизонт отодвинулся. Он старался не смотреть, что там дальше, за чертой семи часов вечера, но в один из "прогонов" спустил субличность с поводка.

…На месте северной части палаточного городка пепелище, догорают кучи покрышек. Два из семи зданий вокруг Площади охвачены огнем. Клубы черного дыма взмывают в темноту, а воздух разрывается криками и выстрелами. "Линия фронта" пролегает где-то там, посередине Площади. С близлежащих улиц на подмогу к протестующим спешат горожане. Со стороны правительственного квартала двигается колонна бронетехники и резервные отряды "кондоров". Кровь уже пролилась, обе стороны несут потери, и взаимная ненависть разгорается с каждой минутой…

Еще и еще раз он просматривает будущее. Одно и тоже, различаются только детали.

Трафикер возвращается в реальность. Кто-то задевает его плечом. Он поворачивает голову. Незнакомец едва уловимым движением глаз предлагает ему следовать за ним. Он ведет трафик-трекера к южным баррикадам.

Да, он подошел близко к флажкам.

Они знают, кто он и почему пришел сюда.

И как избавиться от него теперь тоже знают.

У зеленой палатки стоят парень и девушка. На парне видавшая виды военная куртка с сорванными знаками различия. Они о чем-то говорят, и разговор не слишком приятный. Трафикер останавливается в двадцати шагах, снимает очки и трет глаза. Бессонная ночь дает о себе знать. Девушка замечает его. Она порывисто обнимает парня. Ее большие зеленые глаза наполняются слезами. Девушка продолжает смотреть на трафикера, и слезы капают на жесткую ткань куртки. Ее взгляд говорит о том, что она хочет остаться.

"Да?"

Трафикер одевает очки и качает головой. Он достает из кармана "ладошку" и делает снимок.

"Нет".

Через полчаса здесь будет ее семья. Отец, два старших брата и мать. Они найдут нужные слова.

Она прячет лицо и еще крепче прижимает к себе парня.

Пора уходить. Вход на "красную" ветку метро в паре сотен метров отсюда. В гостинице его никто не ждет, и в сумке, что осталась в номере, нет ничего ценного. В крайнем случае, пришлют почтой.

Он идет через гудящую толпу, навстречу потоку радостных людей. Скоро, очень скоро Площадь наполнится до краев. А вечером начнется бойня. Первая.

Могло ли быть иначе?

Трафикер останавливается, поворачивается и смотрит на людей, которые идут к Площади.

Да.

Оппозиционную троицу надо закидать тухлыми яйцами, когда они вылезут на сцену в следующий раз.

Они – прошлое. Гнилое, лживое и лицемерное.

Площадь должна найти своих лидеров. Площадь должна возникнуть в каждом городе, в каждом селе и поселке. Она должна стать той силой, которая выдавит из парламента и чиновничьих кабинетов старое и заменит новыми людьми. Она должна стать силой, которая объединит в себе как "титульную нацию", так и "меньшинство".

Это будет трудная и долгая борьба. Борьба не без кулаков, но прежде всего – борьба за души и головы. Может, новые лидеры проиграют грядущие выборы, но наверняка выиграют следующие, если будут достаточно настойчивы. Хозяин не диктатор, как его клеймят подконтрольные Игрокам журналисты. Он всего лишь вор, который боится потерять награбленное. Его можно свалить, убрать верхушку, но для полной смены необходимы те, кто заменит среднее и низшее звено. А для этого нужно время, сильная воля и терпение. И не только боевики, но и "канцелярские" сотни, которые выигрывают интеллектуальные битвы.

Но этого не случится. Не сейчас. Сейчас эти люди танцуют на Площади, радуясь победе. Они не знают, что ситуация идет к точке, после которой возврата не будет. Им предстоит пройти не менее долгий, но кровавый путь. Тысячи смертей, десятки тысяч покалеченных, сотни тысяч, чья судьба будет размолота жерновами истории.

***

– …Вы могли стать между ними и развести их в стороны! Я знаю, вы могли! Почему вы этого не сделали?

– Потому-что кукловод остается кукловодом, какими бы благими не были его намерения. Они должны научиться думать своей головой. Перестать выбирать из того, что предлагает кто-то другой.

– Что ты имеешь в виду?

– Если кто-то спрашивает "да?" или "нет?", всегда нужно помнить, что есть третий ответ.

– Какой?

– “Пошел к черту”.

– Болтовня! Вы могли бы спасти тысячи жизней!

– Это их плата за годы молчания, ненужного терпения, нежелания думать головой и надежды на доброго хозяина, который все сделает за них. Им придется пройти через это. Дальше будет война, будут смерти и поломанные жизни, разрушенные города и села.

– Как долго это продлится?

– До тех пор пока среди них не найдутся те, кто сможет сказать “пошли к черту” тем, кто манипулирует и создаст свои смыслы. И в конечном итоге станет между дерущимися, разведя их в стороны…

Киев, 2014